Черная звезда

Уже входя в офис, Хазан по самой атмосфере поняла, что случилось. Синан вернулся. Хазан против воли улыбнулась. Да, ее друг детства бесил ее, бесил до чертиков, так, что хотелось его убить, но она все-таки его любила, негодяя. Хазан сразу же прошла в свой кабинет. Нет уж, она не пойдет к нему бросаться на шею от радости, придет сам и поприветствует, назовет «госпожой» и будет извиняться за свое поведение. Больше месяца, почти два месяца, его не было на работе. Дядя Хазым наплел какую-то чушь про его плохое самочувствие, и Хазан сначала не поверила ему, пока через несколько дней Ниль не рассказала, что Синана избили в день рождения Селин. Когда же Хазан попыталась дозвониться до Синана, трубку поднял дядя Хазым и объяснил, что Синан «лечится». Рехаб, подумала Хазан. Дядя наконец-то сплавил Синана в рехаб. Давно было надо. Как настоящий друг это она должна была скрутить Синана и отвести лечиться, но… Она устала вытаскивать его из бед, устала слушать его жалобы, устала исправлять его ошибки. Да, она была плохим другом, отвратительным, просто она… Устала. – Значит, Синан приехал, – не здороваясь сказала Хазан, когда Фарах вошла в ее кабинет. – О да, и с утра пораньше. Прогресс. – Надолго ли хватит такого прогресса, – проворчала Хазан, просматривая почту. – Подруга, ты ранишь меня! – Синан вошел, как всегда, не постучавшись, держась за сердце. – И это когда я пришел к тебе с подарком. – Оставь себе, Синан, – Хазан даже не повернулась в его сторону. – Я бы с удовольствием, но – это для компании. Хазан удивленно оглянулась и в первый раз посмотрела на него. Он выглядел лучше, чем когда она видела его в последний раз, в день рождения Селин. Кожа приобрела здоровый оттенок, глаза засветились, даже волосы как будто не были такими тусклыми как раньше. Синан улыбался во все зубы, протягивая ей папку. Хазан приподняла брови, вопросительно глядя на Фарах, но та пожала плечами, и Хазан открыла папку, удивленно пробежалась по документам. – Как? – Ошарашенно воскликнула она. – Как ты это сделал? – Я чуть не сдох, добывая для тебя это, дорогая моя Хазан. Знаешь, сколько мардинских задниц мне пришлось перецеловать, чтобы добыть для тебя этот контракт? На скольких скучнейших собраниях побывать? Я даже на свадьбе там был, а ты представляешь, как я ненавижу свадьбы! Мать твою, я даже танцевал рейхани с дочкой этого придурка Коджаоглу, хвала Аллаху успел сбежать, пока они меня на ней не женили. – Всевышний, я бы многое отдала, чтобы увидеть, как ты танцуешь рейхани! – Фарах хихикнула от восторга, и Синан приосанился. – Подруга, да я был просто великолепен! И ты сможешь увидеть, мой ассистент все записал на видео. – Твой ассистент? – Хазан оторвалась от контракта, который поглощала, словно была голодной, а это была еда – Всевышний, какие же были выгодные условия! Даже если бы Синан женился на этой мардинке, за такой контракт Хазан сама бы их к свадебному столу потащила! – Ага, – кивнул Синан. – Я поэтому и попросил сменить мне кабинет. Мне нужен будет второй стол. Ладно, дорогая, оставляю тебя биться в оргазме над моим достижением, уйду, уйду, мне смотреть на такое стыдно, я же тебя с пеленок знаю! – Тьфу на тебя, Синан, – рявкнула Хазан, замахиваясь папкой, и тот ушел, заливаясь смехом. – Хазан, ты бы видела этого ассистента, – Фарах мечтательно закатила глаза. – Аллах-Аллах, такое тело, такой рост, а глаза… Утонуть можно. М-м-м… – Постой, это мужчина? – Хазан искренне удивилась. – Синан что, на мужчин переключился? – Тьфу на тебя, – упала с небес на землю Фарах. – Взяла и мне сейчас такую фантазию испортила. Ассистент, Хазан, ассистент. С чего ты сразу такое о Синане думаешь? – А то он не давал мне повода такое думать? – Фыркнула Хазан. – Раньше ассистентки у него были только сама знаешь для чего. Во всем офисе он, по-моему, только тебя и меня не тронул. – И не потому что не пытался, – притворно обиделась Фарах, – с тобой-то он и правда сидел на одном горшке, но я… – Ты у меня такая умница, подруга, – улыбнулась ей Хазан. – Да, я очень умная, и это мешает моей личной жизни, – прорычала Фарах. – Клянусь, по-моему, я снова девственница. Я уже забыла, как это делается, Хазан! – Только не вспоминай это с Синаном, пожалуйста, – содрогнулась Хазан. – Поставь себе на стол фотографию Ниль для напоминания – вот что бывает с дурочками, которые на него клюнули. – Не волнуйся, дорогая, Синана я и шваброй не трону. А вот его ассистент… – Фарах мечтательно накрутила прядь волос на палец. – Дорогая, я говорю сразу – чур, мое. – О Аллах, иди, завоевывай, – Хазан покачала головой. – Нужны мне эти ассистенты. – Ты такая снобка, Хазан, – Фарах осуждающе прищелкнула языком, выходя из кабинета. «Снобка». Ведь Фарах отлично знала, как обожглась когда-то Хазан. Дура, дура, верила в любовь с первого взгляда, в любовь до гроба, и… К черту, не будет она вспоминать этого мерзавца. Хазан снова пересмотрела контракт, улыбаясь. Синан-Синан, какой же молодец. Сам допустил ошибку, сам ее и исправил, неужели и правда решил взяться за ум? Хазан вспомнила разговоры о последних изменениях в семье Эгеменов – что Гекхан с Селин съехали из отчего дома, и если с Гекханом было понятно, то переезд Селин вызвал кривотолки – не ссора ли? Конечно, ссора, Хазан это знала. Семью Эгеменов она знала можно сказать изнутри. Отец был лучшим другом дяди Хазыма, и когда папа умер, дядя Хазым как мог заменил ей отца… Как мог. А мог он все-таки немного. Хазан знала, что не имела права его обвинять, мало кто может пережить такую трагедию, но иногда… Иногда ей хотелось его придушить, когда она видела, что происходит с Синаном. Гекхан с Селин крепко держались друг за друга, а Синан был совсем один, стараясь выплыть в одиночку. Если бы Хазан не уехала в Америку в детстве, если бы была рядом с Синаном все эти годы, может быть ей удалось бы стать его якорем, но… Мама отправила ее учиться, «ты должна будешь заменить своего отца», сказала она, «ты должна стать лучшей» – и многие годы Хазан выбивалась из сил, пытаясь стать лучшей, надеясь, что этим заслужит любовь матери. Но, как и Синан, не могла. И если у дяди Хазыма и тети Севинч было для этого объяснение, то мама… Нет, она не будет думать сейчас о маме. – Назлы, – позвала она. – Собери совещание в конференц-зале через, – она посмотрела на часы. – Через сорок минут. Если начнут ныть, скажи, что у нас хорошие новости. Синан опоздает, думала она, и была изумлена, когда он оказался уже в зале, на своем месте, и не один. На стуле у стены, за спиной Синана, сидел незнакомый ей мужчина. Незнакомый, но… Хазан показалось, что где-то она его раньше видела. Хазан оглядела всех в зале, улыбаясь, и все улыбались ей в ответ, кроме… Кроме этого мужчины. Он смотрел на нее холодным, почти злобным взглядом, и Хазан осеклась, глядя на него. – Простите, а… – Она вопросительно повела рукой, глядя на незнакомца, и Синан хохотнул. – Познакомьтесь, Хазан, это Мехмет, он мой новый ассистент. Мехмет, это госпожа Хазан Чамкыран, наш босс. Прошу любить и жаловать. – Доброе утро, госпожа Чамкыран, – только и ответил Мехмет, ровным тоном и спокойным голосом, но по его взгляду казалось, что он имел в виду «чтоб ты провалилась», и Хазан недоуменно прищурилась. – Добро пожаловать, Мехмет, – кивнула она и перевела взгляд на Синана. – Синан, это собрание руководства, может быть твой ассистент подождет за дверью? Мехмет сделал движение, будто собирался подняться, но Синан остановил его, подняв руку. – Нет-нет-нет, Хазан. Мехмет теперь моя правая рука, будет знать все, что должен знать я, лучше уж пусть послушает, чем я перескажу, а? Хазан покачала головой, оглядывая остальных, но, казалось, никто не был против. Странный каприз Синана ее уже почти не удивлял, капризы Синана всегда были такими – странными. – Что ж, господа, вы, наверное, все уже в курсе хороших новостей… Все сразу зашумели, одновременно поздравляя Синана и друг друга, и Хазан улыбнулась, глядя как нежится Синан в общей похвале, но ее взгляд снова натолкнулся на холодные синие глаза Мехмета, и Хазан помрачнела. Она видела его раньше, точно видела, но не могла припомнить, где. Она смотрела на него не скрываясь, в упор, и он смотрел в ответ, строго, почти сердито, лицо его было бесстрастным и сухим, но когда она опустила глаза, то заметила, что руки его шевелятся, он сжимал их, будто ломал одной рукой другую, щипал, давил ее, но тут же резко убрал руки по бокам, когда понял, что она видит это, и когда она опять подняла голову, он смотрел на нее с откровенной ненавистью. Хазан тряхнула головой и остановила общие разговоры, решив, что пора перейти к делу. Планы придется поменять с учетом сложившегося, и в кои-то веки смена планов была для них радостным известием. – На этом, думаю, все. Синан, ты все же запиши, что ты должен будешь сделать, – не сдержалась Хазан, но Синан и не подумал обижаться. – Да не нужно, Хазан. Мехмет все запомнил. Да ведь, Мехмет? – Он повернулся к своему ассистенту, который коротко кивнул ему, и Синан с улыбкой посмотрел на Хазан. – Мехмет вообще ничего не забывает, помнит все до малейших деталей, серьезно, ребят, я даже проверял – прочитаешь ему страницу, и тут же ее наизусть пересказывает, обалдеть просто. Как ты сказал это называется, Мехмет? Не фотографическая память, ты сказал как-то по-другому. – Эйдетическая, – коротко ответил Мехмет, и Фарах приподняла брови. – Ты правда помнишь все, что видел и слышал, Мехмет? – Да, госпожа Фарах, – ответил Мехмет, почему-то переводя взгляд на Хазан. – Я навечно помню каждое произнесенное при мне слово. Говоря это, он смотрел на Хазан так, словно мечтал убить ее взглядом, и Хазан приподняла брови, с вызовом глядя на него. В чем его проблема, этого придурка? – Ладно, идем, Мехмет, у нас полно дел, – Синан резко подскочил на ноги и помчался прочь, не прощаясь, и Мехмет, коротко кивнув собравшимся, пошел за ним. – Интересно, надолго Синану хватит нового развлечения? – Пробурчал под нос Эмрах, и Хазан хмыкнула. Она все пыталась вспомнить, где же видела раньше этого мужчину, это мучило ее весь день, и иногда казалось, что она вспомнила, но в последнюю секунду воспоминание ускользало, его прогоняли дела, которых вдруг стало так много. Хазан слышала, как расходились сотрудники, но сама оставалась в кабинете. Она посмотрела за стекло и увидела, что в новом кабинете Синана все еще горел свет, к ее удивлению – но тут же удивление прошло – Синан уходил, как и все остальные. Он вышел в коридор, что-то оживленно объясняя своему странному ассистенту, и тот внимательно слушал его, запирая кабинет на ключ, во второй руке держа портфель. Синан махнул ей рукой, прощаясь, и помчался к лифту, крикнув ассистенту, что будет ждать его в машине, и Хазан покачала головой, недоуменно разведя руками – он что теперь его повсюду таскает? Развернувшись, Мехмет увидел ее через стекло и застыл, и Хазан вопросительно посмотрела на него. Он отвел взгляд, глядя в сторону лифта, потом опять повернулся к ней и вдруг пошел к ее кабинету, и Хазан недоуменно покачала головой. Он вошел в ее кабинет без стука, холодно глядя на нее в упор. – Хазан Чамкыран, – сказал он резко, со злобой глядя на нее. Он сунул руку во внутренний карман пиджака и что-то достал, но Хазан смотрела ему только в глаза, не глядя, что он делает – не могла оторвать взгляда от его сине-зеленых холодных глаз. – Вы кое-что забыли, госпожа. – Последнее слово он произнес с таким напором, такой яростью, словно ругательство, и тут что-то прилетело к ногам Хазан, и Хазан опустила голову. Смятая долларовая купюра. Хазан удивленно подняла взгляд, и мужчина все так же с ненавистью смотрел на нее, и тут Хазан вспомнила. Вспомнила, где видела его раньше. Она приоткрыла рот от изумления, и мужчина усмехнулся, разворачиваясь и уходя, не прощаясь, и Хазан ошеломленно смотрела ему вслед. Тренер Эдже. Ну конечно же, это был тот идиотский тренер Эдже! Хазан едва не застонала от злости. Ну конечно же, как она могла его забыть? Она ведь видела его фотографии, видела его самого в тот день, какая же она дура, как она могла его забыть? Хазан присела, качая головой от злости на себя. Глупая, глупая, глупая ситуация! Какая же это была дурацкая ситуация! Во всем была виновата Эдже. Дурочка рассталась с Ясином, думала, что это будет их очередное временное расставание, так она рассказывала потом, заливаясь слезами, а он вдруг начал встречаться с Селин Эгемен. И эта дурочка, глупая девчонка, придумала себе нового парня. Не парня – мужчину. Мужчину, с которым она как будто бы встречалась – ее тренера по кикбоксингу. Дура, дура, дура. Она делилась подробностями своего так называемого романа с подругами, показывала им его фотографии, рассказывала, как он за ней ухаживает, как он признается ей в любви, как она ездит с ним на его мотоцикле, ох, глупая девчонка! До Хазан доходили слухи, а потом ей позвонили и сказали, что Эдже притащила этого типа на день рождения Селин. Откуда ей было знать, что глупышка Эдже все выдумала, а этот несчастный тренер просто попал ей тогда под горячую руку. А на следующий день она позвонила в фитнес-клуб Эдже и потребовала, чтобы тренера-негодяя уволили. Хазан передернуло, когда она вспомнила тот разговор, вспомнила, каким холодом, морозом повеяло из трубки, когда владелец клуба ответил, что «госпожа Хазан ошибается», он, владелец клуба, дескать знаком с господином Йылдызом – ну конечно, Йылдызом, Мехметом Йылдызом – так его звали – что он знаком с ним много лет и верит ему, как самому себе, и что он с радостью обсудит с госпожой Эдже досрочное расторжение абонемента. Хазан помнила, как обомлела от такой наглости, как помчалась к Эдже, намереваясь немедленно ехать с ней в клуб, чтобы разобраться с этим нахалом, и как Эдже, разрыдавшись, во всем призналась. Кто бы мог подумать, что она снова наткнется на этого человека. Ей было стыдно. Ей действительно было стыдно. Ей надо было пойти тогда и извиниться, наверное. Но… Не было времени, Синан пропал, нужно было разбираться с потерей мардинского контракта, все как-то закрутилось, а потом Эдже сообщила, что тренер уволился из клуба сам – до этого отменив все занятия Эдже, в чем Эдже, конечно же, обвинила Хазан, а не саму себя. Хазан решила, что на следующий день вызовет господина Йылдыза к себе в кабинет, принесет извинения, и на этом дело будет кончено. Да, понятно, что он был обижен, она тогда наговорила ему много грубых слов, но он и сам должен бы понять – она беспокоилась о сестре, а тут какой-то взрослый мужик, неужели сам не понимает, как это выглядело? Уж точно не стоило из-за этого постоянно расстреливать ее взглядом. Хазан подняла скомканную купюру и бросила ее в ящик стола, не разворачивая. Почему-то в голове всплыли его слова: «Я навечно помню каждое произнесенное при мне слово».