Семейные ценности

Оглянувшись напоследок и окинув взглядом пустой коридор, Диего еще раз перебрал в уме весь список вещей, необходимых Кларе, пытаясь убедиться, что ничего не забыто. С самого утра мужчина прибывал в радостном возбуждении. Сегодня, спустя почти неделю, его жена наконец-то вернется домой. Думая о Кларе, Рамос не мог не улыбаться. Невыносимо было видеть ее лишь в приемные дни, да и то каких-то жалких несколько часов, пока не придет врач и тактично не попросит его уйти. Радовало лишь одно: Клара шла на поправку. Румянец на щеках и яркая улыбка безумно шли ей, и это, по словам доктора, было очень хорошим знаком. О Мартине они говорили редко, но по взгляду жены Диего понимал: ничего не забыто. Возможно, Клара и крепилась при нем, но он знал ее слишком хорошо, чтобы с легкостью понять: на душе у нее по-прежнему неспокойно. Накинув пиджак, Диего проверил наличие ключей в кармане и развернулся к двери. Однако та открылась, опередив хозяина дома. Рамос вздрогнул, подняв глаза на незваную гостью. - Здравствуй, - робко улыбнулась Хулия. – Можно войти? -Да.. – неуверенно отозвался мужчина, пропуская женщину внутрь. – Ты замерзла? – машинально поинтересовался он, замечая, как Хулия потирает ладони. – Принести тебе чаю? - Нет, спасибо, - она неловко улыбнулась. – Просто бежала из дома без куртки, боялась, что ты уедешь, и мы не поговорим. - Что ж, ты успела, - он улыбнулся кончиками губ. – Думаю, у нас и правда есть тема для разговора. Щеки Хулии заметно порозовели. Слова, что она тщательно продумывала все это время, моментально вылетели из головы, и теперь нужно было собраться с мыслями. Но она не могла. Хулия лишь смотрела на мужчину, который сейчас стоял прямо перед ней. Человека, перевернувшего абсолютно все. Сделавшего ее жизнь совсем другой, дав ей именно то, что она хотела. Можно ли влюбиться за такой короткий срок? Можно ли говорить с уверенностью, что любишь, тому, кто женат на твоей лучшей подруге? Хулия опустила глаза. Она не имела права рушить их семейное счастье. Это ее подруга. Клара не заслуживает такого предательства. - Прости меня, Диего, - наконец вымолвила женщина, все еще не поднимая взгляда. – Я вела себя ужасно глупо. Мне не следовало…целовать тебя. - Ты не виновата, - Рамос ободряюще улыбнулся, и сердце Хулии провалилось куда-то под ребра. Только бы не сорваться. – Мы выпили, разум был затуманен. Никто не виноват, лишь вино. Она усмехнулась, но даже в этой наигранной усмешке сквозила горечь. - Да, верно. Просто… Знаешь, я не хотела откровенничать с тобой тогда. Но сейчас я думаю, что это необходимо. Диего заинтересовано поднял бровь. - Мы с Марио разводимся, - чуть помолчав, объявила Хулия. Тонкие пальцы сжали край платья. – Завтра же поедем оформлять бумаги. И дело не в тебе, конечно же, - поспешно добавила она, заметив тревогу в глазах брюнета. «Врунья», - пронеслось в голове. - Дело в нас с ним, Диего. Мы уже давно друг другу чужие люди. Почти не видим друг друга, пересекаемся лишь по утрам, и то молчим. В нас…в нас не осталось любви, - она с грустью покачала головой. – Он не был рядом тогда, когда мне это было очень нужно. И когда я смотрю на вас с Кларой, я понимаю, какой ты хороший. Ей очень повезло, - голос Хулии дрогнул. – Я рада, что вы есть друг у друга, Диего, - она робко сжала его ладони, будто в последний раз наслаждаясь возможностью коснуться его кожи. Руки Диего расслабленно принимали касания. Мужчина молчал, терпеливо ожидая конца монолога. Глядя на него, Хулия боролась с желанием признаться. Почему иногда так сложно сказать «люблю» человеку, который в рекордно короткие сроки стал для тебя целым миром? – Я пойду, - через силу улыбнулась она, выпуская его ладонь. – Передай привет Кларе. - Обязательно, - улыбнулся Диего, внезапно окликая ее: - Хулия! – она обернулась. От проницательного мужчины не укрылась сквозящая в глазах брюнетки надежда. Рамос содрогнулся. – Прости меня, наверное, ты уже все решила и тебе не до советов, но я скажу. Возможно, не стоит вам торопиться с разводом. Вы с Марио вместе столько лет…Это нормально, что любовь ушла. Брак – это нечто большее. - Боюсь, у нас ничего не осталось, Диего, - тихо прервала его Хулия, качая головой. – Ничего нет. - А ваши дети? Ты подумала о том, как тяжело будет двум подросткам пережить развод родителей? Особенно Мерседес. Хулия опустила глаза. Мысль о дочери резанула старые раны. Вместе с их с Марио браком рушилась и хрупкая надежда на то, что они с Мечи когда-нибудь станут настоящей семьей. И тогда не останется ничего. - Хулия, я не принуждаю тебя менять решение, просто подумай, - Диего подошел к женщине, сжимая ее ладонь. – Есть вещи поважнее собственных чувств. Чувства других людей. И ты знаешь это не хуже меня, милая. Я знаю, что ты никогда не причинишь детям боль. И знаю, что несмотря ни на что у вас с Марио все еще может получиться. Только не нужно сдаваться. Он говорил, а она слушала. Его слова пролетали мимо сознания, и лишь иногда повторяющееся имя заставляло вырваться из пучины мыслей. Клара. Только слепой бы не заметил, с какой любовью Диего говорит о жене. И Хулия мечтала бы сейчас оказаться незрячей, лишь бы не видеть этих глаз. Он ободряюще сжал ее ладонь, и этот жест напомнил о том, что им надо прощаться. Выйдя на знакомую дорогу, Хулия обернулась, махнув мужчине рукой. Диего улыбнулся кончиками губ, а затем скрылся в салоне автомобиля. Синяя машина медленно сдвинулась с места и вскоре скрылась за поворотом. Что-то оборвалось внутри, и стало больно дышать. Хулия не чувствовала ничего, кроме жгучего желания отправиться следом за мужчиной, признаться ему во всем и просто заплакать, выплескивая вместе со слезами всю боль, что накопилась в душе. Но это был муж ее подруги. И она слишком любила Клару, чтобы предавать. «Есть вещи, которые важнее собственных чувств. Чувства других» Подняв взгляд, Хулия улыбнулась, поправив пряди волос, спадавшие на лицо. Диего прав: есть кое-что поважнее собственных желаний. Чужие желания. То, что приходит с годами. Общие ценности. Ценности ее семьи. Открыв дверь, Хулия скинула жавшие ноги туфли и опустилась на пуфик, пряча лицо в ладонях. Ей не хотелось, чтобы кто-то видел ее такой. Однако робкое прикосновение к своему плечу заставило вздрогнуть и обернуться. - Ты голодная? – улыбнулась Мерседес, опускаясь рядом с женщиной на колени. – Погреть тебе картошку? - Нет, спасибо, милая, - покачала головой Хулия. – Я пойду к себе, ладно? Не скучай, - она нежно коснулась губами лба девушки, направившись к лестнице. Однако Мечи перехватила ее ладонь, напряженно всматриваясь в глаза брюнетки. - Что-то случилось, Хулия? - Все нормально. Я просто устала. - Понятно, ты просто не хочешь говорить, - тут же опровергла ее высказывание Мечи, улыбнувшись. – Я понимаю. - Нет, милая, просто… - Хулия тяжело вздохнула. – Просто я не думаю, что нам стоит начинать этот разговор здесь и сейчас. Хотя ты права, я действительно расстроена. - Чем же? – осторожно спросила Мерседес, все еще не выпуская ладонь Хулии из рук. Почему-то не хотелось. – Скажи мне, может, станет легче. Хулия с сожалением покачала головой. - Не думаю, дорогая, что тебе понравится этот разговор. Но спасибо, что готова меня выслушать, - она поцеловала сжимающие ее руки ладошки. – Я люблю тебя, доченька. Мерседес нервно сглотнула, резко переведя взгляд на мать. Вздрогнула. Даже мысленно она больше не звала ее по имени. Перед ней больше не было женщины, которая когда-то была неприятна ей. Не было той, которая просто предоставила бездомной девушке кров. Перед ней был самый родной человек. Ее мама. - Не за что, мама. Хулия замерла на второй ступеньке лестницы, лишь минуту спустя обернувшись к девушке. Казалось, она не верила. Но Мерседес хотелось развеять последние сомнения, царившие в душах обоих. На секунду стало ужасно стыдно: она ведь так долго ждала от нее этих слов… Мамочка, мама… - Ты… - Хулия растерянно смотрела на дочь, прикидывая, не ослышались ли, но Мечи вдруг подбежала к ней, повиснув у женщины не шее. - Прости меня, мама, - быстро зашептала Мерседес, ощущая, как в горле появляется комок слез. – Прости, я была такой эгоисткой… Я так виновата… - Мечи… - Нет, подожди, - остановила ее девушка, вытирая все-таки набежавшие на глаза слезы, - я просто боялась, понимаешь? Боялась поверить кому-то еще, открыться… Женщина, которая родила меня, отдала меня, когда мне было пять лет. И я помню это, понимаешь? Тина не помнила, и другие тоже, и им было легче…А я каждый день засыпала, вспоминая о ней. А потом появилась ты и… И я очень виновата, - сбивчиво проговорила Мерседес, вновь и вновь сжимая ладони плачущей Хулии. – Прости меня, мама.

***

Рука девушки замерла над листом бумаги. Пальцы крепко стиснули ручку, и брюнетка закусила нижнюю губу. Спиной она ощущала на себе выжидающий взгляд Канделарии, Самуэля, Карлитоса и Эсекеля. Каждый из них ожидал, что она поставит свою подпись на контракте. И каждый был в этом уверен. Мартина опустила глаза. Все эти люди дороги ей, но разве она готова к тому, чтобы ее семья увидела ее? Разве готова вновь не спать ночами, ожидая, что телефон зазвонит и на том конце она услышит голос отца или матери? Штоссель обернулась, почувствовав у себя на плече руку Карлитоса. Мальчик ободряюще улыбнулся. - Подписала? Она хотела ответить, но, глядя в глаза парнишке, лишь улыбнулась. - Я почти кончила, малыш. – Пальцы Штоссель решительно стиснули ручку, и скоро внизу листа образовалась незамысловатая подпись. – Скоро наша жизнь изменится, Карлитос! – она крепко прижала мальчика к себе. – Мы с тобой будем счастливы. Обещаю тебе.

***

Эти несколько дней пролетели, как один. Мерседес казалось, что еще вчера был понедельник, а уже через несколько секунд наступила долгожданная суббота. Все это время они с Хулией проводили вместе: гуляли, общались и веселились. Женщина все время улыбалась, прикасаясь губами к ладони дочери, а Мерседес крепко сжимала маму в объятиях. Это было то, чего им так не хватало. Улыбнувшись своим мыслям, Мерседес внезапно ощутила чье-то присутствие за своей спиной и обернулась. - Привет, - нерешительно проговорил Пабло, спускаясь по лестнице и останавливаясь в паре шагов от девушки. – Как ты? - Я в порядке, - сдержано ответила Мечи, сжав край платья. – А ты? - Уезжаю. Девушка удивленно взглянула на парня. - Куда? - Мне ответили из колледжа, - пояснил Пабло, неловко улыбнувшись. – Теперь буду учиться за границей. - Поздравляю. - Спасибо. Мечи? - Я слушаю. Он замялся. - Я не решался спросить, но теперь все-таки думаю, что нам нужно кое-что прояснить. - Что именно? – голос девушки не дрогнул. Она удивлялась тому, как легко и отчужденно может держаться рядом с ним. Будто бы и не было никакой любви и многолетней привязанности между ними. Будто бы чужие люди. - Когда я сказал, что не верю в то, что Тина найдется… Между нами все кончилось, да? – Пабло горько улыбнулся. Мерседес сомневалась лишь долю секунды, а затем уверенно кивнула. - Мне была нужна твоя поддержка. А ты меня предал. - Я не хотел, - он, было, шагнул к ней, но Мечи решительно отступила назад. - Это неважно. Удачи в колледже, Пабло. Мы будем скучать по тебе, - не говоря ни слова, Мерседес вышла в коридор, быстро нацепив сапоги и куртку и выскользнув из дома. Она знала, что Пабло попытается переубедить ее. Но разговаривать с ним совершенно не хотелось. Не теперь.

***

Бредя по улице, девушка разглядывала узоры на мостовой, задумчиво накручивая на палец прядь волос. Смеркалось. Над городом догорал закат, и розовые облака слились в единое целое, образуя необычную, но очень красивую картину. Мерседес вздрогнула, почувствовав, как в кармане завибрировал телефон. «Может, встретимся сегодня на пляже?» - гласила смс-ка от Диего. – «Я хочу встретить этот закат с тобой». Мерседес не сдержала улыбки, убирая телефон на место. Ноги сами собой понесли ее к пляжу.

***

Дом опустел. Сквозь тонкие шторы Хорхе внимательно наблюдал за закатом. Провожая взглядом солнце, парень задумчиво выводил невидимые узоры на стекле. Ему было, о чем подумать. Мыслей в голове у парня было много, но ни одна из них не обходилась без любимого имени. Кто знает, может, она сейчас тоже смотрит на закат? Тишину комнаты прервал голос диктора. Хорхе поморщился: видимо, отец забыл выключить назойливый предмет техники. Не зная, зачем, Хорхе обернулся. Чашка с кофе вылетела из рук парня и с треском упала на пол. С экрана телевизора ему смущенно улыбалась Мартина.