Самая нежная из звезд

      Раскаленный диск солнца в красном небе Венеры уже давно спрятался за изрезанным силуэтом гор, но дневной зной и не думал подчиняться наступившей тьме. Незримое марево жаркой волной затопило долину, накрыв фермы, поля и улицы небольшого селения, ютившегося на самом краю низменности. Воздух пропитался запахом сухой травы и сладковатой пыльцы ночных фиалок.       По проселочной дороге не спеша двигались двое. Разговор как-то не клеился, и они понуро шагали по направлению к ферме, молча рассматривая придорожные заросли каждый, со своей стороны.       — Завтра начало сбора вишни, придется рано вставать, — нарушила безмолвие одна из фигур.       — Для меня это не проблема.       — Знаю.       И снова неловкая тишина, такая же как в том унылом баре всего пару часов назад, когда они зашли, игнорируя неодобрительные взгляды завсегдатаев. Реакция была привычной, но сегодня задевала больше обычного, потому что было что отметить, а этот конфуз омрачил настроение. Три года мирной жизни на Венере и два года, как Нара вернулась домой. Хотя, теперь, когда все её родные погибли, называть это место домом не хотелось.       Правда, вот уже несколько месяцев, как у нее появился сосед, но в силу некоторых обстоятельств — это скорее ее обременяло.       Короткий вздох и снова безмолвие, в котором не было слышно даже стрекота ночных насекомых. Совсем близко уже поблескивал купол фермы, внутри которого темнели покатые крыши небольшого строения, обрамленного густыми порослями дикого винограда. Всё также молча, без пожеланий, они разбрелись по комнатам, разбросанным в разных концах дома.       Зной и мертвенная тишина ночи не давали уснуть, но вряд ли только это было виной бессонницы Нары. Она злилась — нет, не так, она ужасно злилась! На себя и на Марсела, хотя на Марсела больше, ведь ясно же зачем он прилетел и почему уже два месяца помогает ей на ферме, какого черта тогда, он ничего не предпринимает, или ждет, когда она сделает первый шаг?!       Ей хотелось треснуть его чем-нибудь тяжелым, но вряд ли это решило бы ситуацию. «Я что-нибудь придумаю завтра, обязательно», — пообещала она себе и, с надеждой уснуть прикрыла глаза, но напрасно: ранний венерианский рассвет уже щедро разбрасывал по всюду красновато-медные лучи.       Она приняла душ и спустилась в столовую, где, несмотря на ранний час все было накрыто. Сливовый пудинг восхитительно пах корицей и бренди, рядом на подносе высилась небольшая горка морковного печенья, фарфоровый сливочник робко жался к пузатому чайнику, в котором, судя по исходившему от него аромату, было намешано не менее десяти ингредиентов, одним из которых, Нара готова была поклясться, была синяя венерианская смородина.       «Похоже, не у меня одной выдалась бессонная ночь», — едко заметила она про себя, вслух же поблагодарила Марсела за завтрак, и, отрезав большой кусок пудинга села на другом конце стола, напротив мужчины. Напряжение вчерашнего вечера никуда не ушло, и они старательно избегали смотреть друг на друга.       В саду всё продолжилось: каждый выбрал по участку на противоположных концах, чтобы не пересекаться.       За монотонной работой день тянулся медленно, время от времени Нара прерывалась, и, вымыв бордовые от ягодного сока пальцы, растягивалась в тени деревьев. Из-под полуопущенных ресниц она разглядывала плоское гранатовое небо, разбитое на витражные осколки ветками вишен. О чем бы она ни думала, её мысли постоянно возвращались к Марсела, и, несмотря на отчуждение, наметившееся с вечера, думала она только приятное: в ее фантазиях они были вместе без всяких сложностей.       Каждый раз, отдохнув, она потягивалась, расслабляясь всем телом, и затем вновь принималась за работу. К вечеру на ее счету было десять полных ведер вишни, на счету Марсела двадцать пять.       Она ухмыльнулась, в предстоящие дни нужно было управиться с оставшейся частью сада, но на кого ляжет основная нагрузка, было понятно уже сейчас. Собранную сегодня ягоду отправили на обработку и заморозку — в конце месяца ей предстояло отправиться на разные планеты центрального сектора вместе с остальным собранным в этом месяце урожаем.       — Мы отлично поработали сегодня, может сходим выпьем чего-нибудь, например, грушевого сидра?       — Тебе не надоело нервировать местных жителей?       — Нет.       — Тогда, я бы предпочел обычное пиво.       — Ну, пива так пива, дай мне час, я приведу себя в порядок.       «Порядок» Нара приводила долго и тщательно, планируя вызвать у Марсело хоть какую-то реакцию и будь на его месте любой другой, затея непременно бы удалась, но он был на своем месте. Она украдкой скользнула по нему взглядом: его лицо эмоций не выдавало.             Это было разочарование, обидное и болезненное. Снова бар, снова тишина, но уже не такая довлеющая как вчера, они сели в дальний угол, заказав каждый свое.       Нара заговорила о ферме, потом стала вспоминать времена войны и службу в эховзводе. Марсела вяло отвечал ей, погруженный в себя. Ей ничего не оставалось, как заказать еще одну бутылку, потом еще и еще.       На пятую ее не хватило.       Кое-как добравшись до дамской комнаты, она умылась и попыталась привести себя в порядок, макияж местами потек, а тщательно уложенные волосы растрепались, отражение в зеркале было унылым. Потребовалось значительно времени, чтобы вид в зеркале её более менее удовлетворил, Нара вышла и тут же уткнулась лбом во что-то твердое, это что-то оказалась грудь Марсела.       — Я волновался, с тобой всё в порядке?       — Не уверена, думаю, последняя бутылка была лишней.       — Идем, обопрись на меня.       Он осторожно вывел её из бара, шагая всё той же проселочной дорогой, до сих пор отдававшей жар после долгого дня. Нара немного запнулась, запутавшись ногой в густой травяной поросли, но Марсела её удержал, быстро поймав за талию. Она как-то нелепо повисла на его руке, сил идти не было.       — Ты в состоянии передвигаться сама?       — Скорее нет, — он ловко перехватил ее и аккуратно устроил на своем плече.       — Ой, — запротестовала она, — так меня укачивает, и, кажется, меня сейчас стошнит.       — Может и к лучшему.       Тем не менее, он взял ее на руки, прислонив голову к плечу.       Так они добрались до дома. Нара уже дремала, когда он попытался устроить её на кровати. Но, неудачно повернувшись, разбудил.       — Нет-нет, мне надо в ванну.       Он снова помог ей.       — Я, пожалуй, оставлю тебя.       — Да, хорошо, спасибо.       Он ничего не ответил и вышел.       Нара долго сидела в воде, пытаясь ощутить ясность. Она ополоснула лицо, вымыла голову, уничтожая запах прокуренного бара и уже второй раз чистила зубы, чтобы наконец почувствовать свежесть, но это ей никак не удавалось. Нара вышла, завернувшись в полотенце, на столе рядом с кроватью стоял запотевший стакан воды с кусочками льда и листьями мяты.       «Отлично, то, что нужно», — она медленно осушила бокал, почувствовав долгожданную прохладу. В голове прояснилось.       «Какой-то идиотский план, похоже, я только испортила всё, так себе из меня соблазнительница, ещё и напилась как портовый грузчик, теперь Марсела невесть что обо мне думает».       Захотелось как-то сразу всё исправить, и не выглядеть такой дурой. Нара натянула домашнее платье на еще не высохшее до конца тело и отправилась к нему в комнату.       — Марсела, можно?       И не дождавшись ответа, зашла.       Он лежал в постели, читая какую-то бумажную книгу с потёртой обложкой.       — Нара я уже собирался спать.       — Я знаю, но не смогу уснуть, пока мы не поговорим. Я сегодня перебрала и мне стыдно.       — Ничего удивительного, человеческое тело плохо справляется с токсинами.       — Ох да, капитан очевидность!       Это хладнокровие выводило из себя, захотелось его ударить.       — Не понимаю, почему ты злишься, со вчерашнего вечера ты ведешь себя неестественно, что-то не так?       И не дав ей ответить, продолжил:       — А вообще не отвечай, поговорим завтра на свежую голову.       — Нет сегодня.       Нара сама не понимала, зачем упорствовала, ей ведь все равно нечего было сказать, но какое-то дурацкое чувство противоречия и желание хоть как-то задеть Марсела не дало ей вовремя остановиться.       — Я зашла поблагодарить тебя за то, что донёс меня до дома и за воду со льдом, а ты лежишь тут с таким невозмутимым видом и говоришь мне про токсины!       — Говорю, а что не так?       Она неожиданно прыгнула к нему на кровать и обеими руками вцепилась в шею.       — Я убью тебя, честное слово убью!       Лицо мужчины сейчас было очень близко. Алая радужка его глаз, такая же, как небо Венеры, почти полностью закрылась антрацитовым зрачком.       — По-моему, Нара, ты рискуешь наговорить много лишнего. Думаю, завтра тебе придется пожалеть о том, что ты переборщила с алкоголем…       — Да причем тут алкоголь, чертово ты бревно!       Наре пришлось расцепить руки — её удушение всё равно никакого эффекта не произвело.       Она устало уронила голову, столкнувшись второй раз за сегодня с его каменной грудью. Нара растянулась на нём всем телом, понуро обмякнув.       Как-то неожиданно стало хорошо, захотелось пролежать вот так вечность, единственное, чего она хотела в данный момент — это его неподвижность — только бы не спугнуть зыбкое ощущение покоя.       Марсела чувствовал её эмоции. Он застыл, и только его грудь мерно вздымалась при дыхании, укачивая Нару.       — Это заставляет меня не совсем обычно себя чувствовать. Точнее совсем не обычно.       — О чем ты? — подняла на него уже сонные глаза Нара.       Она застыла в нескольких сантиметрах от его губ, немного потянулась и, не сдерживая себя, поцеловала.       Он сомкнул плотнее губы, но потом всё-таки поддался, робко ответив.       — Нара, ты же знаешь, что неосапианты не могут иметь детей, соответственно не могут и испытывать различных ощущений, связанных с… хм… продолжением рода…       — Тогда что упирается мне в бедро? — и она слегка надавила, переместив свой вес точно на предательски выдававшую его выпуклость.       Марсела охнул, сжав бедра.       — Алджернон кое-что сделал, в смысле придумал, я был в списке добровольцев.       Нара непонимающе смотрела на него.       — Долго рассказывать, но теперь неосопианты могут по желанию сделать операцию, и их репродуктивная функция будет такой же, как у людей.       Она застыла как оглушенная.       — Но как же… В смысле почему ты все это время молчал об этом? Ты был рядом и ничего не чувствовал ко мне — поэтому? В смысле не испытывал физического влечения?       — Мне страшно Нара, прости, что я причинил тебе страдания, но не вини меня в преднамеренности. Я боюсь, что операция была не успешной, что у меня ничего не получится, и я никогда не смогу заменить тебе настоящего мужчину — землянина.       Она в раздражении продолжила:       — Ты разгуливал по моей ферме, приходил пожелать мне спокойной ночи, задерживаясь в дверях так и не решаясь переступить порог, всё это время, и только потому, что ты боялся?! Ты мерзкая отвратительная, бездушная рептилия! Ненавижу тебя!       И она снова попыталась вцепиться ему в шею, но Марсела перехватил ее и одним движением быстро перевернул, подмяв под себя. Теперь он нависал над ней отведя её руки вверх к спинке кровати. Его горячее дыхание вызывало дрожь.       — Хорошо, если ты так настаиваешь, сегодня мы проверим результат работы Алджернона. — Устрашающе спокойным и ровным тоном проговорил Марсела.       — Ну уж нет, слезь с меня, я собираюсь пойти спать, — и она вздернула нос ровно на столько, на сколько ей позволяла поза.       — Боюсь, что у тебя теперь нет выбора, ты разбудила во мне то, что будить не стоило, особенно если в твои намерения входило остановиться так не вовремя.       Марсела не был похож на себя в эту минуту, не было его обычной мягкости и спокойствия, а в багровых глазах светилось что-то зловещее, Нара не на шутку испугалась.       Она застыла, ожидая чего-то страшного, что перечеркнуло бы ее отношение к Марсела навсегда.       Он заметил этот не поддельный страх и тут же отпустил ее.       — Нет Нара, я ничего такого с тобой не сделаю, иди, пожалуйста, спать, а завтра я улечу снова на Марс и никогда больше тебя не потревожу.       Его снедал жуткий стыд, за вызванный ужас. Эти новые гормоны — он целый год привыкал к ним, учился контролировать, и вот всего лишь одно прикосновение к ней вывело всю систему из баланса, он чувствовал, как всё тело пульсирует, как сжимаются и разжимаются мышцы, как жар и давление внутри нарастает.       — Нара, прошу тебя, уйди, мне трудно сдерживать себя, я еще не научился этим управлять. Ты спрашиваешь, почему я ни разу не взглянул на тебя, пока был здесь — вот именно поэтому, теперь ты видишь, что со мной делает человеческая химия, я не могу контролировать себя.       Он сел на край кровати, уткнув голову в ладони.       За его спиной послышался шелест.       «Хорошо, что ушла, — подумал он, — теперь надо успокоиться».       Марсела внезапно вздрогнул, почувствовав прикосновение к спине сначала руки, а потом и всего тела. Нара сняла свое платье, и сейчас он чувствовал спиной ее твердые соски и мягкое полукружие грудей.       — Зачем? Теперь я уже не смогу остановиться…       — И не надо.       Он развернулся, и она прижалась к нему губами. Это был долгий и немного странный поцелуй. Его первый поцелуй, он действовал скорее по наитию, следуя за Нарой, в какой-то момент она застонала, и он спешно отпрянул, судорожно вглядываясь в ее лицо и пытаясь понять, что он сделал не так. Она притянула его к себе, и, откинувшись на подушки, потянула за собой. Марсела робко ласкал ее губы, пробовал их на вкус, ощущал тепло и мягкость её языка, её податливость.       Кровь прилила к вискам, в ушах шумело, теряя ориентацию в пространстве, Марсела цеплялся глазами за Нару, удерживая её образ перед собой, он почувствовал, как её пальцы скользят по спине всё ниже и ниже, проникая под бельё. Он в нетерпении помог, в миг освободившись от последнего что ещё оставалось между ними.       Она ощутила — твёрдый и горячий, он упирался ей в пах, заставляя дышать тяжелее, но Марсела всё не решался, вновь и вновь возвращаясь к поцелуям.       Нара умоляюще посмотрела на него, сжимая руки на его плечах.       — Прошу, — вкрадчиво почти шепотом.       Он осторожно стал проникать в неё, стараясь быть как можно более деликатным. Это был его первый раз с женщиной, и не просто женщиной, а той, ради которой он перетерпел все эти болезненные манипуляции Алджернона.       Сейчас, находясь в ней, и чувствуя её горячее биение и дрожь, он был твердо уверен, что всё было не зря, и, если бы пришлось, он пошел бы на это снова.       Марсела стал двигаться сначала медленно, затем быстрее прислушиваясь к собственным ощущениям и реакции Нары, но её затуманенный взгляд не выражал ничего кроме сосредоточения на собственном удовольствии. «Значит всё правильно», — решил он и увеличил темп, сливаясь с ней в одном сплошном потоке удовольствия.       Внезапно всё закончилось слепящей вспышкой, резким сжатием и пульсирующим расслаблением, еще немного он продолжил двигаться, но Нара закричала, вцепившись в него ногтями, а потом резко обмякла, и теперь он тоже ощущал её вздрагивание.       — Это всё? — удивился он       Она провела ладонью по его влажной груди,       — Не волнуйся, со временем будет дольше, а пока мы немного передохнем и минут через двадцать повторим, ты же не думаешь, что ночь на этом закончится?       Он удивленно на неё посмотрел.       — А как же вишни?       — Да к черту их!       И она притянула его к себе, целуя уже не так жадно, как в первый раз.