Демон Лапласа

И все двери двинулись в лес Опечатка из сборника А. Волкова

— Матерь божья, — сказал рыцарь. Небо, безоблачное еще минуту назад, почернело, закрутилось лиловой воронкой, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Коснувшись сосновых верхушек, воздушная спираль на мгновение затормозила, а потом резко пошла вниз, вгрызаясь в кроны. Заскрипели, падая столетние стволы, брызнули древесные опилки, запахло горелым. Рыцарь предусмотрительно достал из-за спины щит и обнажил клинок. Демон обещал быть огромным, и хотя желтое свечение дороги защищало от тварей, рождающихся в зеленой бездне, перестраховаться не мешало. Первое, что выплюнула вертящаяся тьма, казалось ее неотъемлемой частью. На землю свалился черный ларец. Ударившись, он подскочил, как резиновый мячик, отлетел на пару шагов в сторону и остался лежать под широкой сосновой лапой поваленной сосны. Следующим появился сам демон. С грацией тряпичной куклы он свалился вниз, попытался встать, преодолевая силу воздушного потока, понял, что это бесполезно, и остался лежать на месте. Воронка еще покрутилась, срезая с соседних деревьев сухие ветки и двигая сваленные внизу стволы, и начала затихать. Демон лежал посреди сотворенного им бурелома и поразительно напоминал человека. У него было две ноги; насколько рыцарь мог разглядеть, две руки (одну из них скрывал сдвинутый вихрем ствол) и коротко стриженный русый затылок. Стоять и ждать? Или идти вперед и уничтожить тварь пока она еще не пришла в себя? На демонов не распространялись законы чести. «Тварь должна быть уничтожена», — гласил первый закон паладина. Рыцарь сошел с желтой дороги и наступил на поваленный ствол, стараясь подобраться к демону поближе, не выдав своего присутствия. Ствол выдержал, но сдвинувшись под тяжестью тела, задел неведомые механизмы в буреломе. Сваленные ветви зашелестели. Демон застонал и поднял голову. Его надо было убить. Как можно быстрее. Один на один у рыцаря не было никаких шансов на победу. Он рванулся вперед к шевелящемуся существу. -Греш! — закричала тварь. — Греш, не надо меня убивать! Тварь знала его имя и уже неплохо соображала. Очень опасная. — Греш, мать твою! Граф из Роттердама, второй пилиер Ордена, Серый, Пустынник… какими прозвищами тебя еще наградили?! Я к тебе обращаюсь! Не убивай меня, папа по по головке не погладит! Великий король Карл тоже! Лаура умерла, тебе нужен помощник, они знают! — Замолчи! — упоминание патриарха и короля сначала сбило рыцаря с толку, но Лаура… О ней никто знать не мог. — Выслушай меня! — орала тварь, пытаясь вытащить из-под ствола застрявшую руку и обернуться. — Великий король послал меня, чтобы помочь! Я волшебник! Замена! Как ты пойдешь один, подумай? «Демоны умеют принимать любую форму. Некоторые из них хитры и пытаются выдать себя за человека или обычное животное. Некоторое время они могут жить среди людей, но все же, в конце концов, выдают себя, совершая странные нелогичные действия. По природе все демоны агрессивны, и их вмешательство в жизни людей заканчивается трагедией. Чем раньше определишь демона, тем меньше он причинит вреда». Цитаты из священного писания учили наизусть. Сколько времени прошло — двадцать пять, тридцать лет — а до сих пор, разбуди ночью, расскажу, подумал Греш. И все же — если это действительно человек? Какое право он имеет без суда убивать существо одного с ним вида? — Замолчи! — повторил рыцарь и дотронулся клинком до тонкой кожи на затылке демона, примериваясь перед ударом. Тварь перестала дергаться, замерла. — Успокойся, — тихо сказала она. — Не надо. Я говорю правду. В напускном спокойствии тона дрожал обычный человеческий страх. — Хорошо. Подними руку к своему лицу… Медленно! — крикнул рыцарь, когда тварь дернулась, выполняя его приказ. — Теперь скажи, на ней пять пальцев? — Да. — Отлично. Теперь подними голову и посмотри на небо. Плывут ли по нему облака? Небо было чистое, со слепящим глазом солнца ровно посередине. Полдень. — Нет, — ответила тварь. — Твоя правда. Посмотри перед собой, на хвою. Это сосна? — Да… Проверил? Рыцарь вздохнул, успокаиваясь, но клинок убирать не торопился. Проверил и что? Всегда есть вероятность ошибки. Демон продолжал тихо лежать, иногда вздрагивая лопатками под синей холщовой рубахой. Всклокоченные, но ровно обрезанные волосы говорили о том, что к ним приложил руку неплохой цирюльник. За ухом сверкающей металлической змейкой притаилось невиданное раньше украшение — то ли серьга, то ли часть обруча, охватывающего голову. Ничего не обычного — немного щеголь, немного аккуратист. — Зачем тебя прислали? «И как?» — мысленно добавил Греш. На этот вопрос он вряд ли получит ответ. — Новое слово магической мысли. А теперь, если очень хочешь жить, пожалуйста, поверь мне на слово и… Ложись! Не задумываясь, рыцарь рухнул на поваленные стволы. Над головой грохнуло. Белая молния пронеслась мимо и врезалась в серую глыбу на противоположной стороне поляны. Камень дрогнул, замер и медленно расползся на куски. Греш обернулся. Из разбросанных бревен, веток и хвои лес собирал новую жизнь. Белый всполох, похожий на шаровую молнию, притягивал стволы, создавая скелет будущего огромного монстра. «Во время охоты нельзя увлекаться. Демон может прийти не один», — говорил другой закон паладинов. Оказаться в сердце зеленой бездны и потерять бдительность, молодец, рыцарь выругался. — Не оставляй меня, — закашлялась рядом тварь. Или все же человек? Греш бросил меч и со всей силы налег щитом на упавшую сосну. — Быстрее, я держу, вытаскивай, — крикнул он. Тварь завозилась, уперлась коленом и вытянула из бурелома руку с зажатым в ней черным ларцом, украшенным металлическими застежками. Потом оглянулась — взъерошенная, с расцарапанной щекой, следами пыли и угля на лице — рассеяно мазнула взглядом по своему спасителю и сказала: — Бежим. Греш знал, что уже поздно. — Беги к дороге! Туда, — он подтолкнул замершую в оцепенении тварь к противоположной стороне завала. — Я отвлеку. Волшебник… — добавил он для себя. Скатываясь по развороченным стволам вниз, прямо «под ноги» к хаотичной твари, он попытался нащупать рукоять клинка, но не успел, тот остался там, выше, под древесным завалом. С трех сторон его оградил бурелом, с четвертой — чудовище. Ловушка. Безнадежно. Греш устало закрыл глаза — не дошел, немного осталось, но нет с ним бога, знал же. — Отец наш сущий, и в радости ты со мной, и в горе… — прошептал он, когда земля содрогнулась. Зашумела хвоя, через закрытые веки проник свет. — Не открывай глаза, — услышал он далекий голос «волшебника». Через минуту все стихло, а белое свечение, проникающее через веки, исчезло. Помедлив для надежности еще некоторое время, Греш решился и все-таки посмотрел. То, что осталось от демона, лежало на земле развороченной кучей земли и дерева. Лесная тварь была упокоена — чисто и профессионально, а волшебник синим пятном рубахи маячил по другую сторону кучи. — Ну как? Как ты там? — обеспокоено спрашивал он, нервно приплясывая на одном месте и прижимая к груди свой черный ларец. Греш выпрямился, звякнула кольчуга — руки-ноги на месте, ничего не болело. Удивительно, они отделались легкими испугом. Волшебник действительно был хорош. Лаура не умела делать такие фокусы. Возможно, именно это ее и погубило. Твари, населявшие этот лес, были на порядок мощнее тех, что выползали на границы населенных земель. — Как тебе удалось с ним справиться? — Большая магическая тайна, можешь за это называть меня великим волшебником. Я приму как благодарность и признание своих грандиозных заслуг, — попытался улыбнуться чужак, но белое испуганное лицо никак не хотело принимать другое выражение. Вместо улыбки получился оскал. — Хорошо, тогда я буду господином и повелителем, — хмыкнул Греш. — Михаил. — Что? — Зовут меня так. Можно Миша, Михась, Мишаня… Хотя нет Мишаня нельзя. Глупо звучит — лучший маг Мишаня в вашем распоряжении… Он попытался раскланяться, но только крепче прижал черную шкатулку к груди. Колени у «лучшего мага» ходили ходуном. — Твой меч, — кивнул он в сторону торчащей из бурелома рукоятки. *** У Лауры было только два кольца. Только два обещания отделяли ее от Левиафана, пожирающего души уступивших. Маги ходили по краю бездны, смотрели в нее, их глаза горели азартом, они использовали ее, играли с ней. И иногда проигрывали. Они надевали кольца, чтобы помнить о том, кто они на самом деле. Первое обещание Лаура дала в десять лет, и Греш знал его наизусть. — Никогда, — сказала Лаура, нанизывая кольцо, — никогда я не сделаю ничего, что расстроит моего учителя. И наверное, не сделала, не переступила черту, не проиграла. Чем меньше колец, говорили вокруг, тем ближе грань. И лес на горизонте — как пристанище падших. Лауру не коснулся грех. Как не успела коснуться седина. У Михаила были «чистые руки», он не носил колец вовсе. — Отец наш, единый и всевидящий, убереги меня, помоги мне, укажи путь, — шептал Греш. — Молишься? — спросил лучший маг. — Прошу помощи… — Кому же? — брови Михаила поползли вверх. — Себе. Лучший маг промолчал и спокойно переступил грань между покрытой мхом землей и желтым камнем. Греш мотнул головой, соглашаясь с принятым ранее решением, и подошел к Верному Другу. Тот лениво обмахивался хвостом, отгоняя обнаглевших оводов. — Едем, — сказал рыцарь. — Да, — ответил Михаил. И они поехали. Точнее поехал Греш. Маг поплелся следом, изредка чихая от пыли, поднимаемой копытами Верного Друга. Лошадь Лауры осталась лежать там же, где ее хозяйка. Рыцарю хотелось спокойствия, но новая компания оказалось разговорчивой и любопытной. — Где мы? — спросил Михаил. — Я не читал об этих землях. — А читал ли вообще? — усмехнулся рыцарь. — Читал. Еще как читал. Но ты не ответил… — А ты как будто не знаешь? — Ну… — замешкался маг, — …переносился я не куда-то, а к кому-то. — Разумно. — Так где же мы, о мой господин и повелитель? — По левую сторону Рейна. — То есть Германия. Греш удивленно посмотрел на мага. Тот шел, рассматривая фигурный кирпич у себя под ногами, но почувствовав затянувшуюся паузу, поднял неожиданно беспомощный взгляд к всаднику. — Не Германия? — медленно произнес Михаил. — Значит, Священная Римская Империя, точно? — Странные слова, забытые названия. Кто тебя учил? — настороженно спросил рыцарь. — И как вообще отпустил сопровождать паладина? Михаил растерялся, на его лице отразилась бешеная работа мысли. — Я был плох в географии, — затараторил он. — Зато силен в магических искусствах. Знаешь, как бывает, недоучка-недоучкой — не знает даже, что земля плоская. А как выйдет… на турнир, так все противники сразу с лошадей падают. Видел, как я ту тварь отквартировал по месту назначения? — Во-первых, земля круглая, колдун, — неторопливо начал Греш. — Во-вторых, на турнирах уже много лет никто не дерется. В-третьих, что ты сделал с той тварью? — Отквартировал… Это такой магический трюк Гул, свет, эффекты — и все. Тварь на квартире. То есть под землей. — То есть ты отправил голема под землю? А мне казалось всего лишь развоплотил. — Голема?.. Конечно, голема. Можно и так сказать, развоплотил. На магическом языке «под землю» — это синоним. Развоплотил, расщепил, упорядочил, туда его в качель. Рыцарь еще раз покосился на своего нового спутника. Тот щурил глаза, вглядываясь куда-то вперед. — Слушай, — сказал Михаил осторожно. — Ты уверен, что земля круглая? — Уверен. Уходящий за горизонт корабль скрывается из виду постепенно, его флаги опускаются к воде все ниже и ниже. Это значит, земля имеет неровную форму. Во время лунного затмения земля отбрасывает круглую тень, следовательно, она шар. Не так ли? — Так… Несомненно так. Маг выглядел задумчивым, на его запыленном после битвы и дороги лице застыло выражение непонимания и какой-то детской растерянности. — Не думал, что все так запущенно… Может, ты и Коперника знаешь? — внезапно засмеялся он. — Ученый, который доказал это. — О черт! Какой сейчас год? — Маг был ошарашен. Твари умеют маскироваться, говорила Лаура, но их маскировка не бесконечна. В какой-то момент хаос, спрятанный у них внутри, рвет связь между ощущениями и превращает их в агрессивных демонов. Ни одна тварь, также говорила Лаура, не может правильно ответить на три очевидных вопроса и никогда не сможет встать на желтую дорогу. Затем древние ее и построили. Как оплот порядка для тех, кто верит в силу Бога, во всепобеждающий разум, для тех, кто отправится искать его наследие с надеждой на лучшее. Греш верил. И в слова Лауры, и в божественный порядок, который победит хаос и принесет на их умирающие земли новую жизнь. Поэтому отправился в этот путь. Судя по легендам — последний. Для Лауры он уже таким стал. Для него — в скором времени. С новой компанией стало только сложнее. — Сорок шестой от рождения короля Карла, — ответил Греш. — Ты мне очень помог, — фраза прозвучала недовольно. Рыцарь промолчал. Михаил пошаркал сзади, словно оттирал мусор, прилипший к подошве. — Прости. Я наверное, слишком сильно ударился головой, — виновато сказал он. Хорошее объяснение, подумал Греш, дай бог, если это правда. — Но все равно чертовщина! — не выдержал странный маг. — С какой стати? Почему? Как я мог так ошибиться? Дело дрянь! Прямо Дороти в стране Оз. Где мой фургончик? — Над Канзасом? — развеселился рыцарь. Если Михаил и был тварью, то очень забавной. — Что?! Канзасом?! — новость об этом американском штате окончательно раздавила мага. — Хорошо, я сошел с ума, будем считать ударился головой. Но, пожалуйста, скажи мне еще раз, как можно точнее. Где я? Кто ты? И куда мы идем? Он встал посреди дороги с явным намерением не двигаться с места, пока не получит ответы на вопросы. — Ты в заброшенных землях, между Рейном и Одером. Я — Греш, второй пилиер Ордена, Серый и так далее. Все как ты и говорил. Мы ищем древний артефакт. Может быть, он не существует, но мы все равно это делаем. И если тебе хочется жить — никогда больше не говори, что ты сошел с ума. Особенно при чужих. Ударился головой, потерял память, не выспался — но запомни, ты в твердом уме. Ясно? Маг хлопнул глазами, открыл, закрыл и снова открыл рот, инстинктивно отряхнул пыль со штанины. — Ясно. — У тебя еще есть вопросы, мой друг? — Только к твоей должности. — А что с ней не так? — Звучит смешно. Греш покачал головой, скрывая улыбку. — Я с тобой согласен. Пойдем. Должности не выбирают. До цели оставался день пути. Он должен успеть за отведенное время. А если ему не удастся, то все равно — Лаура говорила, что ни одна тварь не выживет, если коснется Грааля. *** У Лауры были длинные каштановые волосы, которые он запрещал стричь. Сколько она не говорила, что с короткими ей будет намного удобнее, Греш отвечал, что она лентяйка и просто не хочет возиться с ними каждое утро. В ответ она смеялась и брала с него обещание предоставлять ей каждый третий день горячую ванну. Или хотя бы проточную воду. Потом они уходили в рейд, ездили по деревням, ловили зарвавшуюся бесовщину. Лаура заплетала две тугие косы, обматывала их вокруг головы и вспоминала о них только по возвращении в населенные земли. Снова смеялась, снова говорила, что надо бы их остричь, а он как всегда говорил: «нет». Греш расчесывал ей волосы, пропускал тяжелые пряди сквозь пальцы, а потом оставлял наедине с горячей водой. Через час из ванны выходила богиня — солнце, подгадывая момент, очерчивало ее фигуру ослепительным ореолом, проникая сквозь жесткие непрозрачные ткани, которые она выбирала для домашней одежды, являло рыцарю соблазнительные изгибы тела его прекрасной дамы. Казалось, под ногами Лауры расцветает миниатюрными белыми шапочками клевер, в волосах запутались солнечные искры, а в улыбке скрывается обещание вечного рая. Он не был бы мужчиной, если бы не попробовал. Но Лаура оставалась колдуньей, даже в домашнем халате и с ароматными от шампуня волосами. Прекрасной неприступной дамой из альб, что пели труверы. Седьмое рыцарское искусство никак не давалось Грешу. «Найди себе жену», — говорила она. — «Ты же знаешь…» Да, он знал: вино, любовь, игра — все, что может вызвать глубокую привязанность для мага недоступно. Сильные эмоции — кратчайший путь к потере контроля над собой. За пятнадцать лет он хорошо выучил слово «нельзя» и брал все, что Лаура могла дать. Прикосновения к волосам, ласковую улыбку, возможность держать ее за руку, маленькие подарки… Греш вынырнул из воспоминаний, когда маг рядом застонал, попытался сойти с дороги, сесть под дерево и стянуть сапог. Рыцарь даже забыл, когда он так быстро выскакивал из седла. — Болван! — ругался он. — Нельзя уходить с дороги безоружным, это смерть! Неужели не учили… Маг щурился, пытался вырываться, хорохорился. — Я все знаю! Я знаю все! Больше, чем ты думаешь! Ой! Сухая коряга, только что неподвижно лежащая рядом с местом, где сидел маг, вздрогнула и зазмеилась в их сторону. — Не сомневаюсь. Но не уходи с дороги. Никогда не уходи с дороги, даже на шаг! Понял? «Пока я не разберусь, кто ты», — добавил Греш про себя. — Понял, — согласился Михаил, гипнотизируя застывшую на границе желтого кирпича «ложную змею». Потом непроизвольно сделал шаг назад, снова ойкнул, окончательно выходя из столбняка, и сел прямо на дорогу, раздраженно сдирая тяжелый прошитый по подошве сапог. Строчка была слишком ровная, словно шили не руками. — Не могу больше идти, — сказал он. — Сидячая работа и тяга к красивой обуви — вечные проблемы магов. Однажды… — начал Греш и неожиданно рассказал о своем первом путешествии с Лаурой. О ее красивых замшевых сапожках. О том как, она совершенно несчастная сидела в придорожном кафе, пытаясь спрятать голую ступню за ножку стола, а неудобная красота лежала рядом мятым бархатистым упреком. Не задумываясь, рыцарь порылся в сумке, достал запасной белый кусок ткани, а потом, все еще рассказывая, стянул странную серую тряпицу, обволакивающую ногу колдуна, как вторая кожа, и плотно замотал ступню хлопковой портянкой. Правильно, как его учили в военной школе. Михаил смотрел на него во все глаза, словно не ожидал такой заботы. Греш очнулся. Он и сам от себя ее не ожидал. Просто как и большинство магов, Михаил был маленький, худой, близоруко щурящийся от яркого солнца и совсем бледный. Вызывающий сочувствие, как и Лаура тогда. Греш поступил точно так же, как когда-то с ней. Простейший инстинкт, который прививали всем военным — заботься о том, кто нуждается в помощи. Все молодые маги, вырывающиеся на свободу из пыльных библиотек и закрытых храмов, нуждались в заботе. Никто не знал, что вбивали в их головы наставники, как заставляли смириться со своей хаотичной природой и при этом оставаться нормальными людьми — но тому как надо заботиться о себе, их никто не учил. — Попробуй встать. Лучше? Маг перестал сверлить его внимательным взглядом и, опираясь на протянутую руку, поднялся. — Не то чтобы очень. Терпимо, — пробормотал он и добавил еще тише: — Спасибо. — До ночлега идти два часа. Здесь даже негде развести костер. Потерпишь? Маг кивнул и послушно поплелся следом. Через час они еле тащились, Михаил сильно хромал, и рыцарю пришлось уступить ему коня. Маг молчал. Греша это устраивало, он снова погрузился в воспоминания. Воздух мутнел, наполняясь лиловыми сумерками, поэтому костер Греш увидел еще где-то за милю. Неровное желтое пламя мелькало за деревьями. Маг же всполошился только на самых подходах. Видимо, со зрением у него действительно было плохо. — Там кто-то есть, — шепотом сказал он и попытался остановить коня. Верный Друг фыркнул, оглянулся на настоящего хозяина. Греш продолжал идти. — Спокойно. Огонь означает лишь то, что его кто-то разжег. Подойдем — узнаем. — Лошадь меня не слушается, — пожаловался маг. — Это конь. Он слушается меня. Едем. Их заметили футов за сто. Огонь замелькал, словно перед ним кто-то засуетился, отложил тарелку, достал оружие, может, даже встал в магическую стойку. — Кого несет? — раздался низкий хриплый голос. — Греш, граф из Роттердама, — крикнул рыцарь и, покосившись на Михаила добавил: — Со своим магом. А ты кто? — Ну-ка, старина Греш, горит ли у меня костер? — ответили из темноты уже другим, знакомым голосом. Рыцарь усмехнулся. — Да, дорогой сэр Лев, горит. А ты-то как думаешь? Ответь старому другу. — Да, хороший огонь и каша вкусная. Правда пшенная, как в школе. И солнце на небе сияет, правда? — Нет, не сияет. Ночь на дворе, какое же солнце? А каша вкусная, от запаха внутри все переворачивается. Гроза идет, а молнии на небе сейчас есть? — Нет никаких молний. Вечер спокойный, как и должен быть после тяжелой дороги, — добродушно ответили от костра. — А спутницу твою зовут Лаура? Давно не видел нашу прекрасную леди. Рыцарь вздрогнул. Ему хотелось ответить — да, вот она, стоит рядом, улыбается, готовится обнять старого знакомого. Но уже два дня как это стало неправдой. — Нет. Лауры больше нет. Моего спутника зовут Михаил. У костра молчали. — Третий вопрос, — зашептал рядом маг. — Задавай третий. Они ждут. Греш шумно вздохнул. Не время для терзаний. Не подумал Лев. Да и о чем думать? Откуда ему знать? Пятнадцать лет путешествовали вместе. Рыцарь попытался собраться и придумать третий вопрос, но в голове звенело, как после хорошего удара. Мысли, как испуганные птицы, разлетелись в разные стороны. Греш почувствовал, что он уже день в пути, что устал, как собака, болит каждая, непривычная к долгой ходьбе, мышца, заныли старые раны. Совсем развалюха, подумал он, лечь бы и умереть, может, самое время? — Греш, — позвал маг из темноты. — Ну пожалуйста, сосредоточься… К сожалению, рыцарь был на этой дороге не один. Новая ноша. Маги — всегда ноша… — Ночь сейчас, неправда ли? — не смог придумать он ничего лучше. — Да, — коротко ответил Лев. — Чего они ждут? — снова встрял маг, нервничая. — Миш, выйди к свету. Пусть они на тебя посмотрят. — Греш сделал над собой последнее усилие. Маг промолчал, только совсем рядом тихо звякнула конская сбруя. — Спокойно, он мой старый друг. — И понимая, что Михаила это не убедило, добавил: — Я тебя страхую. Михаил вошел в круг света, как его просили, развел руки, так и не выпуская свой черный ларец, и попытался что-то сказать. — Ну вот он я… Я не женщина, не Лаура, кого вы там еще хотели видеть?.. Я сопровождаю второго пилиера. Как-то так… Мишень, живая мишень, вот кем он себя чувствует, подумал Греш. Почему же они все такие беззащитные и одновременно такие необходимые. Ключи к двери, за которой победа. Ввяжись в бой с драконом, не имея за спиной мага — смерть. Попробуй изгнать призрака с его насиженного места без них — скорее он тебя изгонит. А перед людьми робеют, как виноватые дети. Нет у них оружия против людей. Только осознание собственной ущербности. — Ну и отлично. Иди сюда, Греш, будем кашу есть, — ответил Лев, появляясь на фоне костра. C мечом в одной руке и, как хороший хозяин, с котелком полтавской каши в другой. Спустя несколько минут они обнялись, как и положено однокашникам. — Матей, не выйдешь здороваться? — осторожно спросил Лев у темноты. — Спать хочу, раз уж драться не будем, — проскрипели в ответ. Мелькнуло светлое покрывало, словно кто-то перевернулся на другой бок, устраиваясь поудобнее. — Мне в полночь вставать. — Не будем трогать, — сказал старый товарищ, глядя в сторону. — Вы накладывайте, накладывайте… Мише не нужно было предлагать дважды. Греш подождал пока место у котелка освободится, стряхнул с ложки налетевший пепел и соорудил себе настоящий рыцарский ужин. Постелил плащ и кивнул магу, мол присаживайся, нечего на холодной земле мерзнуть. Тот проглотил очередную ложку остывшей каши и быстро переместился на теплое место, как всегда, не забыв поблагодарить. Греш ел не спеша, этому тоже учили — не торопиться, когда есть такая возможность — и посматривал на так и оставшегося у костра Льва. Двадцать пять лет назад, когда они вместе оказались на первой ступени военной школы, то сошлись почти моментально. Казалось, природа не могла создать двух таких одинаковых по характеру и темпераменту людей. Но видимо, хаос подсуетился, где-то заели шестеренки, и два брата родились в разных семьях. Одно «но» — Лев был Неудачником, благородным, честным, идеальным рыцарем, но фортуна его не любила. Неудачи преследовали его по пятам — сначала, еще в школе, он попал к мастеру Никодемо, который славился тем, что устраивал в своих группах игры на выживание. Курсантов запирали в оружейной зале, давали команду «бой», а через три часа выпускали тех, кто еще мог стоять на ногах. Остальные автоматически лишались ужина и спали на жестком полу до следующего утра. Однажды Лев предложил не драться. Тогда, говорил он, на ногах останутся все, и никому не придется проводить ночь на паркете. Мастер проверил зал через положенное время, отругал и сказал, что кому-то все-таки придется остаться. Тогда Лев признался, что идея принадлежит ему. Всех выпустили — он ночевал один. Никодемо запомнил «слишком смышленого юношу». С тех пор списки проштрафифшихся всегда заканчивались его именем в независимости от того, был ли виноват молодой оболтус или нет. Как оказалось это было только начало. Когда на выпускном экзамене против них выпустили горгулью, меч сломался только у Льва. После этого он провалялся две недели в постели, пока маги приращивали ему откушенную кисть. На выпускном он нечаянно попытался отбить прекрасную девушку у какого-то старикана. Девушка приходилась старикану дочерью. И что еще обиднее, сам старикан оказался приором флорентийского подразделения Ордена. В увядших венах вскипела жаркая южная кровь, и первым местом для Льва стала должность оруженосца у рыцаря-библиотекаря военной школы. И это в тот момент, когда каждый из них стремился на границу бороться с демонами. С тех пор кличка Неудачник приклеилась к нему насмерть. Греш помог своему наставнику убить первого ледяного великана, в то время как Лев расставлял древние социологические трактаты в алфавитном порядке на полках университетской библиотеки. Первое полевое задание закончилось сожженой до тла деревенской закусочной. Лев все сделал верно, определил зловредного домового, создал огненный круг. Никто не мог знать, что хозяин закусочной травил тараканов гексогеном. После взрыва, он выплатил неустойку в размере половины своего наследного имения и опять же провалялся две недели в постели, пока маги приращивали ему на этот раз оторванные пальцы. Как считали однокашники, повезло ему только один раз. Никто не знал, что же такое Лев написал в своей анкете, но Матей выбрал именно его. Матей был гением, из тех что приходят в академию не учиться, а раскрывать себя. Все, что было нужно, ему дала природа — и возможность использовать хаос, и умение его контролировать. Он делал с ним что хотел — от праздничного фейерверка до расщепления твари на атомы. Матей вышел из школы с «чистыми руками». Впервые увидев Льва и услышав его рассказ, он не испугался, не пошел искать новую кандидатуру — он согласился. Это был единственный случай на памяти Греша, когда маг опекал своего рыцаря, а не наоборот. Уже через три месяца об их паре заговорили — дракон в Северном море, кэльпи в Венерне, синеглазка в Тёре… Все складывалось как нельзя лучше. Лев затянулся сигаретой, походил вокруг костра, собирая ветки, подкинул и уселся рядом с огнем по-турецки. Разгоревшееся пламя осветило его профиль. Греш заметил, что прошедшие годы не сделали Льва моложе, было видно что он тоже смертельно устал и почти потерял надежду. Наверное, искать священную чащу отправляешься только, если что-то потерял, испробовал все возможные способы, чтобы найти, но так ничего и не получилось. — Не ожидал тебя встретить, — начал осторожно Греш. — Последнее, что слышал, как вы отправились к Хейму ловить разбушевавшихся демонов. — Браконьерствуем, — улыбнулся Лев. — Зато о тебе слышно на каждом шагу. Сорвался с теплой должности, ушел в заброшенные земли искать древний артефакт. Очередной спаситель, который не вернется. Не рановато? Как отпустили? — Со скрипом. Патриарх разрешил лишь, когда понял, что меня не удержать. Лучше благословить, вдруг поможет, а так все равно уйду сам, без благословения. — А Карл? — После разрешения патриарха, что он мог сделать — запереть меня в школе и заставить воспитывать себе смену? Невозможно. — Верно, ничего не мог. «Только самые отважные и сильные, умные»…и еще двадцать характеристик, помню читали вслух. Не боишься, что обратной дороги не будет? — Не боюсь. А ты? Лев оглянулся в темноту к спящему Матею и ответил очень тихо: — У меня выхода нет. Пришлось изрядно помолчать, даже Миша, уловив в воздухе неладное, затих со своей тарелкой. Наелся, подумал Греш, и почувствовал, как от этой мысли внутри разливается довольное тепло. Треснул костер, Лев продолжил: — Там на севере были не демоны. Маги. Из тех сумасшедших, что ушли в лес. Мы этого ожидали, но не думали, что их будет так много. Приехали, а деревня пустая, только воронье кружит, и костры на улицах дымятся. А пепел такой черный, жирный… — Лев судорожно сглотнул. — До границы миль триста, деревня почти тысяча человек. Представляешь? Я как с цепи сорвался, пошел по следу. Нашли эту падаль… Меня они почти убили, и если бы не Матей… Он успел, попытался с ними говорить, сказал, что мы уйдем и больше в этих местах не появимся. А маг ему ответил — ты точно не появишься. И сделал на него Случайное желание… Лев бросил прогоревший окурок в костер. — Перестань меня жалеть, — раздалось из темноты. — Он, Греш, знаешь, что думает? Считает, что утянул меня вниз своей неудачей. Бесполезно трепаться, благородные сэры — это вас надо жалеть. Но вы же все равно пропустите мои слова мимо своих ответственных ушей? Матей вышел неожиданно и абсолютно бесшумно, словно не спал, а все время стоял за кругом света и слушал разговор. Был он высокий, совсем непохожий на обычного колдуна, с гордой осанкой, коротко остриженными для удобства волосами и длинным носом, напоминающим клюв хищной птицы. Подошел к костру, плеснул в алюминиевую кружку остывшей воды из чайника и сел в отдалении на выложенное сушиться седло. — Сидел бы ты сейчас, Лёва, в своей библиотеке, спокойный, живой, а так тащишся со мной неведомо куда. И думаешь, что обратно, скорее всего, не вернешься. Хороший расклад? Ваше здоровье, благородные сэры, — сказал он и одним глотком опрокинул жидкость себе в рот. Тут Греш заметил, что изменилось в облике мага. Каждый его палец украшало по кольцу, на некоторых два и даже три. Они отливались разноцветными камнями-стекляшками, сияли искрами в желтом пламени. — Вот черт, — сказал Греш. — Не вспоминай всуе, придет, — поправил его Матей, отставляя пустую кружку. Греш слышал об этой болезни. Люди приносили эту заразу из леса и называли «болезнью паладинов». Невыносимая для обычного человека, для мага же вовсе смертельно опасная, заставляющая неконтролируемо желать определенной вещи — напитка, еды, одежды конкретного цвета, иногда хуже — чье-нибудь смерти или любви, должности, власти. Желания постоянно сменялись. Лекарства от нее не существовало. — Ты правильно понял, — кивнул Матей. — Именно эта болячка. Только, как оказалось, это и не болячка вовсе, а заклинание — продукт чехарды ума больного существа. — И? — Греш посмотрел на Льва. — Что и? — тот сорвался на крик. — Я должен был его сдать?! Или может убить?! Так ты думаешь?.. Представь, если бы это была Лаура? Смог?! Греш отрицательно покачал головой. Конечно, не смог бы. Поставил на уши всех, извел библиотекарей, нашел бы специалистов… Кто сказал, что если сейчас болезнь неизлечима, то она будет такой всегда? -Вот и я не смог, — сказал Лев и снова безучастно уставился в огонь. — Неудачником был, Неудачником и подохну. Так хотя бы есть надежда. В писании говорится, чаша исцеляет, дарует, усмиряет… Вот он выход. Ему, — кивнул он на своего мага, — здоровье, мне — удачу. Неплохо придумано? — Неплохо, — согласился Матей. — Только тебе она ничего не даст. Даже если мы ее найдем. Я говорил и буду говорить — зря ты пошел со мной. — А тебе даст? — Мне даст, — согласно кивнул маг. — Иначе бы я сдал себя сам. Тебя просила Лаура? — спросил он у Греша. — Да, — ответил тот. — Она хотела, чтобы все закончилось. Но что это «все» — так и не сказала. — А теперь ты хочешь найти чашу и попросить вернуть ее? Греш вздрогнул, маг читал его как раскрытую книгу. — Поворачивай обратно, — не дождавшись ответа, продолжил Матей. — Этого чаша сделать не может. — Зачем Лаура ее искала? — А вот ей она могла дать многое. — Что за привычка говорить загадками, — буркнул Миша, сидевший до этого тише мыши. — Сказал бы по сути, чаша может то, то и то. Матей перевел взгляд на молодого мага. — А я и сам не знаю. Но уверен, ничего материального она сделать не может. Если она есть, то работает с бездной. И тебе, я думаю, она тоже ничего не даст. — Я отойду. На пару минут, — вместо ответа сказал Михаил, вставая. — Помнишь, что за огороженный круг… — …выходить нельзя. Помню, — заученно отарабанил «лучший маг» и зашелестел ветками где-то невдалеке. — Надо же, в лес, ночью, с дипломатом. Вот дела…- усмехнулся Матей. Дипломат. Точно. Греш, наконец, вспомнил как называется черный ларец, с которым Миша не расставался. Видел на картинках и кинопленке в детстве. Маленький черный чемодан с металлическими застежками называется дипломатом. — Информация к размышлению, твой Миша — не маг, — сказал Матей, когда шелест кустов удалился на приличное расстояние. Греш напрягся. — Потому что колец нет. Так… — При чем здесь кольца. У меня их тоже до поры до времени не было. Я просто вижу — в нем нет хаоса. Вообще ни капли, воплощенный идеал порядка. Сработано лучше, чем вы оба, благородные сэры, вместе взятые. — Тварь? — расстроенно спросил Греш. — Не тварь. Я же говорю, хаоса нет. — Этим утром он развоплотил голема. Профессионально, на составляющие, ничего вокруг не повредив. Я уже с жизнью прощался. — Загадка, — хмыкнул Матей. — Но раз тебя спас и хаоса нет, то не опасная. Так что, как вернется, ложитесь спать, сэры. Полночь наступает. Мое дежурство. Хоть поспать вы мне так и не дали… Перед рассветом Греш проснулся от того, что рядом кто-то говорил. Солнце еще не встало, но холодный воздух был сер. Миша, замотанный в одеяло, сидел в пяти шагах — отполз, наверное, за ночь. Сидел не просто так, раскрыв свой дипломат, и, что-то в нем высматривая, шептал. Греш попробовал прислушаться. Но или слова не имели смысла, как бывает при произнесении заклинаний, или «лучший маг» специально говорил невнятно. Идеал порядка, усмехнулся Греш, не опасен. Раз не опасен, то пусть разговаривает. Завтра спрошу, чем же он тут занимался. После этого рыцарь повернулся на другой бок, с облегчением почувствовал, как начинает отходить занемевшая спина, и уснул до самого утра. В эту ночь Лаура к нему не пришла. Снились ему белые вспышки молний и разоренная где-то на севере деревня со стаей кружащегося воронья над ней. *** Первая волна пришла неожиданно. Сначала то там, то здесь говорили о глобальном потеплении. В газетах появлялись скандальные статьи о тающих ледниках и бензиновых двигателях, в научных журналах — аналитические выкладки о размере озоновых дыр и графики среднегодовой температуры атмосферы и Мирового Океана, на телешоу спорили о вреде и пользе дезодорантов. Потом тема перестала быть модной, и о ней на какое-то время забыли. Логичный мир занялся своими логичными проблемами — кто же выиграет в этом году кубок Уимблдона, этично ли применять «ген порядка» для построения семейной жизни, правда ли новый чудо-препарат от «Schwarzkopf» останавливает облысение, можно ли научить робота читать и существует ли на самом деле «эффект бабочки»… Между тем Земля продолжала совершать свой привычный бег по кругу, год от года двигалась на сотые доли миллиметра, приближаясь к солнцу. А жизнь текла своим чередом. Пока в один не очень прекрасный день какой-то энтомолог-любитель не отловил в экваториальной зоне Конго муху, у которой было двадцать четыре одинаковых крыла. Новость облетела все телеканалы и на следующий день забылась. В течении следующих нескольких лет подобные сообщения стали приходить и из других теплых стран. В Перу был обнаружен новый вид малярии, сыворотку от которого разрабатывали в течении нескольких месяцев. Когда же она оказалась готова, то не прошла испытание, болезнь снова мутировала. В прибрежных районах центральной Африки несколько лет подряд наблюдался массовый психоз среди рыб и птиц. Рыба косяками выбрасывалась на берег, а птицы разбивали себе головы о скалы. В Амазонии появилась целая серия новых болот, о которых не знали даже аборигены. Доходило и до смешного — в Эквадоре домашняя галка разучила гамму и по команде хозяйки лихо выводила «Ave Maria», а в Индонезии выловили акулу, у которой обнаружили второй экземпляр конечностей для передвижения по земле. Верующие говорили о приближающемся конце света, а ученные связали имеющиеся факты в общую теорию, которую назвали «теорией грядущей катастрофы». И грядущая катастрофа наступила. Как-то утром, в очередной не самый прекрасный день, неожиданно перестав быть теорией, а превратившись сначала в ужасающую, а потом обычную спутницу повседневности. Кадры затертых до белой пыли кинозаписей показывали курсантам на занятиях общей историей мира. Бессмысленные глаза людей, бродящих среди заваленных яркими упаковками магазинных полок, жидкий как топь асфальт, пустые трассы с покореженными автомобилями, черные проемы разбитых окон, соскальзывающие с рекламных вывесок фигуры фотомоделей, детский плач, истеричный лай собак, обрывки вчерашних газет, люди, путающие верх-низ, лево-право. Твердое становилось мягким, неживое живым, холодное сыпучим, мокрое зеленым… И наоборот. И еще десятком разных способов. Однажды планета просто сошла с ума. Так появилась бездна. У каждого курсанта был свой кошмар кинопленки. О нем не принято было говорить, но после очередной кружки хорошего пива в тесной дружеской компании — языки развязывались, и однокашники говорили обо всем: сплетничали о преподавателях, обсуждали прелести прекрасных незнакомок, делились скабрезными шутками о личной жизни патриарха и короля и, конечно, под определенным градусом, когда жизнь казалась лишь печальным недоразумением, рассказывали о кошмаре. Греш и Лев делили один и тот же кошмар. На сорок пятой минуте пленки в кадре появлялась девушка. Она лежала на кровати, изможденная и худая, больше похожая на скелет. Хаос отнял у нее возможность двигаться, говорить и принимать любую пищу. Девушка медленно умирала от истощения. Оператор показывал ее глаза. Пустые и бессмысленные. Камера дрожала и через несколько секунд уходила в сторону. Им обоим чудилось, что девушка все понимает. Может быть, это дефект пленки, может, случайный отблеск, но на самом последнем кадре — в ее глазах появлялась обреченная беспомощность, от которой пробирала дрожь. Утром Матей не смог встать. Они нашли его, когда до отъезда оставалось не больше двадцати минут. Завтрак был готов и по большей части съеден, лошади вытерты и запряжены, одеяла аккуратно свернуты и приторочены к седлам. Лев просил не будить «больного», ходил тихо, старался не звенеть посудой и призывал к порядку хмурого Мишу, которому маг не нравился, но он благоразумно молчал. Греш услышал, как однокашник зовет его. Подошел и, увидев широко распахнутые испуганные глаза Матея, все понял. — Что же делать? — спросил Лев то ли Греша, то ли самого себя, то ли своего мага. Матей устало прикрыл глаза. Он не знал. — Может быть, очередное кольцо? — настаивал Лев. — Он должен произнести обещание вслух, — сказал Греш. Матей согласно моргнул. — Миша, иди сюда, — позвал рыцарь. Маг, греющий руки у костра, поднялся и подошел. — Он не может двигаться и говорить. Ты знаешь, как ему помочь? Михаил задумался, долго всматривался в неподвижное тело. — Сейчас, — сказал он и побежал к своим вещам. В глазах Матея читался неприкрытый сарказм. Он не верил, что младший маг способен что-нибудь сделать. Вот самомнение, раздраженно подумал Греш, чертов вундеркинд, все-то ты знаешь, а другие что ли дураки? Только вот ты не видел вчерашнего голема, и как Миша его за пару мгновений разобрал, отквартировал, развоплотил… Как угодно скажи, суть одна и та же. Миша вернулся с каким-то металлическим цилиндром, встряхнул его и приложил к обнаженной шее обездвиженного мага. Некоторое время ничего не происходило. — Ну? — Одновременно с нетерпеливым окриком Льва, цилиндр пискнул и зажегся синим цветом. Миша довольно улыбнулся. — Вылечим, — сказал он и лихо подмигнул строящему подозрительный взгляды Матею. — Сейчас будет немного больно, но ты же не будешь кричать? Цилиндр снова запищал, тонкая игла вынырнула из его бока и впилась в обнаженную кожу. Матей вскрикнул. Лев дернулся, а потом понял, что произошло. Старший маг поднял руку и начала растирать уколотое место. Выглядел он очень удивленным. — Быстро и эффективно. Что это? Миша смешался. — Великая магическая… — Парень, ты с кем говоришь? — предостерег его Матей. — Лекарство, — сказал Миша и обвел всех настороженным взглядом. — Очень сильное лекарство. Я не могу его показать. Матей серьезно кивнул, словно соглашаясь со словами младшего. — Все равно, спасибо. В любом случае, — зачем-то добавил он. Греш почувствовал, как его переполняет иррациональная гордость за своего спутника. Умелый, может, действительно лучший. Что знает Матей? Нет выхода, считал он пару минут назад, неспособный пошевелить даже пальцем. А Михаил нашел и причину, и выход. — Что ж мозоли свои кровавые не вылечишь? — не удержался он от ласковой подколки. — Лекарство очень сильное и не бесконечное, — ответил маг. — Так что на лошади сегодня снова я, — он улыбнулся и, наконец, стал похож на самого себя. — На коне, дурак, на коне. *** К полудню потянуло запахом жилья. То там, то здесь стали попадаться аккуратно спиленные, но уже черные от времени пни. Лес стал реже, а потом окончательно перешел в густой кустарник, чуть выше человеческого роста. — Любопытно, — сказал Матей, вглядываясь в виднеющийся над листвой холм. — Судя по всему, мы почти на месте. — На месте это где? — встрял Миша, поднимаясь на стременах. Старший маг внимательно посмотрел на него. — Последний замок, место, где рыцари должны получить наставление перед тем, как встретиться со священной чашей, — сказал он медленно, словно подбирал слова. — Слышал что-нибудь? Греш заметил, как насторожился Лев. Да и сам он ждал ответа. Легенда о Граале, пятая весть писания. Читается каждую пятницу перед сном. Наизусть. — Видимо, проспал на уроках, — легко ответил Миша, не замечая всеобщего внимания. — А где же сама чаша? — продолжал он любопытствовать. У Греша ёкнуло сердце. Каждый рыцарь, каждый маг, каждый торговец или мастеровой — все, кто прошли первую ступень обучения, кто посещал субботние службы в храмах, читал ученые книги или романтические стихи, вел хоть бы раз скользкую дискуссию о близком спасении в кафе, на дружеской попойке, в кабине дорожного дилижанса со случайным попутчиком, в исповедальне — знали легенду. Каждый ее этап и поворот от переправы через широкий Рейн и поиска желтой дороги до последнего пристанища. Лев потянулся к оружию, но старший маг жестом остановил его. — Это нам должен сказать хозяин замка, — ответил он. Дорога, сделав напоследок крутой поворот, неожиданно вывела их к высокому бетонному забору и уперлась в ржавые ворота. Лев поймал взгляд Греша и кивнул в сторону младшего мага. — И? — сказал однокашник. Миша неподвижно сидел на коне, уставившись пустыми глазами на каменную ограду. Ограда была древняя, сейчас таких уже не делали. Забытая трудоемкая технология. Время и природа сыграли с ней обычную забаву, местами разрушив до металлического костяка арматуры и поселив на освободившееся место занесенные ветром песок и семена диких трав. Миша что-то шептал. Греш прислушался. «Все ясно, — говорил маг. — Теперь успокоиться. Успокоиться и думать… Не бывает безвыходных положений. Просто ошибка таймера. Бывает… Починим… Не раскисать». Лев развел руками, безмолвно повторяя свой вопрос. — Будем стучать, — прервал работу мысли своего рыцаря Матей и, наклонившись, забарабанил по металлическим листам. Гулкий звук пополам со скрежетом наполнил тихий лесной воздух. — Да воздастся им за лишения на пути к нему, да будут они решительны, встречая неизвестное, — процитировал Лев писание достаточно близко к тексту. — Как никогда верно. — Кто там? — раздался из-за ворот женский голос. — Рыцари, ищущие последний приют, — Лев, войдя в раж, продолжал сыпать цитатами. — Чем докажете? — усомнились по другую сторону. — Мы пришли по желтой дороге… — По ней в последнее время много кто приходит. Все больше демоны. — Мы можем ответить на три вопроса, прекрасная леди. — Откуда ты знаешь, что я прекрасная? — полюбопытствовали из-за ворот. — Это первый вопрос? — неожиданно влез Миша. — Давайте уже по существу, леди. — Никакой куртуазности, — притворно тяжело вздохнул Лев. — Но, к сожалению, он прав. Приступим? Три вопроса Лев расщелкал как орешки, не забывая задавать ответные. За воротами началась возня, потом створки заскрипели и словно через силу открылись. Щуплая фигурка дернулась за ускользающей створкой, из-под подола мелькнули голые тощие коленки и ступни, обернутые плотной необработанной кожей. — Проходите, — сказала девушка, мельком оглядывая всадников и внимательно лес за ними. — Нечего топтаться, двери нужно закрыть. Он проехали. Греш, как единственный пеший, вернулся и помог девушке с ржавыми створками. — Много вас, — сказала она, вытирая руки о заткнутую за пояс серую тряпку. — Ну ничего, может, даже к лучшему. Двое ходили, один ходил, но четверо еще ни разу. — Так ты и есть?.. — «хозяин замка» хотел спросить Греш. Но она его опередила. — А что не похожа? — ответила она вопросом на вопрос. — Шелков и бархата, прости, нет, не завезли сегодня. На вид ей было лет шестнадцать, совсем молоденькая и дикая, худенькая, чем-то похожая на недокормленных магов, только загорелая. Пока они возились с засовами, Греш успел рассмотреть ее руки — с коротко остриженными ногтями и засохшими до твердой корки желтыми мозолями. Платье, видимо, собственноручно сшитое из какой-то тряпки, бывшей в своей прошлой жизни то ли плащом, то ли занавеской, висело на ней как мешок, и только красивый плетённый из лозы пояс намекал на тонкую талию и едва заметные под просторной одеждой округлости. Не дождавшись ответа, она прошла мимо него, оставив шлейф из аппетитных запахов кухни. — Лошадей сюда. — Показала она на длинный сарай, примыкающий к ограде изнутри. — Овса нет, но есть немного сена. Можете накормить, впрок не нужно. Все равно больше не понадобятся. Отдав распоряжения, она пошла к дому, легко выбирая дорогу между кучами странного хлама разбросанного по двору. Если бы Греша спросили, что ему напоминает это место, он бы сказал — старую автомобильную свалку. Их уже почти не осталось, весь металл был вывезен еще несколько десятков лет назад и распределен по кузням. Это было легче, чем искать новый рудники в обедневшей за тысячелетия европейской земле… Большой, как футбольное поле, пустырь был обнесен все тем же серым бетонным забором с двумя парами ворот по разные стороны. Посередине стояло основательное здание старой постройки. Широкий кирпичный фасад, два этажа, треснутые стекла аккуратно подклеены желтой бумагой, а кое- где заменены на рукотворные мутные, пропускающие свет, но не дающие четко разглядеть, что же происходит по другую сторону. По пустырю были разбросаны другие постройки, некоторые целые, содержащиеся в относительном порядке, другие на разных стадиях разрушения — без крыши, с обвалившимися стенами. И горы мусора — дерева, камня, щебня, какого-то желтого металла. Некоторые вещи Греш затруднялся определить. Он наклонился над черным ребристым кругом и, предусмотрительно натянув латную перчатку, коснулся его. Материал легко поддался внутрь, а потом, спружинив, вернул себе первоначальную форму. — Каучук, — услышал он над ухом голос Миши. Греш обернулся и непонимающе посмотрел на мага. — Это каучук, — объяснил тот, — такой материал, очень удобен для изготовления промышленных прокладок, тканей и еще множества очень полезных вещей. Не пропускает жидкость, эластичен, легко держит форму… — А это? — рыцарь указал на желтые листы металла. — Золото. Не очень чистое, промышленное, 15-16 карат. Очень высокая степень проводимости, устойчиво против коррозийных процессов… Маг замолчал, его губы непроизвольно расползлись в радостной улыбке, а взгляд остекленел. — Миш, — позвал его Греш. Тот посмотрел на него, словно впервые увидел. — Самое время все рассказать. — Подожди. — Он потряс пальцем перед лицом рыцаря. — Я сейчас. А потом развернулся и побежал к дому. — Озарение? — Рядом материализовался Матей. — Похоже, — согласно кивнул рыцарь. — Это хорошо. Оно нам не помешает, — загадочно произнес старший маг и быстро пошел к конюшне, крича на ходу: — Лёва, ну что ты там возишься? Тебе же сказали, они больше не понадобятся… В дом вошли всей толпой. Матей с озадаченным видом озирался, впитывая новые впечатления, как губка. Всегда так, даже на краю могилы, тянется ко всему новому и неизвестному, подумал Греш. Если разгадка в этом доме, то старший маг сложит два и два, получит искомое четыре, и задачка решится просто и гениально. Главное, было бы, что складывать. Девушка стояла у стола, сколоченного из хорошо обструганных умелой мужской рукой досок, и месила тесто. Комната была на удивление чистая и уютная. В углу черным мойдодыром стояла буржуйка, используемая явно не по назначению — для хранения продуктов и посуды. Рядом высилась сложенная из кирпича огромная печь. Стулья, скамейки разного калибра стояли у стен — встречались самодельные под стать столу, некоторые — древние с элегантно выгнутыми спинками и когда-то мягкими, а теперь ободранными сиденьями, были и странные, сделанные из пластика с черными крестовинами ножек. На одном из стульев лежала обложкой вверх распахнутая книга. «Маугли» Киплинга. Раритет. — Ну что, небольшой обед в честь дальней дороги? — сказала девушка, вываливая тесто из миски на стол. Лев радостно кивнул и уселся за стол, явно намереваясь перед предполагаемой смертью хотя бы наесться. — Потом ты расскажешь нам, как и куда идти? — осторожно начал Греш. — Смотря куда вы хотите попасть. Дорогу назад вы знаете. — Нам нужна чаша, — внес ясность Матей, находя себе место и тоже присаживаясь с намерением вести долгий разговор. — Всем нужна чаша, — отрезала девушка, с силой впиваясь в тесто. — Вот если бы кому-то захотелось отвести нас к людям. — Мы найдем чашу и отведем, — вмешался галантный Лев. — Все так говорят, только воз и ныне там. — Девушка стрельнула в рыцаря заинтересованным взглядом. — Но ты покажешь, прекрасная леди? — Прекрасная… — протянула она нараспев. — Повторишь? — Конечно, — ослепительно улыбнулся Лев. — Покажу, куда я денусь, — вздохнула она. — Я прогуляюсь по вашему дому? — спросил у нее Греш. — Сюда пошел мой маг, а в комнате я его не вижу. — Гуляй, рыцарь, гуляй. Твой маг помчался на второй этаж. Только не заходи в последнюю комнату. Там отец. Он очень болен. — Чем? — оживился Матей. — Что за болезнь? — Не болезнь, рана. Твари в последнее время наглые, самые сильные выбираются на дорогу, стучат по ночам в ворота, зовут. Совсем свихнулись. — И давно? — Месяца четыре, может больше. Что- то уходит, — девушка перестала месить тесто, дотронулась до лба, стирая невидимый пот и оставляя на коже белые пятна муки. — Но взамен не приходит ничего. — Она помолчала. — Он лес рубил, вылезла саламандра, отец на дорогу побежал. А она за ним… — Укус саламандры смертелен. — А я не знаю?! — прошипела девушка. Её глаза наполнились слезами. — Подождите-подождите, только не плачьте, — взволнованно заговорил Лев. — Не обращайте на него внимание, он всегда такой. Что думает, то и говорит. — И укоризненно добавил в сторону: — Матей! Тот развел руками, мол такова природа, меня только могила исправит. А хорошо они спелись, пришло в голову Греша. Умный, едкий, честный до отталкивающей откровенности Матей и мягкий, как масло, неуверенный в себе, но всегда готовый на сочувствие, Лев. Идеально. Может быть, маг уже тогда, пятнадцать лет назад, когда читал анкету молодого оруженосца, понял это. Что для других казалось неудачей, стало для него спасением. Лучшей каменной стеной от мира, требующего от него соответствия образу доброго мага при светлом паладине. Тем более стена была ему обязана по гроб жизни — гений выбрал неудачника. Греш оставил их разбираться и пошел искать свою «дражайшую половину». На первом этаже царил почти идеальный порядок. Несмотря на местами обвалившуюся штукатурку и старую краску — все сияло чистотой. Здесь постоянно убирали. Так как других развлечений здесь не было, делали это с маниакальной частотой. Греша поразила планировка. Он сам жил в старом доме — большая уютная гостиная на первом этаже и несколько спален на втором. Здесь же все было иначе. От переднего помещения с печью вглубь здания шел широкий коридор с двумя рядами дверей. Словно когда-то в далеком прошлом здесь жило множество людей, и у каждого была своя небольшая комната. Из любопытства он открыл одну из дверей. Это оказалась кладовка. На полу валялись бесформенные горы репы и картофеля, в углу висело несколько окороков. Наверное, одна из построек на пустыре была хлевом. Хозяева разводили свиней. Второй этаж был выстроен аналогично, но по контрасту с первым казался нежилым. Клочья паутины на стенах, сломанная старая мебель, груды книг — частично целых, частично распавшихся на листы, стеклянные пузырьки, опилки, грязь. Греш толкнул ближайшую дверь, но она оказалась запертой. Странная — тяжелая, металлическая, непохожая на хлипкие конструкции внизу. Следующая дверь легко поддалась. Он оглядел пыльное помещение. Миши не было. Он уже хотел идти дальше, когда увидел знакомый предмет. Среди осколков стекла и бумажной трухи лежал мишин черный ларец. Дипломат. Блестящие замки были подняты. В голове молниеносно пронеслась мысль — Миша никогда с ним не расстается. Не выпуская комнату из вида, Греш потянулся вниз, вынул из-за голенища кинжал и шагнул внутрь, осматривая углы. Осторожно, проверяя каждый свой шаг — изобретательные демоны умели ставить ловушки. Но в комнате было пусто. Стоял покореженные временем и чьей-то тяжелой рукой стальной комод, за которым никого не оказалось. Лежали удивительно тонким слоем все те же растрепанные книги, старые газеты с коричневыми пятнами засохшей влаги и еще какие-то бумаги, расчерченные графиками и усыпанные латинскими формулами. Прятаться в комнате было негде. Греш, не теряя бдительности, подошел к дипломату. Почти точная копия мишиного ларца. Только этот был старый. Черная кожа неаккуратно треснула на его боках и покрылась мелкой заскорузлой пылью. Металл потемнел, кое-где выступили ядовито-оранжевые пятна ржавчины. Рыцарь просунул лезвие кинжала в полуоткрытую створку и распахнул ларец. Оттуда выскочил быстрый паук и нервно засеменил по желтой бумаге. Внутри была какая-то пористая материя, похожая по составу на каучук, грудой лежащий на дворе Последнего замка. Материя была ровно выстрижена и образовывала три углубления разной формы. Одно большое круглое и два маленьких. «Сильное лекарство», продемонстрированное Мишой утром, идеально подходило по форме. Сюда бы Матея, с тоской подумал Греш, вот ему два и два, пусть складывает… У окна что-то надрывно свистнуло и бешено затренькало. Рыцарь вздрогнул и обернулся. Разгулявшийся на улице ветер проник сквозь трещины в стекле и теперь играл куском приклеенной к окну газеты. Греш подошел к окну, с непонятной для себя злостью оторвал бренчащую о стекло бумагу и посмотрел во двор. Лев стоял у конюшни, держа ведро. Видимо, решил напоить животных, добрая душа. Потом на улице появилась девушка, воровато оглядываясь, она подошла к стогу сена, схватила охапку сушенной травы и направилась ко Льву. Они постояли пару минут, о чем-то разговаривая, а затем вместе скрылись в конюшне. Вот тебе и добрая душа, покачал головой Греш, и уже хотел отстраниться от окна, когда на желтой бумаге, скрепляющей трещину, поймал знакомый близорукий взгляд. Как во сне он отогнул смятый кусок бумаги и понял, что не ошибся. Буквы читались плохо — местами расплылись от влаги, местами просто стерлись. «…теория Порядка…экспериментально доказано в лабораторных условиях… «грядущая катастрофа» … необходимость поисков метода предотвращения… необходимость полевых исследований зонда… недостаточность условий… временной шаг в 950 лет… работа с чистым хаосом… первые исследователи». А дальше — все как обычно. Сколько бы времени не прошло, горькая деловая формулировка остается прежней. «… при исполнении… вечная слава…». Из ступора Греша вывел голос Миши. Он оглянулся и посмотрел на своего мага. Тот стоял в дверях и сиял, как новогодняя елка. — Я все понял! — повторил он радостно. — Ты понимаешь, произошла огромная, просто феноменальная ошибка. Но ничего все поправимо. И я, если честно, не об этом… Ваш Грааль существует, он построен и, вполне возможно, даже действует! — Миша посмотрел на застывшее лицо рыцаря. — Греш, ты меня слышишь? Что случилось? Нельзя. Просто нельзя в такой момент — он только что разгадал свою великую тайну, он веселый, полный надежд… Все же поправимо, в конце концов… Как же можно сейчас сказать? Рыцарь прижался лопатками к стеклу и ответил: — Ничего. Рассказывай по порядку, без эмоций. — Я бы тоже послушал, — как всегда неслышно подкрался Матей. — Меня все бросили, — зачем-то объяснил он. Миша подозрительно оглянулся на старшего мага — все-таки с первой встречи у них не ладилось — но видимо решил не обращать внимания на неприятное соседство. Тем более Матей мог помочь, об этом мире он знал все, что мог знать человек. «Своего времени», — добавил про себя Греш. — Вы же все слышали о грядущей катастрофе? — увлеченно начал Миша. — Конечно, слышали, о чем я. Теперь ее правильнее назвать «прошедшей», «ушедшей», «древней»… — Потом придумаешь, хорошо? — остановил поток синонимов Матей. -Да, потом. Это сейчас не важно, — согласился младший маг. — Так вот, понимая ее неизбежность, ученые настояли на создании организации, которая должна была ее изучать. Некоего института… — Название которого можно пока упустить, — не дремал Матей. Греш знал его достаточно долго, чтобы понять — старшему магу было интересно, очень интересно, но одновременно обидно, что не он сейчас находится в центре внимания и рассказывает о результатах своего сложения двойки и двойки. Привыкнув быть самым умным, сложно отвыкать. Вот он и источает ехидство во все стороны. — Можно, — согласился Миша. — Я знаю только о начальных стадиях эксперимента. Все дело в небольшом и очень простом опыте со сковородой и маслом, который показывает, что при нагревании предмета происходит качественное изменение его состава. Причем, порядок этих изменений происходит не просто так, от балды, он строго прогнозируем — сначала точка равновесия, потом материя входит в состояние порядка, при дальнейшем нагревании происходит переход к хаосу, а потом снова к порядку… А если предположить, что земля точно такой же предмет? Только очень-очень большой? Каждый раз, когда происходит смена температурного режима, это приводит к смене физических, химических, социальных и других законов… Греш не понимал. Матей, увидев растерянность в его глазах, сжалился. -Он хочет сказать, что солнце дает нам тепло — временами больше, временами меньше. Одна температура — и все вокруг в порядке. Задача имеет одно решение, яблоко падает вниз, положенное в ванну тело вытесняет объем воды, равный ее объему. Но если температура меняется — система дает сбой. У задачи появляются несколько решений, яблоко может не упасть, а взлететь. Человек — дитя порядка. Если все происходит логично — ему хорошо, если логика отсутствует — плохо. Представь, что ты живешь в одном доме с женщиной. У нее есть одно платье и оно красного цвета. Каждое утро она приносит тебе завтрак, и ты можешь совершенно точно сказать, что она будет одета в красное. У нее больше нет вариантов. Теперь представь, что однажды она сходила на рынок и купила еще два платья — зеленое и голубое. Какое платье будет на ней утром? — Ты хочешь сказать, что при определенной температуре наша планета идет на рынок и покупает себе новые платья? Брови у обоих магов удивленно поползли вверх, они переглянулись и одновременно захохотали. Грешу было приятно, что он стал причиной их общего веселья. — Примерно так, — сказал Миша, смахивая выступившие в уголках глаз слезы. — И вот купив свои платья, эта модница начинает удивлять людей, каждый день преподнося новые сюрпризы. А наша безымянная организация придумала как сделать порядок неизменным. Правда, пока в небольших масштабах, на уровне гипотезы, которая требует доказательства. Для этого необходимо провести серию экспериментов с реальным хаосом, которого на тот момент на планете просто нет. Тогда для изучения проблемы используя временные прыжки, в хаотичное прошлое помещаются экспериментальные устройства, которые должны перестроить часть хаоса в порядок. Ну… допустим попытаться вшить в голубое платье модницы красный лоскут. — И? — И это сработало!  — Почему ты так думаешь? — серьезно спросил Матей. — Потому что сам это видел, — Миша виновато посмотрел на Греша. — Я тебе немного солгал. — Немного? — усмехнулся Матей. — Ты не маг, я это сразу заметил. Тварь ты не упокоил, точнее ты ее упокоил, но в рамках своего эксперимента. Верно? — Я даже не знал, подействует излучение или нет? — Миша, не отрываясь, смотрел на рыцаря, пытаясь прочесть хоть что-нибудь на его лице. — Хорошо, что подействовало, — сказал Греш негромко. — Я должен быть тебе благодарен. — И чтобы окончательно успокоить «мага» добавил: — Все в порядке. Он вспомнил о газетной вырезке за своей спиной. На душе стало противно, словно ему, Грешу, поручили работу, а он сделал ее из рук вон плохо и теперь не знает, как загладить свою вину. — А что за ошибка, о которой ты говорил? — любознательный и вездесущий старший маг не отставал. Миша потер лоб. — Мы никогда не работали с будущим, только с прошлым. Выбирали пустынные территории и отправляли туда исследователей. Считалось, это не более опасно, чем прогуляться по ночному городу. А тут… я сначала очнулся под земляным обвалом. Воздуха почти нет, времени мало, и вместо того, чтобы отправиться домой, перенастроил таймер и повторил попытку. То ли я что-то напутал, то ли хаос сыграл в свою любимую игру… — Откуда ты знал мое имя? — внезапно пришло в голову Грешу. — Услышал, — Миша поднял палец к металлическому проводку-змейке, украшавшему его ухо. — Ты читаешь мысли? — насторожился Матей. Младший маг отрицательно замахал руками. — Только в экстренных случаях, когда существо агрессивно настроено. Ничего более. Хотите сниму? — Лучше оставь, лишняя способность нам пригодится, — остановил его Матей. — И если вернуться к первоначальной теме разговора, то мы остановились на том, что эксперимент оказался удачным… — Да, — оживился Миша. — Не просто удачным, а очень удачным! А теперь смотрите. Он бросил свой чемоданчик на пол; не замечая пыли, быстро опустился на колени и, повозившись с замками, распахнул свое сокровище. В дипломате тоже было три отделения. Два маленьких занимали металлические цилиндры разной величины. -Это, — сказал маг, указав на уже знакомое Грешу «сильное лекарство», — регенератор. Восстанавливает живой организм в его наиболее активной форме. С ним вы уже знакомы, осталось две порции. Это таймер, он, к сожалению, сломан, и у меня только последняя, третья попытка. Знаете, — он поднял голову к склонившимся над его имуществом мужчинам, — я очень хочу домой… Один раз хаос уже подшутил надо мной, мне нужно… чтобы яблоко падало вниз, а задача имела одно решение… — А это? — Матей ткнул пальцем в тускло поблескивающий желтым предмет, занимающий центральное отделение. Миша быстро опустил глаза. — Искомое. Экспериментальный агрегат… — он зачастил какими-то слогами и числами. Его голос то и дело срывался, словно ему не хватало воздуха. — Все будет хорошо, ты вернешься, — сказал Греш, ненавидя себя за эти слова. Миша замолчал на полуслове и с благодарностью посмотрел на рыцаря. Маг — не маг, какая, к чертям, разница, подумал Греш. Ну чем он отличается от того же Матея?.. Хотя нет, как раз от Матея он отличается. А вот от Лауры… Тот же книгочей, ученый, знающий почти все о том, как крутятся шестеренки этого мира. А когда вдруг шестеренки их обманывают и начинают вертеться в обратную сторону — испуганные, потерянные, верящие в любую ложь… — Золото, — как ребенок улыбнулся Миша, вынимая агрегат из паза. — И каучук. Как во дворе. Они ее построили. Они построили ваш Грааль. Он где-то здесь. *** Задние ворота выходили в сторону холма. От них через поле сухой травы до темнеющего вдалеке жерла шахты тянулись частично разобранные, частично заросшие рельсы. — Обычно это делал мой отец, — сказала девушка. — Но правила на самом деле просты. Священная чаша находится внутри холма. Вам просто нужно ее найти и вынести наружу. Потом вы обязательно должны прийти к нам. Она стояла перед ними, как тренер перед группой курсантов. «Вам дается тридцать секунд. За это время вы должны успеть отжаться не меньше пятидесяти раз. На старт, внимание, марш!» — А кто устанавливает правила? — как всегда влез дотошный Матей. — Такая инструкция, — попыталась объяснить девушка и внезапно ни с того, ни с его заплакала. — Всегда так было. Ну что вам еще надо? Хватит меня мучить! Идите уже! — она закрыла рот рукой, словно пыталась сдержать крик. Они пошли. Сухая трава доходила до пояса, путалась в ногах, мешала двигаться. Солнце, перевалившее через полдень, обосновалось на вершине холма, слепило глаза и разводило красные жаркие узоры под веками. — Ирма сказала, там много демонов, — заговорил Лев. С того самого момента, как снова присоединился к своим товарищам, вел он себя тихо. Молча собрал сумку, выкинул оттуда ненужный хлам, проверил клинок полуторного меча и потом так же безмолвно как все стоял перед девушкой. Только смотрел не на нее, а себе под ноги. — Ирма? — ехидно переспросил Матей. Лев не заметил подколки, или решил не обращать на нее внимания. — Она сказала, что обратно действительно никто не возвращался. Однажды, еще при ее бабушке — приполз раненый маг, промучился полгода, оставил бабушке ребенка и умер. Вот и все. — Вдохновляет, — сказал Матей. — Может поднимем себе боевой дух как-нибудь по-другому? — Она там одна осталась, отец уже сколько недель болеет, — Льва несло. — И нас уже похоронила. Это же представить себе невозможно — прожить всю жизнь в одиночестве. Не месяц, не год, всегда… — А тебе то что? — Ничего. Мне кажется, я дурак. — Разверни тезис. — А можешь ты хоть раз без своих штучек?! — крикнул Лев. — Могу, но не буду, — спокойно ответил Матей. — Что с тобой? Идешь и канючишь, как девчонка на первой ступени. Ну переспал ты с ней, ей сделал хорошо, сам отдохнул. Радуйся. Твоей ответственности на всех не хватит — всем не поможешь. — В том то и дело, что ни с кем я не спал… Ей пятнадцать, совсем еще ребенок. Как я мог? — тихо сказал Лев и снова сорвался на крик: — Ей даже не я был нужен, просто кто-нибудь, любой из нас… Вот мы ушли, а с ней никто не остался. Вот дурак… Он замолчал, и Греш внезапно понял, что уже некоторое время не слышит рядом шагов Миши. Рыцарь обернулся. Маг, высоко поднимая ноги, чтобы не путаться в траве, бежал через поле обратно к воротам. — Миша! — крикнул Греш. Маг обернулся, помахал рукой с зажатым в ней каким-то предметом. Солнце ярко вспыхнуло на его поверхности, словно это было зеркало. «Сейчас вернусь… Подождите!» — ветер донес до Греша только отрывки фраз. — Вот это настоящий дурак, — Матей сел на землю, сорвал желтую травинку и засунул ее в рот. — Спасибо, Лёва. — За что? — не понял тот. — Он папашу лечить побежал. Идеалист. Меня окружают одни идеалисты. — Это плохо? — Лев присел рядом. — Это неизбежно, раз уж я выбрал пресветлый путь сопровождения паладинов. — Значит, это хорошо. — Не знаю. Только мой рассудительный внутренний голос подсказывает, что сейчас мы теряем жизнь одного из нас. Может, твою, Лёва, или твою, Греш. А может, его, — маг кивнул в сторону убегающего Миши. — Или твою, — закончил за него Греш. — Не хотелось бы, но вполне возможно. Они ждали минут тридцать. Потом ворота распахнулись и Миша, замахав им руками, побежал обратно. — Радостный, как щенок, с которым только что поиграли, — прокомментировал Матей. — Слушай, а может тебе помолчать?.. — начал Греш, но внезапно лицо старшего напряглось, глаза впились в даль. — Там что-то не так. За мной! — скомандовал он. Миша, только что бежавший к ним, чтобы поделиться хорошей новостью, теперь медленно шел в сторону, в обход бетонного забора, к лесу. Время от времени он поднимал руки, а потом ронял их, словно большая птица, пытающаяся взлететь. Они уже были совсем близко, когда маг закричал, начал сбивать с себя что-то невидимое, потом упал в траву и начал кататься. — Снимите его с меня! — кричал Миша. — Слезь! Ах ты тварь! Сволочь! Домой! Зачем я тут?! Почему я?! Первым подбежал Матей, прижал руки сумасшедшего к земле, чтобы тот не расцарапал себе лицо. На щеке уже расплывалась красным глубокая царапина. — Держи его, — крикнул старший маг Льву. Тот послушно перехватил дергающиеся руки и навалился коленом на ноги. Матей зашарил по мишиным карманам. — Ну… куда ты его положил? — приговаривал он. — Что ты делаешь? — возмутился Греш, отталкивая руки мага от бьющегося в конвульсиях тела. — Помоги ему! — А я что делаю? — Матей впился взглядом в лицо рыцаря. — Хорошего ты обо мне мнения, Греш. Гордись. Старший маг, наконец, нашел в мишином кармане искомый предмет. Металлический цилиндр, «сильное лекарство». — Как же оно работает? — Он нервно крутил предмет в руках. Регенератор оставался безжизненным. — Так, — сказал он, наконец, спокойным голосом. — Лёва, отпусти его правую руку. Осторожно. Греш держи ее, раскрой ладонью вверх. Старший маг вложил металлический цилиндр в руку Миши. Регенератор тихо пискнул и загорелся синим цветом. — Лечится, — довольно сказал Матей и притянул цилиндр к шее сумасшедшего. Выскочила тонкая игла. — Ой! — вскрикнул маг. — Больно. — Знаю, — заржал Матей и скатился с успокоившегося тела. — Все, можно его не держать, он снова с нами. Приветствую тебя в мире живых и душевно здоровых. — И тебе привет, — улыбнулся Миша. — Что произошло? — Это у тебя надо спросить, — ответил Лев, потирая ушибленную при лечении руку. — Он все равно не знает. Он же старые кинопленки не смотрел, а вы, благородные сэры, смотрели. Но выводы все равно сделать не сможете, поэтому позвольте мне. — Матей, не вставая, раскланялся перед воображаемой публикой. — Перед нами классический случай столкновения нормального человека и хаоса. В какой-то момент он просто сходит с ума. Вот вам иллюстрация к главе «Как это было во время «грядущей катастрофы». Грешу было стыдно перед ним. Стыдно за то, что подумал про него, когда Мише было плохо. Стыдно, что посмел сказать это вслух. Стыдно перед Львом, который ни при каких условиях не смог бы столько лет путешествовать с подлецом. Матей все понял без слов. — Не будем терять времени, — сказал он. — Со всеми бывает. Солнце близится к закату, а нам еще идти и идти. — Нам не надо никуда идти, — Миша, наконец-то, смог подняться. Отстраненный, заметил Греш, как всегда, когда его мучает какая-то мысль. — Я все понял. Абсолютно все. — Ты бог? — деловито осведомился Матей. — Я — демон, — в тон ему ответил Миша. — Мы не сможем принести чашу сюда. — Почему? — Потому что она очень-очень большая, — начал объяснять маг. — У старика в комнате висят старые чертежи. Как картины, по стенкам в рамочках. Как я сразу не догадался?.. Грааль — это огромная чаша, излучатель, антенна, тарелка. Понимаете? Ее просто нужно вывести на поверхность и включить на полную мощность. Вот и все. — И тогда хаос уйдет. — Матей резко сел. — Это гениально. А значит, это правда. — На полную мощность? — переспросил Греш. Миша повернул к нему серьезное лицо. — Да. Она уже работает, иначе мы сюда не дошли бы. Желтая дорога. Греш, золото — отличный проводник. Дорога упорядочивает все, что на ней находится. Грааль есть и он работает. Это же здорово, правда? — Маг улыбнулся. Как показалось Грешу, через силу. — У каждого прибора есть пульт, и он, я думаю, находится вон там. — Он показал в сторону бетонного забора. — Больше негде, не у самой же чаши? — Понятно, — сказал Матей. — Тогда с какой стати эти правила? Почему сначала нужно дойти до чаши, а потом вернуться с ней в дом? — Ты когда-нибудь исполнял поручение переданное тебе через кого-то непосвященного? Удачно? — Я все делаю удачно. Ты хочешь сказать, что правила искажены? — Не исключено. Я думаю, сначала нам нужно попробовать безопасный вариант. Давайте поищем в доме вместо того, чтобы идти и драться с демонами. Матей задумался. — Знаешь, ты прав, тебе туда соваться небезопасно, съедешь с катушек окончательно, — сказал он Мише. — Но идти туда все равно придется, чашу надо вывести на поверхность. Сам говорил. Поэтому пойду я — у меня больше шансов. — Я с тобой, — сказал Лев. — Это не обсуждается. — Хорошо, благородный сэр, ты со мной, не возражаю. Сколько зарядов осталось в твоем персональном «развоплотителе»? — спросил старший маг у Миши. — Два, — растерянно сказал тот, оглядываясь в поисках поддержки к Грешу. Рыцарь понял взгляд правильно. — Ты туда не пойдешь. Это самоубийство. — Дорогие идеалисты, — начал старший маг тоном наставника. — Давайте оставим наши благородные порывы здесь, вот на этом месте, чтобы никто их не нашел, и подумаем, наконец, головой. Нам нужно выполнить две задачи — вынести чашу и ее активировать. Это раз. Мише с его острым восприятием хаоса контакт с демонами противопоказан. Оставлять его здесь одного, думаю, ты, Греш, не согласишься. Поэтому вы вдвоем возвращаетесь в дом и ищите пульт. А мы со Львом забираем мишин агрегат и двигаемся в шахту. Поверьте, у меня намного больше шансов выйти из этой переделки живым, чем у любого из вас. — Он помахал перед носом Греша рукой, унизанной кольцами. — Ты собираешься их снять? — охнул Лев. — Тогда я буду могущественнее, а главное — умнее любого демона. А если что… Если я окончательно потеряю контроль, у тебя будет «развоплотитель», и ты знаешь, что со мной делать. Матей обвел взглядом помрачневших друзей. — Сэры, поверьте, мне это нужно больше, чем любому из вас. Чаша — мое единственное спасение, иначе, может, через месяц, может, через год, я проснусь и снова пойму, что ни могу пошевелить ни одной частью тела. Или еще хуже, сойду с ума и начну метать молнии в толпу. А «сильного лекарства» больше нет, третью порцию мы только что потратили на Мишу. А вам… Греш, я повторяю, чаша не оживит Лауру. Лёва, и удачи она тебе не даст. Миш, подтверди. — Она этого не умеет, — уныло кивнул Миша. — Ты вот все думаешь, Греш, чего хотела Лаура. Зачем она поехала? Хочешь, я отвечу? Затем же, зачем я. Мы оба больны, оба мечены бездной. Никаких удовольствий, никаких эмоций, никаких пороков — вечный контроль. А она хотела семью, хотела детей, хотела тебя… Последний отчаянный шаг стать просто человеком. Только теперь ее не вернешь. Ваша история закончилась. Помоги хотя бы Мише. Греш не хотел этого слышать. Он подозревал, точнее — зачем врать себе так долго — знал, чего хотела Лаура. И это знание делало его слабым и виноватым во всем, что произошло за последние три дня. За незамеченную засаду, за то, что медленно работал мечом, за прорвавшуюся к ней тварь, за пятна крови на замшевой курточке, за ее остекленевшие мертвые глаза. Второе кольцо у Лауры появилось после боя с кракеном в болотах у голландских дамб. Греша ранили, Лаура бросила двух торговцев, которых они должны были защитить, и рванулась через топь к нему. Она рвала тварь на кусочки медленно, со вкусом, наслаждаясь ее ревом, позабыв обо всем. О Греше, который терял кровь у ее ног, о двух безоружных людях за спиной. Она не услышала, как появилась вторая тварь, не слышала криков о помощи. Ненависть захлестнула ее с головой. Над вторым кольцом она сказала: «Я всегда буду исполнять свой долг, даже если жизнь моего паладина под угрозой». — То есть, если мы достигнем Грааля, магия исчезнет? — спросил Лев. — Да, — согласился Матей. — Некому будет приращивать отрубленные пальцы, устраивать праздничные фейерверки и развоплощать тварей на границе. Границы, кстати, тоже не будет и развоплощать тоже будет некого. А пальцы… техника куда более предсказуема, чем наша магия. Я бы не отказался стать изобретателем нового «регенератора». Ну так что, я вас убедил? Он замолчал, каждый из них думал о чем-то своем, но слов возражения ни у кого не нашлось. Матей был как всегда прав. *** Греш сидел на полу и ждал рассвета. Но солнце не торопилось всходить, тьма за окном длилась уже которую вечность. На противоположной стене дергались белыми полосами мониторы, нервно мигали цветные ряды кнопок. Он уже устал думать, но мысли с навязчивостью мух бились внутри головы. Может быть, все не правы? Может быть, бог все же есть? Может быть, он, Греш, заслужил, чтобы хоть одно его желание было исполнено? Не надо все, единственное… Наверное, Матей считал, что поручил друзьям простое безопасное дело. Но даже гении иногда ошибаются. Они разошлись в разные стороны. Старший маг с Лёвой отправились к холму, Греш и Миша — обратно к воротам. Не прощаясь, словно обещая друг другу обязательно встретиться тем же составом. Ирма пустила их. Сопровождаемые ее непрекращающимися расспросами, они обыскали дом, пока рыцарь не вспомнил о запертой стальной двери на втором этаже. — Ключи есть? — спросил Греш. — Нет, — сказала Ирма. — Туда нельзя. — Значит, ломаем. — Я позову отца. — она исчезла дальше по коридору. Дверь поддалась с третьей попытки, не выдержал обветшавший деревянный косяк. По сравнению с другими комнатами здесь царил идеальный порядок. Возможно потому, что она пустовала. Никакой мебели, черный тряпичный экран на окне. Даже в полутьме было видно, что одна из стен комнаты заложена стальными листами с тускло блестящими стеклами мониторов и рядами кнопок. — Нашли, — сказал Миша. Оставляя следы на пыльном полу, он подошел к окну и сорвал темную ткань. Комната наполнилась красноватым закатным светом. — Ты сможешь разобраться? — спросил Греш. — Думаю, да, — на лице мага снова появился радостный азарт. Грешу хотелось спросить, о чем же Миша думал на пустыре, какая мысль не давала ему покоя. Но маг суетился, скручивая какие-то провода, пробуя рычаги и время от времени чертыхаясь. Мешать не хотелось. Внезапно что-то внутри стены задребезжало, раздался пронзительный скрежет, на стене замигали, оживая, разноцветные лампочки. — И кто тут гений? — гордо заявил Миша. — Кто тут сходит с ума? А? Он нажал несколько кнопок, включились мониторы. — Не настраиваются, наверное, датчики уже сто лет как полетели, — расстроено сказал он. — Придется визуально. Если все хорошо — то вон там, должна появится чаша. — Миша указал на вершину холма, залитого кровавым светом заходящего солнца. — Если все будет плохо и она не появится, тогда предлагаю вернуться в населенные земли за подмогой — Домой ты больше не торопишься? — спросил Греш. Миша криво усмехнулся. — Чтобы там стать психом? Нет, спасибо. Ты мне даже дату катастрофы не можешь назвать. Я прилечу, весь такой красивый и умный, а на следующий день буду вместе со всеми пускать пузыри и биться на руках у медиков. Видимо, у твоих предков был иммунитет, а у меня, как оказалось, нет. Здесь тоже можно жить… В последней фразе мага Грешу послышалась смешанная с надеждой вопросительная интонация. Он согласно кивнул, не подумав, что маг, занятый панелью, его не видит. В этот момент Греш чувствовал себя богом, чувствовал как, наконец, двойка складывается с двойкой в правильный ответ. «…при исполнении…вечная слава героям». Миша не погиб где-то там, в далеких временных далях. Он просто не вернулся, остался здесь, с ними. Они нашли Грааль, они стали героями, на землю спустилась благодать, вечное счастье и порядок. Все были живы. Всё было хорошо. — Чего ты так улыбаешься? — весело спросил Миша, оглядываясь. — Я, наконец, верю, что у нас все получится, — ответил Греш. А потом дверь открылась и появился этот старик. — Я выстрелю, — сказал он, щелкнув ружейным замком. — Против тварей это оружие бесполезно, вертят пулями как хотят, но против людей то, что нужно. Вы нарушаете инструкцию. Отойдите от панели. — Подождите, — Миша вытянул перед собой руки, то ли демонстрируя, что безоружен, то ли успокаивая старика. — Давайте спокойно поговорим, я вам все расскажу, даже приведу доказательства. — Они мне не нужны. Это нарушение. Сначала вы должны пойти в шахту и только потом прийти сюда. Вам это говорили. — Но если инструкция не верна? — не выдержал «маг». — Какая разница в каком порядке совершать действия, если результат все равно будет положительным? — Инструкция не может быть неверна. Греш оценил расстояние между собой и вооруженным человеком. Если сейчас прыгнуть вперед, большая вероятность, что ему удастся выбить ружье из рук старика. Судя по ожесточенному лицу, последний не собирался поддаваться на уговоры. Дело должно быть сделано, подумал Греш, и прыгнул. С голыми руками, не вынимая клинка из ножен. Все было бы хорошо, но в последний момент старик сделал шаг назад, и Греш приземлился прямо у его ног, быстро откатился в сторону и попытался встать. Раздался выстрел. Греш замер, проверяя себя. Ничего не болело. Старик промахнулся. Потом он услышал сдавленный всхлип и обернулся. Миша лежал на полу, хватая ртом воздух. На его губах выступила розовая пена. Пуля попала в грудь. — Я не хотел, — слышал он растерянный голос старика. — Он сам бросился… — Миша, — позвал Греш тихо, склоняясь над бледнеющим лицом. Тот что-то прохрипел. — Три зеленые кнопки подряд… внизу… нажмешь. Рыцарь кивнул. — Ну зачем? Миша попытался улыбнуться и повернулся к Грешу правым ухом с тонкой проволокой-змейкой. Греш позвал его еще раз, но тот больше не поднял головы. Это было слишком несправедливо. И чтобы понять все грани этой несправедливости у рыцаря была впереди целая ночь. В комнате по соседству сидел запертый старик. Где-то внизу затаилась Ирма. Где-то во тьме Матей и Лев шли, прорубая себе, дорогу к Граалю, вечному символу спасения. Далеко-далеко отсюда под тяжелыми камнями лежала Лаура. Им всем что-то было нужно. Это был их мир, их время, их судьба — быть здесь и сейчас. Но не судьба этой случайной последней жертвы. Может быть, они все неправы? Матей тоже иногда ошибается. И Миша. Все люди ошибаются. Не ошибается только бог. Поэтому его слова учат наизусть. Первые желтые лучи проникли в комнату. Греш встал, взглянул на холм. Сначала ему показалось, что солнце раздвоилось. Одно ярким полукругом поднималось из-за горизонта, второе большим слепящим шаром висело над желтым холмом. У Матея и Льва получилось. Греш подошел к панели, наклонился и, нажав три зеленые кнопки, загадал желание. Потом сел рядом с окоченевшим за ночь телом и снова стал ждать.