Гавань

Центральный марсианский космопорт в последние годы стал еще оживленнее, хотя в прежние времена Майклу казалось, что оживленнее уже некуда. Что ж, не зря говорят: куда падать всегда найдется. Вечную суету, гул машин, лязг дверей ангаров, ругань докеров — словом, то, что неотделимо от понятия «порта», каким бы незначительным он ни был, Майкл воспринимал как личное оскорбление. Так было на «Вавилоне 5», так же стало и здесь, на Марсе. Шеф службы безопасности «Эдгарс индастрис», к названию которой пару лет назад добавилась приставка «Гарибальди», чуть не каждый день принимался ныть, что главе одной из крупнейших марсианских корпораций в космопорте делать нечего. Парень был толковым, прямолинейным и упрямым — другого бы Майкл рядом с собой не потерпел, хотя до сих пор внутренне умирал от смеха каждый раз, когда вспоминал, что у него — у него! — теперь есть собственный шеф службы безопасности. И, совсем как Синклер и Шеридан в свое время, совет не соваться в потенциально опасное место регулярно игнорировал. Находиться по другую сторону стола оказалось неожиданно забавно. Теперь Майкл понял многое из того, что на «Вавилоне» ставило его в тупик, а то и доводило до белого каления. Вероятно, некоторые вещи окончательно укладываются в голове только тогда, когда примеришь на себя чужую шкуру. Сравнение было неожиданно странным, и Майкл только недавно осознал, что теперь — именно теперь — воспринимает Марс «своим». Эта планета стала его: этот город с центральным куполом, то тут, то там зияющим прозрачными окнами, через которые на улицы льется солнечный или звездный свет; эти переулки, в любое время суток забитые народом; и этот порт, принимающий корабли со всех уголков галактики. Майкл, как и прежде, поднимался с рассветом, как и прежде, выходил из дома — каюта ли это или огромный особняк в центре столицы, это все равно «дом», — и отправлялся проверять посты. Люди, которых он знал, и которые знали его, люди, которые делились с ним информацией, люди, с которыми они давно сбились со счета взаимных зачетов. И космопорт был последней остановкой его утреннего «обхода». Знакомый пожилой докер промчался мимо, матерясь так, что черты в аду позеленели от зависти. Майкл воспользовался служебным удостоверением — легальным, между прочим, только вот никак не получалось вспомнить, должен ли он теперь тому парню, который это удостоверение сделал, или как раз в этот момент они пока что квиты, — и поднялся на обзорную площадку, с которой открывался прекрасный вид на пришвартованные суда. Корабль, который сейчас разгружали злющие рабочие, Майкл вычислил сразу. Минбарский, разумеется, — теперь, после ухода ворлонцев, только они использовали в дизайне такие переливчатые зеленые и желтые тона. Чем-то похожий на «белую звезду», но, видимо, чуть более ранней конструкции, он выделялся на фоне черно-серых стен, словно малиновка в стае ворон. Тогда, на «Вавилоне 5», док тринадцать, оккупированный кораблем посла Коша, Майкла не интересовал, но теперь он замер, завороженный игрой света на переливающейся, будто бы живой обшивке, которой куда больше подошло бы слово «шкура». Корабли, скитальцы, космос под ногами — вся эта межзвездная романтика никогда его не привлекала. Он был человеком практичным, вероятно, даже приземленным, просто в последнее время искал ответы на вопросы, которыми занимаются исключительно метафизики и философы. Марс. Дважды — впрочем, нет, теперь уже трижды — эта планета чуть его не убила. Он уходил — и возвращался, со скрипом, вынужденно. Он еще в первое свое назначение сюда изучил марсианские улицы и подземные туннели, фешенебельные отели и злачные заведения, но никогда раньше не обращал внимания ни на свет местных звезд, ни на краски местных рассветов. Оглушительно загудели, разогреваясь, двигатели. Стартовая панель пошла вверх. Лоснящаяся желто-зеленая шкура космической зверюги — дьявол, да это просто крейсер! — в последний раз поймала искусственный свет, как будто улыбнулась на прощание. И Майкл как-то понял, что корабль летит не на следующую станцию маршрута, а домой. Дом… Самого Майкла дома ждала Лиз. Впрочем, ждала — условное понятие. «Эдгарс-Гарибальди индастрис» — их совместное предприятие, и именно на Лиз, помимо всего прочего, свалилась большая часть бумажной работы. Так что она, скорее всего, в кабинете — закусив губу, пытается разобраться в том бардаке, который Майкл в поисках черновика неподписанного контракта оставил вчера вечером на столе. А может, в главном офисе — то-то сотрудники обрадуются: Лиз все огрехи именно офисной работы видит куда лучше Майкла, но просто, в отличие от него, до поры до времени держит свои соображения при себе. Но она — здесь, в этом городе, и, наверное, стоит, не дожидаясь выходных, выбраться сегодня вечером прогуляться боковыми центральными — самыми зелеными на Марсе — улицами, и, может, заглянуть на одну из обзорных площадок... Майкл спускался вниз и строил глупые неуместные совершенно не рабочие планы. Уже на выходе из космопорта он вспомнил подходящее слово — «гавань».

Конец