Он, она и океан

      Киллиан чуть не умер раньше срока, поперхнувшись куском бутерброда, когда за завтраком Эмма предложила развеяться и совершить небольшую морскую прогулку. Его маленькая птичка не могла не знать, что при первых же намеках на болтанку болезнь её вновь одолеет и заставит слечь, но упрямо гнула свою линию и буквально заставляла Джонса вспомнить, что он — капитан судна.       «Боги, казалось бы, эту женщину нельзя полюбить ещё больше, но только что я это сделал», — подумал про себя Киллиан, поддавшись уговорам Эммы. Было ясно, что она затевает это всё только ради того, чтобы дать ему возможность развеяться и хотя бы на несколько мгновений позабыть о мигрени, буквально разрывающей его голову на части, и это не могло не умилить бывшего пирата.       — Ну и как же мне благодарить тебя, красавица, за такой героический подвиг? — с улыбкой спросил Крюк, приобнимая девушку.       Эмма глубоко вздохнула, прижимаясь к нему покрепче и попросила:       — Давай проведем последние часы перед прогулкой только вдвоем?       — Последние часы? Неужели ты уже похоронила меня, птичка? — нервно усмехнулся Крюк, в уме прикидывая оставшееся ему время. Чёрт побери, а ведь оно действительно уже может измеряться часами… Но Эмме незачем знать об этом.       — Конечно, со дня на день жду твоей кончины. Мой любовник в подвале очень истосковался по солнечному свету, и мне не терпится выпустить его оттуда, — с самым серьёзным видом произнесла Эмма и, захихикав, пустилась бежать по террасе прочь от Киллиана.       — Назови мне имя этого мерзавца, о, презренная изменница! — горестно возопил Киллиан и со смехом пустился за ней вдогонку, забыв обо всём: терзавшей его мигрени, проклятье и даже о собственной смерти, грозившей наступить в течение двух-трех суток. Главное, что сейчас, в эту секунду, с ним была его Эмма: теплая, живая, настоящая, льнувшая к его телу, такая манящая и родная. Пока он мог наслаждаться вкусом её губ, блеском глаз, бликами солнца на её золотистой макушке, смерть казалась чем-то далеким и незначительным, так как разве может мгновение соперничать с вечностью? А в том, что их любовь будет длиться вечность, Киллиан даже не сомневался.

***

      Эмма полулежала-полусидела на кровати в их каюте, закусив губу, и размышляла.       Всё исполнилось ровно так, как и предсказывал Тёмный маг: как только «Весёлый Роджер» покинул прибрежные воды, выйдя в открытый океан, небо затянуло тучами, и всё усиливающийся ветер предвещал скорый шторм. Киллиан, забывшись, неугомонно носился по судну, похлопывая по нему ладонью и насвистывая себе под нос какую-то пиратскую и несомненно скабрезную песенку. Невооруженным взглядом было видно, как он истосковался за год по кораблю. За это время большая часть команды Крюка успела наняться на другие корабли и пуститься в другие плавания, но с десяток верных людей Крюку удалось собрать по портовым кабакам и публичным домам. Они маялись от безделья и безденежья, а потому с радостью поднялись на борт «Роджера» и принялись за дело.

***

      Киллиан стоял на мостике, закрыв глаза. Он вдыхал полной грудью, казалось, забытые ароматы моря и улыбался, ощущая влажные капли на своем лице. От этого времяпрепровождения его отвлек боцман, неуверенно ткнувший Крюка в плечо:       — Капитан, кажись, шторм-таки приближается! — громко произнёс он и указал рукой куда-то налево. Развернувшись, Киллиан увидел, как буквально на глазах тучи увеличивались в размерах и уже вполне уверенно ворчали первым громом. Лихо улыбнувшись, Крюк прокричал команде нужные указания, а сам, проверив спущенные паруса, отправился в каюту к Эмме.       — Ну что, красавица, ты жива? Похоже, всё-таки не удастся нам избежать бури.       — Я знаю. — как-то обреченно ответила Эмма, но Киллиан списал это на её недуг.       — Ты побудешь здесь пока одна? Всё-таки человек в команде маловато, а потому им без меня не обойтись.       — Конечно, давай поцелую тебя на удачу.       Киллиан с готовностью рухнул к ней на кровать и подставил щеку, шутливо указывая на неё пальцем. Эмма улыбнулась и, мягко обхватив его лицо, развернула его к себе и поцеловала. Киллиан ожидал мягкого прикосновения губ, каким обычно одаривала его Эмма, но сейчас она углубила поцелуй, жадно обхватив его за шею и зарывшись пальцами в его волосы.       — Лапочка, мне пора, у меня там шторм вообще-то, — намекнул Крюк, не спеша, впрочем, оторваться от процесса. Эмма ухмыльнулась и, отпустив пирата и отодвинувшись на другой край кровати, чинно сложила руки на коленях:       — Что ж, иди, мой бравый капитан! — и, кивнув, уставилась на него нарочито невинным взглядом.       Такой идиллической картинки (волосы блондинки небрежно взлохмачены, губы припухли и покраснели от поцелуев, глаза хитро прищурились, а подол платья соблазнительно задрался чуть выше колен) Киллиан вынести не смог.       — Знаешь, в пекло этот шторм, — пробормотал он в её губы, изогнувшиеся в довольной улыбке, и уверенно повалил девушку, накрыв собой.       И пока наверху одна буря только набирала обороты, внутри каюты бушевала другая, совсем иного рода. Каждым движением, каждым прикосновением, каждым взглядом они словно прощались друг с другом.       Киллиан, знавший, что ему осталось не больше пары дней.       Эмма, решившая это не допустить.       Это была их битва, в которой они пытались выяснить, кто кого любит больше. Последняя попытка языком тела донести всё, что невозможно высказать словами. Слёзы Эммы мешались с капельками пота, выступившими на его лице, ногти впивались в его спину, чтобы не допустить между ними даже сантиметра свободного пространства. Оба думали о том, что, возможно, подобное больше не произойдёт, просто не успеет случиться, а потому отдавались друг другу в десятикратном объёме. И поэтому оба грязно выругались, когда услышали стук в дверь.       — Капитан, буря уже здесь! — послышался крик боцмана. Наверху что-то упало и с грохотом покатилось по доскам, в окошке каюты задрожали стёкла.       — Черт её побери, эту бурю! Прости, Эмма, мне надо спешить. — нехотя выскользнув из объятий девушки,       Киллиан быстро натянул одежду и выскочил наружу, громко хлопнув дверью.       Эмма неторопливо встала, зачем-то заправила кровать, затем переоделась в своё лучшее платье. Как заведенная, она уселась перед зеркалом и неторопливо привела волосы в порядок. Непослушными руками надела украшения. Поглядев на своё отражение невидящим взглядом, девушка безвольно опустила голову и, закрыв лицо ладонями, зарыдала.

***

      Увлекшись борьбой со стихией, Киллиан не сразу заметил хрупкую фигурку Эммы, невесть как появившуюся на палубе в самый разгар шторма.       Казалось бы: вот он спешно раздаёт нужные указания и команды, крепкими словечками подгоняя команду, параллельно пытаясь удержать штурвал и вытереть солёные брызги с лица, а вот уже в следующий момент он оборачивается и видит, как странно побледневшая девушка, держась за канаты и борт корабля, пробирается к нему на мостик.       — Эмма, сумасшедшая, зачем ты вышла?!! Возвращайся в каюту и пережди шторм там!!! — попытался перекричать шум и гром Крюк. Эмма в ответ лишь сжала губы и покачала головой. Её слова прозвучали тихо, но каким-то неведомым образом перекрыли в его ушах шум стихии, словно она говорила это ему прямо на ухо:       — Я всё знаю о заклятье и не позволю тебе просто так умереть. Пожалуйста, не уговаривай меня.       — Что… откуда ты узнала?!! Эмма, не придумывай, прошу, иди в каюту!!!       — Нет, Киллиан, любовь моя, океан всё равно будет ждать тебя. Без него ты не проживёшь ещё и недели, но без меня, надеюсь, попытаешься.       Понимание так внезапно настигло его, что Крюк даже пошатнулся, чувствуя, как внутри всё похолодело, не давая ему возможности сдвинуться с места.       — Нет, Эмма, не смей!!!       — Помни, тебе нельзя даже ступать на сушу. — голос Эммы прерывали рыдания, но слова она по-прежнему старалась выговорить как можно чётче. — Думаю, ты сможешь это перенести, ведь тебе так нравится морская стихия.       — Нет, Эмма!!! НЕТ! НЕ СМЕЙ, ЭММА, НЕ СМЕЙ!!!       — Я люблю тебя, милый мой. — сквозь слёзы попыталась улыбнуться девушка и отпустила борт, за который до этого держалась. В это время на мостик обрушилась целая стена солёной воды, и Крюк, плюнув на штурвал, попытался удержать Эмму, в итоге обняв только лишь воду. Волна схлынула, не оставив после себя ни напоминания о том, что минуту назад на этом месте стояла Эмма.Его Эмма.       — НЕТ, ЭММА!!! ЭММА!!! — Киллиан угрожающе опасно свесился за борт и пытался разглядеть, не мелькнут ли в тёмных волнах золотистые волосы. Стихия, получив своё, постепенно успокоилась, буря ушла, оставив после себя бардак на корабле и ощутимые волны за бортом.       Киллиан, вцепившись до побеления суставов в доски борта судна, сполз по нему на колени и завыл. Это был рёв человека, получившего вечную жизнь, но потерявшего в ней всякий смысл. Команда, словно увидев что-то личное, непредназначенное для их глаз, спешно покинула палубу, набившись в кубрик.       — Неловко прерывать такое горе, но я всё-таки это сделаю, — произнёс насмешливый голос за спиной Киллиана. Он нехотя повернул голову и увидел странного человека, облокотившегося на штурвал: его кожа переливалась золотистой чешуей, а весь вычурный, будто шутовской, костюм был украшен золотом, вплоть до огромных пряжек на чёрных башмаках.       — Что, нравлюсь? — ехидно захихикал человек, кружась вокруг своей оси.       — Что тебе нужно, Тёмный маг? — устало спросил Киллиан сорванным, хриплым голосом.       — О, моя слава бежит впереди меня, до чего же приятно это осознавать, хе-хе. А пришёл я из-за этого. — и Румпельштильцхен повертел флакончиком размером с мизинец, на дне которого переливалась серебристая капелька.       — Что это? — всё также равнодушно поинтересовался Крюк.       — Это? О, это, и-хи-хи-хи, просто бесценная вещь — слеза, добровольно отданная девушкой, что пожертвовала ради тебя своей жизнью.       — Эмма? — встрепенулся пират. — Так это всё из-за тебя?! Я убью тебя, Тёмный! — проревел Киллиан, замахиваясь крюком. Румпельштильцхен исчез в клубах фиолетового дыма и появился в нескольких метрах от Джонса, всё также теребя в руках флакончик. Слеза на донышке призывно мерцала.       — О, дорогуша, думал, что меня так легко убить? Как же ты наивен, особенно для капитана пиратского судна. Но тебе повезло, что я пришёл сюда заключить сделку, иначе твоё сердце рассыпалось бы прахом в моей ладони. Ты получил бессмертие, что меня в корне не устраивает. Видишь ли, я привык быть единственным бессмертным, а потому предлагаю тебе обмен: твоя одинокая и безумно длинная жизнь за вот эту капельку. И можешь не благодарить меня. Слова благодарности нужно сказать одной заумной брюнеточке, постоянно подбивающей меня на бескорыстные поступки.       — И что за прок мне с этой капли?       — Как ты корыстен, мой друг, неужели ты не хочешь её напоминанием о своей любви? Ну-ну, не рычи на меня, словно пёс. Я разве не сказал тебе о её свойстве? Это твой шанс на новую жизнь.       — С Эммой? — в голосе Киллиана зазвучала надежда.       Румпельштильцхен умильно склонил голову набок и загадочно произнёс:       — Как знать.