Осколки их воспоминаний

      Сильные мужские руки сжимали ее бёдра до покрасневших полукруглых следов, обжигая фарфоровую кожу, и медленно поднимали подол шёлкового халата все выше. А шершавые губы медленно проводили дорожку нежных, но напористых касаний вдоль хрупкой трахеи, опускаясь все ниже. Желание пробежало по ее телу табуном мурашек. Когда же он отстранялся на какие-то доли секунд, его горячее дыхание не позволяло остыть ни миллиметру ее тонкой кожи на шее. И от сладкого томления она, не спеша, растягивая моменты удовольствия, запрокидывала голову назад, открывая себя для его прикосновений.

***

      Тяжело дыша, Агата резко открывает глаза и садится в кровати, судорожно делая недостающие глотки воздуха. Ей снова снился этот глупый, но такой… приятный сон. Уже шел второй месяц, как по вечерам она закрывает глаза, надеясь отдохнуть, но посреди ночи распахивает их после будоражащих ее сознание воспоминаний. Поворачивает голову в сторону и в глаза ей бросается другой конец постели, что уже последние несколько месяцев остается неизменно холодным. Она прячет лицо в ладонях и ложится на ледяную и влажную от собственного пота простынь, из глаз вновь начинают одна за другой литься слезы.       Агата обнимала одну из подушек руками и утыкалась в неё носом, вдыхая запах его парфюма, оставшегося на хлопковой ткани с тех самых пор, когда Александр в последний раз лежал на ней. Горькие воспоминания без приглашения ворвались в ее сознание, лёгкая дрожь пробежала по телу, задержавшись в грудной клетке. Тяжелый груз минувших моментов сковал сердце в стальные цепи, а их вес давил на легкие. Агата еще крепче прижала к себе подушку когда-то родного человека: боялась потерять оставшиеся воспоминания о нём. И все же хотелось верить, что прошлое никогда не растворится в воздухе, останется в маленьких деталях, окружающих ее.       Пару минут спустя послышался резкий и оттого раздражающий звук будильника, упорно звенящего до тех пор, пока Агата не пришла в себя и не нашла упавший под кровать телефон. Её ожидал очередной приём у тепло ненавидимого всей душой психотерапевта. Если бы кто-то спросил, то она бы ни за что не пошла к нему, но семейный врач настоял, и тетушка пообещала ему и себе вытащить племянницу из тревожного состояния.       «Агата, тебе поможет только время. Оно залечит все раны. Оно затянет все порезы на тонкой душе». Она верила в это. Ей хотелось в это верить.       Распахнув плотные шторы и впустив в комнату солнечный свет, Харрис открыла окно балкона и позволила прохладному шведскому воздуху войти в квартиру. Слегка поежившись, направилась в сторону ванной комнаты. Она не любила своё нынешнее отражение в зеркале: опухшее от слёз лицо, синяки под глазами и искусанные в кровь губы. Очередной день, когда надо будет включать хорошую актрису и театрально улыбаться, чтобы никто и не подумал, как до пепла сжигается все внутри. Прохладная вода её успокаивала, но не всегда. Иногда все же приходилось обходиться посредством алкоголя. Если бы кто-то сказал Агате пару лет назад, что та будет в подобной ситуации, непременно бы плюнула ему в лицо, забыв обо всех нормах общества.       Нанеся на лицо плотным слоем тональный крем, подчеркнув неровными стрелками сухие глаза и собрав жесткие волосы в высокий хвост, она вышла из дома на встречу с ненавистным доктором: ближайшие два часа будут казаться сущим ночным кошмаром. Из рук всё падало, немножко мутило: она очень мало ела. Возможно, Агата пыталась найти дальнейший смысл жизни или — лучше было бы сказать — «для существования». Помогал ли в этом доктор или только пытался? Были ли его приемы иллюзией помощи или же настоящим лекарством? Ответа не было до сих пор.       «Я справлюсь. Я смогу. Я ему обещала», — повторяла Агата раз за разом по дороге к врачу, словно мантру.       Каждый из нас хоть раз в жизни ощущал потерю, испытывал следующую за ней боль, опустошение. Кто-то долго не может выйти из подобного состояния, кому-то нужна помощь, а у некоторых внутри уже есть стальной стержень и иммунитет к таким ощущениям. Однако, мы остаемся обыкновенными существами и неизменно принимаем всё близко к сердцу. Анализируем, что сделали не так, почему это произошло и как не следует поступать впоследствии. Но это всё ничто по сравнению с утратой человека. Улыбку и смех которого уже никогда не увидишь и не услышишь. Которого ты будешь ждать целыми днями. Номер телефона которого будет в записной книжке до самого конца. К которому чертовски сильно привязался.       А к какому типу людей относилась Агата? Что было у неё внутри?       В кабинете пахло ароматическими свечами с кардамоном. От этого мутило еще больше. Агата укуталась в тёплый шарф и спряталась в растянутый свитер, чтобы быть как можно дальше от этого мира наскучивших вопросов психотерапевта. Она взяла в руки блокнот и начала перечитывать события прошлого дня: обычная практика перед визитом к специалисту. В связи с появившимися пробелами в памяти подобные записи стали просто необходимы.       «Дорогой дневник, сегодня я снова разговаривала с его фотографией, укутавшись в тёплый свитер Александра. Плакать хотелось меньше. То ли из-за таблеток, то ли из-за смирения с произошедшим. Пересмотрела фильм, который мы смотрели в нашу первую годовщину. Сбросила три входящих от тётушки и чуть больше от Оливии. Они волнуются, но их переживания безосновательны. Пока что накладывать на себя руки я не собираюсь. Прогулялась по нашем с ним улицам. Я везде слышу его шаги и запах. Прости за мокрые пятна на страницах, я не контролирую слезы. Они сами текут по щекам. До скорых встреч».       В кабинет бесшумно вошла женщина, которой на вид было лет сорок, и села в своё кресло напротив Агаты, поправив пиджак брючного костюма. Но та даже не почувствовала её присутствие: настолько глубоко была погружена в воспоминания… <       — Если еще раз я доверюсь тебе, то лично отшлёпаю. — Она громко хлопнула дверью машины, когда выходила, чтобы удостовериться в том, что они влипли. Причем по полной: автомобиль застрял в снегу. Кругом лишь горы, и — дай бог — связь ловит. Щеки Агаты, и без того покрасневшие от мороза, стали еще более насыщенного оттенка. А Александр выглядел абсолютно спокойным.       — Агата, я был уверен, что здесь дороги расчищены. Давай вернёмся в тёплую машину и дождёмся эвакуатора. — Он подошёл к ней со спины и крепко обвил руками, чтобы ей стало теплее рядом с ним. Со дня их встречи Александр научился принимать ошибки и уступать в словесных перепалках, даже если мысленно не согласен. А ей больше ничего и не требовалось. — Но насчёт отшлёпаю… мы обговорим это предложение. — Горячими губами он коснулся ее виска, заставляя ту еще больше погружаться в спокойствие.       Психотерапевт молчаливо смотрела на застывшую в водовороте воспоминаний Агату, которая больше походила на куклу, нежели на человека: немигающий взгляд в одну точку посреди комнаты. Но на щеках оставались тонкие блестящие дорожки от слез, предательски говорящими: она еще жива.       — Прошло три месяца, а я всё еще уверена, что он рядом. — Она подняла свои зелёные глаза на доктора. — Думала это прошло, но сейчас снова воспоминания… пробежали перед глазами.       — Агата, сегодня на вас вновь его свитер. Вы же понимаете, что от этого легче не станет? — врач взяла в руки блокнот и стала что-то записывать. — Эти вещи были, есть и остаются триггером, связанным с Александром.              — Может, я хочу, чтобы всё так и было. Может, мне совершенно не надо уходить от этого. Я читала: это пройдёт. А вот пустая болтовня с вами не помогает. — Она прижала к груди дневник, который должен был ей помочь. — Подставная психологическая утка!              — Вы же сами понимаете, что это не просто пустые разговоры. Мы ищем болевые точки и прорабатываем их. В любом случае… пытаемся. — Психотерапевт нажала на кнопку соединения с секретаршей и попросила принести им горячий зелёный чай.       — Из памяти это не сотрёшь, это не компьютер…       — Но мы можем научиться с этим жить. — Врач присела рядом с Агатой и приобняла ту за плечи, чтобы ей стало легче. — Вероятно, нужно увеличить дозу препарата. Синяки и опухшие глаза достаточно красноречивы.       — Как долго вы будете пичкать меня таблетками, Мелани? — в глазах Харрис заиграл фитиль недоверия и злости, в голове вновь пробежала мысль: «Я трачу ее и свое время, но всё ради тётушки».       — Пока ваше сознание не примет реальность и не пошлет иные сигналы мозгу.       — Это реально?       — Не вы первая через такое проходите. А теперь давайте обсудим последние несколько дней. Начнем с дня вашего последнего визита. Чем вы занимались? Мне очень интересно послушать ваш рассказ. — Мелани подала Агате кружку горячего напитка и всем своим видом показывала, что была готова выслушать её историю.       — Ну что ж, давайте начнём, — она повернула голову в сторону окна, за которым расстилался туман, а по подоконнику снаружи стучали капли дождя.       В комнате горела только настольная лампа, Агата листала альбом с фотографиями, на каждой из которой были счастливые они. Взяв в руки самую последнюю, она всматривалась в их сцепленные руки на фоне улиц Японии. Воспоминания о том времени, проведенным вместе незадолго до произошедшего, заставил девушку взять очередную пачку бумажных салфеток.       — Я бы перебралась сюда жить, если бы знала японский. Менталитет нравится, и отношение к людям здесь очень уважительное.       — Тогда почему ты выбрала меня, а не Сэма? — Александр был явно возмущен слышать такие слова от Агаты.       — Какой же ты дурачок. — Она взяла его под руку и нежно поцеловала в щечку. — Наверное, потому что я люблю тебя. Каждую черту твоего характера, каждое за и против. Я выбрала тебя и всегда буду выбирать только тебя.       <i>Александр обхватил руками её лицо и, по-собственнически накрыв ее губы своими, поцеловал. Его руки легли на талию Агаты, крепко прижимая к себе. Такое забвенное состояние. Будучи рядом, они уплывали в мир наслаждений. Её хрупкие пальчики оттягивали прядки его каштановых волос. Пальцами Александр сжимал нежную кожу девушки, подхватив ее на руки. Затем аккуратно опустил Агату на кровать и навис сверху.       Через мгновение они уже остались без одежды, в очередной раз наслаждаясь друг другом. Плавные движения, громкие звуки и жаркие поцелуи… Лучше быть и не могло. С каждым действием они ещё больше уверяли себя в правильности выбора. Если не он, если не она, то кто? Они инь и янь. Они вода и огонь. И иначе быть не могло.       — Не люблю ванильность, но люблю тебя, буйный котёнок, — он поцеловал её в висок и накрыл их тёплым одеялом. Идиллия и любовь царила вокруг них, можно ли было стать ещё счастливее? </i>       — А что было после? — психотерапевт сделала вид, что не слышала эту историю никогда раньше, поскольку понимала, как важно прорабатывать проблему вновь и вновь.       — А дальше случился тот самый день Х, разделивший мой день на до и после.       Агата металась из угла в угол, прокручивая в голове сценарий их разговора с Александром. Всё было прекрасно ровно до того момента, как они вернулись в Швецию. Работа, работа и ещё раз работа. Её было слишком много. Она постепенно отдаляла их друг от друга.       Ещё одной причиной было сильное влияние Евы на совместный бизнес с Александром: она вилась рядом с ним, как юрок. Это изменило Агату.       Послышался звук открывающейся двери, через пару мгновений она уже стояла в прихожей, облокотившись о дверной косяк.       — Что-то случилось? — Александр был явно в недоумении: с чем связано такое настроение.       — Рэйчел позвонила мне еще два часа назад и сказала, что переговоры закончились. Где ты пропадал и почему не отвечал на звонки?       — Нужно было обсудить детали экспорта с Евой. Прости, — он подошёл к ней и оставил еле ощутимый поцелуй на её лбу.       — Работа поглотила тебя. Её не стало больше, но ты утонул в ней. И ещё эта Ева, — Агата села за барную стойку и отвела взгляд в сторону окна, за которым мерцали огни ночного города. — У меня тоже бизнес, но при этом я уделяю время не только себе и своим делам. Я задумываюсь о нашем будущем.       — Агата, давай обсудим это завтра, я очень устал, — он налил стакан холодной воды и сделал пару глотков.       — А я не устала это терпеть? Что с тобой стало? Почему ты так изменился? И дело явно не только в работе, но и в этой брюнетке смешанных кровей. — Она прикусила язык, явно понимая, что ляпнула лишнее.       — Так ты меня терпишь? — Александр выгнул бровь и сложил руки на груди.       — Я не то хотела сказать. — Она подошла к нему и стала гладить его напряженные плечи. — Я доверяю тебе и понимаю насколько важна для тебя работа, но Ева усложняет многие обстоятельства.       — Знаешь, в состоянии злости люди говорят то, что думают. Ты стала слишком многое додумывать. Я думаю нам нужно переспать с правильными мыслями и обговорить это утром, а пока я навещу маму, — Александр развернулся и направился в сторону двери. На глазах Агаты стали наворачиваться слезы.       — Да пойми, имела в виду совсем не то, — она вытирала кончиками пальцев стекающие по её щекам предательские слезинки.       — Если бы ты подразумевала другое, то не стала бы каждый раз устраивать подобное.       И он ушёл, оставив её одну со своими мыслями. А после и груз вины лег на ее сознание. Это был их последний разговор. Последние слова, сказанные друг другу. Дальше лишь монолог и невыносимая боль утраты.       — И в этом всем виноват только один человек. Я!       — Агата, виновный уже сидит в тюрьме.       — Тогда почему в этой самой тюрьме себя ощущаю я? Пройдут года, а я не перестану себя винить за то поведение. Это моё бремя, и я буду его нести. — Она встала и подошла к входной двери, оставляя свой дневник на диване. — Я надеюсь на ваше понимание. В ваших услугах я больше не нуждаюсь. Я сильная, я справлюсь.       И она ушла. В новую жизнь, но со старыми воспоминаниями. Она дала себе и ему слово, что выстоит. Она сможет!       

***

      На кладбище было тихо, дул прохладный ветер, а где-то вдали каркали неугомонные птицы. Агата несла в руках букет розовых пионов — самые первые цветы, что он ей подарил. Она считала их знаком глубокой любви и верности, символом их отношений. Подошла к его могильной плите, задержав взгляд на полосе с датой рождения и фразой «любящему сыну, парню и другу», а после опустила рядом цветы.       — Пройдут годы, а я всегда буду любить тебя. — Она положила руку к груди, где билось сердце. — И пока оно стучит, я верю, ты рядом. И никто другой быть не может…       Сколько бы препятствий не легло на нашем жизненном пути, мы можем справиться с каждым из них. И мы будем это делать, ведь так мы становимся только сильнее.