Нулевая терпимость

– Сегодня наш урок экологии посвящен биосфере планеты, законам, которым должен подчиняться разумный человек, если он хочет сохранить свою среду обитания и не дать ей погибнуть раньше отведенного ей времени. Важной частью данного раздела является промышленная экология… Микан зевнул. Вот скукота-то. Но делать нечего, приходится сидеть и слушать этот бред. Законы и прочее бла-бла. Любой закон будет законом если за его нарушения можно огрести крупные неприятности. А какие неприятности может получить владелец завода? Да, ладно, завода, взять его же ферму барсков. Все неприятности получил Микан. Это же им пришлось платить штраф за хозяина. Но, несмотря на это, Микан часто с тоской вспоминал о ферме, и главное как было здорово чувствовать себя добытчиком, кормить семью, как приятно было, когда отец трепал его по вихрам и говорил: «Ты молодчага, Микан, чтобы мы без тебя делали»… Отца он видел девять декад назад. Два месяца он был дома, успел починить кое-что, заплатить остаток долга, на который уже набежали проценты, но это был последний платеж. И Микан думал, что теперь отец останется, однако через двадцать дней он снова уехал на второй континент на очередную трехмесячную вахту. Микан спрашивал, что он делает там, и можно ли ему с ним. – Нет, работа слишком тяжела, это не для детей. Они расчищали поля. Убирали мусор, потом очищали почву, для чего сначала раскидывали капсулы абсорбенты, а затем собирали их с помощью специальных машин. Только машины постоянно ломались, и часто, чтобы выполнить норму приходилось вручную просеивать землю и собирать капсулы. Потом на поля вносили органику. Это было грязным и опасным делом. Сначала брикеты, изготовленные в Институте Глана, замачивали в чанах, потом нагревали, вымешивали, подкармливали и только потом проливали пузырящейся жижей землю. Агрономы раз за разом высевали пробные посадки, подбирали режим полива, накрывали растения специальной пленкой, согревающей растения и защищающий их от ветра. Но пока особого эффекта не было. Микан отправил на падд Кавини записку. Тот прочитал и утвердительно кивнул головой. С тех пор, как сикки Фелитан и еще пятнадцать олигархов включились в программу правительства – жить стало сытнее. Всем, помимо синтезированной пайки, перепадали дополнительные рационы, из тех самых почти настоящих доземлянских продуктов, у которых был вкус. Да и так как-то все оживилось - рационами можно было меняться, их можно было дополнительно заработать. Сегодня они с Кевином как раз и планировали заработать дополнительную пайку. Всего и надо-то было найти три-четыре куска металла. И Микан даже знал где его взять. Эх, сбежать бы с экологии. Вот математика другое дело. Там все понято. Если где-то что-то убыло, то где-то что-то прибыло. Ботаника воспринималась Миканом исключительно как абстрактное явление. Ни разу он не видел, чтобы что-нибудь выросло на земле, тем более то, что можно есть. Хотя деревья, которые посадили земляне, действительно растут. И трава. Ну так то деревья. И не дессианские. Вот если бы выросло что-то такое, что росло раньше… Хотя отец говорит, что шанс есть. Еще он говорит, что шанс дожить до этого есть только у Микана и остальных детей, а у него и у ма нет, но про такое Микан думать не хочет. – Тащи, тащи его! – Не могу! – Дай, я! – Микан оттолкнул Кавини и вцепился руками в край обода. Напрягся изо всех сил. Черт! Намертво вклеено. Вода с очистных, когда открывали шлюзы, шла не только по руслу реки. Резервуары стояли постоянно переполненные, так как дожди шли обильные. И когда происходил сброс воды, она неслась мутной волной, захватывая берега, бурясь у скал. Это место заприметила Берта. От реки недалеко и скрытное, потому что там скалы, но если забраться выше, то обнаруживается, что до скал вода размыла целое ущелье. Стены его глиняные, покатые, вполне можно спуститься вниз. А там… Там то и было кое-что. Два диска от колес. Это как минимум. Видно их было только тогда, когда текла вода. Она заполняла эту расщелинку и изливалась сквозь камни в реку, но потом, когда поток стихал, было видно, что внизу, эти самые диски и лежат. Потом их заволакивало глиной. Но если их вытащить и поднять наверх, а потом докатить до приемки, то, как минимум три пайки на брата можно получить. А дисков два. Может и больше. Хотя точно видно два. С Бертой-то не получится поднять, сестренка глазастая, но сил у нее нет, а вот с Кавини можно было бы и попробовать. После школы, наскоро пообедав, они вышли на улицу. Теперь можно было ходить просто так, не дожидаясь 50 человек. Продувку отключили, воздух, который попадал с улицы в убежище, уже никому навредить не мог. Шлюз остался. Заходи, закрывай за собой одну дверь, и жди, когда автоматически откроется другая, та, что ведет на улицу. Удобно и быстро. Маски лучше свои иметь. В тамбуре висят общественные, но там – то размер не тот, то разбитые, то грязные, кто ж будет общественную маску как свою чистить? Правильно. Никто. Зато цилиндры с кислородом можно брать бесплатно и сколько хочешь. Сначала все хватали их, прям в запас, а потом привыкли, что их много и они всегда заправленные. Так что нет нужды брать лишние, и меняться ими никто не хотел. Какой дурак будет менять что-то ценное на то, дают что бесплатно? Можно и без маски по улице ходить. Да только не далеко. Минут десять, потом голова начинает кружиться. Можно так и помереть. Правда, никто не помер еще. Можно ж в убежище вернуться. Ну а если куда далеко идти, то вот она масочка, на лице и цилиндрики с кислородом в ней, одевай и иди. Разговаривать в маске можно, динамики есть. Только расход кислорода сразу больше. Ветер растрепал волосы, солнце жарило во всю. Микан больше не думал, что солнце – это вредно. Наоборот, оно оказалось очень даже приятным. А у реки теперь можно и по воде походить босиком и побегать без маски. Самые отчаянные в реке даже купались. В основном старики. Купались и говорили, что, мол детство вспоминают, что они вот так раньше, давным-давно в реке полоскались. Ну… ладно, Микан попробовал один раз, не понравилось. Мокро сильно. Дома они вытирались салфетками и вполне себе их хватало для чистоты. Ну, раз в месяц у всех талон есть на общественный душ. Дорогой талон, на него много что выменять можно. – Давай вместе! Хватайся и тяни! – приказал Микан Кавини. Тот уцепился за диск руками рядом с Миканом и вдвоем он снова попытались вытащить диск. Нет. – Копать надо, – сказал Кавини. Микан согласно кивнул. Он заменил кислородный цилиндрик в маске и принялся откапывать диск лопаткой. Было трудно, диск все время уходил вниз, земля втягивала его в себя, не желала отпускать, не хотела делиться. – Ой, – вдруг сказал Кавини. – Ой-ой, ой! Микан оглянулся. Ноги Кавини ушли в землю выше колен. И тот испуганно махал руками, пытаясь выбраться на твердое, но это ему не удавалось. Микан почувствовал, что и его ноги начали проваливаться в эту жадную землю. Которая не только не хотела делиться дисками, но и их норовила затащить к себе. Мальчик вскочил на край второго диска. Из-за того, что он был плоский и занимал какую-то поверхность, вниз он не проваливался. Микан протянул руку Кавини, но не достал до него. Кавини же только сейчас понял, в какую беду попал. Лицо его побелело, он дергался изо всех сил. – На, держи! – Микан протянул ему лопатку. Так, теперь нужно помочь выбраться Кавини из трясины. Они возились в грязи, боролись с этой черной жижей, затягивающей все, что попадало на поверхность вниз, забыв обо всем. Наконец Кавини тоже смог уместиться на диске, который они хотели вытащить. Черт с ним с дисками и пайками. Надо вылезти и рассказать кому-то из взрослых. И тогда может быть за хорошее место им что-нибудь и дадут. Не пайку, нет, может четвертинку… – Лезь вверх, – сказал Микан. – Как? –На спину мне залазь, дебил, и потом наверх. – Не достану! Кавини явно не хотел покидать диск и соприкасаться с землей. – Ты меня не удержишь! – Удержу, лезь. Микан пощупал плечо друга. Тонкое, худое. Разулся. Грубыми сапогами вставать на это жалкое плечо было немыслимо. Вышвырнул сапоги наверх. – Наклонись, – буркнул Микан. Придерживаясь за стену он забрался Кавини на спину, встал на плечи. Вытянул руку. Поднял голову и понял, что до края немного не дотягивает. Подпрыгнуть? Микан посмотрел вниз. Кавини стоял на расставленных по краям диска ногах. Видно было, что они дрожат. От напряжения, страха, тяжести. Микан сунул левый кулак в глиняный откос. Глубже, глубже, ища подобие опоры. Чуть напружинил ноги и толкнулся телом вверх, старясь закинуть одну ногу на край откоса. Это почти удалось. Нога пропахала борозду по краю, Микан, опираясь на левую руку, пихнул себя ногами вперед, вверх. В итоге он распластался на откосе, дергаясь и извиваясь в липкой груди, стараясь не сползти головой вниз на Кавини, на этот диск, в грязь. Какой-то миг казалось, что он выберется. Но руки скользили и скользили не находя опоры и сила тяжести неумолимо тащила его вниз. Внезапно он почувствовал, что его кто-то схватил за ногу. У Кавини под маской лицо стало совсем белое. Он то видел, кто там Микана сцапал. Видать кто-то из взрослых. Пропало место и награды не дадут, это как пить дать, ну что ж, лучше так, чем тут подохнуть. Неизвестная сила тащила Микана вверх, и через пару секунд он уже встал на ноги, весь в грязи и глине. – Это опасно, мальчик. То, что вы делаете – опасно! Микан пробурчал что-то неразборчиво, отер лицо и глянул наконец на своего спасителя. Дитя Глана. Не та стерва. Парень. Такой же, как та. С белыми курчавыми волосами. Без маски, в относительно чистой одежде. – Тебе-то что? Глановец пожал плечами. – Я проверял объем сброса воды со шлюзов. Есть опасность для вашего убежища. Увидел вас. Как вы спустились. И не увидел, как вы выбрались. Потом сапоги твои полетели. Юноша взглянул на обувь, сиротливо валяющуюся в грязи, и перевел взгляд на босые ноги Микана. – Ты обуйся. Тебе же холодно. Микан и сам так думал. Он подобрал сапоги. – Вот я и решил помочь, – закончил объяснение глановец. – А… да. Спасибо, – сказал Микан. – Там еще Кавини. Его надо тоже вытащить. – Конечно, нужно, – согласился юноша. – У тебя есть веревка или палка? – А чё не видать, что нет? – огрызнулся Микан. Глановец внимательно посмотрел на мальчика. – Да, ты прав. Но у меня тоже ничего нет. А воду начнут скидывать минуты через три. И тогда эта яма наполниться до краев. Твой друг умеет плавать? – Не знаю, – сказал Микан. – Есть способ, – сказал парень. – Сними куртку, будешь держать ее. Я спущу тебя вниз, твой друг ухватится тоже за куртку и я вас обоих вытащу. Взревели сирены, предупреждающие о сбросе воды. Микан поставил сапоги на землю, путаясь в застежках, стянул через голову куртку. Лег на живот, и пополз снова вниз, к Кавини. Почувствовал, как на его щиколотках замкнулись стальные браслеты. А вдруг бросит? Посмотрел, кого вытащил и решил, зачем ему с ними возиться? Микан ему еще и нахамил. Он же не знал… Сейчас разожмет руки и все. Водой зальет… – Цепляйся, – крикнул Микан Кавини. – Есть! Тащи обратно! В другое время Кавини может быть и не смог бы удержаться за скользкие грязные рукава куртки. Но не тогда, когда выли сирены и эта ткань была единственной преградой, которая отделяла его от смерти. Он выдержал. Выдержал. Он. Но не рукав куртки. Микана почти вытянули обратно, когда Кавини улетел вниз вместе с рукавом. Вокруг уже текли струйки. Они набирали силу, стремясь излиться вниз, в яму. Микан понял, что его может унести потоком воды, встал и, поднимая ноги повыше, отошел от ямы. Успел еще свои сапоги схватить, те тоже видать вообразили себя парусными фрегатами и отправились в путь. Фрегаты… про них Микан три дня назад узнал на уроке истории. Сказки ясное дело. Но красивые. Вот бы еще бы уши заткнуть, чтобы не слышать, как Кавини орет. Глановец спрыгнул в яму. Сам! Совсем опсихел! Вода текла и текла, она еще не наполнила яму до краев, но это только вопрос времени. Хотя и так там Кавини с головой накрыло. Три минуты. Пять. Семь. Поток стал ослабевать, успокоился. Вода так и не дошла до края, журчала, изливаясь между камнями в реку. Если Кавини удалось удержаться на поверхности воды, то…. Нет, все равно маску ему всю замочило и цилиндры отказали. Но если вылезет, то может быть можно будет добежать до убежища. У него в маске совсем свежий цилиндрик, и можно дышать по очереди. Микан заставил себя подойти к краю ямы, заглянуть вниз. Головы глановца видно не было. Он стоял под водой с поднятыми вверх руками, а в руках сжался Кавини. Маска его была вполне себе сухой. Вода спадала, вот открылась голова глановца, волосы на ней уже не были белыми, потом плечи, торс. Затем глановец подкинул Кавини вверх, и мальчик шлепнулся в мягкую грязь. Сел и заревел. Микан смотрел на глановца. Тот скрестил руки на груди, как-то напрягся и опа – стоял рядом с ними. Телепортировал? Или прыгнул так быстро, что Микан не успел заметить? Микан натянул свои сапоги, выдернул из рук Кавини рукав своей куртки, повезло, что не потерялась, мать пришьет, как нечего делать. – Пойдемте, – сказал, как ни в чем не бывало, парень. Вы, наверное, замерзли. Да и отмыться не помешает. *** Дверь за его спиной закрылась с тихим шипением. Ровен вдохнул общественный воздух. Да, разница колоссальная. Чем они дышали эти два часа? Кажется, смесь называлась «Горный хрусталь». Даже не верится, что воздух может быть таким. Невесомым. Легким, прозрачным, абсолютно чистым. Он кашлял минут пять, пока легкие привыкали к этой неожиданной роскоши. Да и остальные члены их группы тоже покашливали. Это означало, что все же не всегда в убежище сикки Локана в системе циркулирует «Горный хрусталь». Элитная смесь подана по особому случаю. Он сделает то, о чем его попросил сикки Локан. Взорвет синтезаторы еды. За это он получит две комнаты в Локановском убежище, медицинскую помощь, вкусную еду и уход. Дополнительным питанием синдром Рито победить не удалось. Две его девочки умерли вчера. Близнецы. Они пришли в мир вместе и ушли тоже вместе. Две ничего не значащие жизни в этом мире. Он не нашел лечения. Ни для них, ни для себя. Мару оставила их еще до прилета землян. Сгорела за три декады. Ему тоже недолго осталось. Мир не пощадил, ни ее, ни девочек, ни его, так с чего он должен заботиться о ком-то еще кроме себя? Он не собирается загибаться от рака легких на койке общественной больнице. Хотя бы несколько последних декад он проведет в относительном комфорте. Питаясь нормально и дыша воздухом, за который не надо разгребать метровые пласты грязи. Лично он, Ровен никогда ничего не портил, даже бумажный фантик на улице не бросал, не плюнул ни разу на общественный тротуар. И что? Это помогло ему? Он всегда работал для других, искал лекарство от болезней, но что получил в итоге? Смерть семьи и свою собственную – в очень скором времени. Теперь ему все равно. Мариэль и Тинеа умерли, так почему должны жить другие? Разве ради него, ради них хоть кто-нибудь, когда-нибудь пошевелил хотя бы одним пальцем? Все, что он имеет - он заработал сам. Когда другие шлялись по вечеринкам - он вкалывал. Верил, что сможет принести пользу людям. Миру. А мир становился все гаже и гаже. И в этом не было его вины. Вины его жены, девочек. Казалось бы прилетели инопланетяне и стараются им помочь, но стало ли лучше? Нет… Ради еды для девочек он активировал стазис-камеры. Хотя одной искусственной жизни было, на его взгляд, более чем достаточно для Дессы. Теперь их восемь. А ему все равно. Все равно. Хоть восемьдесят восемь. Для него все кончилось. Жизнь, борьба, все. Пусть другие делают, что хотят. Теплая кровать, вкусная еда, воздух, фильмы об иных мирах, инъекции далана – вот и все, что ему осталось. И ради этих нескольких месяцев безбедного существования он сделает то, о чем попросил Локан. Сикки Локан прав. Есть только здесь и сейчас. Наследники у Локана есть. И в том, что они существуют, заслуги Ровена неоспоримы. Сикки Локан долго выбирал мать для своих детей. Тогда-то Ровен ему пригодился первый раз – тестировал без устали претенденток на наличие генетических аномалий. Отбирал тех, чья яйцеклетка была достойной того, чтобы ее оплодотворили элитной спермой. Спермой, замороженной, когда Локану было 17 – на пике физического здоровья человека все 17 лет питавшегося экологически чистой едой и дышавшего свежайшим воздухом. Такая предусмотрительность увенчалась успехом. У сикки Локана четверо детей. Старший сын, дочь, и двое младших погодков. Отличные дети. Здоровые, воспитанные и образованные. Он не для того их растил, чтобы они горбатились как все на сельскохозяйственных фермах и фабриках по переработке мусора. И это еще если эти фермы будут запущены, а не являются плодом воображения Нийи. Так-то вот, пусть сикки Фелитан локти кусает, когда у него еще наследники будут, а у сикки Локана они уже есть! И дети Локана должны быть лидерами. Вести дессиан за собой. В идеале для переселения на новую планету. Хотя бы временно. Пока дети Глана не расчищают Дессу, не приводят ее в порядок, не делают то, ради чего их создавали. На деньги Локана. В том числе. Центр послушания – это требование Локана. Он уже тогда видел на 40 лет вперед, понимал, что нельзя создавать кого-то лучше тебя самого, и не побеспокоиться о контроле над своим творением. «Интересно, дети Локана тоже имеют центр послушания?» – мысль возникла внезапно. Странная, пугающая мысль. Это искусственные люди должны были рыться в помойках, расчищать завалы, а не замученные дессиане, которым еду дают по норме, установленной теми, кому было предназначено быть рабами. Так что Нийя со своими очистителями генетического когда ни Локану, ни его детям не нужна. А нужна ему и им власть. Власть не отдают. Ее можно только забрать. Ровену все равно – Локан, его дети, Туранчокс, земляне – пусть делают, что хотят. Сейчас важно одно – рассовать по синтезирующим установкам взрывчатку. Отлично выделанную, пластичную, практически невесомую взрывчатку. Локан в установленный час пошлет сигнал, детонирующий пакеты и все, можно сказать, дело сделано. Ровен получает место в бункере Локана, а Локан получает власть.