Фикус, Катя и фиолетовые облака

Всё же Катя немного погорячилась. Не она ли совсем недавно клялась своему дневнику, что будет со Ждановым всегда: и в налоговой, и на презентации; и в кризисе, и в процветании; и на Совете, и на футболе. Что ж за безответственная помощница она, раз стремится отряхнуть руки от своего одуревшего шефа так быстро? Папа бы никогда такой подлости ей не простил. «Мы в ответе за тех президентов, которых сгоряча приручили», - мудро рассудила Катерина, в который раз за день пытаясь сосредоточиться на документах. Сегодня у нее это слабо получалось. Туда-сюда ходили девочки из Женсовета, в смысле ходили они только сюда, то есть в ее кабинет, и все спрашивали, спрашивали, спрашивали… Голова от них кругом шла. Катя даже забывала, как правильно чай размешивать в чашке, - тыкала ложкой в дно, и зависала. А они все говорили, говорили, говорили. И ведь проблема-то крылась не в безмерной разговорчивости подруг, и даже не в желании их выгнать, и заняться, наконец, делами. Катя просто не понимала. В этом неиссякаемом тудасюдаканье не было и толики смысла. Женсовет говорил обо всем и ни о чем одновременно. Маша бросала загадочные взгляды. И интересовалась: - Ну, что, было? Может, и было… А что было-то? Что было? Дальнейших пояснений не следовало. Тропинкина только ухмылялась и подмигивала. И ее тут же подхватывала Света, убежденно заявляя, что терпеть не надо, что если поднял руку, то надо уходить сразу же. Но кто поднял руку? Куда уходить? Света в ответ только глаза отводила и тяжело вздыхала. Таня следом вздыхала еще громче. - Он, конечно, мачо и весь состоит из достоинств. Но, Кать… Если его посадят, то, может, не надо свадьбу? Куда посадят? Кого? - Там тюрьма не грозит. Я раскинула карты. Катюш… Так странно все. Но у вас такая любовь, - вклинивалась Амура. Где любовь? В упор не вижу. Кстати, о ком идет речь? Неужели… - Любовь любовью, но за себя постоять надо уметь. А хочешь я тебя научу самообороне? Покажу парочку приемчиков, и хоба, хоба. Каюк, - Шура размахивала кулаками и капюшоном. Против Жданова? С кулаками? Да она паутинка на ветру против него. - Лучше Я подскажу тебе парочку приемчков, чтоб он только о тебе и думал, - опять Маша со своей загадочностью и ухмылками. - Воевать лучше в постели. Жар хлынул к щекам, дыхание перехватило. А потом девочки упомянули Колю. И все стало еще более непонятно, чем было до этого. - Не торопилась бы ты со свадьбой, - подытожила Света. - Мужики они после свадьбы знаешь, как меняются? О-хо-хо. - Ну, зачем ты так, Свет? Катя ведь любит Колю. Да, он повел себя некрасиво. Но кто ангел, когда напивается? - Кать, не слушай никого. Ты просто присмотрись, подумай. Пообещай, что подумаешь. Обещаешь? Катя пожала плечами. О чем думать-то? Но девочек заверила: - Подумаю. Женсовет выдержал трагическую паузу, синхронно вскинул кулачки, и вышел из кабинета. Наступила звенящая тишина, непробиваемый вакуум, поглотивший все пространство вокруг и перекрывший дыхание. Катя приложила ладошки к горящим щекам. Зажмурилась. Перед глазами возник образ Жданова. Во всей красе. На постели. И в боксерских перчатках. - Отработаем приемчики, Катюш? - поинтересовался он, медленно приближаясь к ней, не сводя внимательного взгляда. Катя быстро распахнула глаза, оглядела пустой кабинет, шумно выдохнула. - А вот и глюки, - пробормотала она, тряхнув головой. «Никаких Ждановых, никаких глюков! Работать!» - завопило сознание. Катя схватила первую попавшуюся в руки папку, открыла ее, вчиталась, и от отчаяния едва не прокусила губу - сосредоточиться никак не получалось: цифры расплывались по таблицам, буквы переплетались друг с дружкой, образуя нечитабельные узоры. И вообще, казалось, это не зрение снова испортилось, а сама жизнь потеряла четкость. - Бред какой-то. Катя перевела дыхание, успокаиваясь. Большая любовь, говорите вы? Из какой параллельной вселенной эти карты черпают информацию? Пф. Смешно даже. Обмахнулась чуть смятым квартальным отчетом. Скорее Жданов сбежит с табором цыган, чем влюбится в нее, в Катю Пушкареву. Ну бред же. Приложила дырокол к щеке, задумчиво посмотрела на потолок. Но… ведь, если Жданов кричит, значит, кому-то это нужно, значит, кто-то хочет, чтобы он буянил, значит, кто-то называет этот ор жемчужиной, и, надрываясь в метелях полу́денной пыли, врывается к богу, боится, что опоздал, плачет, целует ему жилистую руку… Жилистую руку? Уф… А это уже клиника. Катя вскочила на ноги, нервно обошла весь свой новый кабинет. И замерла на одном месте. Сравнивать начальника со звездами - это уже новый уровень помешательства, такое, очевидно, даже не лечится - ни бубном, ни испугом, ни иглоукалыванием. Ах, что за нелепость! Без памяти влюбиться в рычащего дракона, прощать ему все: и толпы женщин, и жену, и банкротство, и проигрыш в миллион долларов. Строчить липовые отчеты, врать акционерам компании и мечтать лишь об одном - быть с ним рядом, коснуться взглядом, ловить мимолетные улыбки, словно экзотических бабочек, случайно дотронуться кончиком пальца до пиджака… Да уж, перспективы от такой жизни вырисовываются так себе, не радужные. Если честно, лучше сразу отправиться в дурку. Или принять опия лошадиную дозу - чтоб смотреть на мир, а там светомузыка и ромбовидные доктора. Катя забралась на диван с ногами, обняла свою сумочку, и обреченно посмотрела на стену - где-то там находится кабинет президента, где-то там ходит-бродит злой, израненный шеф. А вокруг него бегает перепуганная Клочкова и взбешенная Кира. И этот улей жужжит, жужжит… Нет, никуда она не уйдет: ни в нирвану, ни в увольнение. Не сможет. Теперь уже не сможет. Какой смысл сбегать от очевидного? Жданов - это хроническое заболевание. С ним нужно как-то научиться жить. Катя посмотрела на часы, опустила руку, потом опять вскинула, в удивлении таращась на циферблат. Конец рабочего дня. Она ничего не делала в течение всего рабочего дня. Раскиданные по столу бумаги так и остались не тронутыми. Компания по-прежнему в кризисе, поставщиков тканей нет, денег на эти ткани тоже нет, а это значит, что и возможности выпустить новую коллекцию - что? - тоже нет. Туше. Тушите свет. Катя зажмурилась, уронила голову на руки, досадливо сетуя на свою несобранность и обострившуюся ждановозависимость, а когда открыла глаза, ей даже на мгновение показалось, что кто-то действительно вдруг взял и вырубил свет, а заодно и все электричество в здании, потому что в дверях стоял Жданов - настоящий, а не образ или непрошеное видение - такой же злой и взвинченный, как и несколько часов назад. «Пришел за отчетами», - промелькнула страшная мысль. Но Андрей Палыч вдруг заговорил совершенно о другом. - Простите, Катя, но мне сегодня не до выставок. Если вы не против… То мы сходим в другой раз. Катя выронила сумочку, вскочила с дивана. - Или возьмите все-таки с собой Малиновского. Проведите свободное время с пользой. - Романа Дмитрича? Жданов вдруг криво усмехнулся. - Дмитрича? - поинтересовался он, отворачиваясь. - Если вам так нравится, то да - Романа Дмитрича, - собрался уходить, но Катя вдруг закричала: - Стойте! Андрей обернулся. - Я вас не понимаю. - Я вас тоже. Некоторое время таращились друг на друга. Катя не выдержала первая, отвела взгляд. - Андрей Палыч, послушайте, я знаю, что у вас проблемы, и поэтому вы не в духе, но, может быть… - Не в духе? - рявкнул, перебивая, а затем вдруг подошел к Кате вплотную. - У меня все очень хорошо. Просто замечательно, - шарахнул кулаком по столу, поморщился. - Кать, а вы еще выходите замуж или уже все?.. День сегодня, что ли, такой? Может, магнитные бури разбушевались? - Я не спорю, Роман Дмитрич очень… обаятельный человек, и… Опять Малиновский? Его что, заклинило, что ли? Боже… В какой момент на «Зималетто» вдруг начала оказывать влияние туманность Андромеды? Или это на Землю ковш Большой Медведицы с грохотом приземлился? И так точно рассчитал маршрут падения, чтоб именно на головы «Женсовета» и товарища Жданова А.П. - Катя, вы же умная женщина, вы должны понимать… По крайней мере, он разглядел в ней женщину. Это уже что-то. Не калькулятор, не предмет интерьера, а женщина, к тому же умная. Такой прогресс, что аж дух захватывает. И слезы на глаза наворачиваются. Значит, на выставку господин Жданов не пойдет. - Андрей Палыч, - сделала паузу, усмиряя расшатавшиеся нервы. - Мне нужно с вами поговорить. - Говорите. Покачала головой. - Не здесь. Жданов окинул взглядом ее кабинет. - Почему? А действительно, почему? Не сказать же ему прямо: нельзя оставлять вас одного, Андрей Палыч, вы же сейчас в казино побежите и проиграете оставшиеся от «Зималетто» крохи, с Потапкиным впридачу. - Я… Значит, на Малиновском его переклинило. Что ж… - Я бы хотела поговорить с вами о Романе Дмитриче. В яблочко. У Жданова аж глаз дернулся. - Вам нужен мой совет? - спросил он, отбросив переломанный карандаш. - Да. Или в кабинете, и правда, проблемы с электричеством или Жданов помрачнел чернее грозой тучи? Кажется, второе. - То есть нет, - быстро исправилась Катя. - Все дело в моем женихе. - Ну конечно. Кто бы сомневался. Не сомневаетесь? Почему же? Коля - абсолютно неочевидный предлог для серьезного разговора. - И в вас, - решила добавить Катя, чтоб уж запутать начальника окончательно. - Во мне? - Да. - Хорошо, - шумно выдохнул. И чего он так нервничает? - Поехали, - звякнул ключами, и вышел из кабинета. Катя пыталась дозвониться до Малиновского, казалось, вечность - пока собирала вещи, пока закрывала кабинет, пока спускалась в лифте на парковку, пока догоняла Жданова, пока залезала в машину и пристегивалась ремнем безопасности, пока выезжала на загруженную дорогу, пока стояла на светофоре. В трубке монотонно булькали звуки вызова, а хозяин набираемого номера неподкупно хранил молчание. Попросту говоря, динамил ее. Андрей Палыч вел машину, искоса поглядывая на Катю, точнее на ее телефон. И очень уж сильно сжимал руль. Ох, уж эти пробки, совсем довели ее шефа, вон, как напряжен. Катя посмотрела в окно - на проплывающие мимо улицы, и вдруг нахмурилась, между бровей проявились морщинки. - Андрей Палыч, а куда мы едем? - Я везу вас домой. Вот так, значит? - Я не хочу домой. Жданов ничего не ответил. - Отвезите меня куда-нибудь, где можно напиться. Машина резко притормозила, начальник тихо выругался. И посмотрел на нее в упор. Негодующе. Удивленно. Яростно. И бесконечно долго. Очень-очень долго. Секунды ускользали, сползая по капоту, солнце отдалялось, проваливаясь за горизонт, машины злобно гудели в спины, взбешенные зеленым цветом светофора. А он все молчал, и прожигал ее взглядом, насквозь. А потом вдруг ожил. Вцепился в свой руль и втопил педаль газа, казалось, до уровня метро. - Убью гада, - пробормотал он, поворачивая на противоположную от дома Катерины улицу. И больше не произнес ни слова. Ни единого, чтоб его, слова. Молчал всю оставшуюся дорогу, и потом, когда они вошли в клуб - шумный, задымленный, с грохочущей музыкой и беснующейся в пьяном угаре толпой - тоже молчал. Господин Жданов, очевидно, пребывал в не лучшем своем настроении. - Андрей Палыч, я вас чем-то обидела? - прямо спросила Катя, устав играть в молчанку. Жданов наигранно усмехнулся. - Что вы, Катя. Кто я такой, чтобы обижаться? - Вы мой начальник, - посмотрела хмуро, совершенно не впечатлившись актерской игрой господина Жданова. - И, я надеялась - друг, - нервно поправила ремешок сумочки. - Точнее товарищ… по несчастью. - Товарищ по несчастью, - повторил за ней эхом. Улыбка стерлась с его лица. - «Зималетто» вышло из кризиса. Всполошилась, придвинулась ближе, схватила его за руку. - Тише, - прошептала, быстро посмотрев по сторонам. - Вас могут услышать. - Никому нет дела до нас, - сжал ее руку в своей, провел большим пальцем по ладони. Катя только сейчас заметила, что произошло. Испуганно выдернула свою руку. Андрей посмотрел на нее заинтересованно. - Так что будете пить? - придвинулся ближе. Катя положила руки на колени, унимая дрожь. - То же, что и вы. Жданов кивнул бармену. Им принесли бутылку виски. - Вы уверены, что это - то, что вам сейчас нужно? - он был совсем близко, всего в нескольких сантиметрах, его дыхание обжигало Кате щеку и ухо. - Кать, - сердце затрепетало, грозясь выскочить через легкие, вместе с участившимся дыханием. - Кать. По телу пробежал целый табун мурашек, и вылил на нее раскаленную лаву. Стало душно. Катя отодвинулась дальше, нервно посмотрела на Жданова. И тут же пожалела об этом. Он все понял. Липкий ужас разлился по груди. Андрей Жданов теперь знает, КАК она на него реагирует. Он все понял, не мог не понять. Катя сжала кулачки, повернулась в его сторону. Точно. Все понял. Андрей больше не хмурился и не метал гром и молнии. Он неотрывно смотрел на Катю - удивленно, даже недоверчиво, ошарашенно. Сердце не просто скакало, оно ударялось прямо в барабанные перепонки, лишая слуха и ориентации в пространстве и времени. Очень-очень хотелось бежать, или хотя бы сквозь землю провалиться. Но бежать - значит, признать свое поражение. «Нет уж, господин Жданов, я так просто не сдамся. Мы еще повоюем». - Не переживайте, Андрей Палыч, - попыталась улыбнуться. - Я сегодня не пьянею, - взяла бутылку, налила себе целый бокал виски, и выпила его залпом.