Ты не потерял Антихриста

— Ты мог бы потерять его, дорогой, — Азирафаэль очень старался звучать посуровее, но, кажется, получалось у него плохо. — Что значит — потерять? — буркнул Кроули. — Положить в корзинку из тростника и опустить в реку? Был уже прецедент, ты уверен, что его нужно повторять? — Сказал бы мне, — не отступал его собеседник. — Мы бы вместе что-то придумали, может, подобрали для него другую семью, простую, честную, хорошую… — И ей тоже пришел бы конец. — Совсем не обязательно! Вполне возможно, не произошло бы всей этой череды смертей ради наследства, если наследовать было бы особо нечего. — А как бы я объяснил начальству, почему ребенок попал не в ту семью? — Дорогой мой, — Азирафаэль взглянул на него с поистине ангельской нежностью, — ты бы обязательно что-нибудь придумал. — Как зсссдорово, — зашипел Кроули, — все провернули бы мы вдвоем, а оправдываться мне одному! Агенты Небес и Ада мрачно уставились в экран телевизора. Им совершенно не нравилось то, что они там видели: Дэмиен Торн, элегантный, привлекательный и харизматичный, непринужденно держался на интервью, шутил, говорил правильные вещи, и ряды его сторонников, кажется, росли прямо на глазах. Когда запись дошла до попытки убийства, Азирафаэль охнул и болезненно скривился, а Кроули с досадой плеснул себе в стакан виски, второпях облился и выругался себе под нос. — Гавриил точно не переметнулся к нам? Это самое идиотское покушение, какое я только видел в своей жизни! — Кроули, будь к нему снисходителен! У него еще совсем нет опыта, — запротестовал Азирафаэль, впрочем, не особо убедительно. — И ему пришлось развоплощаться, причем очень болезненно… — Он только прибавил очков Дэмиену, разве не понятно? Почему тогда не послали Михаила? Это ж у него опыт побивания всяких драконов. — Гавриил сам мужественно вызвался. Он очень ответственный… — Занудный! — И это тоже. Ну, во всяком случае, он попытался… Они какое-то время молча смотрели телевизор. Младенец, о котором они говорили, давно превратился в мужчину, принял свою судьбу, ощутил силу и власть… и определенно хотел получить еще больше. Люди делились для него на пешек, которыми можно манипулировать, и мелкие препятствия, которые нужно снести с дороги. Свое сердце он сжег много лет назад, убив единственного человека, к кому был привязан. Армагеддон его не пугал — он рвался к нему, уверенный в победе. Кажется, Земле определенно угрожала опасность, что не радовало никого из них: этот мир чрезвычайно нравился и Азирафаэлю, и Кроули. — Впервые за много лет серьезно подошел к заданию начальства… — Впредь лучше подходи творчески, дорогой мой. Как ты умеешь. — Азирафаэль протянул Кроули тарелку с пирожными. Видимо, чтобы подсластить упрек. — Гавриил ведь попробует снова? — Не сомневаюсь: его вряд ли обескуражит одна неудача. Боюсь, что он и меня привлечет, а я как-то не очень умею обращаться с кинжалами… и вообще не хочется колоть ими живого человека. — Человека? — Ты меня понял! — отмахнулся Азирафаэль. Посидел, глядя в чашку с чаем, поерзал, глубоко задумавшись. — Кроули? — Что еще, ангел? — Может, вернуть к жизни Марка Торна?.. — Не богохульствуй, ладно? — выдавил из себя Кроули, кое-как справившись с потрясением. — Не буду, — кротко согласился Азирафаэль. — Но, знаешь, я скорее поставлю на него, чем на Гавриила. И тем более на себя. — Дэмиену почти тридцать три года, он уже сложившийся не-человек, он сделал свой выбор… — У него в ящике рабочего стола фотография с Марком. День поступления в военную академию. Не спрашивай, откуда я это знаю. — Я тебя не слушаю, ангел. Я даже вникать в это не собираюсь, потому что вместе мы натворим еще больших дел, чем я один. — Хорошо, не слушай. Я просто хочу продолжать владеть книжным магазином, ужинать в уютных ресторанчиках, причем лучше всего — в твоей компании, гулять по Лондону… тоже в твоей компании… — Я не слушаю! — оборвал его Кроули. Но, разумеется, все равно слушал. Ведь Азирафаэль ужасный эстет. Ему не понравится гулять по развалинам Лондона. И кинжалом он никого не сможет убить, сентиментальный чудак. Кроули слегка мучили угрызения совести. — Ангел! — Да, мой дорогой? — Душу будешь выводить ты. Я, к счастью для себя, никогда не был у вас наверху и понятия не имею, где вы их держите.