Капкан

      Уже через несколько часов после рассвета многотысячная армия была готова к выступлению.       Мэт привычно наслаждался тем, как четко, слажено и, главное, быстро могут приготовиться к бою люди Туон. Этим они напоминали ему Отряд Красной Руки. Конечно, чем лучше Мэт узнает пределы возможностей шончанской военной машины, тем проще ему будет потом планировать битвы, находясь по ту сторону баррикад. Но пока он мог безвозмездно пользоваться преимуществами, которые предоставляло звание Маршал-Генерала Непобедимой Армии. Еще один бой.       Сколько хватало зрения, перед Мэтом сияли в солнечных лучах нескончаемые ряды облаченных в многоцветные пластинчатые доспехи воинов. Каждый цвет, каждое сочетание цветов что-то да значило. После месяцев военной кампании Мэт уже отличал важнейшие: глубоко-зеленый, практически черный с красным означал принадлежность к Страже Последнего Часа, коричнево-зеленый называл своего носителя воином пехоты, голубой с желтым — летуном, и так далее, и тому подобное. Серые платья простертых ниц дамани казались пятнами уныния рядом с красно-синими одеждами сул’дам. Красный с белым, зеленый с рыжим и желтым, черный с коричневым, красный с золотым… Шончанская армия на марше походила на пеструю многоцветную змею. Пока они, разумеется, никуда не шли. К армии по традиции должны были обратиться Маршал-Генерал — Мэт уже даже заготовил достойную случая речь — и Императрица, раз она решила сопровождать их на поле боя.       Когда Мэт впервые встретил Туон, он не сразу понял, кто перед ним: миниатюрная бритоголовая смуглая девушка с огромными глазами, сверкающими из-под прозрачной вуали, стала для него полной неожиданностью. Совершенно не в его вкусе, высокородная до такой степени, что королева Тайлин опасалась лишний раз на нее взглянуть. Сегодня он смотрел на Туон, и не мог наглядеться. Она сидела в паланкине с откинутыми привязанными к столбикам занавесками, открытая всем взглядам и невидимая для уткнувшихся носом в землю рядовых. На лице Туон замерло выражение величественной строгости, которое очень ей шло. В конце концов, она должна считать грядущую битву чем-то вроде исполнения приговора и возвращения себе родного дома, которого ее попытался лишить вор.       Мэт впервые видел ее в парадном одеянии отправляющейся на формальную коронацию императрицы. Ее расшитое золотом красное платье привлекало внимание не хуже сигнального огня: «Императрица здесь». Картину довершали широкие, достающие до земли рукава и стелющиеся по дну паланкина многослойные юбки, под которыми можно было спрятать не только девятимесячный живот, но и десяток воинов личной охраны в придачу. Мэт мог лишь гадать, сколько времени и сил ушло, чтобы создать слои тончайшего шелка и вышивки, все ради одного-единственного события. Еще меньше Мэт понимал, как ей удается освободиться от спанов ткани одним лишь движением ладони. Однако до беременности Туон могла выскочить из объемного одеяния и лишить жизни десяток подосланных к ней убийц, не сбив дыхания. На ее бритой голове сверкала усыпанная драгоценными камнями корона в виде птицы. Длинные, покрытые красным лаком ногти Туон прятались под инструктированными рубинами накладками-колпачками, чтобы она, Свет упаси, не сломала ноготь. Это было бы в глазах шончан дурным знаком, чего, конечно же, нельзя было допустить. Боевой дух армии и прочая и прочая.       Мэт надеялся, что носильщики, которые тащили паланкин всю дорогу от берега до Шондара, будут нести Туон до поля боя так же нежно, как и всегда.       Сам Мэт сидел в седле Типуна в полном генеральском облачении, от широкой куртки, наставляющей ему, наверное, лишний фут в плечах, до накладок на покрытые красным же лаком ногти. Он не обязан лезть в гущу битвы. Более того, Мэт собирался держаться от врагов как можно дальше. Глупец, ввязавшийся в сражение с применением Силы, имеет все шансы умереть. Последняя битва, и он волен идти на все четыре стороны. Кровь и пепел, он отказывается погибать в шаге от цели!       В любом случае, сегодня дело не дойдет до кровопролития, иначе Туон осталась бы в лагере.       В небе над армией кружили тени: ракены, гигантские крылатые ящерицы, которых шончан использовали для воздушной разведки и координации передвижения воинских частей. Мэт был готов поспорить на собственную шляпу, что добрая половина летунов, сидящих на спинах чешуйчатых тварей, понесет свои донесения в Шондар. И хорошо. Чем больших идиотов им удастся из себя изобразить, тем меньше разведчики будут смотреть по сторонам.       Дождавшись высочайшего кивка Туон, Мэт выехал вперед. Он остановил Типуна на самом краю небольшого помоста, возведенного на крутом склоне холма, на котором расположился паланкин Туон и высшие чины Непобедимой Армии. Высшие чины на службе у императрицы Фортуоны; Хеймерик раздал те же титулы своим союзникам, укрепляя в глазах народа законность своего правления. Мэт упер древко ашандарея в носок своего левого сапога и окинул взглядом замершую перед ним армию. Если уж ввязался в какую-то работу, делай ее до конца. Мэтрим Коутон даст треклятым шончан лучшее треклятое представление в своей жизни.       Он поднял правую руку на уровень груди, призывая народ к молчанию. Впрочем, шончан и так почтительно безмолвствовали. Мэт все равно поднял руку: тысячи, сотни тысяч речей, которые произносили перед армиями мертвецы, чьи воспоминания уютно поселились в его голове, сделали этот жест практически неосознанным штрихом, сопровождающим ритуал.       — Непобедимая Армия Великой Империи Шончан, сегодня на нас возложена огромная честь: нам приказано освободить столицу от гнета предателя. Это деяние возвысит наши имена и поднимет наш взгляд на долгие годы. Мы — воля Императрицы, да живет она вечно, мы — ее карающие клинки. — Мэт внутренне морщился от собственных слов, но коленопреклоненные капитаны, находившиеся достаточно близко, чтобы Мэт мог видеть их лица, сияли, словно новые монеты. Шончан. — Я знаю, что любой из здесь присутствующих готов принять смерть во имя Императрицы, да живет она вечно, и покрыть свое имя славой ради Империи. — В целом, Мэт и сам был не против умереть ради Туон. Но торопить события он не собирался. — Мы исполняем волю Императрицы. Мы исполняем волю Закона. — Мэт вскинул в небо сжатый кулак, и над рядами воинов прокатился многоголосый крик. Позволив людям излить эмоции, Мэт снова простер ладонь, призывая к молчанию.       Воцарилась звенящая тишина.       Мэт развернул Типуна, в несколько шагов добрался до паланкина Туон и ступил с седла на покрытые коврами доски. Мин в паланкине не было: она объявила, что собирается провести в молитвах все время до самой казни лорда Хеймерика. Мэт подозревал, что она попросту заперлась в своем шатре и обложилась философскими трактатами. Что ж, он не собирался ее винить. У Мин всегда было достаточно здравого смысла, чтобы не лезть в бойню. Селусия, сидевшая по правую руку от Туон, почтительно опустила взгляд, когда он подошел. Ее одобрение …нервировало.       — Фортуона, Величайшая, Императрица Шончан, ваше решение сопровождать армию в этом великом походе делает нам огромную честь. Поистине не найдется более благоприятного предзнаменования! — Туон смотрела на него. По ее лицу нельзя было понять, о чем она думает, зла ли за вчерашнее. Но она на мгновение повернула руку на подлокотнике резного стула так, чтобы чуть обратить к нему скрытую рядами браслетов внутреннюю сторону запястья. Знак высочайшего расположения и доверия, какое Императрица никогда не оказывает своему принцу-консорту. Не имеет права демонстрировать самому серьезному своему сопернику в борьбе за власть. Хорошо, что ему нет дела до Хрустального Трона. Мэт склонился в глубоком поклоне. — Императрица, прими же от Принца Воронов этот оберег и прими вместе с ним защиту от Единой Силы, которой я владею.       Мэт выудил из кармана свой серебряный медальон в виде лисьей головы, множество раз спасавший его шкуру от саидин и саидар. Конечно, он не давал абсолютной защиты: Силу все еще можно было использовать, чтобы швырнуть в Мэта камень поувесистее, но, по крайней мере, он мог не опасаться прямого касания Силы, пока его кожи касался медальон. Мэт картинным жестом протянул медальон Туон, та не менее церемонно его приняла. Они обговорили эту часть заранее. Туон дала слово, что медальон вернется к Мэту, как только закончится битва.       Без медальона Мэт чувствовал себя голым. Беззащитным. Но теперь любой предатель, любой шпион будет знать, что пытаться напасть на Туон, используя дамани, бесполезно. Это значительно урезало возможности врагов.       Мэт отошел в сторону и встал по левую руку от Туон. Они договорились и об этом.       Туон величественно поднялась на ноги. Навершие ее тиары доставало Мэту в лучшем случае до плеча. Из всех присутствующих, по положению в обществе она могла напрямую говорить лишь с Мэтом. Что, конечно же, не мешало остальным слышать ее слова.       — Я повелеваю тебе покарать предателя. Ты поведешь за собой лучших сынов и дочерей величайшей Империи. — Туон окинула взглядом замершую в ожидании армию. Свисавшие с крыльев ее короны шелковые нити, на которые были нанизаны кристаллы, пришли в движение, хрустально перезванивались. — Сражайтесь отважно во имя Империи. Знайте, что эта битва навсегда останется в истории Шончан.       Мэт снова вышел вперед:       — Мы сражаемся за Императрицу, да живет она вечно!       Мэту показалось, или ракены в небе шарахнулись в стороны от рева толпы?

***

      Они добрались до места хорошо заполдень.       Непобедимая Армия вышла на позиции, воины заняли свои места согласно изначальному плану, растянувшись широким полукольцом по южному краю поля. Ракены сопровождали их всю дорогу. Мэт лично видел, как несколько крылатых силуэтов отбилось от стаи и полетело на север, к столице. Оставалось надеяться, что Хеймерик клюнет на приманку: небольшая, обессилевшая в боях армия, ведомая молодой и своевольной правительницей, которой не удалось завоевать все земли по ту сторону Океана Арит, и чья ближайшая родня была убита меньше года назад. К тому же, правительнице скоро срок рожать, что делает ее еще более уязвимой. Нет нужды присматриваться, не так ли?       Мэт поднес к правому глазу зрительную трубу и обвел взглядом их с Туон армию. Сегодня они привели лишь треть дамани. Было бы глупо заставлять сул’дам надевать доспехи только для того, чтобы кто-то из летунов-разведчиков заметил искрящую в солнечных лучах привязь ай’дама. Истинная огневая мощь выйдет потом, когда Мэту станет известно, что Хеймерик готов дать бой.       К тому же, даже трети имеющихся в его распоряжении дамани будет более чем достаточно, чтобы впечатлить любого противника. Туон посадила на ошейник множество направляющих: несчастных девушек, которым не повезло родиться в попавших под шончанскую оккупацию землях, Ищущих Ветер Морского Народа, воительниц родом из Шары, которых привел на Последнюю Битву Демандред, и которых шончан удалось захватить в Последней Битве. Как сказала ему Туон, у Хрустального Трона давно не было такого количества сильных дамани. Нет, недостатка в направляющих у них не было. Мэт хотел бы прихватить их с собой, когда придет время покинуть империю. Всех дамани. Никто не заслуживает жизни в ошейнике. Даже Друзья Темного.       Он перевел взгляд на противоположную сторону поля. Днем это место выглядело еще лучше, чем ночью. Мэт даже отсюда видел тропу, на которой Илиза открыла для Мэта с Анраем Переходные Врата. Мэт разглядывал оставленную Хеймерику половину поля, прикидывая, как бы он сам расположил там войско, какие варианты мог выбрать Маршал-Генерал противника. В определенном смысле это было даже интереснее, чем сама битва. После Демандреда Мэту не попадалось достойных противников.       Мэт спрятал зрительную трубу в седельную сумку и чуть ослабил шейный платок. Туон говорила, что по меркам Шондара сейчас прохладно, но, как по Мэту, даже треклятое Тирское лето не было таким душным. Спасибо, верная шляпа спасала глаз от солнца.       Мэт развернулся к Туон.       Паланкин стоял на возвышении, окруженный рядами Стражей Последнего Часа и двойным кольцом сул’дам. Жизни Туон ничего не должно угрожать. Если произойдет самое худшее и враги прорвутся на высоту, то ее уведут Переходными Вратами в основной лагерь, где безопасность ей обеспечат оставшийся в лагере отряд Стражей Последнего Часа, часть пехоты, отряд сул’дам и пожертвовавшая своими доспехами часть кавалерии. Если удача будет благосклонна к Мэтриму Коутону, до этого не дойдет.       Любой план хорош лишь на бумаге. С первой стрелой или, как в данном случае, с первым огненным шаром генералу остается надеяться лишь на то, что он сумеет повлиять на ход событий, не более. Сотни жизней, которые Мэт помнил порой лучше, чем свою собственную, лишь подтверждали его собственный опыт.       По знаку Туон Селусия встала. Одна из сул’дам, седеющая, с по-матерински добрыми глазами, склонилась к своей дамани, молодой черноволосой женщине с загнанным выражением лица. Наверное, та что-то сделала, но без своего медальона, становившегося холоднее, когда рядом направляли, Мэт не мог сказать наверняка.       Золотоволосая со’джин горделиво подняла голову и заговорила, не отводя взгляд от мелькавших в языке жестов пальцев Туон:       — Императрица вызывает самозванно севшего на Хрустальный Трон Хеймерика Каделла Керридвина, Верховного Лорда Кирендада, Ковэйла и Аджуны на Битву Чести. — Ее ясный, пусть и слишком тянущий гласные голос грохотал над высотой подобно грому. Даже в самых первых рядах наметилось волнение. «Определенно плетение», — мрачно подумал Мэт, тряся головой. В ушах звенело.       — Пусть Верховный лорд Хеймерик знает, — продолжила Селусия как ни в чем не бывало, — что его предательство было совершено против самой Империи. Пусть Верховный Лорд Хеймерик знает, что если он не ответит на Древний Вызов, то Императрица назовет Верховного Лорда сей’мосив с этого момента и до Окончания Дней. Пусть Верховный Лорд Хеймерик знает, что если он не ответит на Древний Вызов, то Императрица лишит Хеймерика всех его титулов и владений. Пусть Верховный Лорд Хеймерик знает, что если он не ответит на Древний Вызов, то Императрица назовет Хеймерика да’ковеле. Пусть Верховный Лорд Хеймерик знает, что если он не ответит на Древний Вызов, то Императрица обяжет Шондар вернуть ей ее собственность, да’ковеле Хеймерика.       Эту тираду вполне могли услышать и в столице, таким громким из-за применения Силы стал голос Селусии. Если же нет, то летуны быстро донесут до своего лорда весть о произошедшем.       С точки зрения Мэта, такая речь могла выманить только идиота: оставить укрепленный город и отправиться в место, выбранное врагом, из-за пары слов мог лишь ослепленный Светом идиот. Что он и сказал вчера Туон после окончания официального совещания. Но шончан — люди чести, хоть и весьма странной, и Туон была уверена, что Хеймерик не усидит за стенами города. Собственные союзники не дадут ему проигнорировать вызов.       «Что ж», — мрачно подумал Мэт, — «скоро все решится. Если Хеймерик погонит армию, словно ужаленный в гордость индюк, то он точно не остановится, чтобы лишний раз пересчитывать наши войска».

***

      Дни ожидания и множество донесений спустя Мэт стоял на Императорской Высоте, как теперь называли холм, с которого Туон пожелала наблюдать за полем боя, и разглядывал в зрительную трубу показавшегося на перевале мужчину в полном обмундировании Маршал-Генерала Непобедимой Армии. Мужчину сопровождало шесть сул’дам и два десятка человек кавалерии. Рассветное солнце бросало глубокие тени на поле предстоящего боя, покрывая его причудливыми узорами.       Армия Хеймерика подошла прошлым вечером и остановилась по ту сторону перевала. Со стороны Маршал-Генерала противника было очень мило почтить Мэта своим присутствием рано утром.       Мэт подозвал посыльного и сказал ему пару слов. Мальчишка унесся к палаткам. Естественно, Туон ночевала в основном лагере, а не в командном центре на поле боя. Необходимо было сообщить ей, что императорскому кортежу пора выдвигаться. Раньше шончан воспользовались бы для этого разноцветными Небесными Огнями, форма и смена оттенков которых соответствовала определенным приказам. Теперь, когда дамани освоились на новом месте, можно было просто открыть Переходные Врата из одной палатки в другую. Императорский кортеж, однако, будет добираться до поля Дросин старым способом. Туон, как и Мэт, собиралась как можно дольше держать плетение Перемещения в тайне от соперников.       Придумать способ обдурить противника, обладающего шончанским опытом войны и Переходными Вратами, будет интересной, но очень раздражающей задачей. Конечно, в этом деле было бы неплохо заручиться помощью Аша’манов. Они были мобильнее, чем дамани, работали с Землей и Огнем лучше, и — самое главное — были абсолютно свободны. Но и без Аша’манов можно было провернуть комбинацию-другую, главное — не позволить Драконам Алудры попасть в чужие руки. Мэт чуть улыбнулся в предвкушении.       Маршал-Генерал Хеймерика, тем временем, расположился на возвышенности, которую Мэт посетил несколько дней назад. Самое первое, чему учится солдат, попадая на войну — ждать. Так что Мэт сел на услужливо поставленный для него каким-то да’ковале стул и принялся наблюдать, как генерал знакомится с полем. Все равно заняться больше было нечем. Он сделал все, что было в его силах.       Когда к Мэту подбежал посыльный с запиской: «Императрица, да живет она вечно, подъезжает к Высоте», тот был готов плясать от счастья. Наконец-то! Двенадцать смуглых носильщиков внесли на Императорскую Высоту паланкин. Носильщики шли быстрым шагом, но днище паланкина все время находилось на одной высоте, словно скользило по воздуху. Дойдя до места, носильщики осторожно водрузили паланкин на сооруженные еще в первый день подмостки.       Передняя и обе боковых занавеси были раздвинуты, открывая находящимся внутри женщинам обзор на поле Дросин. Темное лицо Императрицы было невозмутимо, словно поле, которое она разглядывала, не окажется вскорости усеяно обломками человеческих тел.       В небе над полем расцвело алое пламя. Несколько ракенов метнулось в стороны, но судя по тому, как легко они выровняли полет, сигнальный огонь не причинил им вреда. Повинуясь сигналу, воины обеих армий заторопились занять свои места. Они походили на костяшки домино, которые человек терпеливо расставлял согласно одному ему известному плану, и складывающиеся в хитроумные узоры от малейшего щелчка по крайней их них. Воины занимали свои места со сноровкой людей, знающих, где и в какой момент им надлежит находиться; шончанская боевая машина в движении.       Все фигуры были, наконец, расставлены по местам. Пора бросать кости.       Императрица обвела взглядом армию Хеймерика, и, наконец, дала знак Селусии Озвучить вызов:       — Императрица вызывает самозванно севшего на Хрустальный Трон Хеймерика Каделла Керридвина, Верховного Лорда Кирендада, Ковэйла и Аджуны на Битву Чести…       — Что это значит? — негромко спросил Мэт у стоявшего рядом Музенге. — Не сей’мосив, это с Древнего Наречия «опущенный взгляд», бесчестье, тут все понятно. Сами фразы. Они звучат как церемония.       — Это и есть церемония, Высочайший, — так же тихо ответил Страж Последнего Часа. — Эти слова произносили столетия назад, до Объединения, когда территория Империи была разбита на десятки крошечных государств, каждое со своим королем или королевой. В те времена редкие годы обходились без вызова на бой.       — И что, все воевавшие были потомками Артура Ястребиное Крыло? — хмыкнул Мэт.       — Нет, — сказал Музенге. — Тем сильнее они пытались захватить Хрустальный Трон.       Мэт кивнул. Значит, первые века после смерти Ястребиного Крыла протекали почти одинаково по обе стороны океана. Треклятые лорды с их треклятой жаждой власти.       Селусия закончила говорить.       Почти сразу над полем прогрохотал ответ:       — Император принимает вызов на Битву Чести, брошенный ему женщиной, именующей себя Фортуоной Атаэм Деви Пейндраг. Пусть женщина, именующая себя Фортуоной Атаэм Деви Пейндраг, знает, что ее вызов был брошен самой Империи. Пусть женщина, именующая себя Фортуоной Атаэм Деви Пейндраг, знает, что если она уклонится от исполнения Древнего Вызова, то Император назовет ее сей’мосив с этого момента и до Окончания Дней. Пусть женщина, именующая себя Фортуоной Атаэм Деви Пейндраг, знает, что если она уклонится от исполнения Древнего Вызова, то Император лишит ее всех присвоенных ею титулов и владений. Пусть женщина, именующая себя Фортуоной Атаэм Деви Пейндраг знает, что если она уклонится от исполнения Древнего Вызова, то Император назовет ее да’ковале Фортуоной. Пусть женщина, именующая себя Фортуоной Атаэм Деви Пейндраг, знает, что если она уклонится от исполнения Древнего Вызова, то Император обяжет стоящую у него на пути армию вернуть ему его собственность, да’ковале Фортуону.       Что ж, Хеймерик мог приказать своему со’джин Озвучить пожелание благородно отвалить от его сиятельной тушки, благородно отжавшей себе Хрустальный Трон. Получилось бы в разы короче, и не так взбесило бы Стражей Последнего Часа. Мэт почти сочувствовал Хеймерику: если Карид со своего сторожевого поста услышал хоть половину сказанного, то самозваному императору не уйти живым. Не то чтобы Мэт собирался дать Хеймерику шанс теперь, когда его, наконец, удалось выманить из города.

***

      Еще дома, на континенте, Мэт привык, что шончанская армия уничтожает врагов при помощи Единой Силы. Дамани ломают землю под ногами врагов, швыряют в них огненные шары размером с лошадь, и посылают многозубцы молний.       Только оказавшись в Империи Мэт до конца понял, что для самих шончан это — не бойня. Это просто открывающий ход сражения.       Поле между двумя армиями превратилось в огненный ад. С Императорской Высоты открывался великолепный вид на пламя, взрывы и причудливо мечущийся дым. Небо над полем Дросин заволокло грозовыми тучами, с которых срывались молнии. Иногда слепящие росчерки били по мечущимся из стороны в сторону ракенам, иногда пролетали мимо, попадая в стонущую землю. Иногда молнии били по идеальным, словно по линейке выставленным рядам шончан. Сила бушевала. Без медальона Мэт чувствовал себя крайне неуютно, но даже будь медальон при нем, он не защитил бы Мэта от молний и взрывов. Это было задачкой для дамани.       К каждой сотне солдат было приставлено по две пары сул’дам, ведущих на поводках дамани. По крайней мере, именно так доложат генералам Хеймерика крылатые разведчики. Прошлым вечером, когда стало ясно, что битва произойдет со дня на день, Мэт приказал части сул’дам отложить синие с красными вставками платья. Он бы и дамани переодел, но Туон запретила ему даже думать об этом. Обрядить «животных» в форму кавалерии было немыслимо. Даже самые верные Императрице могли взбунтоваться, получив такой приказ. Треклятые шончан с их треклятым желанием считать направляющих нелюдями! У Мэта, между прочим, младшая сестра ушла в Белую Башню для обучения. Да, Мэт не любил Айз Седай, но он никогда не подумал бы надеть ошейник на Боде. Или на Найнив.       На каждую сотню воинов Мэта приходилась пара дамани, не позволяющая земле разлетаться комьями дерна и фрагментами человеческих тел, отметающая огненные шары так, чтобы они опаляли пространство, раскинувшееся между армиями, отражающая молнии и утихомиривающая занимавшиеся смерчи. Его дамани справлялись, пусть с Высоты и было заметно, что перевес явно на стороне противника. Мэт приказал, чтобы поначалу работали лишь те дамани, чьи сул’дам носили положенную их статусу форму. Необходимо было убедить генералов Хеймерика, что мэтова амия не представляет реальной угрозы.       К командному посту подлетел ракен, резко спикировал. Один из пары седоков выпрыгнул из закрепленного на спине у ящера седла, метнул короткое копье с привязанным к нему донесением и повис, раскачиваясь на страховочных ремнях. Помахав рукой кому-то из стоящих на земле людей, человек ухватился за ремень и шустро полез обратно на спину ракена. К копью тут же подбежало несколько человек, отвечавших за передачу донесений командованию.       — Летуны, — вздохнул Юлан, возвысившийся до чина Лейтенант-Генерала из воздушных разведчиков. Мэт ни разу не видел, чтобы Юлан сам забирался в седло летающей ящерицы. — Если их проделки нервируют вас, Высочайший, я прикажу им вести себя благоразумнее.       — Пусть делают, что хотят, пока их донесения точны, — ответил Мэт. Если этим сумасшедшим нравилось флиртовать со смертью, то кто он такой, чтобы им мешать!       — Лейтенант-Генерал, передайте, пожалуйста, Принцу Воронов, что прибыло новое донесение, — выпалил подбежавший к ним посыльный, державший в руках металлическую колбу, в которой пряталась записка.       Мэт еле сдержался, чтобы не вырвать колбу у него из рук наплевав на протокол.       — Твои слова станут известны Принцу воронов, — ответил Юлан, забирая послание у посыльного и с поклоном передавая его Мэту.       — Неужели нельзя обойтись без этого идиотизма хотя бы на поле боя? — пробурчал Мэт, изучая неровные ряды слов. — Раньше посыльные не стеснялись говорить со мной напрямую.       — Прощение, Высочайший, но сегодня это было бы крайне неуместно, — ответил Капитан-Генерал Галган. — Не в день Вызова.       — Вы — ненормальные, — вздохнул Мэт, передавая ему записку. — Смотри, их Маршал-Генерал отправил почти десять тысяч человек в обход поля, чтобы они зашли к нам с левого фланга. Кажется, он не поверил нашей демонстрации слабости.       — Он должен помнить, что Принц Воронов уже разбил его несколько месяцев назад. Если мне можно сказать, — со смешком добавил Галган, — я не стал бы принимать поведение ваших войск на веру, если б мне пришлось вести войну против вас.       На лице Юлана появились шок и настороженность. Возможно, он ждал, что Мэт обрушит на Галгана свой праведный гнев, и молился чтобы ему, что ему, как свидетелю, не пришлось разгребать последствия наглости Галгана.       — Я тоже не стал бы доверять твоим маневрам, — ответил Мэт, хлопнув замершего от неожиданности Галгана по спине, — если бы мне вдруг пришлось идти против тебя войной. Чисто гипотетически.       К Императорской Высоте подлетел еще один ракен с новым донесением. Прочитав его, Мэт поправил шляпу и сел строчить приказы. Значит, его противник решил воспользоваться моментом, чтобы направить два батальона и зажать Мэта справа и слева, словно в тисках. Треклятая воздушная разведка была одновременно помощью и проклятьем. Хорошо заранее знать, куда движется противник, но очень плохо, что он так же прекрасно видит все находящиеся в твоем распоряжении силы, видит, кого и куда ты отправляешь.       Но сейчас возможности летунов играют Мэту на руку.       Как удачно, что противник решил перестраховаться. Мэт все равно думал провести большую часть этого боя в глухой защите.       Вскоре огонь с обеих сторон смолк. Дамани нужно давать возможность отдохнуть или они станут бесполезны до конца боя. Мэт помнил, как много сил забирала у Морейн работа с Землей и Огнем. Без новых всплесков Силы воздух над полем достаточно быстро прочистился, открывая взглядом изрытую и иссеченную землю: разломы и воронки, которых раньше не было, огромные опалины и расколотые на части валуны. На обеих сторонах потери среди людей были невелики. Дамани отвели большую часть атак. Бреши, оставленные редкими огненными шарами и шальными молниями, быстро заполнялись резервными отрядами.       От армии Хеймерика отделился большой отряд верховых, тысяч восемь, и, не скрываясь, пошел прямо на армию Мэта. Батальон шел ровнехонько по центру поля, беспечно огибая воронки и рытвины, словно дамани Мэта больше не были проблемой. Ха. Устали только по две дамани из шести, приставленных к каждой сотне воинов центра, остальные пока даже не прикасались к Источнику.       — Центр, подготовиться к отражению атаки! — приказал Мэт. Посыльные сорвались с места, покидая кольцо охраны Императорской Высоты, словно их подгоняли боевыми плетениями. Бросив быстрый взгляд на ожидающие нападения противника войска справа и слева от него, Мэт с удовлетворением увидел, что его резервные отряды уже выстроились, готовые дать бой.       Центр, впрочем, тоже не отставал.       Маршал-Генерал противника решил раздавить Мэта одновременной атакой с трех сторон. Наверняка он пообещал возвышение и новое имя главам тех отрядов, которые доберутся до Императорской Высоты и возьмут в плен Императрицу. Мэт покосился на паланкин. Императрица бесстрастно смотрела на отряд противника. Во время демонстрации Силы, учиненной дамани, она убрала руки с подлокотников, сложив их на животе. Ее ладони полностью скрылись под пышными рукавами, не высовывались даже кончики ногтей. Она хладнокровно ожидала атаки.       — Фортуона, если я увижу, что дело туго, тебе придется уйти. Ради нашего ребенка. Ты сможешь вернуться в свои земли по ту сторону океана и собрать там новую армию, — сказал Мэт. Если они хотят поймать предателей, то Мэту необходимо подогреть их энтузиазм. Если предатели будут считать, что Императрица готова уйти в любой момент, свой ход они сделают гораздо быстрее.       Императрица перевела взгляд на Мэта и поджала губы в неодобрении.       — Императрица говорит, что она верит своему Принцу Воронов, — сказала Селусия. — Императрица верит в успех Непобедимой Армии.       Столпившиеся вокруг Мэта генералы тут же принялись почтительно кланяться, словно игрушки с головами-маятниками.       — Я ценю оказанное доверие, Фортуона, но мне куда важнее твоя безопасность, — ответил Мэт.       Императрица отвернулась, снова отдав все свое внимание приближающемуся отряду противника. Очень убедительно. Мэт выругался, и надвинул шляпу на глаза.       Нападающие выстроились атакующим порядком и перешли на рысь. Центр мэтовой армии приготовился к защите, перестроился, выставил стену щитов. Уже скоро…       Передовые ряды нападавших скрылись во вспышке ярчайшего, почти белого пламени. Крайние отряды стороной обогнули огонь только для того, чтобы мощный порыв ветра с силой бросил их друг на друга, ломая руки и спины людей, тонкие ноги лошадей. Потом отряд заволокла пелена густого дыма, двигающаяся вместе с ним и оставляющая хорошо заметный след из искореженных тел. Или маскировка, не дававшая дамани защитников видеть, куда именно следует бить, или какой-то трюк, призванный не позволить атаковать дамани нападавших.       Среди людей Мэта начали падать молнии, целые роты взлетали в воздух, подброшенные взрывами. Огненные шары появлялись и гасли, иногда взрываясь сразу после появления, иногда хаотично летая среди людей, испепеляя несчастных, попавшихся им на пути. Лучники Мэта отправляли стрелы в облако дыма, скрывавшее врагов, волну за волной. Дамани тоже не дремали: в пелену били молнии, ее подсвечивало разными оттенками алого и фиолетового. Передовой отряд врага выехал из дымовой завесы и обрушился на переднюю линию оборонявшихся, угрожая промять первые ряды. Им это удалось бы, не появись прямо последи отряда широко раскинувшаяся стена огня, опалявшая всех, кто осмеливался подъехать к ней ближе, чем на десяток шагов. Стену явно поддерживало несколько дамани, искусных в работе с Огнем. После этого Мэт уж не мог с точностью сказать, что происходит на этом фронте. Он все равно смотрел туда не отрываясь.       Когда дым, наконец, рассеялся, всякое движение прекратилось.       Мэт поднес к глазу зрительную трубу. Тела, всюду были тела. Неестественно вывернутые шеи, согнутые под странными углами руки и ноги. Тела, не имевшие голов, тела, рассеченные пополам, тела, выглядевшие так, словно их пропустили через мясорубку. Опалины, на которых лежали еще дымившиеся кости. Конечности отдельно от тел, разбитый в крошево металл, цветные пластины доспехов, обрывки ярких платьев и кровь. Кровь была везде. Линия фронта углубилась, давая место резервам встать в строй так, чтобы останки что своих, что чужих не мешали маневрировать. Нападавший батальон полег всем составом. Мэт перевел взгляд на командный центр противника. Вокруг их Маршал-Генерала царило лихорадочное оживление. Казалось, во все стороны разом бежали посыльные с донесениями. Несколько сул’дам, не имевших при себе дамани, активно жестикулировали, что-то объясняя. Бликовали на солнце линзы зрительных труб. По земле стелились тени ракенов, несших отчеты. Лорд Хеймерик в своем паланкине выглядел взволнованным, его бритая голова то и дело поворачивалась от одного генерала к другому. Хорошо. Пусть погадают, как слабая и выдохшаяся армия уничтожила волну нападения.       Мэт повернулся посмотреть, что творилось на левом и правом фронтах. Там было гораздо меньше дамани, потому что этим фронтам надо было только продержаться до момента победы, которую обеспечит успех центра. Справа все только начиналось: отряды обменивались огненным дождем, проверяя силу вражеских дамани. Слева уже перешли к активным действиям, враги шли в атаку клином, надеясь проломить линию защиты. Земля взрывалась с одинаковым рвением и под нападающими и под обороняющимися. Лишь время покажет, на чьей стороне будет перевес.       Мэт снова перевел взгляд на командный центр. Вражеский Маршал-Генерал что-то говорил Хеймерику, почтительно сложившись пополам. Тот вовсю двигал пальцами, объясняя своему со’джин, что именно тот должен Озвучить. Суета не сказать, что утихла, скорее, приобрела конечную цель. Мэт с интересом ждал следующего хода противника.       Некоторое время спустя от армии противника отделились сразу два батальона, передвигавшиеся значительно быстрее, чем первый. Они шли так, чтобы ударить одновременно в правое и в левое крыло мэтова войска. Мэт снова поднял зрительную трубу. Так и есть, эти отряды сопровождало значительно больше сул’дам. Похоже, Маршал-Генерал понял, что воевать придется всерьез, и хотел не дать Мэту время развести уцелевших после первой волны атаки дамани туда, где они могли бы помочь отразить новое нападение. Мэт и не собирался уводить их из центра. Зачем, когда в крыльях находится столько дамани, чтобы выдержать практически любую атаку.       К тому же, нападающие сами предоставили ему очень удобный коридор для ответной атаки. Конечно, идти в наступление одиноким молотом без наковальни глупо. Получишь лишь полное лицо стрел или, в этом случае, огня и зазря угробишь отряд о резервы противника. Но Мэт не просто так приказал Фурику вести своих людей ночами, скрываться под защитой лесов, обниматься с гигантскими кактусами, когда им пришлось пересечь небольшую пустыню. Не просто так всеми правдами и неправдами отвлекал внимание разведчиков на главную армию. Не просто так приказал Фурику вывести своих людей в лесистые холмы, расположенные за спиной у Хеймерика, как только убедился, что до поля дошли все силы, которые тот вывел из города.       Осталось только убедить Маршал-Генерала противника, что он скоро принесет своему Императору голову Туон, и голову Мэта не забудет.       — Приготовиться к отражению атаки на крыльях центрального фронта! — приказал Мэт. Посыльные умчались передавать приказ. Их место тут же заняли другие, докладывая обстановку на правом и левом фронтах. Все складывалось на удивление неплохо, нужно было лишь направить больше людей на левый фронт, чтобы укрепить позиции. Голова Мэта была набита воспоминаниями о множестве боев, и этот напомнил ему Сражение За Высоту Асавендиш, Рилотское сражение, Аксатомиш, Битву при Мафал Дадаранел… Конечно, в тех битвах не использовали Силу как оружие, и там не было крылатой разведки, но в целом, по духу… Маршал-Генерал Хеймерика был хорош, но ему не хватало знаний. Мэт поправил шейный платок. Быть может, Элфин и Илфин повесили бы и Маршал-Генерала. Быть может, рядом с ним даже нашелся бы свой Ранд, который сумел бы его откачать. Глядишь, тогда и столкнулись бы на равных. Мечты, мечты…       К Мэту подбежало несколько посыльных, сжимавших в руках записки-донесения. Мэт повернулся к ним, чтобы заняться новыми докладами, когда краем правого глаза заметил тень движения со своей слепой стороны. Он развернулся, выхватывая воткнутый в землю ашандарей. Одетая посыльным женщина замахнулась на него чуть изогнутым шончанским мечом. Мэт отбил его восходящим движением длинного лезвия своего черного копья и отскочил, чтобы дать себе немного пространства. Совсем рядом с ним сталь звенела о сталь: Музенге, Галган и Юлан также обнажили оружие, отбиваясь от нападающих. Мэт перехватил ашандарей поудобнее и широким движением почертил кровавую полосу на груди у нападавшей. «Почему это всегда женщины?!» — успел подумать Мэт, прежде чем слева послышался свист рассекаемого воздуха, заставивший его инстинктивно пригнуться, надеясь на свою треклятую удачу. Метательный нож пролетел над его головой и попал в горло одному из трех мужчин, окруживших Музенге. Убийца-неудачник булькающее захрипел и упал, пытаясь последним своим движением оставить Стража без руки. Ему это не удалось.       Мэт вертелся, отбивая нападение четырех противников одновременно. Плавным движением он лишил одного из нападавших кисти правой руки, которую тот неудачно выставил вперед. Другому он выпустил кишки, распоров брюхо. Тот с воплем упал, корчась в залитой кровью и дерьмом траве. Двое других были умнее: женщина морщилась от боли, но уверено отбивала удары ашандарея, последний мужчина плавно обходил Мэта по кругу, выискивая слабое место в его защите. Потерявший руку мужчина метнул еще один нож, потом выдернул из ножен длинный кинжал. Его стойка была хороша, но не совсем удачна: похоже, он остался без основной руки.       Черная сталь выкованного при помощи Силы копья пела.       — Высочайший, сзади! — донесся до Мэта голос Галгана, и Мэт развернулся как раз вовремя, чтобы отбить клинок Лейтенант-Генерала Непобедимой Армии Абалдара Юлана.       — Кровь и пепел, — взревел Мэт, осыпая предателя шквалом атак. — Кровь и проклятый пепел, ты что творишь, мужчина?! Ты забыл, в какой стороне враг?       — Высочайший, если мне позволено сказать, армия Верховного Лорда Хеймерика ни в какое сравнение не идет с тем, какую опасность для Империи Шончан представляете вы! — выкрикнул тот, прежде чем Харта, Главный Садовник Стражи Последнего Часа, глава всех Огир, служивших императрице, рассек его надвое взмахом гигантской секиры.       Мэт выругался еще раз. Он подозревал, что предатель может сделать свой ход во время битвы, но он не думал, что это произойдет в ближайшее время. Тем более он никогда не подозревал Юлана. Если кто и был предателем, так это Тамор. Мин никогда не ошибалась!       Стражи Последнего Часа были повсюду. Они отбивали атаки, предназначенные генералам, не давали новому отряду предателей пробиться к командованию. Мэт волчком развернулся в сторону паланкина. Императрица.       Сул’дам по-прежнему стояли, повернувшись спинами к командному посту: их задача заключалась в том, чтобы ни одно вражеское плетение не долетело до Высоты. Любую опасность внутри круга должны были уничтожить Стражи Последнего Часа, которые были заняты.       Двое «посыльных» сумели ускользнуть от внимания защищавших генералов Стражей, и вскочили на возвышение, на котором стоял паланкин Туон. Селусия стояла с другой стороны возвышения, отбивая парными кинжалами нападение двух других убийц, посланных за головой императрицы. Первый из «посыльных» влетел под навес, замахиваясь длинным чуть изогнутым кинжалом, метя в горло темнокожей фигурки в красно-золотых одеждах. Второй «посыльный», оскалившись, спешил вслед за первым.       Императрица рванула в стороны запахнутый на груди перед многослойного платья, выскальзывая из него, словно змея из старой кожи. Широкий пояс, застегивающийся спереди и который она успела расстегнуть еще перед первой атакой противника, полетел в сторону, вместе с браслетами и ненужными теперь накладками на ногти. Заискрили рубины, поймавшие свет, полыхнул в солнечных лучах красный лак, которым были покрыты ее длинные ногти. Вот только… лицо императрицы рябило и расплывалось, меняя форму. Сложная Иллюзия, заметить присутствие которой не могли даже владеющие Силой женщины, наведенная одной из дамани еще в главном лагере, перед выездом императорского кортежа, распадалась на глазах. Там, где раньше была пухлогубая большеглазая жена Мэта, теперь летел в атаку молодой бритоголовый мужчина с вычерненным сажей лицом. Первый убийца несся вперед, на лице шок, он уже не успевал остановиться. Невысокий парень нырнул под руку убийцы и полоснул по его горлу коротким, не длиннее ладони, клинком. Их тут же залило кровью, толчками вырывающейся из перерезанной артерии. Убийца рухнул на ковер в конвульсиях, и парень пронесся дальше, уделяя побежденному не больше внимания, чем упавшему поясу платья. Второй убийца попятился и попытался убежать. Глупо. Короткий клинок парня расцвел в спине у струсившего предателя.       — Страж! — кликнула Селусия, так же успешно расправившаяся со своими противниками.       Парень повернулся к ней, ловя длинный меч воинов Последнего Часа, который Селусия достала из-под подола императорского платья, и черный шлем, выполненный в виде головы гигантского насекомого, все это время уютно прятавшийся под стулом, скрытый каскадом юбок.       Молодой Страж аккуратно снял со своей головы корону, сработанную в виде птицы, нежно положил ее на покрытое складками красной ткани сидение, и торопливо спрятал чистовыбритую голову под шлемом. У шончан лысиной во всю голову могли щеголять лишь представители императорской семьи. Чем меньше волос на голове, тем выше статус. Простым мужикам, начавшим прощаться с волосами, приходилось или постоянно носить шляпу, платок или капюшон, или раскошеливаться на парик. Анрай согласился выбрить голову только потому, что кроме него никто не смог бы стать идеальным двойником для Туон.       Вооружившись, Анрай спрыгнул с подмостков и заспешил к генералам, как был, в темных штанах из толстой кожи и кожаном же жилете, призванным хоть немного защитить тело. Руки его были полностью открыты, демонстрируя всему миру залитых кровью воронов, вытатуированных у него на плечах. Вороны означали принадлежность Хрустальному Трону. Анрай был собственностью Туон, как его отец, дед, собственностью Туон будут его дети и внуки. Метка воронов давалась навсегда.       Анрай присоединился к остальным Стражам, все еще отражавшим ставшее бессмысленным нападение. Мэт отошел к паланкину, чтобы проверить Селусию. Туон никогда не простит ему, если ее служанка умрет от потери крови. Ему не стоило волноваться. Статная женщина сидела на своем месте по правую руку от стула Туон, на ней не было ни царапины. Она невозмутимо чистила свои кинжалы и кинжал Анрая от чужой крови. Кровь и пепел, она выглядела так, будто все произошедшее — в порядке вещей! Свет, может быть, так оно и было.       Мэт незаметно вернулся к генералам. На душе у него было неспокойно.       К тому времени, как неудачное нападение Юлана было подавлено, высланные в атаку батальоны Хеймерика уже добрались до крыльев центрального фронта. Сейчас там шло отчаянное сражение. Правый фронт одержал победу над своим противником, левый стойко держался, хотя было видно, что находившиеся там дамани устали. Впрочем, дамани противника чувствовали себя не лучше. Мэт видел, что еще немного, и Маршал-Генерал Хеймерика отправит на них еще одну волну, и тогда дело может запахнуть жареным. Пора было действовать.       — Передайте нашим силам неторопливо отступать. Пусть отойдут, словно им не хватает сил держать позиции, но они собираются биться за каждый шаг, — сказал Мэт. — Центральная часть центрального фланга, приготовиться к наступлению.       Сопровождаемые Стражами до границы Императорской Высоты посыльные умчались передавать приказы. После произошедшего каждого посыльного начали сопровождать с того момента как он пересек границу защитного кольца и до тех пор, пока он не покидал командный пост.       Мэт еще раз осмотрел поле боя и ушел в один из разбитых на Высоте шатров. У входа стояли вытянувшись в струнку два Стража Последнего Часа. Анрай, успевший найти где-то рубаху, легкую кольчугу и наручи, сверкал глазами из-под опущенного забрала.       — Высочайший, — сказал Анрай, когда Мэт проходил мимо него. — Я должен вернуть вам это.       В его ладони сверкал серебром медальон в виде лисьей головы, который Мэт отдал Туон во время торжественной речи.       — Если мне позволено сказать, Высочайший, этот оберег ужасно холодный.       Мэт взял медальон. Молодой страж не врал, но преуменьшил. Медальон обжигал. Пальцы Мэта тут же свело от холода. Вокруг направляли слишком много Силы. Холодный или нет, медальон был его защитой от саидар. Мэт надел медальон и затолкал лисью голову под слои ткани и металла на груди.       — Надеюсь, он сегодня тебе помог. Хорошая работа, Анрай, — сказал Мэт и прошел дальше.       Он скрылся за пологом-входом, и прошел сквозь Переходные Врата, спрятанные в палатке от нескромных глаз.       — Мне нужен Фурик, — без предисловий начал он, оказавшись по ту сторону. Илиза, метнулась прочь из шатра, торопясь выполнить приказ. Она была одна: сул’дам было значительно больше, чем дамани, и сегодня был черед другой женщины носить браслет Жени.       Мэт вышел вслед за ней. Он оказался на склоне холма. Прямо под ним раскинулся ничего не подозревающий тыл армии Хеймерика. Мэт не видел их, но знал, что они внизу. Медальон все еще походил на кусок льда, но был значительно теплее, чем на Императорской Высоте. К Мэту быстрым шагом подошел Карид. Он нес свой шлем в руках, в остальном был готов присоединиться к сражению в любой момент.       — Высочайший, вы хотели меня видеть, — сказал он вместо приветствия.       — Да. Предатели клюнули на приманку. Это бывший Лейтенант-Генерал Юлан, воспользовавшийся помощью Верховного Лорда Тамора, чьих людей опознали в числе погибших убийц. Лорда Тамора взяли под стражу, он во всем сознался. Анрай отлично справился с возложенной на него задачей. Он — прекрасный Страж.       — Ваша похвала — лучшая награда, Высочайший. — Улыбка на лице Карида выглядела непривычно. Седеющий мужчина обычно делал вид, что эмоции — удел простых смертных, и не имеют к нему никакого отношения.       — И еще, — сказал Мэт. — Самое позднее, через двадцать минут центральный фланг пойдет в лобовую атаку на ставку Хеймерика. Я хочу, чтобы вы напали одновременно. Нужно посеять панику в его рядах и зажать командование меж двух огней. Если Маршал-Генерал и Хеймерик и попытаются куда-либо отступить, убедитесь, что это будет перевал, которым они пришли на поле Дросин. Это кратчайшая дорога к столице, пусть у них не появятся причин искать другую. Пора заканчивать этот бой.       — Как прикажет Высочайший, — произнес Страж, склоняясь в поклоне.       Мэт только вздохнул.       Следующие Врата доставили его в палатку, разбитую в главном лагере. Мэт даже выходить из нее не стал, только сказал сидевшему в палатке Стражу поднимать дожидавшуюся этого момента пехоту, отряд Стражи Последнего Часа, которому не нашлось места на поле боя, сотню дамани, и идти Переходными Вратами на перевал, ведущий к Шондару.       Это будет последним сюрпризом для Хеймерика, который, с помощью Света, затянет на его шее треклятую шелковую удавку, какой шончан казнили высокородных.

***

      Мэт отсутствовал какие-то минуты, но расстановка сил на поле успела измениться. Действие переходило к той стадии, когда на исход события могли повлиять сущие мелочи вроде потерявшейся не вовремя подковы или слабины в уставшем металле клинка последнего рядового, что уж говорить о чем-то более серьезном!       Он быстрым шагом подошел к Музенге и Галгану, принимавшим отчет очередного посыльного. Он должен был знать, что произошло за то время, пока его не было.       На левом фронте все-таки образовался прорыв, Галган направил туда свежую порцию резервных войск, но силы защищающихся стремительно таяли. Правый фронт отправил часть своих сил в помощь воинам правого крыла центра, где тоже не все ладилось. Левое крыло пока держалось. Войска отступали, собираясь вокруг Высоты, уплотняя ряды, вбирая в себя доселе не участвовавшие в бою отряды. Учитывая, что армия Хеймерика изначально превосходила их практически в два с половиной раза, Мэт был почти удивлен, что им удалось продержаться столько времени. Удача, не иначе. Свет, у них почти не осталось резервов! Теперь их мог спасти только разгром вражеского командования.       Как и приказал Мэт, центр пошел в наступление. Подняв все флаги, объявляя о своем намерении далеко разносящимися голосами труб. Маршал-Генерал врага обязан расценить это как ход отчаяния. Желание хоть как-то переломить ход событий. Без заходящих в тыл Хеймерику войск маневр Мэта — агония бьющейся в конвульсиях армии. В такие моменты донесения воздушной разведки были благом. Не знай Маршал-Генерал, что летуны наблюдали за Мэтом все время, пока тот двигался вглубь страны, не знай Маршил-Генерал, что от армии Мэта не отделялись никакие силы, он выслал бы наземных разведчиков, дал приказ резервам готовиться к отражению внеплановой атаки. Но летуны не видели, чтобы кто-то заходил Хеймерику в хвост. Холмы и покрывающие их леса должны были быть девственно чисты. И Маршал-Генерал не ждал внезапной атаки.       Этой атаки не ожидал никто кроме Мэта, Туон, Мин, Галгана, Стражи Последнего Часа и шедшей с Фуриком Каридом четверти всех имевшихся в распоряжении Мэта войск.       С Императорской Высоты теперь были видны лишь тучи поднятой войсками пыли, редкий блеск оружия, полощущие по ветру флаги и вспышки Силы. С ракенов картина наверняка была не лучше. Сейчас он мог ориентироваться лишь на донесения посыльных. Что ж, по крайней мере, он не в передних рядах, не рискует собственной жизнью. Однако если на Высоту прорвутся враги, то именно голову Мэта насадят на пику, призывая оставшихся защитников сложить оружие. Хеймерик наверняка захочет попинать его голову после окончания боя: к этому моменту летуны или люди, которые наблюдали за командным пунктом Мэта через зрительные трубы, уже должны были доложить Хеймерику, что Туон на поле Дросин не пришла. Наверняка это должно было расцениваться им как жуткое оскорбление. Туон очень долго не хотела соглашаться на подмену. Только объединившись Мэт, Мин и Селусия смогли убедить ее остаться в основном лагере. У Мэта было нехорошее подозрение, будто она согласилась остаться только потому, что со дня на день должна была родить.       Из шатра, в котором находились Переходные Врата, арбалетным болтом вынесся посыльный.       — Баннер-Генерал, передайте, пожалуйста, Принцу Воронов, Капитан-Генерал Фурик Карид просит передать, что его силы начали атаку, — отрапортовал он. — Первый же удар поверг тыл Верховного Лорда Хеймерика в смятение. Также двум ротам были выданы флаги и прочие знаки отличия на батальон, они рассредоточились по южной оконечности леса, готовые по первому приказу их поднять. Капитан-Генерал ожидает дальнейших указаний.       Мэт ухмыльнулся. Эти роты создадут иллюзию полновесного батальона, засевшего в непроглядных для наездников-на-ракенах лесах. Хеймерик не станет отступать на юг. Ему останется только северо-запад, прямая дорога в засаду.       — Музенге, передай посыльному, что я доволен работой Фурика. Пусть поднимают флаги. Сейчас все решает скорость. Передай, чтобы Фурик заходил на силы Хеймерика с севера и северо-востока, по возможности, объединившись с силами центра. Надо оттеснить Хеймерика к перевалу.       Выслушав ответ, продублированный Музенге, посыльный поклонился, ладони на бедрах, и нырнул обратно в палатку. К ним спикировал ракен, доставляя очередное послание. «Батальон центра вступил в прямую конфронтацию с силами противника». Ловушка захлопнулась. Треклятски замечательно. Осталось лишь дождаться, когда вражеское командование начнет отступление. И Мэт мог лишь надеяться, что Хеймерик побежит раньше, чем до мэтовой головы доберутся враги. Конечно, он всегда успеет уйти вратами в основной лагерь, но ему не хотелось проиграть этот бой. Он уже видел билет на родину, осталось всего ничего — победить!..       Когда посыльные, наконец, доложили, что командный центр противника в смятении отступает к перевалу, Мэт был готов зарыдать от облегчения. Вместо этого он передал командование основной армией Галгану, своему заместителю, и приказал Музенге, Харте и еще двадцати Стражам своей личной охраны следовать за ним. Теперь уже было не важно, заметят ли летуны противника, что четверть сотни людей вошла в небольшой шатер и засела внутри на неопределенное время. Даже если они доложат об этом Хеймерику, тот не подозревает о существовании Перемещения. Он просто не смог бы предположить, что Мэт устроил ему засаду и собирается закончить бой прямо сейчас.       И это было сильнейшим преимуществом в руках Мэта. Будь в его распоряжении Перемещение в тот раз, когда Артур Ястребиное Крыло разгромил его армию на перекатах Эсенбай, он!.. Мэт раздраженно отогнал непрошеные воспоминания.       Он ненавидел вспоминать смерть.       Сул’дам и дамани, сидевшие в палатке, без лишних вопросов открыли Переходные Врата на перевал, где собирался ударный отряд. Мэт проскочил сквозь Врата первым, не обращая внимания на недовольное лицо Музенге. Потом, все потом. Сейчас надо захватить Хеймерика и спасти основную армию.       Его ожидали пришедшие Переходными Вратам из основного лагеря три сотни пехоты и сотня Стражей Последнего Часа. И сотня дамани. Маршал-Генерал противника не успеет понять, что его убило.       На них выбежало человек четыреста личной охраны Императора. Первые ряды в ужасе замедляли шаг, задние напирали, заставляя передовых двигаться навстречу гибели. Над отрядом врага поднимались полные паники крики. Хеймерик вскочил на ноги в своем паланкине, на лице — осознание наступившего конца.       Мэт поднял над головой ашандарей, приказывая атаковать. Передние ряды врагов взорвались брызгами крови и покрытыми клоками мяса обломками костей, с влажным чавканьем сползающими по выставленной между двумя отрядами воздушной стене. Казалось, сам воздух между ними обернулся в кровь. Следом за первыми рядами в кровавое месиво превратились вторые, за ними — третьи…. Дамани Хеймерика, скольких бы он не взял с собой с поля боя, ничего не могли противопоставить сотне обращенных в живое оружие женщин. Медальон на груди Мэта пульсировал холодом, лишь подтверждая то, что видели его глаза. Он помнил тысячи, десятки тысяч битв. Он пережил большинство из них, но это… Мэт почувствовал подступы тошноты. Свет, это не битва. Это — Избиение.       Аша’маны. С дамани смогут справиться одни только Аша’маны.       Очень быстро дамани прекратили повергающую в ужас демонстрацию Силы, и по пружинящей от устилающего ее ровного слоя мяса земле потоком хлынули Стражи. У них было всего две человеческих цели. Хеймерик и Маршал-Генерал. Остальные были помехой. Со своего места Мэт видел, как Харта вытащил из паланкина извивающегося в огромных ручищах Огир Хеймерика, как Музенге снес голову Маршал-Генералу. Как Анрай срубил императорский флаг с древка, тем же движением отсекая и голову знаменосца.       Они в молчании вернулись на Императорскую Высоту. Голову Маршал-Генерала насадили на копье и поставили еще одним штандартом рядом с паланкином Туон. Измазанные с крови так, что невозможно было разглядеть рисунок, стяги Хеймерика бросили под ноги удовлетворенно кивнувшему Галгану. Самого Хеймерика опутали Силой и подняли над Высотой, чтобы облаченного в золото мужчину было видно с любого конца поля. Селусия поднялась на ноги.       — Императрица объявляет, что вернула свою собственность, да’ковале Хеймерика. У Императрицы больше нет претензий к Шондару. Пусть люди знают, что Битва Чести завершена.       Ее голос уже привычно прогрохотал над полем Дросин, перекрывая звон стали и глухие отзвуки далеких взрывов. Небо над полем расчистилось; слишком быстро, природа не успела бы разогнать висевшую в воздухе гарь.       Все убыстряющейся волной, от Императорской Высоты и к дальним краям поля, падали ниц следовавшие за Хеймериком солдаты.

***

      Обратно армия Мэта выступила лишь через двое суток. Требовалось собрать раненных, подсчитать потери, оказать первую помощь тем, кто в ней нуждался. Похоронить всех павших, не важно, на чьей стороне они сражались, в братских могилах. Это была грязная и тяжелая работа. Только проигранное сражение печальнее победного. Воины Хеймерика трудились вместе со всеми. Шончан считали, что вина всегда лежит на Верховных Лордах, а простые люди следуют за ними, потому что не имеют собственного голоса. Вся ответственность за произошедшее лежала на ложном императоре и его ближайших помощниках: все уцелевшие в битве генералы противника были казнены в первый же вечер, их головы держали в созданном при помощи Силы льду, чтобы Туон могла полюбоваться на тех, кто выступал против нее.       Мэт провел большую часть этого времени в своем шатре, обдумывая, как именно он скажет Туон о своем решении уйти. Когда закончилась Последняя Битва и Шончан засобирались отвоевывать родину у восставших лордов, Мэт объявил, что пойдет с ними. Он был полководцем, он знал, как вернуть Туон ее земли. Он знал, что шончан сумасшедшие, но ради Туон был готов попробовать. Он думал, что она все-таки любит его, в своей странной, непонятной нормальному человеку манере. Он и сейчас так считал. Но…       Империя Шончан оказалась еще хуже, чем он думал. Шончанские представления о войне перечеркивали все, что Мэт знал, переступали даже те границы, которые Мэт считал высеченными в камне. Он не думал, что сумеет выдержать еще один бой, подобный тому, который только что пережил. Даже взятие Гаваней было милосерднее. Там, по крайней мере, от врагов оставалось, что похоронить.       Он выполнил свое обещание. Он вернул Туон столицу. Туон не будет слишком уж злиться на то, что он уйдет. Ведь так?       Мэт надеялся, что она не запретит ему видеться с ней и с их еще не рожденным ребенком. Хоть изредка. Раз полгода, раз в год, если на то пошло. «Растреклятый влюбленный болван» — устало подумал он.       Победное шествие изрядно поредевшей армии проходило в торжественном молчании. Отряд Красной Руки пел бы песни, которые Мэт ненавидел, и которых ему так не хватало теперь. Талманес и прочие ребята из ближнего окружения Мэта болтали бы про его удачу, подшучивали над ним, и друг над другом тоже. Галган, Фурик и Музенге учтиво кланялись каждый раз, как он бросал на них взгляд. Мэт почти всерьез раздумывал над тем, чтобы закрыть запасной повязкой и здоровый глаз. Тогда он мог бы представить, что просто едет куда-то в полном одиночестве. Если б ему удалось заткнуть уши, не выпуская ашандарей из рук, он даже смог бы в это поверить. Наверное.       Лагерь был виден издалека. Над ним плескались личные стяги Императрицы, две львицы, запряженные в древнюю боевую повозку, стяги Империи Шончан, свежесозданный мэтов стяг с изображением лисицы, поднимающей в полет двух воронов. В небе над лагерем расцвели приветственные огни. Часовые чествовали победителей и предупреждали находящихся в лагере людей о приближении треклятого Принца треклятых Воронов.       Они шли по полю к тому месту, где когда-то, казалось, целую вечность назад, состоялся парад перед выступлением на поле Дросин. Теперь им предстояло дать еще один, чтобы продемонстрировать Императрице смельчаков, отвоевавших победу не смотря на очевидное превосходство противника.       Мэт повернул Типуна к ровным, по линеечке палаткам лагеря. Ему надо было поговорить с Туон лично, не важно, уходит он или нет. По протоколу Маршал-Генерал в первую очередь отчитывается перед Императрицей, и только после этого начинается победный парад. Первый победный. Они проделают все то же самое, когда Туон вступит в Шондар.       Спешился он только перед кольцом палаток Стражей Последнего Часа. Стражи смотрели на него, на их обычно невозмутимых лицах плясала неприкрытая радость, по лицам закованных в металл мужчин катились слезы счастья. «Что ж, хоть кому-то весело» — подумал Мэт. У него не было сил даже чтобы мечтать о таверне, девочках-разносчицах для Талманеса и скверном эле.       У входа в палатку Туон его встретила Мин. Ее лицо сияло.       — Мэт! — воскликнула она и бросилась ему на шею. — Мэт, это чудесно! Ваша победа и… Проходи скорее, увидишь сам!       Мэт, ничего не понимая, вошел внутрь.       Туон была на своем ложе, усталая, но довольная. Она была до подбородка укутана в одеяла. Рядом с ней стояла Селусия, сразу после завершения битвы вернувшаяся в лагерь к своей госпоже. В руках Селусия держала небольшой сверток.       Мэт на мгновение забыл, как дышать.       Он подошел к Селусии, не сводя взгляд со свертка. У него на лице наверняка была самая глупая в мире улыбка и его это нисколько не волновало. Золотоволосая со’джин, улыбаясь, не обращая внимания на бороздившие ее лицо дорожки слез, протянула ему сверток. Мэт благоговейно принял завернутого в пеленки ребенка.       — Это мальчик, — тихо сказала Туон. — Сын Девяти Лун, наследник Империи. Я назову его на третий день. Как мой муж, ты волен выбрать его второе имя, которое останется с ним на всю жизнь.       — Ага, — сказал Мэт. Надо было что-то добавить, что-то в меру возвышенное, приличествующее случаю, но слова от него ускользали. Свет, его сын!       Мальчик спал. Он был маленьким, сморщенным, с задранной кверху пипкой носа. Он был темнокожий; светлее Туон, но гораздо темнее, чем Мэт. Около входа в палатку охнула Мин, но Мэт не обратил на это внимания. Он разглядывал сына. Насмотревшись, он вернул мальчика Селусии и склонился к Туон. Он и не подумал спрашивать ее разрешения, просто поцеловал мать своего сына. Губы Туон улыбались.       — Я полагаю, праздничный парад отменяется? — спросил он, наконец. — Армия будет в восторге от того, что у тебя теперь есть наследник. Это наверняка еще одна треклятая хорошая примета?       — Естественно, это очень хорошая примета, Кнотай. Рано или поздно я научу тебя всему, что должен знать образованный человек, — ответила Туон. — Да, скажи армии, что я выйду к ним на третий день. Показаться на глаза кому-то кроме домашних раньше этого срока было бы плохой приметой. Дарбинда, ты не могла бы сделать заявление от моего лица?       — Конечно, — откликнулась Мин.       Мет еще раз поцеловал Туон и вышел из палатки, Мин — за ним. Голова шла кругом. Он знал, что срок вот-вот подойдет, но увидеть сына все равно оказалось… Свет!       — Мэт, ты должен знать кое-что, — сказала Мин, дергая его за рукав.       — Мин? Что-то случилось? — спросил Мэт, поворачиваясь к ней.       — У меня было видение. Когда ты держал мальчика на руках, я увидела над ним юношу, держащего в ладонях огонь. Во все стороны от него разлетались обломки, похожие на стекло или хрусталь. Я не знаю, что это значит. — У Мин было несчастное лицо. — Прости, Мэт, я правда не знаю, как это истолковать.       Мэт кивнул. У него было странное подозрение, что ему прекрасно известен смысл этого видения. Сила. Растреклятая Единая Сила. Его сын будет направлять.       Шончан убивают направляющих мужчин.       Конечно, это может значить, что его сыну будет противостоять направляющий юноша, или этот юноша как-то повлияет на его жизнь. Но сестра Мэта могла направлять, Туон занималась дрессировкой дамани, значит, ее можно было научить направлять. Никто не знал, как именно наследуется способность владеть Единой Силой, но если есть хоть малейший шанс того, что их сын родился направляющим, то этот шанс станет реальностью.       Удача в самый раз для Мэта.       Он не мог оставить Империю. Не теперь, когда он знал, что над его сыном нависла опасность. Не теперь, когда у Мэта есть шанс увести его в Черную Башню, как только придет время. Его в Черную Башню, и всех молодых дамани, которых только-только посадили на ошейник, в Белую.       Только бы пережить интриги двора и не попасться на освобождении дамани.       — Спасибо, Мин. Я подумаю, что это может значить.       Задача перед Мэтом стояла не из легких. Битва длиною в жизнь, и жизнь же стояла на кону главной наградой.       Пора бросать кости.