красивая кукла

атанасии всегда претила мысль быть похожей на своего отца. она заплетала медово-золотые кудри в различные косы и хвосты, дабы выглядеть внешне презентабельно и естественно-прекрасно, как и подобает принцессам вроде нее. она улыбалась ярко-ярко, так, что улыбка ее заставляла трепетать сердца, отзываться людей с придыханием, совсем нескрываемым восторгом и некоторых, совсем смелых, с долей вожделения, желания. все, лишь бы ее отличали от отца. все, лишь бы о ней не говорили, как о дочери своего отца. она клода ненавидела всем сердцем, что вообще могло у нее быть, всей душой и телом. пожалуй, ее ненависть к нему — самый искренний жест среди всех фальшивых. таких же фальшивых, как и ее улыбки, адресованные ему во время их совместных чаепитий и прогулок, от которых она всегда старалась отгородиться; и абсолютно таких же фальшивых, как ее сладко-приторное «папочка» из взбитых сливок и посыпанным сверху отвращением в виде сахарной пудры; впрочем, отвращения того во всей ее лжи еще никому не удалось разгадать. она правда старалась. старалась так, что никто не мог отличить ложь от правды была ли та когда-нибудь в ней? хоть чуть-чуть? нет? что ж, она знала это, чувства фальшивые от чувств искренних их, кажется, тоже не было; отвращение — не в счет. она всех вокруг обманывала с такой легкостью, будто бы решала очередную, совсем не отличающуюся от других таких же, задачу по математике или словно бы она выполняла очередное па, что в большинстве своем даже не было достойно ее внимания — настолько легким оно было. атанасия — та еще актриса. научилась быть ею. она кукловод. и куклы в ее руках всегда становились мягкими и удивительно покорными перед нею, будто бы заранее знали о ее истинной сущности и боялись сделать что-то не так, но нет; на самом деле они ее ни во что не ставили. атанасия это знала, атанасию это не огорчало ни капли — ведь человеком незнающим управлять куда легче. дергать за ниточки, заставлять выполнять все ее прихоти, заставлять верить каждой ее лжи и потихоньку ломать — это, пожалуй, единственное занятие, способное потешить ее. разве это не прекрасно? она мастерски обманывала окружающих, но себя ей никак не обмануть. в свою собственную игру она не могла поверить даже во снах иль сильнейшем бреду, что говорить о яви? она на самом деле знала, что похожа на своего отца куда больше, чем хотела. она на самом деле знала, что похожа на него, как никто другой — они почти одно и то же. разница лишь за тем, что его душа умерла давным давно, а у нее той никогда и в помине не было, кого бы она из себя не лепила и не строила., но порой она все же искренне удивлялась тому, как еще никто не понял, что атанасия — красивая кукла. и души у этой куклы нет. вместо нее — прекрасная бездушная роза с рубиновыми лепестками и золотым стеблем.