Часть 1
10 февраля 2021 г. в 00:19
Впоследствии объясняясь с Константином, Анджела говорит, что не сунулась на склад без прикрытия. Да, она пошла туда одна, но это другое. Анджела знала, что он появится вовремя. Она же медиум.
Джон окидывает ее непроницаемым взглядом.
— Значит, мое появление ты предвидела, а вот это — нет? — он выставляет руку, являя уродливую рану, кровь из которой пропитывает рукав рубашки.
Джон не заметил. Он прозевал удар, потому что в разгар драки поскользнулся на обертке. Обертке от еды. Валявшейся на заброшенном складе. До прихода Анджелы на полу не было мусора. Она незамеченной прокралась внутрь, коснулась бетонного пола, увидела следы крови Джона, который зажимал рану на боку...
Ему она об этом не говорит.
— Нельзя предвидеть все, — беспечно отзывается Анджела и пожимает плечами. — Пойдем. Я обработаю.
Джон сомневается. Он может пойти в офис — если за помещение кто-то платил, пока его не было в городе, — но он устал. Анджела замечает, как он держится, как сутулится. Джону не хочется возвращаться в офис самостоятельно, истекая кровью в темноте.
— Пойдем, — мягко подбадривает она и касается здоровой руки Джона.
И он идет.
***
Они вместе ковыляют до дома Анджелы. Драка не прошла бесследно ни для кого из них, уровень адреналина потихоньку снижался, и под конец пути они уже опираются друг на друга, стоя перед дверью в ее квартиру. Миссис Йоаннидис с другой стороны коридора проводит их осуждающим взглядом. Остается надеяться, это из-за того, что они производят впечатление пьяных, а не потому, что куртка Джона пропиталась кровью. Анджела едва не роняет ключ и со второго раза открывает замок. При входе в квартиру с плеч будто сваливается гора, а гадкие прикосновения существа со склада растворяются в теплом свете лампы. Утка неодобрительно мяукает с дивана и лениво потягивается. Анджела притаскивает из кухни стул и ставит у дивана. Утка недовольно шмыгает с дороги, но, когда Анджела оборачивается, уже трется головой об ноги Джона. А он... он стоит, глядя на кошку сверху вниз с выражением легкой растерянности на лице. Анджела смеется: — Видимо, она простила тебя за то, что ты сделал из нее портал в Ад. Джон поднимает на нее глаза. — Видимо, — отвечает он и, морщась, наклоняется, позволяя Утке обнюхать его пальцы. — Еще увидимся, — почти сразу за этим бормочет Анджела. Джон выпрямляется и молчит. — Почти полгода прошло, — замечает она. Не зло, просто... ровно. — Немного заработался, — раздается негромкий голос. В случае Джона это значит, что он раз пять-шесть заявился в Ад и раза два чуть не умер. Или даже три. Джон смотрит на нее спокойными глазами и пожимает плечами. — Вернулся, как только смог. Анджела сильно сомневается, что это извинение. Тогда остается непонятно, что же это все-таки такое, но в его слова верится. Ей этого хватит. — Садись, а то еще свалишься, — Анджела кивает на диван. — Все нормально, — отвечает Джон, но все же слушается. Еще на складе она в силу своих способностей успела перемотать ему руку. Наверное, понадобится зашить рану, но это не к спеху. Худшая особенность тьмы, против которой они сражаются, заключается в том, что она пристает. Поэтому Анджела не бежит за аптечкой первой помощи, не сразу. (Стоит признать, сейчас это аптечка для оказания срочной помощи после встречи со сверхъестественными силами: кресты, ртуть, святая вода; эластичный бинт, пластырь-бабочка, иглы и хирургическая нить. Анджела выбросила весь лейкопластырь, который шел в комплекте. От ее нынешних ранений им не спасешься, а даже если и есть незначительные царапины, они меркнут по сравнению со значительными.) Так что Анджела идет к раковине. Вынимает из ящика маленькое полотенце, мочит в теплой воде и, с ним в руках вернувшись на стул у дивана, обмывает Джону руки. Они липкие от крови, что его собственной, что Анджелы, да еще выпачканы в черно-зеленой субстанции, оставшейся от демона. А под ней — в шрамах, все в шрамах и... теплые. В другое время, не одолевай ее смертельная усталость, она бы смутилась, но как есть, так есть, и она позволяет прикосновению продлиться. С некоторых пор Анджела мало до кого дотрагивается. Но с Джоном... ей известны все его скелеты в шкафу. Она вспоминает паука под стаканом, голос и слова «попала бы в Ад», будто ему в высшей степени наплевать. Когда дело доходит до Джона, ей не нужно бояться прикосновений. Поэтому она осторожно смывает грязь с разбитых костяшек на руках Джона, легчайшими движениями, словно реставрирует картину, а когда дело почти сделано, он вдруг вырывается и перехватывает ее ладони. Джон забирает у нее полотенце, и Анджела не сопротивляется, даже не спрашивает, какого черта он задумал. Джон не умеет проявлять заботу и особенно не любит ее демонстрировать, но если замереть и замолчать, иногда можно стать ей свидетелем. Движения у него неловкие, скованные, но методичные. Он стирает с ладоней Анджелы грязь, проводит тканью по царапинам, по сетке мелких морщинок между пальцами, куда въелась пыль. А Анджела все это время не сводит глаз с его лица. Джон умышленно не смотрит на нее в ответ, но продолжает со всем старанием проходить полотенцем по ее рукам, пока те не становятся настолько чистыми, насколько вообще возможно в этих условиях. И вот тогда ситуация начинает его тяготить. Анджела видит, как он застывает: как хочет откашляться, но горло перехватывает, хочет отодвинуться, но не может. И просто протягивает ей полотенце. — Все. Она ждет секунду, чтобы ответ не вышел натужным или поспешным, и только потом произносит: — Спасибо. Поднимаясь, Анджела касается его запястья. Может, дело в этом или в том, что, поворачиваясь спиной, она дает ему пространство. В любом случае, когда она возвращается с аптечкой, Джон по-прежнему сидит на диване. И даже закатал рукав выше локтя, открывая полученную рану. Анджела откидывает крышку аптечки, и они сидят в тишине квартиры, озаряемой желтым светом, их колени вплотную прижаты друг к другу, чтобы Анджеле проще дотягиваться до его руки, а с дальнего подлокотника мурлычет Утка. «Как по-домашнему», — проносится мысль, и Анджела проглатывает смешок. По-домашнему, как же. Хотя зашивать Джону рану, оставленную когтями демона, вероятно, самое близкое воплощение домашнего уюта, который светит ей в ближайшем будущем. У Анджелы, к сожалению, богатый опыт: швы, пусть и большеватые, выходят тугими и аккуратными. Она не предлагает Джону обезболивающее, потому что он все равно откажется. Анджела отрезает нитку, но не успевает опуститься на стул, как на ее плечо ложится рука. — Стой, — тихо приказывает он и запускает пальцы ей в волосы. Еще чуть-чуть, и ее прошибет током, вот только... — Ай! — Замри, — выходит ровно и слегка неодобрительно, но вокруг глаз Джона собираются характерные морщинки. За ухом у Анджелы порез, рассекающий кожу и завитком уходящий в волосы. Она-то думала, что липкость на шее — это высыхающий пот. Очевидно, ошибалась. Джон отводит волосы в сторону и цепляет из аптечки маленький пластырь-бабочку. — Я спасаю тебе жизнь, и меня еще приходится зашивать, — задумчиво тянет он. — Ты ломишься на склад одна, а потом просто лепишь пластырь на царапину. Полнейшая несправедливость. Анджела вскидывает брови. — Медиум, — указывает она на себя, а Джон слишком устал — ему не хватает сил сдержать улыбку. Он разглаживает последние складки на пластыре, а раз с этим покончено, выходит, что он просто касается пальцами шеи Анджелы, зарывшись ладонью в ее волосы. Мгновение он мешкает, а Анджела... Анджела видит будущее, с каждой секундой подкрадывающееся ближе: Джон медлит еще чуть-чуть, а потом резко отстраняется, встает, отодвинув ее колени, и уходит еще на полгода, может, на год. Хочет что-то сказать, но не может, лучше позволит разверзнуться между ними холодной пустоте, чем... Чем даст Анджеле шанс облегчить ему жизнь. К счастью, выбирать сейчас не ему. Она выпрямляется и смотрит ему точно в глаза. — Я рада, что ты вернулся, Джон. Он задерживает на ней взгляд, застыв, точно истукан, а потом выдыхает, опускает глаза на колени и вновь поднимает на Анджелу. — Я тоже, — говорит Джон. И остается.