Драббло-крошки, чтобы кормить ведьмачат

      — …Цири, ты меня слушаешь?              Вопрос был риторический. Ребёнок уже минуты три задумчиво пялился в одну точку, и, к сожалению Весемира, не в записи — ведьмаку в грудь.              — Цири?..              — Дядя Весемир… про драконов я поняла…              — А я рассказывал про драконидов, — вздохнул ведьмак.              — …Я про волков не понимаю.              — Волков? Ты же сама сказала, что сначала хочешь монстров учить.              — Нет, я про других волков, про амулеты ведьмачьи.              Весемир скрестил руки.              — Тебе на той неделе Эскель лекцию по медальонам давал, Цири.              — И я всё хорошенечко запомнила! Поэтому точно знаю, что про глаза он ихние не говорил.              — А что глаза?              — Как что, вот у Эскеля с Ламбертом, и даже у Геральта, волки безглазые, а у твоего один глазик блестит! Это там рубин?              — Рубины обычно красные, Цири. Я думал, княжны это с пелёнок знают. У моего волка аквамарин.              Весемир покрутил медальон между пальцев. Цири редко что-то просила, но глаза всегда её выдавали.              — Можешь посмотреть поближе.              Девочка подскочила за мгновение. Ведьмак не успел вытянуть перед ней волчью морду, а она уже схватилась за неё и уткнулась нос в нос.              — Я думала, он голубой, а вблизи будто зелёный… Ой, снова голубой.              Цири завертела серебряного волка, подставляя под лучи солнца.              — Это от преломления. Видишь, сколько у камня граней? Свет когда через них проходит, меняет направление и видимый цвет.              — О-о.              — Ты мне скажи, Цири, а у кого глаза ещё цвет меняют? Мы этих существ проходили.              — М-х-м… У… у ведьмаков.              — Что-то я не припомню таких ведьмаков.              — Ну как же! Вон они, мечами машут во дворе. Эх, когда я тоже буду мечом махать?              — Когда вспомнишь, кто может менять цвет радужки.              — Правда?!              — Ну, чуть попозже. На недельку-другую попозже…              Цири обиженно сжала губы.              — …Но ответить тебе всё равно придётся.              — А я уже ответила, у ведьмаков! Вот у тебя какие глаза были в детстве? До мум.. мутаций?              — Х-м… Честно говоря, и не помню уже. Но ты права, если так на это смотреть, то и ведьмаки подходят под описание. Наверное тогда… наверное, молодец, Цири. Но я имел ввиду другое существо.              — Я думаю, у тебя были рубиновые глаза. Ой, ну то есть аквалетовые. Как у твоего волка.              — Аквамариновые. Опять улизнуть от ответа пытаешься? А ну думай давай.              — М-х-м… Волколаки! И другие оборотни. Они когда превращаются, у них глаза тоже звериные становятся.              — Вот егоза. Но это я тоже могу засчитать. Давай ещё, ты очень близка.              — М-м…              Мыслительный процесс закипел с такой силой, что Цири напряглась всем телом. Потянула Весемира за медальон на себя.              — Хм-м-м… М-м… Дядя Весемир… — прошептала она. — А что будет если я не вспомню?              — Будешь наизусть зубрить об этом реликте всю страницу.              — Ой-ёй… Не… Ну, про гнильцов я целых три зубрила… Одну будет несложненько…              — Ты что же, уже сдалась?              — Нет! М-х-м… Реликты… И всего одна страница… А… А! Это… Это эти! Как их! Мимими!              — Мимикто?              — Мими… ми… Мими… ни…              Цири уже не вспоминала, она глядела на Весемира, пытаясь поймать в его лице хотя бы крохотную подсказку.              — Мими… си… Мими… пи…              — Цири!              — Мими… ци?.. Мими… ри…              — Цири. У тебя на лице что?              — Миминос, мимирот…              — Нет, вот это.              Ведьмак вытянул губы, шевеля усами, и распахнул глаза.              — Рожа!.. — Цири засмеялась.              Весемир скорчил другую, позлее, накрыв густыми бровями глаза.              — Эмоция!..              — Ми…              — Мимоция!              — Мими…              — Мимиция!.. НЕТ! Мимика! Мимик! Это мимика ты загадал!              — Угадала…              Цири радостно взвизгнула, празднуя, что учить ничего не придётся.              — …А надо было помнить.              — А ещё их доплеры называют! Всё я помню!              — Неплохо, неплохо.              Цири перестала тянуть медальон Весемира и отпустила. Ткнула пальцем в пустую глазницу волка.              — Дядюшка Весемир, так почему только у твоего волка есть глаз? И почему один? И почему не рыжий, как у тебя? Это чтобы напоминать, какие у тебя раньше глаза были? Нет, ты бы тогда не забыл…              — Цири, тихо. Давай по-порядку.              Цири вернулась на стул и заёрзала, устраиваясь поудобней. Она редко садилась так на занятиях: поджав ноги и схватившись за них руками. В этой позе Цири слушала пошлые анекдоты Ламберта за ужином, забывая работать ложкой и глядя с упоением тому в рот. Сейчас она глаз не отводила от оскалившегося волка Весемира.              — Когда-то давно, волчонок, всем ведьмакам вставляли в медальоны драгоценные или полудрагоценные камни. По одному в каждый глаз.              — Чтобы они красивые были? По-моему, с красными было бы красивее. Страшнее!              — Тихо, не перебивай. И нет, не для красоты. Для того чтобы, попав в беду, ведьмак мог достать камень и продать. На крайний случай обменять на что.              — Ты, получается, попадал в такую беду?              — Было дело. Я тогда обе ноги об огра поломал, заказы брать не мог, а кушать хотелось. Вот и продал один глаз.              — О-о! Получается, ты лучше ведьмак, чем Геральт, Ламберт и Эскель. Они, получается, в две беды попали, раз у их волков ни одного глазика нет. И у Койона тоже, я думаю, нет, хотя он свой медальон мне не показывал. Но мне всё равно кажется, что нет.              — Дело не в этом, Цири. Когда они проходили испытания, никто уже не вправлял в медальоны драгоценности. Даже мои наставники сомневались, стоит ли. А ведь я намного старше этих четверых во дворе. Школы ведьмаков беднели с каждым годом, и если когда-то и могли позволить себе камни в медальонах, то со временем и на хлеб стало еле хватать. Так молодым… Хотя… уже совсем не молодым… В общем, у ведьмаков помоложе нет в медальоне самоцветов, потому что и не было никогда.              — А как же! А если они в беду попадут?              — Придётся им выкручиваться только своими силами.              — Нечестно!              Цири насупилась.              — Я бы всё равно им вставила глазки, — сказала она после минуты тишины. — Я бы за них волновалась. Ламберту, вот, я бы дала красные, потому что он бурлит как кровь. А Эскелю жёлтые, потому что он тёплый как цыплёнок. И потому что ему нравится пиво, бе...              — Ему же тёмное нравится.              — С пивом сами разбирайтесь, — отмахнулась Цири, — а глаза у его волка будут жёлтые! А у Койона фиолетовые, потому что… потому что… ему нужны необычные глаза, прям как у него самого. А ещё он кладёт очень красивые знаки!              — Фиолетовые знаки?              — Да!              — А как они называются?              — Идены!              — «Р» потеряла где-то.              — Иденры... — Цири снова принялась угадывать. — Идрены… Ирдены!              — Ну наконец-то.              — Игни пламенем играет,       Квен тебе как верный щит,       От Сомна совы засыпают,       А Ирден Идра ловит в щи!              Весемир опешил.              — Ого… Ты откуда эту песенку знаешь?              — Эскель научил! Он сказал, что только с ней все названия запомнил, когда маленький был. Но второй куплетик... я забыла.              Она уткнулась подбородком в грудь, будто забыла не детский стишок, а то, что должна была выучить к уроку. Весемир прокашлялся.              — Аксий кошку успокоит,       Что кидается на брата,       Аард котяру эту смоет       Полетать в мяуках мата.              Цири от восторга аж в ладоши захлопала.              — Надеюсь, Эскель и остальные куплеты тебе споёт, когда мы дойдём до других знаков. Хотя там уже, — Весемир перешёл на бубнёж, — там уже натуральные мяуки мата в рифмах…              — Итак, дядя Весемир! Нам нужны красные камни, фиолетовые и жёлтые. Красные это рубины… Жёлтые это… у бабушки были… как же их… цитрусы!              — Цитрусы — это фрукты.              — Ци-ци-ци… Не цири… Не цыплята… Не циркули и не цирки…              — Цитрины?              — Да, цитрины! А фиолетовые я не знаю.              — Ну, это может быть чароит или аметрин, аметист, сугилит…              Весемир перечислял камни, а Цири глядела, раззявив рот.              — …апатит, флюорит, турмалин… Цири, муха залетит.              — Дедушка Весемир! Ты откуда столько камней знаешь, ты что, тоже княжна!              Весемир хмыкнул.              — Нет, Цири, но камни — это часть алхимии. И её каждый ведьмак должен знать не хуже бестиария. Хм, надо бы и с тобой начать алхимию проходить.              — Про монстров, наверное, интереснее учить, чем про камешки…              — Вот и учи, пока учат!              — А я себе в медальон хочу зелёные глаза! Как у меня. Чтобы мы с моей волчицей были сёстрами.              — Думаю, тебе подойдёт молдавит или турмалин.              — Ты же сказал, что турмалин фиолетовый.              — Молодец, волчонок, ничего от тебя не скроется. Они разные бывают, как и многие камни. А ещё им можно изменять цвет искусственно. И ты не сказала, какие глаза мы вставляем волку Геральта.              — Ну… М-м, — Цири смутилась. — Я не знаю, потому что. Не знаю, какие ему подойдут. Сначала я подумала о голубеньких, но… Слишком холодно. Потом о бордовых, как вино… Но это слишком темно. А какие глаза были у Геральта в детстве, дядя Весемир, ты помнишь?              — Зелёные, как у матери.              — И как у меня?              — Ну…              — Тогда пусть у его волка тоже будет турмавит, как у меня! Потому что у него на груди папа-волк, а у меня будет дочь-волк! И если мы попадём в беду, то ты за нас не волнуйся вдвойне. Нет, вчетверне, получается!              — Хорошо, волкодочь…              — Волковнуч! Ну, для тебя.              — Хорошо, волковнуч, не буду. Вот только камней нам сначала принеси… сколько штук? Пальцы не загибать.              — Я же хорошо считаю, чего ты!              — Вот и посчитай давай, сколько глаз надо?              — Одиннадцать!              — А чего не десять?              — Ну так как же. Ещё один тебе. В одну беду ты уже попал, может и в другую попадёшь. А так будет у твоего волка снова два глазика. И мы за тебя вдвойне не будем волноваться.