О Взрослении и Дожде

Кажется, будто дождь в этом городе не кончится никогда. Он все льет и льет, роняет на землю холодные капли воды вместе с тяжелыми телами, падающими с крыш и даже не думает прекращаться. И в мире не хватит столько туч и воды, но дождь все равно никогда здесь не закончится. Шестая говорит, что она видела солнце. Моно ей не особо верит. Иногда ему кажется, что он родился ночью. Только вот эта дождливая ночь почему-то растянулась на десятилетия. И утро никогда не наступит. Шестая смеется, когда он говорит ей об этом. Она улыбается, садится рядом с ним на мокрую крышу и прижимается к его боку, чтобы сохранить тепло. Моно смотрит на её желтый дождевик и ежится в своем полностью промокшем пальто. Ткань грязная, местами порванная и он не снимал её уже так долго, что она, наверное, намертво приросла к нему, также, как и бумажный пакет надетый на его голову и уже давно ставший его лицом. Шестая тихо мычит какую-то мелодию, повторяя её снова и снова, смотрит куда-то вдаль и вытягивает ноги. Песня медленная, та, которую играла музыкальная шкатулка, когда он только её нашел. Моно слышал мало музыки, в Бледном Городе её особо и не услышишь, но эта ему нравится. А Шестая кажется и не знает другой. С крыши высокого дома напротив срывается очередное тело и камнем летит вниз, но они слишком высоко чтобы услышать с каким звуком оно упадет. Возможно они бы услышали испугавшихся и разлетевшихся птиц, но даже их в этом сером месте не было. Моно даже крыс тут не видел, хотя улицы внизу буквально тонут от мусора и зловонной, полуразложившийся плоти. Он снова задается вопросом, почему он здесь. Ответа, как всегда, не находит. Мокрый дождевик Шестой ощущается ледяным, но Моно не жалуется. Он привык к присутствию тощего тела возле себя и даже не знает каким образом мог бродить в одиночку до того, как он её встретил. Вдалеке зловеще мерцает огонек с Башни, мрачно возвышающейся над Бледным Городом. Моно знает, что их совместное путешествие окончится там. И оттягивать этот момент нет никакого смысла. Шестая тоже знает, но молчит и принимает его молчаливую благодарность за это. Они словно застряли в огромной временной петле, из которой нет выхода. Сколько бы раз Моно не сбегал, он все равно вскоре осознает, что возвращается туда, откуда начал. Неважно, как сильно он пытается убежать, как сильно он старается забыть дорогу к этому унылому месту, его словно кто-то тянет сюда, несмотря на то, что он цепляется руками за косяки дверей и сидит в местах, из которых казалось нет выхода. Шестая такая же. Она говорит, что сбежала с Чрева, с огромного корабля, на котором такие как они обычно погибали, превращенные в слуг или заканчивали на тарелках гостей, без остановки жрущих гнилое мясо и не замечая этого. Моно понимает, какой ценой ей удалось сбежать, но также как и она, ничего не говорит. Он знает, что в конце концов она тоже вернется на тот корабль полный кошмаров, который по праву будет считать своим. - Ты встречала много таких как мы? – Моно не видит, но знает, что она вопросительно изгибает бровь сейчас под своим желтым капюшоном. Её рот кривится и она подтягивает колени к груди, натягивая на них ткань дождевика, чтобы отогреть замерзшие ноги. - Детей? – спрашивает она и прижимается к его боку сильнее, оборачивая его руки вокруг её маленьких плеч – Несколько. Моно не продолжает беседу. Просто он знает, что, когда наступит его время, он останется один. Шестая уйдет и не станет оборачиваться, но на корабле у неё ещё будут те, с кем она сможет играть и болтать о пустяках пока ей не надоест, и она не решит сделать из них прислугу или не станет их использовать как батарейки. Для Шестой он не единственный. Никогда им не был. Им обоим предписано одиночество, только вот его наступит гораздо быстрее. - А скольких встречал ты? – тихо прозвучал любопытный голос, хотя Моно сильно сомневался, что Шестой действительно интересно. Он пожал плечами, посмотрев на тучи, из которых лил бесконечный дождь. - Несколько. – вернул он ей её же ответ, поглаживая её по плечу, чувствуя, как дрожит её тело. Быть может, стоило вернуться в здание, спрятаться от проливного дождя, но Моно знал, что там за стеной, буквально через несколько комнат с безликими взрослыми залипающими в экраны телевизора, который показывал одни помехи, будет ещё одна комната, и она будет началом конца их путешествия. Там будет стоять телевизор, к которому его потянет, он станет смотреть, откроет дверь и даст понять, что готов занять место, предназначенное ему с самого начала. - Как думаешь, что они видят? – спросил он, кивком головы указав на окно, в котором виднелся очередной безликий, не отрываясь от экрана с помехами. Моно не задавался вопросом, каким образом эти люди могут видеть то, что там идет – у них ведь нет лиц. Он знал, что не найдет ответа. - Не знаю. Может, счастливую жизнь? – предположила Шестая, протягивая свои маленькие ладони Моно. Тот подчинился молчаливой просьбе и зажал их между своих, согревая. - Не думаю, что они знают, что это такое. - Тогда... Может свое детство? Или будущее, которое они хотели иметь... Или саму Башню изнутри... - Какое будущее ты бы хотела иметь? – спросил Моно, поставив свою голову на её макушку. Он почему-то чувствовал себя морально уставшим, но знал, что дальше будет только хуже. - Ты знаешь, что у нас его быть не может. Оно четко расписано и пройдено несколько раз, такими же как мы. Когда мы станем взрослыми, мы тоже будем бегать за маленькими детьми, делая вид, что боимся, что они отберут нашу силу и встанут на наше место. А они убьют нас и все снова начнется по кругу. Моно закрыл глаза, слушая как дождь барабанит по крышам и как больно сдавливает что-то внутри, что-то, что должно быть на месте его сердца. - Ты станешь Леди, когда вырастешь. – тихо сказал он, апатично проследив за ещё одним телом, сорвавшимся вниз с этих бесконечно высоких крыш. Шестая улыбнулась и переплела их пальцы. Моно не мог сказать, чувствовала ли она то же, что и он, или ей было просто все равно. Он никогда не понимал ничьих выражений лиц. Даже звук извечного дождя внезапно стал для него тише, словно погода осуждала его за то, что он поднял одну из тех тем, которые никогда не стоило обсуждать вслух. - Ты станешь Тощим, когда вырастешь. – почти ласково повторила Шестая, рисуя круги на тыльной стороне его замерзшей ладони. Моно хотел бы увидеть солнце хоть один раз до того, как он им станет. Но здесь всегда дождь и он никогда не кончится. - Пойдем? – спросила она – Я замерзла. Он кивнул, зная, что с этого момента, он потеряет свою личность. Станет очередным Тощим Человеком, блуждающим по городу в поисках чего-то, чего он и сам не знает. Будет в одиночестве сидеть в Башне, крутить по всем каналам одни помехи и ждать свою замену. Но Шестой к тому времени будет уже наплевать. Она будет на своем корабле, смотреть на солнце, играть с детьми и искать целые зеркала, которые разобьет через несколько лет. Ради еды она будет приказывать привести к ней больше гостей, чтобы получить их силы и магией поддерживать работу своего нового дома, который она больше никогда не покинет. Они больше никогда не увидятся. Моно встал и протянул ледяную руку Шестой, за которую она с готовностью схватилась, не став её отпускать весь путь до той самой комнаты, в которой большой телевизор освещает все белым светом своих помех, ожидая сигнала, указавшего бы на то, что новый Тощий Человек готов занять место старого. Все напоминает заученный до дыр сценарий. Шестую похищают – он не удивлен. Этот отрывок пути он должен пройти сам. Когда он побеждает предыдущего Тощего человека, и тот падает у его ног и исчезает словно помехи телевизора, идет дождь и Моно впервые ощущает холодные капли на своем лице без бумажного пакета на нем. Когда он идет спасать Шестую и та предает его, сбрасывает вниз, так, как и было предписано в их жизненном сценарии, на улице все ещё идет дождь, а внутри то, что болезненно сжималось на месте сердца, заменяется пустотой. И все идет по плану, по уже давно написанному сценарию. Он взрослеет в одиночестве, в своей Башне, и продолжает смотреть на вечный дождь из холодных капель и тел, которые падают с крыш. И все по-прежнему так, как и должно быть.