Печального образа рыцарь Серкан

—…Я люблю тебя, Эда Йылдыз! — Наши чувства взаимны, Серкан Болат…

Серкан улыбнулся. Это одно из самых прекрасных воспоминаний, связанных с Эдой. Последние несколько дней он то и дело выпадал из реальности, оказываясь в их власти. В последнее время так часто, что Селин заметила и даже спросила, всё ли в порядке. Он ответил, что всё хорошо. И правда было хорошо для него, что он вспоминал. Серкан всё меньше чувствовал себя потерянным, многие вещи вставали на свои места. Но вместе с тем стало труднее осознавать себя в новой реальности, созданной им же самим после потери памяти. Две разных жизни Серкана Болата, две женщины, влюблённые в него… В доме, где раньше они жили с Эдой, теперь его ждала Селин. Она и не узнала, что он всё вспомнил. Серкан должен был сначала собраться с мыслями, прежде чем кому-то что-то говорить.       Любовь — это память сердца. Если бы Серкана спросили, он бы подтвердил, что это так. Каждый раз при виде Эды, сердце давало знать, что помнит о тех чувствах, что заперты где-то глубоко, заблокированные холодным, прогматичным разумом робота. А что с Селин? Серкан не мог понять, что заставило его сделать ей предложение. Может, то чувство спокойствия, которое он испытывал рядом с ней. Серкан Болат, потерявший память, нуждался в этом, как ни в чём другом.       Внезапно зажглись фонари, и стало светло. Серкан вздрогнул. Он только что понял, как давно здесь сидит на их с Эдой скамейке. На эту аллею ноги сами привели. Не найти лучшего места, чтобы предаться воспоминаниям. Пора бы уже уйти, но ему не хотелось. Очень глупо с его стороны было забыть дома телефон. Наверное, Селин начала обзванивать больницы, беспокоясь, что с ним могло что-то случиться. Он ушёл из дома слишком давно.       Где-то совсем близко раздался собачий лай. Повернув голову в ту сторону, откуда он доносился, Серкан напрягся: по аллее, держа Сириуса на поводке, шла Эда. Она была грустна и задумчива. Не сразу увидела его, потому что смотрела себе под ноги. Но вот она подняла голову и застыла на месте. Сириус тянул её вперёд, но она не двигалась. Не двигался и Серкан. Он не знал, что ему делать. Прямо сейчас Серкан не был готов к разговору, но, увидев её, понял, что должен поговорить. — Эда, — позвал он наконец, но она не отреагировала. — Эда, пожалуйста, подойди. Девушка так и не двинулась с места. И приструнила Сириуса, который послушно сел рядом с ней. Как же она была сейчас прекрасна… Серкан глаз не мог отвести от неё. — Зачем? Чтобы ты в очередной раз унизил меня? С меня хватит, Серкан. — Присядь и поговорим, Эда. Девушка колебалась. Только утром она говорила Мело, что всё отдала бы за то, чтобы он просто позвал её. И вот он позвал, а она боролась с собой, боясь, что опять будет больно, ведь всё ещё думала, что он её так не вспомнил. Были моменты, когда она, как ей казалось, замечала, что с ним что-то происходит, словно память вспышками возвращается к нему, но когда пыталась приблизиться, он был всё таким же отстранённым и чужим. А какой он был сейчас? Взгляд был такой, словно на неё смотрел тот Серкан, который мечтал прожить с ней долгую и счастливую жизнь. Этому Серкану она никогда не могла отказать. — Ты мог бы говорить побыстрее? — произнесла она, садясь рядом с ним и усаживая рядом Сириуса. — Я сказала тёте, что ненадолго ухожу. — Конечно, я тебя сильно не задержу, — Серкан почесал бровь и, положив ладони на колени, поглядел в противоположную от Эды сторону, собираясь с мыслями и силами. — Спокойно здесь, да? Почти никого нет. Идеальное место. — Ты хотел об этом сказать? — Нет. — Тогда говори, что хотел, и я пойду. — Ладно. Сейчас, — легонько ударив ладони друг о друга несколько раз, Серкан продолжил. — Эда… Ты была по-ангельски прекрасна в свадебном платье. Я мог стать самым счастливым женихом в мире, если бы не та авария. — Откуда… — Я вспомнил. Вспомнил всё, что было, всё, что мы пережили вместе. Прислонив ладонь к груди, Эда с трудом смогла вдохнуть. Ей послышалось? Нет, это было правда, он сказал… Это должно было быть правдой. Серкан не стал бы ей так врать. Склонившись к нему, она заглянула в его глаза и произнесла так, словно хотела удостовериться, что не ослышалась: — Что?.. — Я говорю, что помню каждую секунду, которую мы провели вместе. По крупице собирал одно воспоминание за другим. Сначала они были размыты и кратковременны, словно я пересматриваю альбом со старыми фотокарточками в ускоренной перемотке. Потом воспоминания стали появляться, когда я дремал, словно сны или фантазии, но точно знал, что это не они. Моё сердце реагировало… по-особенному… Помню своё замешательство, выбивающее из колеи. И хотя Селин рассказала мне всё, что произошло с нами со всеми за тот период, который я забыл из-за травмы, мой разум воспринимал это всё, как дикость. Теперь, наконец, всё стало правильно. — Серкан… Она запнулась. Вместо слов, которыми ни за что не описать её эмоции в эту минуту, Эда порывисто обняла его. Как она мечтала об этом! Вновь прикоснуться к нему, почувствовать запах… Он впервые не отстранился с тех пор, как вернулся. Его прохладные ладони накрыли её руки, из-за чего мурашки побежали по телу Эды, и так приятно стало. В порыве чувств она отпустила поводок. Хорошо, что Сириус был спокойным псом и не вскочил с места, не нарушил волшебство момента. — Эда, — проговорил Серкан, когда её губы коснулись его щеки.— я не хотел, чтоб этот разговор состоялся вот так… — Неважно, — она покрывала его лицо поцелуями. — Ничего не важно, любимый! Я так счастлива, что ты всё вспомнил. Её губы жадно впились в его, подобно бедуину в пустыне, припадающему к живительной влаге. Какое это было счастье, когда он ответил на поцелуй с той же жадностью, страстью и любовью. Она чувствовала это в каждом прикосновении губ и рук, ласкавших её тело. Было прохладно, но жар их тел не давал им замёрзнуть. — Жизнь моя… — сорвалось с губ Эды, когда их губ разомкнулись. — Я люблю тебя. — Наши чувства взаимны, Эда Йылдыз. Оба рассмеялись. Эда вновь обняла любимого. Счастливая улыбка не сходила с её лица. А вот Серкан перестал улыбаться сразу же после того, как его подбородок лёг на её плечо. Его жизнь стала похожа на космос, где царил бесконечный, но такой прекрасный хаос. Прикрыв глаза, Серкан выбросил все мысли из головы, чтобы досыта насладиться моментом. — Поверить не могу! Я начала надежду терять, но ты вспомнил меня, вспомнил! Сразу должна сказать, что между мной и Денизом… — Послушай, Эда, — Серкан отстранился. Отвернувшись от неё, он посмотрел куда-то в сторону и продолжил: — мы оба сделали вещи, которые так или иначе повлияли на нашу жизнь. Ты и Дениз, я и Селин… — У меня ничего нет и не было с Денизом! И не могло быть, потому что в моём сердце есть только ты, Серкан. Я бы ни за что не предала нашу любовь, даже зная, что ты ничего о ней не помнишь. — Я знаю, Эда, знаю. Я не говорю о том, о чём ты подумала. — А о чём ты тогда говоришь? — О решениях, которые касаются не только нас, но и других людей. Уверен, ты знаешь, что Дениз влюблён в тебя. — Нет, он… он любит меня, как друга. — Это не так. Он влюблён в тебя, я вижу. И ты дала ему надежду, а вскоре разобьёшь сердце. То же самое и у меня с Селин. Я зашёл дальше, чем ты, потому что из-за потери памяти думал, что Селин моя единственная. Даже предложение ей сделал. — К чему ты ведёшь? Серкан глубоко вздохнул. Зря он так поспешил. Нужно было больше провести времени, приводя в порядок мысли. Как можно что-то говорить, когда сам толком не можешь определить, что хочешь сказать? Он отчаянно искал слова, чтобы выразить свои мысли. Никогда раньше ему не приходилось бывать в подобной ситуации, потому что он не позволял этого, всегда и ко всему был готов. Да… Серкан Болат теперь действительно не тот, что был раньше. — Лишь то, что мы должны взять на себя ответственность за свои решения и поступки. Я не раз обижал Селин в прошлом, поэтому не могу позволить себе сделать это снова. Особенно, после всего того, что она сделала для, когда я попал в аварию. Она была рядом, помогла мне оправиться, прийти в себя… — Только ты пришёл не в себя, а стал бесчувственным роботом!.. — Это не её вина. Я забыл то, каким был в этот год. Но она всё рассказала мне, правду рассказала. И я хочу поступить по совести. Селин станет моей женой, Эда. — Что ты такое говоришь… — Я женюсь на ней не потому, что люблю или хочу провести жизнь, это не так, а потому, что иначе поступить не могу. Как я смогу уважать себя, если буду раскидываться предложениями выйти замуж, а затем забирать их обратно? — Что ты такое говоришь?.. — Эда, мне очень жаль. Если бы всё сложилось по-другому… Я был бы согласен умереть, если бы это потребовалось, чтобы всё сложилось по-другому, но всё так, как есть. И я не вижу другого выхода, кроме как принять это. — Что ты такое говоришь?! Эда сорвалась на крик. Обезумев от того, что говорил её возлюбленный, она вскочила, напугав бедного Сириуса. Пёс взвизгнул и отбежал в сторону, там и сел. Девушка не обратила на это никакого внимания. Её настолько захлестнули эмоции, что она перестала видеть что-либо перед собой кроме лица Серкана. — Сядь, пожалуйста, Эда. Серкан огляделся по сторонам. Он не хотел привлекать внимание. Но на аллее по-прежнему было пусто. — Не хочу! Я не буду садится, я не хочу садится!.. Я не понимаю, что ты говоришь!!! Ноги подкосились. Ещё немного и она бы рухнула на асфальт, если бы Серкан не поймал её и усадил на скамейку. Ощущая её дрожь, он, казалось, держал в руках её сердце, готовое в любой миг расколоться на части, как и его собственное. — Эда, я понимаю твои чувства. И мне очень тяжело это говорить. Постарайся и ты понять. Знаю, что это невероятно трудно, может, быть, даже невозможно. Я сам не знаю, как смогу жить вдали от тебя. — Так не живи вдали, не живи!.. Будь со мной, Серкан. Серкан! Она попыталась обнять его, но мужчина отстранился и на немного отодвинулся от неё. Пряча от неё взгляд, Серкан силой заставил сам себя продолжить, понимая, что если посмотрит на неё хоть ещё мгновение, не сможет сказать, что должен. — Нельзя, Эда, — Серкан помотал головой из стороны в сторону. — Ты, похоже, совсем меня не слушаешь. Джозеф Кэмпбелл писал, что мы должны быть готовы избавиться от жизни, которую планировали, чтобы иметь жизнь, которая нас ждёт. Меня ждёт жизнь с Селин из-за потери памяти и ошибок, поспешно принятых решений. Моя вина, моя ответственность… Селин не заслужила быть выброшенной из моей жизни, как цветок в горшке, которому не хватило места на подоконнике. Она не должна расплачиваться за то, что инициировал я. Это было бы нечестно. Также нечестно, как и просить тебя остаться в моей жизни. Ты показала мне другую жизнь, позволила увидеть другого меня. Но я не буду вспоминать это, потому что боюсь, что моё сердце в конечном итоге разорвётся от боли. Вновь стану роботом. Таким, каким был до того, как встретил тебя. — Нет, не смей, Серкан!.. Ты говоришь об обидах Селин, а как же мои обиды?! Не счесть сколько раз ты меня обижал, разбивал сердце, больно делал так, что дышать было трудно. Что, мои слёзы разве вода??? Скажи, Серкан, разве я недостаточно пролила слёз?! Её ресницы задрожали, словно крылья бабочки, попавшей в паутину, не осознающей близости своей погибели и отчаянно пытающейся спастись. — Слишком много, Эда. И я умирал вместе с каждой слезинкой, что пропадали у тебя на губах. Мне бы очень хотелось, чтобы тебе никогда не приходилось плакать по моей вине. Сколь угодно можно оправдываться, находить объяснения, правдоподобнее которых не сыскать в целом мире, но я не стану. Может, ошибаюсь, поступая сейчас так, но совесть не даст мне спокойно спать ночами, поступи я иначе. Из-под ресниц Эды выкатилась первая слезинка. Быстро, стремительно она опустилась вниз, застыла на подбородке не больше пяти секунд и наконец упала белоснежную куртку, оставив на ней свой невзрачный след. И полились хороводами её сестрицы-слезинки, повторяя её судьбу. — Я ненавижу тебя, Серкан Болат!!! Уходи, давай, уходи из моей жизни! Я не хочу больше видеть тебя, не хочу!!! Она кричала, точно обезумевшая в от злости и боли, разрывающей изнутри. За какие-то несколько минут Эда воспарила душой от счастья и полетела вниз, в пропасть своих страхов, разбиваясь о пласты несправедливости, разочарования и пустоты, из-за которых не тело, а душа и сердце все в невидимых глазами ранах, сочившихся невидимой кровью. Яростная боль пронзила её, точно стрела, и теперь нет в ней ни единой частички, которая бы не выжигалась этим чувством. Порыв, овладевший Серканом, велел ему посмотреть на неё, прижать к себе и заставить забыть всё, что он наговорил. Но было нельзя. Бедный благородный Серкан… Хотя как можно было остаться благородным, когда любое решение привело бы к тому, что кому-то пришлось бы плакать. Серкан предпочёл бы, чтобы эта участь настигла только его, но так не могло быть. — Я сам себя ненавижу. Знаю, что тебе не станет от этого легче. Надеюсь, ты сможешь стать счастливой с кем-то другим, — Серкан поднялся. — И будет лучше, если ты оставишь все попытки что-то изменить. Я не поменяю своего решения. И пошёл прочь по аллее. Жестоко было уходить вот так, но Серкан верил, что лучше для них обоих оборвать всё резко. Уходя, он слышал её рёв и всхлипывания, отчего перебирать ногами стало ещё тяжелее. Он не чувствовал, что вообще идёт, потерялся в пространстве, не видя ничего вокруг. Тело двигалось по инерции, из глаз полились слёзы, но Серкан не заметил, что они льются. Его сознание, чувства… всё словно отключилось, и телу в одиночку пришлось расплачиваться за разорванные в хлам душу и сердце.       Как Серкан оказался перед входом в свой дом. Слёзы на его лице высохли, не оставив и следа. Тупо пялясь в стеклянную дверь, Серкан не мог заставить себя войти. Столько всего здесь было прожито… Воспоминаниями пропитан каждый сантиметр, каждая, даже незначительная деталь, как подушка на диване, являлась частью их прекрасной истории. Истории, которая теперь была окончена.       Шли минуты, а Серкан всё не заходил. Неизвестно, сколько бы он там ещё стоял, если бы Селин, не находившая себе места от беспокойства, не увидела его, когда бесцельно металась по дому, разговаривая с кем-то по мобильному. Когда она подошла к двери, Серкан услышал: —…Он пришёл. Я тебе позже перезвоню, Пырыл, — отключившись и положив телефон в карман брюк, Селин бросилась на щею к Серкану, крепко обнимая его. — Где ты был? Я думала, что с тобой что-то случилось! — Я гулял, — Серкан слегка приобнял Селин, но она отстранилась в тот же момент. — Хотел немного развеяться. Весь это стресс из-за… из-за всего. Ты знаешь. — Да, знаю, — она нежно провела пальчиками по его щеке. — Заходи же скорее в дом. — Ладно. Серкан ещё немного помялся, но перешагнул через порог своего же дома, стараясь не останавливаться ни на чём взглядом. Пройдя к кухне, он неловко сел за стол, подперев ладонью лоб, и устало прикрыл глаза. Селин принялась готовить чай. Настороженно поглядывая на возлюбленного, она предпочла помолчать, видя, что для Серкана будет лучше, если наступит тишина. Она видела, что он дестабилизирован, и боялась узнать в чём была причина. — Собери вещи, Селин. Вздрогнув от внезапно раздавшегося позади голоса Серкана, она медленно обернулась и подошла к столу, с тревогой смотря на возлюбленного. Поза Серкана не изменилась, поэтому Селин не смогла заглянуть ему в глаза, а вместе с тем понять его настрой. Страх обвился вокруг её шеи, грудь сдавило. Вдруг он всё вспомнил и теперь решил выкинуть её из своей жизни? Конечно, зачем теперь бы она была нужна? Он нуждался в ней, когда ничего не помнил. Она стала его проводником во тьме, но, выйдя из её, люди обычно выключают другие источники света. — Зачем, Серкан?.. Отняв ладонь от лица, Болат обратил на неё свой взор и устало вздохнул, разводя руками в воздухе. Он выглядел рассеянным и грустным. — Мы поживём какое-то время в отеле. — Мы?.. — Да, мы с тобой. — Но почему? В голосе Селин слышалось облегчение, которое она пыталась безуспешно скрыть. Не стоило ей ничего спрашивать, но она не смогла сдержаться. Слова буквально сорвались с её губ. — Я хочу продать этот дом. И купить какой-нибудь другой. Пусть подарок будет к свадьбе. — Любимый… — Селин обежала стола и заключила Серкана в свои объятия, счастливо улыбаясь. Вот на что способно слово «свадьба», — Это будет прекрасно. Я завтра же начну искать что-нибудь подходящее. Губы Селин накрыли губы Серкана, который совсем этого не хотел. Не хотел, чтобы пропал с губ вкус поцелуя Эды. Но и Селин обижать не хотелось, поэтому он вяло ответил, а ей и этого было достаточно. Она целовала его с упоением, не замечая, что он разглядывал её лицо. Всё в нём было знакомо, каждая чёрточка. Селин была красивой девушкой. Она никогда не утомляла его, но рядом с ней он никогда не ощущал такого восторга, как с Эдой. Он не знал, что Селин решила для себя стать для него той, кем он хочет, чтобы она была, даже если это означало бы полностью потерять себя. Но если бы ей и удалось превратиться в самую идеальную девушку для Серкана Болата, всё равно ей никогда не быть Эдой Йылдыз… Закрыв глаза, Серкан постарался выкинуть из головы все мысли. Настало время привыкать к новой жизни.