When I feel you skin to skin

Какова была цена за жизнь демона — Виктории Уокер? Крылья сына Сатаны. Разрушенный трон Ада. Заточение на Земле. Она знала, что война должна была забрать кого-то. Но не Люцифера. Ведь какой тогда толк в бессмертии Виктории Уокер? Почему он не спросил её, готова ли она жить на Небесах без него? Заложник Земли. Заложница Небес. До последнего падения она не верила, что что-то или кто-то может быть для него выше трона. Важнее своей сущности, важнее самого себя. Вики не была всем этим даже для Ребекки, которую так и не смогла назвать матерью. До чего же абсурдно. Эта дыра в груди не унимается, не затягивается, не перестаёт болеть. — Я всё ещё могу стереть тебе память, Вики, — каждый раз говорит при встрече Геральд, но девушка качает головой. Хоть он её и не помнит, не знает, но ей нужно его и помнить, и знать. Если она попробует, тогда его совсем не останется. Он действительно исчезнет с Небес. Так хотя бы он живёт в ней. В её воспоминаниях. Живёт своей улыбкой. Живёт своим «я буду любить тебя во всех трёх мирах, а если есть четвёртый, то там тоже буду». Живёт в запахе комнаты, где Вики сутками лежит. Слёз не осталось, поэтому она просто лежит. Вики превратилась в пустоту. В тёмную пустоту. Теоретически Виктория Уокер превратилась в прекрасного правителя Ада, если бы ей можно было им стать. Безжалостная бездна. Даже Мими, когда-то будучи самой близкой, боялась отныне смотреть подруге в глаза. Там и дружбы уже не было. Казалось, что после убийства Мальбонте ей должно было полегчать. Но и этого не случилось. Всё стало даже хуже. Каждое посещение Земли отныне приближало конец бессмертной, и Мими не понимала зачем Вики, зная это, лезет в водоворот каждый день. То, что перед смертью оставил ей Мальбонте. Адрес. Нет, не так. То, что оставил он ей, прежде чем она разорвала его своей болью. Каждый день облик менялся, а боль, рвущаяся наружу оставалась прежней. Та же мастерская. Тот же пёс по имени Роб. Та же до недоразумения маленькая кофейня напротив, где в восемь сорок пять он покупает американо без сахара и подмигивает симпатичной официантке — Джози. Колокольчик оповещает о прибытии, но Виктория уже давно почувствовала его энергию. Даже слабо усмехается себе. Люцифер скидывает капюшон красной толстовки, оставляя за собой шлейф парфюма ничем не отличающимся от Небесного. Вики прикрывает глаза. Каждый раз. И каждый раз кажется, что слёз больше не осталось. Атрофия чувств и эмоций. Но это там. Там — где нет его. Наверху. А здесь она чувствует всё. Вот он проходит мимо, случайно роняет пачку сигарет ей в ноги, а она машинально тянется за ней. Одновременно. Вместе с ним. Серые глаза, которые сегодня остались неизменными, просто впитывают каждое его движение. Он нагибается, и Вики ударяет током, когда пальцы случайно касаются его. Кожа к коже. Она внутри рассыпается. Он резко поднимает глаза, потому что не мог не почувствовать то же самое. Хватает пачку сигарет, улыбается и шепчет: «извини, красотка». А потом его взгляд, такой абсолютно его, как и она сама — абсолютно его, скользит по ней. Да, сегодня облик оказался симпатичным — худенькая мулатка с чёрными волосами в цвет его. Он такой, как когда-то на Небесах — игривый, заинтересованный, только меньше жестокости и высокомерия. Красивый. Очень красивый. Когда-то её. А теперь проклятой Земли. В этот раз он подмигивает ей, а не Джози. Ей — незнакомке в кофейне напротив его мастерской. Да, околачивается вечно в любом облике в этой кофейне смертных ради вот этих мимолётных взглядов и возможно короткого диалога, чтобы услышать его голос. Нет, она слышит его, всякий раз, когда он заказывает американо, или идёт по улице, разговаривая по телефону с напарником по имени Сэм, или когда выходит на пробежку с Робом и вечно хвалит пса, или… В общем, ей хотелось услышать его голос именно для неё. Слова, сказанные ей. Хотя и не ей вовсе. Но это не имеет значения. Жизнь Вики Уокер превратилась в маленькие отрезки жизни Люцифера на Земле. Люцифера — человека. Вини же своё сердце, девочка, в котором не убила его, не смогла. Она жадно следит за каждым движением, каждым поворотом головы, каждым его взглядом. Официантка Джози заигрывает с ним, как всегда. Смешно. Виктория готова отдать крылья, Рай, Ад, все Небеса, чтобы стать Джози. Она сильнее сжимает стаканчик с капучино, который уже остыл, ведь куплен он был просто так. Вот Люцифер берёт свой кофе и перед выходом зачем-то снова обращает своё внимание на мулатку. Улыбается вбок. Как он умеет. Вот так. Только он. Виктория крепко сжимает руку в кулак. Неужели за такое количество встреч не привыкла, а? Просто раньше это были какие-то пожилые женщины, мужчины, странные и не очень. В общем были те, кто не привлекал внимание Люцифера, да и Вики не старалась. Зачем? Чтобы вот так часто моргать и тянуться за салфеткой? Чтобы шептать себе «будь ты проклята, хотя ты уже». Чтобы желать дать себе пощёчину, потому что слабачка. Потому что демоны не плачут, тупая ты идиотка. Иметь силы убить Сатану, остановить Мальбонте, но не иметь силы контролировать слёзы в глазах. Она ещё долго так сидит. Через стекло следит за тем, как Люцифер в очередной раз открывает мастерскую, на двери которой висит пакет с клубникой и письмо. Как обычно читает его, потирает щетинистый подбородок, усмехается и кидает письмо в мусорку. — Эй, опять эти твои тайные поклонницы? — из-за угла возникает Сэм и хлопает друга по плечу. — Да пошёл ты, — смеётся Люцифер, и первым делом запускает в мастерскую Роба. Вики смотрит на часы, висящие на стене кофейни. Пора. Хватает кожанку и выходит под звук колокольчика и писклявое «будем рады видеть вас снова» от Джози. А вот Вики не будет рада. Ей осточертело уже личико официантки. Ей осточертел капучино, да и латте. Да и все десерты она перепробовала здесь. Отвратительны. Даже клубничные, которые судя по всему, и Люциферу не нравятся, иначе он скупал бы их тоннами. Она ведь знает. Привычки не меняются. Он всё ещё рожден в месяц апреля. «Помни, я каждый день смотрю на тебя с Небес и люблю всё сильнее. Целую. Твоя во всех мирах. Непризнанная…»