Малиновые колготки

Шляпнику всегда сложно было долго концентрироваться на чём-то одном. Он легко и часто отвлекался, уловив отблеск бронзовой пряжки на ремне, тихое насвистывание смутно знакомой мелодии или нежный шёлк тонкого шарфа. В мире слишком много всякой всячины, чтобы уделять внимание лишь чему-то одному, а Страна Чудес, с её невероятными пейзажами, фантастическими существами и чудаковатыми обитателями, всегда предлагала какие-то новые редкости. Все его чувства постоянно были в работе, и он позволял своему вниманию быть переменчивым, словно пламя свечи — всегда в движении, всегда в поиске новизны. И вдруг Шляпник обнаружил себя совершенно неспособным отвести взгляд от пары малиновых колготок. --- Впервые они встретились, когда он развернулся в кресле и увидел её в самый первый раз. Сначала он внимательно осмотрел её вороные волосы, мокрые пряди, липнущие к щекам, затем заметил платье, облепившее её прекрасную фигуру, и тут он позволил себе несколько вольных мыслей. Затем взгляд его скользнул ниже и тут был пойман. Её ноги, длинные и стройные, были скрыты под колготками цвета красного вина, и Шляпник обнаружил, что это до странного завораживающее зрелище. Женщины Страны Чудес скромностью не славятся, достаточно одного мимолётного взгляда на их гардероб, да и Шляпник был неплохо знаком с женской анатомией. И всё же - вот эта устрица, эта девушка по имени Алиса, стоит, промокшая до нитки, в его офисе, а всё, о чём он может думать — как бы выглядели её ноги без этих малиновых колготок. --- Его внимание, обычно причудливо изменчивое, перескакивающее с мысли на мысль, теперь подолгу оставалось на этих колготках, и Шляпник не мог не чувствовать себя слегка беспокойно, пока они направлялись к Додо. Столько всего было вокруг — цвета, текстуры, звуки — но каждый раз, стоило ему отвлечься, она потирала лодыжку или пинала камешек, и он обнаруживал себя вновь на том же месте. Эта маленькая устрица с невероятной силой нарушала его душевный покой, и это ему совсем не нравилось. Чем быстрее она исчезнет, тем быстрее он сможет увлечься другими вещами. Новыми. Вещами, которые не являются — и никогда не будут — малиновыми колготками. --- Шляпник понял, что одержимость необратимо кристаллизовалась, когда он лежал на спине, Додо над ним с занесённым кулаком, и вдруг в поле зрения появилась идеально красивая нога в колготках ягодного цвета. Под тканью работали мускулы, а её голубой подол приподнялся на дюйм — так что он мог увидеть изгиб бедра, и Шляпник был настолько ошеломлён, что едва заметил, как она врезала Додо ботинком по лицу. Он перевернулся на живот, цепляясь за шляпу, желая, чтобы вместо кожи и ковра под его пальцами был нейлон и шёлк. А она хватает его, тянет вперёд, они вваливаются в автобус, он чувствует боль в груди, и она такая красивая, с этими колготками и всем прочим. --- Они плыли молча, и Шляпник очень старался не пялиться на то, на что ему очень хотелось пялиться. Алиса сидела рядом, вытянув ноги перед собой, и хотя Шляпник не знал её отчество, дату рождения или любимый цвет, он знал достаточно, чтобы понимать, что Алиса не из тех, кто любит, когда им строят глазки. Но эти ноги были так близко, на расстоянии дыхания, и у него аж пальцы чесались. Всё, о чём он мог думать — представлять, как он разорвал бы эти колготки зубами и пробежал пальцами по голой коже, пока... Шляпник рискнул один взгляд, стараясь не быть замеченным, но взгляд устремился вверх и он не смог отвести глаз. Алиса смотрела прямо, на берег впереди, и её сапфирово-стальные глаза глядели на что-то вдалеке, что-то, чего он не мог увидеть, и по каким-то необъяснимым причинам он вдруг захотел, чтобы этот взгляд был направлен на него. --- Первым, что увидел Шляпник, вернувшись к костру, были колготки. Огонь угасал, стало холоднее и он не мог спать, поэтому он решил исправить ситуацию и направился в лес за хворостом, старательно думая о костре, а не о Алисе и странных чувствах, которые она вызывала. Но когда он вернулся, открывшееся ему зрелище чуть не заставило его уронить дрова. В свете костра колготки мерцали тёмным багрянцем, словно пролитое вино... и были без своей обладательницы. Они висели близко к огню, слегка покачиваясь на ветерке, и Шляпник сглотнул. Мысли неслись так, что сердце не поспевало за ними, голова кружилась и во рту пересохло. Малиновые колготки были пусты. Что значило, что где-то ещё Алиса была без своих колготок. Что значило, что где-то ещё ноги Алисы восхитительно, совершенно голые. На мгновение его взгляд стал безумен, а потом он вопросительно взглянул на девушку, свернувшуюся на этом жалком подобии кровати. Её бледные плечи будто светились в темноте, а её пиджак — его пиджак — прикрывал её ноги так, что только кончики пальцев выглядывали наружу. В прострации он вернулся к своему тюфяку, устроил рядом шляпу, прислонился головой к дереву, и всё это время Шляпник был поглощён одной мыслью — что под его собственным пиджаком лежат абсолютно голые прекрасные ноги Алисы. Он прокручивал эту мысль снова и снова, и заснул с улыбкой. --- Когда Шляпник проснулся, она исчезла, забрав с собой колготки и оставив его пиджак. Так же, как она оставила его самого. --- Никогда он не был так рад видеть эти малиновые колготки, как когда они качнулись к нему, перелетая пропасть, и внезапно Шляпник обнаружил, что у него полные руки Алисы. Она была лучше всего, что у него когда-либо было — лучше шоколадного пирога, и стильных шляп, и горячего чая, и всё это вдруг оказалось просто скучным по сравнению с ней. Она выскользнула из его рук слишком быстро, они всё ещё горели от прикосновения, а они уже неслись по казино, и Шляпник готов был просто следовать за этими ногами, куда бы они не привели. --- Её колготки снова промокли, но Шляпник не мог как следует насладиться зрелищем. Несмотря на то, что он рисковал всем, чтобы спасти её, несмотря на то, что он всё потерял, чтобы остаться с ней, получил пулю из-за неё и готов пойти на это опять, Алиса не доверяет ему. Всё ещё цепляется за этого Джека, который на самом деле Валет Червей, который на самом деле лишь притворялся её парнем, а она доверяет этому лживому сыну Бармаглота больше, чем ему. А Джек, должно быть, трогал эти шёлковые колготки, да и её сильные ноги под ними. Он стоял там, уставший до чёртиков, мокрый насквозь, и понимал, что никогда никого не ненавидел сильнее, чем этого Джека. --- Алиса уезжала, её обтянутые колготками ноги поторапливали лошадь вперёд, прочь от него, и хотя его сердце заходилось в тоске, а рёбра, казалось, собрались треснуть, он знал, что нужно делать. --- Она опять была в его руках, и на сей раз как следует, а Шляпнику казалось, что именно так ощущают себя напившиеся Эмоций — всё в ярких красках, сердце колотится, так хорошо, что почти больно, но он скорее умрёт, чем отпустит. К несчастью, такой поворот событий был весьма вероятным, так что Шляпник проглотил все чувства и раскрыл объятия. Он сказал ей правду. Он действительно хотел приберечь это до того момента, когда они будут в безопасности, и не только от, собственно, опасности, но ещё и далеко от всего и всех, что могло бы помешать ему отвести эту храбрую красивую девушку куда-нибудь, где будет кровать и крепкий замок на двери, и стянуть с её длинных ног эти ягодные колготки и свести её с ума так же, как она свела его. Но придётся подождать, и Шляпник был готов потерпеть ещё немного. --- Алиса исчезла. Всё, что было её, пропало. Вороные волосы, бледная кожа, сапфирово-голубые глаза, упрямый изгиб её губ. Её коричневые ботинки, голубое платье, и эти чёртовы малиновые колготки. Упустил. Всё исчезло в Зеркале, немного ряби на его поверхности — и всё. Шляпник стоял там, тихий, и не совсем в себе, чуть-чуть покачиваясь. Он глянул вниз, на вельветовый пиджак, всё ещё висящий у него на руке, и вдруг одним внезапным движением прижал его к себе. Пиджак ещё хранил её тепло и запах — запах чего-то, присущего только Алисе — и что-то у него в груди треснуло и сломалось, и, с прерывистым дыханием и затуманенным взглядом, он осознал, что это было его сердце. --- Один день для неё. Для него — четыре месяца. И вид её, в джинсах, а не в колготках, но с ослепительной улыбкой на лице, сделал для его сердца куда больше, чем когда-нибудь сделало бы время. Она бросилась к нему, и всё, что ему оставалось сделать — поцеловать её, и она отвечала с равной страстью, и всё это было куда лучше, чем в любой мечте. Потому что это было реальностью. --- -Ты портишь уже третью пару колготок, Шляпник. - Алиса пыталась ругаться, но получалось плохо. Шляпник лишь молчал и улыбался, наклоняя голову к её теперь обнажённому колену, слегка пробуя кожу на вкус, и она вздрогнула так, что он чуть не забыл о своих целях. Но он не забыл и повёл пальцами вверх по нежной коже, приподнимаясь и жадно целуя её, не забывая работать руками. Он чуть отстранился, с удовольствием рассматривая дело рук своих — её бледные запястья и контрастный тёмный нейлон, связавший их. -Возможно, - допустил он, одной рукой придерживая её за подбородок, а другой рисуя круги на её бедре, - но мне кажется, это лучшее их применение. И почему-то я думаю, что здесь ты согласна, моя Алиса. И он поцеловал её опять, увлекая их обоих в безумие, и оба позабыли о малиновых колготках.