Бренна

- Приветствую тебя, принц Даниэл Бретонский, - произнес красивый, низкий голос. Голос этот принадлежал женщине, грациозно склонившейся перед наследником герцога Урмаэлона. - И я приветствую тебя, леди Бренна, - ответил юноша. Женщина выпрямилась и теперь стояла напротив принца, почти такая же высокая, как он, а в нем было 6 футов и 2 дюйма роста (это значит, что рост Даниэла 188 см - прим. автора). Покрывало белоснежного тонкого полотна полностью закрывало ее волосы и плотно облегало чуть впалые щеки. Черты лица ее отличались правильностью, а красота, казалось, была неувядаема. Прошло почти 15 лет с того дня, как Урмаэлон, усмирив смущавших умы друидов и примкнувших к ним мятежных вассалов, привез в свой дворец эту женщину. Дочь верховного друида, которую он пощадил из-за ее дивной красоты. За эти годы она почти не изменилась, и сейчас о прошлом ее было так же мало известно, как в момент ее первого появления во дворце. Даниэлу было тогда 5 лет, и до этого дня он мало что помнил о своей жизни, разве что уроки верховой езды и натаскивания псов. А вот начиная с этого дня, он помнил уже все. Помнил побледневшее от ревности лицо своей матери, герцогини Оргэм. Осуждающий тихий голос архиепископа Герарда Реннского. Перешептывания по углам многочисленных женщин, живших во дворце. И самодовольную усмешку герцога, своего отца. Может, и правду говорили, что Бренна была колдуньей. Ведь она была самой прекрасной из всех, и только ей удалось оставаться любимой наложницей герцога столько лет. - В добром ли здравии мои братья? - спросил Даниэл. - Они вполне благополучны, принц. - Ты хотела говорить со мною о чем-то, госпожа? - О да, я хотела. Бренна прошлась по комнате, тускло освещенной свечами в высоких напольных подставках. Где-то был сквозняк, и пламя клонилось, даже почти ложилось на маленькие бронзовые чаши, куда крепились свечи. Роскошное платье из серебряной парчи загадочно мерцало в этом неровном свете, которого было все же недостаточно для большого, с высокими потолками, помещения, и казалось, что сундуки и скамьи, расставленные вдоль стен, утонули в зыбком полумраке. - Ты только что вернулся из королевства франков, принц, - проговорила женщина, нервным движением сжимая драгоценную брошь у горла. - Твой отец доволен итогами переговоров с Робертином, он сказал мне об этом. Герцог Нейстрии окажет ему содействие в войне против принца Рудала. Но у вашей поездки была ещё одна цель, и она не достигнута. - Пока не достигнута, - уточнил принц с лёгким недоумением. Ему было не понятно, к чему эти вопросы, которых не задавала ему и собственная мать, имевшая на это право. - Мне сказали, - тихо прошелестел голос Бренны, - что там, в Париже, тебе не приглянулась ни одна из высокородных девиц, коих прочили тебе в невесты... - Это так, - теперь голос принца звучал резче. Если она думает, что Даниэл по прозвищу Вепрь станет отчитываться в своих поступках перед ничтожной женщиной, то ошибается! Он своенравно тряхнул рыжеватой гривой волос. - Прости, - сказала она, угадав его настроение. - Я спросила лишь потому, что и сама прежде жила у франков. Это было давно, вот мне и показалось забавным, если удастся узнать что-то о прежних знакомых... с кем давно развела судьба. И когда при мне сказали, что среди верных герцога Нейстрийского есть люди рода де Линкс *... - Есть, - подтвердил Даниэл несколько поспешно, и даже полумрак не скрыл румянца, вспыхнувшего на его щеках. - Я видел только двоих. Это молодой шевалье Гонтран, только что получивший рыцарский пояс, и его сестра. - Они дети барона Роже, владетеля замка Рысье Логово? - Да, только он давно умер, замком правит старший сын... - Умер! - Даниэл мог бы поклясться, что в этом негромком возгласе было торжество. Такой клекот издает ночная птица, когда впивается когтями в свою жертву. И, подобно этой птице, беспомощной при свете дня, но стремительной и опасной в ночи, она быстро пронеслась из конца в конец мрачной комнаты, а серебряный шлейф струился за нею, похожий на освещенный Луной ручей. - Как он умер? - Об этом я не спрашивал, леди Бренна. - Отчего же? - удивилась она. - Мне было ни к чему. Но зачем это тебе? - Разве тебя не заинтересовала дочь Роже? - ответила она вопросом на вопрос. - И тебе не захотелось узнать их семью получше? - Нет! - рубанул Даниэл. - Если это все, что ты хотела знать, думаю, мне можно не задерживаться! Он повернулся, чтобы уйти. - Постой! - попросила женщина. - Всего несколько слов. Она так красива, как говорят, эта... Диана? Последнее слово Бренна проговорила так, будто ей внезапно наступили на горло. - Она дивно хороша, - холодно ответил Даниэл. - Я красивее не видел. - Как же она выглядит, мой мальчик? - Ее волосы как самый светлый лен, вьются локонами и скрывают ее почти всю, если их распустить, а глаза, как незабудки. Но главное в ней не это, а неукротимый нрав и горячая кровь! Все это делает ее желанной для мужчин, хоть она и всего лишь бастардка своего отца. Я ответил на все твои вопросы, госпожа? - О да, принц, благодарю тебя. Его шпоры прогремели по лестнице, снова все стихло, а Бренна еще долго сидела, уронив белоснежные руки на колени. - Диана, дочь Роже... - шептала она беззвучно. - У нее белые волосы и голубые глаза, как у этого чудовища, ее отца! Плоть и кровь Роже... Так значит, я не ошиблась. Это она. Ребенок Роже, который заковывал меня в цепь, чтобы овладеть. Ребенок, которого я прокляла, ещё не родив, и оставила, ни разу не взглянув! Головное покрывало, казалось, начало душить ее, и женщина скинула его. Волосы обрушились на плечи и спину, как золотой водопад. - Роже, я ненавидела тебя и не простила до сих пор... но ты лучше меня. Ты не бросил свое дитя. И, закрыв глаза, Бренна ясно увидела лицо мужчины, столько раз являвшегося ей в снах, после которых она не находила покоя целыми днями, так терзала ее ненависть. Только теперь это лицо не было освещено отсветами пожара, не было искажено яростью и похотью. Вот он стал виден во весь рост, Бренна узнала комнату, в которой он был. И узнала девочку, которую ни разу в жизни не видела. Мужчина протягивал дочери на ладони что-то блестящее, а белокурая, похожая на русалку маленькая Диана улыбалась восторженно и благодарно. Потом словно опустилась завеса времени, давшая ей на минуту увидеть их. Бренна снова была одна.