Dope show.

      Мелодия задетых струн гитары освещала комнату. Новое рождалось из-под кончиков его пальцев. Магнолия сидела напротив, записывая произведённые ноты. Он редко творил ради конкретной цели, чаще всего это что-то случайное. Поэтому она всегда записывала за ним, будь то музыка, или слова или мысли. Это было очень ценно для обоих. Со временем либо пылилось в столе, либо из этого рождалось что-то полноценное новое. Смотрит на неё сверху вниз, быстро перебирая струны на гитаре. Чувствует необычное возбуждение с нарастающим темпом игры. Такое иногда случалось, но сейчас это было что-то сверхъестественное. Старалась делать вид, что не видит этого, вслушиваясь в мелодию. Которая ломается в следующую минуту. Выжидает паузу и поднимает на него глаза. Его взгляд будто бы что-то разъедает в ней, оно затягивается вместе с её, мутным после выпитого абсента, сознанием. Поневоле встаёт с пола и подходит к нему. В глазах сияет отражение её лица с разгоряченными щеками. Улыбается ему, берет в руки скулы. Целует. Горячо, страстно, странно. Как будто его губы вдруг стали воздухом, необходимостью. Она наслаждалась поцелуем, рисуя языком линию его нижней губы. Возбуждение накатывало бурной волной, сметающей все вокруг. Сажает её за собой на пол, попутно расстегая рубашку. Слышит что-то вроде «ходи без одежды» приказным тоном. Хочет подчиниться, но не может. Садится сверху на него, целует шею, спускаясь ниже. Воздух стал гораздо горячее, почти прожигал кожу, лишал лёгкие кислорода. Первый стон сорвался с губ и потух в красном свете. Тела раскалены от страсти и близости, от возбуждения и желания. Целует её руки, влечёт за собой и впивается в губы. Снова. Ускоряет темп, он двигается ей в такт. Стонет громче, водит ладонями по торсу, мешая запах одеколона с потом. Сжимает руками её талию, едва не сдавливая совсем. Страсть раскалила их до предела. Смотрит в его глаза. Мутный, пьяный взгляд слегка сбил её с толку. Замирает на нем, чувствуя, как внутри как будто что-то взрывается. Стекающая жидкость пачкает чистый ковёр. Опускается рядом и целует его в подбородок. Кусает губы, чувствуя как приятно пульсирует все тело после оргазма. Подаёт ему сигарету и прикуривает сама. — Ты помнишь, что завтра мы летим в Нью-Йорк? На неделю моды. Мне дали последний шанс на исправление. — Говорит сорванным голосом, глядя на него с благодарной улыбкой. — Черт. Громко смеётся и снова целует его. Серьезно смотрит на неё, выказывая своё нежелание покидать дом. В последнее время совсем не любил переезды и перелеты. Это было для него невыносимо невыносимо чуждо. К тому же на выходных обещали жару, какой не было уже давно. Магнолия садится в позу лотоса, продолжая испепелять его взглядом. Но никто из них не сдастся. Джонни не прогибался под ней никогда, всегда только она должна была подчиняться его воле. Но в этот раз ей не хотелось лететь на другой конец острова в гордом одиночестве, возвращаясь обратно к нему лишь через три дня. Отказаться от поездки было тоже невозможно. Потерять столь драгоценную работу, угробив на неё в молодости все своё время, очень глупо. Отрицательно кивает головой, ухмыляясь. Приняла это как резкий бесповоротный отказ. «Что ж, ладно». Встаёт с ковра, бросает сигарету в пепельницу. Молча выходит из комнаты, хватая халат со спинки дивана. Внутри все жжёт от злости. Хотелось рушить все. Это была первая их ночь, когда они спали в разных местах. Он так и не согласился на поездку, а она не смогла переступить гордость.

***

Забирает на ресепшене паспорт и карточку-ключ от номера. Всё-таки полетела без Джонни. Он не проводил её до аэропорта. Это серьёзная ссора, с которой ни он, ни она пока не готовы мириться. Еле переставляла ноги, таща за собой неудобный чемодан. Сил не было совсем. Ночью не спала ни минуты, ворочаясь с бока на бок. Потому что рядом не было его, не было его горячих рук, не было мягких губ. Ловит себя на этой мысли, почти вдавливая ногти в ладонь. Это невыносимо. Настроение паршивее некуда. Он не позвонил, хотя уже обед. Все мысли порхали вокруг одного и того же. Всё, буквально, рушилось из-за этой чертовой ссоры. Вторглась в собственный номер, пнув ногой чемодан в дальний угол. Обреченно вздыхает, бросая взгляд на двуспальную кровать. Опять ночь в одиночестве. Черт, когда это закончится? Может позвонить ему, спросить как он? Нет! Может же он хотя бы раз пойти ей навстречу...

***

Все приезжали на дорогих машинах с личными водителями и в сопровождении упакованных в дорогие наряды вторых половинок. Магнолия впервые чувствовала себя белой вороной, хотя выглядела порой даже лучше некоторых мадам на этом шоу. Девушка никогда серьезно не относилась к таким мероприятиям, посещала лишь ради работы. Поправив на себе платье, которое от любого прикосновения блистало разноцветными блестками, шагнула на дорожку. Перед ней шла пара. Мужчина средних лет и молодая худенькая девушка. Выглядели они шикарно, но вместе с тем ужасно - была видна непреодолимая незаинтересованность друг в друге. Он крепко и грубо держал ее за руку, что-то грязно шепча в самое ухо, отчего спутницу едва заметно потряхивало. Они встали перед фотографами. В глазах у девушки был испуг. Кажется, это видели все, но делали вид, что все прекрасно, любезно улыбались им. Или он какая-то крупная шишка, или всем действительно все равно друг на друга. Окажись кто-нибудь из них в лапах этого тирана, поступили бы по-другому? Подошла очередь Магнолии плясать перед клоунами. Она кое-как переступила ступеньки. Вспышки фотокамер слепили глаза. Хотелось закрыть их навечно, чтобы вернуть себе возможность видеть без чёрных пятен. Теперь понятно, почему Джонни терпеть не может папарацци. Это какой-то нескончаемый водопад до жути яркого света. Чудовищно. Кто-то вторгается в твоё личное пространство, пихая залапанные линзы едва ли не в твою глотку. Слышала как переговаривались все вокруг. Их голоса собрались в кучу, жужжа прямо в уши. С таким недовольным лицом приехала, а ещё в журнале работает «а что улыбаться? Чему? Все пляшут под одну дудку, никого на самом деле не волнует эта неделя моды. Все, кто сюда приехал, просто выгуливают наряды и выпендриваются друг перед другом». Радовалась бы, за чужой счёт приехала на первое приличное мероприятие «приехала я сюда за свой счёт и очень жалею об этом». Отвечала она сама себе. Бессмысленно. Бессильно. Напряжение и злость нарастали с каждой секундой. Раздражало все. Это тесное узкое платье, высокие каблуки, клатч, который нужно перекладывать из руки в руку, а в нем, по сути, лишь телефон и сигареты - очень нужные, но бесполезные. Рядом не на кого опереться. Мечтала поскорее зайти в зал и сесть куда-нибудь в тень, не попадая снова под вспышки фотоаппаратов. Собралась уходить, но попросили остаться ещё на пару кадров. «Зачем? Зачем миллион одинаковых фото? Все равно ничего путного из этого не выйдет». Меняет позу, натягивает улыбку. «Отвратительно». Справа пристроился высокий статный мужчина, позируя фотографам обворожительной улыбкой. Смотрит на него, не мигая, пока кто-то не окликнет ее, поймав удачный момент для фото. Мужчина кладёт руку на талию и крепко прижимает к себе. — Руки убрал. — Я всего лишь украшаю ваш кадр. — Да? Хотите, помогу? — Конечно. Чем? Поцелуете? Магнолия растянула улыбку на максимум, повернулась боком и со всей дури всадила каблук ему в ногу. Тот заверещал как резанный, его крик наверняка слышали в соседнем районе. Поправляет платье и идёт дальше, победно улыбаясь. Кто-то освистал её, кто-то поддержал. Та девушка с пожилым тираном (он все ещё не отпустил её руку) улыбнулась Магнолии.

***

Все уже расселись по местам. Укромные одиночные места были заняты изначально. Магнолии пришлось сесть в первом ряду. Жуть. Все с укором рассматривали ее и перешептывались. Лишь немногие либо не обращали внимания, либо молчали. Ей это настолько надоело, что если бы не голос ведущего, брюнетка встала бы и выплеснула все, что накопилось. Все притихли, слушая парня. Тот волновался, говоря текст, то заикался, то всхлипывал. Магнолия вспомнила себя, когда точно так же выступала перед огромной публикой лет восемь назад, когда начиналась её карьера. Три часа показа закончены. Скучные лица, скучная музыка, однотонная мода. Какой мрак. Потратить около двух тысяч долларов на Нью-Йорк - неслыханная роскошь. Дико уставшая Магнолия возвращалась в отель. Еле передвигая ноги и с затёкшей спиной она не смогла много пройти. Сняла туфли и зашла в паб, который был через квартал от мероприятия. Он был практически пуст. За барной стойкой лишь сидела грудастая девушка с большими линзами в очках, которую пытался склеить рокер с длинной седой бородой. Магнолия села подальше от них и заказала стопку водки. Хотелось напиться до беспамятства, но завтра рано утром самолёт. Оставаться здесь больше, чем на десять часов она не хотела и не захотела бы ни за что. Это место тянуло её в чёрный омут мрака и скукоты. Она привыкла к родным стенам, освещенными тусклыми цветными лампами, к запаху краски, коньяка, к сигаретам. Привыкла к Джонни, к его прикосновениям и поцелуям. Черт подери, Магнолия привыкла к разврату с Деппом. — В Нью-Йорке прошла неделя моды. Дорогие наряды, искусные ткани, кричащие цвета и миниатюрные украшения - вот что будет модно в грядущем сезоне. В конце все стоя аплодировали автору модной коллекции - Кендзо Такада. Конечно все ещё очень долго будут вспоминать ослепительные выходы красоток моделей, но не без внимания останется дорожка, на которой присутствовали представители модных изданий. Одна из которых, - Магнолия Стей. Она выделилась среди остальных гостей. Думаете, выбрала лучший наряд? Нет. Всадила каблук главному редактору Британского Вога. И пока мистер Эннинфул прикладывает лёд к ноге в своей гримерной, миссис Стей ждут долгие судебные разбирательства, если пострадавший редактор того потребует. С вами канал Стейдж, будьте с нами на одной волне с модой. — Затрещал телевизор, висящий над головой Магнолии. Она искусно рассмеялась на весь паб, едва не падая со стула. Все посмотрели на неё, как на сумасшедшую. — Бармен, ещё три стопки. Желание напиться накатило с новой силой. Теперь Магнолию знает весь Нью-Йорк, а завтра узнает и весь мир. Чудно! Она была и рада этому, и одновременно с этим ее выворачивало наизнанку от этой идеи. Выпивая одну стопку за другой, её разум затуманился настолько, что было очень сложно вспомнить где она проснулась и как добралась.