Бег времени. Тысяча семьсот.

Будущее нигде не записано. Оно в твоих руках. Э. Моргештерн, «Ночной цирк». Но тогда не знал еще царь, что скоро пошлет ему Бог такую нежную и пламенную, преданную и прекрасную любовь, которая одна дороже богатства, славы и мудрости, которая дороже самой жизни, потому что даже жизнью она не дорожит и не боится смерти. А.Куприн, «Суламифь» . - Это безумие, Фальк, это сумасшествие, - бормотал я на каждое его слово осипшим от страха голосом. Дядя только что собственноручно вынес нам приговор: отправить меня на бал в 1782 году без Гвендолин на встречу с Сен-Жерменом, когда граф выдал четкие указания - явиться с ней. Тем более опуская тот факт, что предстать перед ним мы должны были после суаре, якобы ловля на живца для Флорентийского Альянса. Кто же знал, что Гвендолин пропадет в 1757-ом, чуть-чуть не долетев до назначенного бала и промахнувшись на каких-то 25 лет? С кем не бывает, правда же? Все сидящие понимали, что граф будет в ярости, что ему не сообщили о произошедшем с Гвендолин тот час же. Правда, то, что мы не явились с депешей, не означало, что он был не в курсе. Руку даю на отсечение, каждый, кто сидел за столом на совещании в Зале Драконов отчетливо это понимал. - Может, все-таки отложим? – мистер Джордж еще раз постарался пробить броню Фалька. - Откладывать нельзя! Мы и так достаточно тянули быка за рога! Не забывайте, сколько времени, сил, денег у нас ушло! И что в итоге? Вот уж три месяца мы топчемся на одном месте, когда так близки к финишу. - Я не понимаю, почему мы не можем послать Гвендолин? Ведь девочка столько времени провела в прошлом. К тому же, вы сами видели, к ней возвращаются воспоминания! Я не думаю, что бал будет в тягость, ей только надо будет находиться рядом с Гидеоном и молчать. Да, и возможно, это поможет быстрее вернуть память, – Мистер Уитмен посмотрел на Фалька из-под своих очков, а я снова опустил взгляд на свои крепко сцепленные руки. Мне было тяжело разделять в сознании, что этот тихий и манерный учитель и есть граф Сен-Жермен. Поразительные вещи творит время со своими петлями и ловушками. Уитмен с самого начала совещания практически со слюной у рта уговаривал послать Гвендолин. Я не знал, как на это реагировать. Ведь этот человек знает исход моей дальнейшей элапсации, он единственный понимает, что ему надо расслабиться, ведь исправить будущее нельзя. Или все-таки можно, и он надеется, вот только вопрос, на что? На то, что Гвен все-таки пойдет со мной на бал, предоставив возможность прикончить её, стравив Флорентийскому Альянсу, или она не будет со мной на балу, и все эти уговоры - жалкие попытки изменить будущее через прошлое? Черт ногу сломит на этих временных кривых! Так или иначе, я вообще категорически против затеи ехать на бал. Но если вопрос стоит ребром: с Гвендолин или без нее, то я определенно выбираю второй вариант. Чем дальше она от Сен-Жермена, тем лучше. - Вот именно, Уитмен! Она только начала вспоминать! То, что ее французский стал лучше - еще не означает, что ее можно посылать на бал! Да она провалится в ту же секунду, как ее представят какой-нибудь королевской особе! – Фальк дрожащей рукой платком собрал пот со лба, после чего опрокинул в себя целый стакан воды. Дядя был на взводе, точнее в истерике. Не понятно, почему именно сейчас ему нужно было посылать путешественников на бал, ясно одно – откуда-то сверху было распоряжение, на него надавили, не смотря на то, что он Верховный Магистр Ложи. Идея ему тоже не нравилась, Фальк отчетливо осознавал, чем грозит это в обоих случаях исхода дела. - Я тоже против, чтобы Гвендолин посылали в прошлое, - прозвучал холодный размеренный голос доктора Уайта. – Давайте не забывать о гуманности. Гвендолин не просто девушка без прошлого, у нее была сложная черепно-мозговая травма с амнезией как последствие. Она до сих пор пытается совладать с теми навыками, которые для нас абсолютно нормальны. Если ее сейчас послать на бал, это станет для нее стрессовой ситуацией, которая усугубит постамнестические синдромы. И вместо банального поклона, она может ударить кого-нибудь, пнуть, нанести себе травму. Помните, как она перебила стаканы в палате? – его голос стал тверже и звонче. - В общем, Гвендолин будет вести себя не совсем адекватно для незнающего человека. Как врач, я против этого и не могу допустить ее элапсирование в 18 век. Не знаю, что именно я почувствовал в этот момент: то ли вселенскую благодарность доктору Уайту, то ли любовь к нему, как к врачу. Теперь против Уитмена было больше людей: я, мистер Джордж, Фальк и доктор Уайт. Это, считай, победа. Гвендолин на бал не едет. Я чувствовал, как облегчение разливается по телу, освобождая сердце от сковывающего страха. Машина подъезжала к черному ходу школы Сен-Ленокс, на ступенях которых ждал директор, которому сообщили о съемках исторического фильма в стенах его здания. Он соловьем распевался о том, какая для него честь принимать столь значимых гостей. Директор Не-помню-твоего-имени-чувак раздражающе действовал на мои нервы, которые итак были взвинчены до предела. В рукаве огнем жгло руку спрятанное письмо для графа Сен-Жермена от Фалька де Виллера с глубочайшими извинениями и объяснениями, почему я один. Мои бледные, еле заметные следы от синяков на лице от Пола скрывал тональный крем и слой пудры, как бы я не противился этому у мадам Россини. Восемнадцатый век имел свои представления о мужской красоте, которые не ложились в мои понятия, поэтому для себя я решил, что как только прибуду в назначенный год, пожертвую «аутьентичнёстью» и сотру косметику со своего лица, которая ощущалась слоем грязи на коже. Да и кто увидит мои желтоватые синяки при свете свечей? Меня сопроводили в подвал, где старательно на одной из стен витиеватым подчерком вывели фразу Дега «Художник пишет картину с тем же чувством, с каким преступник совершает преступление». Отлично! Мы все тут художники, каждый рисующий свой вожделенный обеденный стол с яствами и десертом, хладнокровно убивающие для своего натюрморта куропаток и прочую дичь. Только какой счет принесет нам официант? - Тебя там будут ждать у лестницы, – произнес замогильным голосом Фальк, который своим отсутствующим видом в сочетании с черным строгим костюмом реально напоминал работника похоронного бюро. Он открыл крышку хронографа и взмахом руки пригласил к элапсации. На ватных ногах я двинулся к игле и выставленной дате. Укол пальца, на котором корочкой образовались ранки от предыдущих элапсаций : исколотые пальцы в кровь до синяков - расплата путешественников за пользование хронографом, в такие минуты ты все больше завидуешь Шиве с ее кучей рук. И вот меня выдергивает из реальности снова в 18 век. Интересно, жив ли Бенфорд? Что стало с ним за эти 25 лет? И снова резкая смена освещения в комнате сообщила мне о только что совершившемся прыжке в прошлое. Глаза, непривыкшие к мраку, не видели ничего. Лишь темнота. Пытаясь прийти в норму, сзади себя я отчетливо услышал шорох. - Кто здесь? – я обернулся на звук. На выходе из подвала кто-то стоял, но из-за темноты и ослепших глаз не мог понять кто. Рука рефлекторно легла на эфес шпаги. - Это всего лишь я. Звук с девичьим смешком колокольчиком пронесся в тишине, звонко отразившись от стен. Не может быть! Я судорожно нащупал зажигалку, которую теперь всегда с собой таскал после дуэли с Бенфордом. Щелчок кремния, и темноту тускло осветил лепесток огня зажигалки Zipp – привет из 21 века. Она стояла напротив, одетая по моде 1782 года. Ее глаза сияли радостью и любовью, она улыбалась самой красивой улыбкой в мире – и это абсолютно сбивало меня с мыслей «откуда она здесь», как бы старательно я не старался ухватиться за этот вопрос. - Гвен? – я не верил своим глазам. Не верить происходящему в последнее время стало для меня нормой. - Ну, наконец-то, граф Велидер, а я вас уже заждалась! – и снова знакомый сарказм с пляшущими бесятами в глазах. Только отчего мне показалась примесь грусти в ее словах? Словно послышался звук треснутого хрусталя в голосе. - Гвенни, откуда ты? - Тссс… - она приложила палец к губам и кивнула в сторону - мол, нас могут услышать. – Я чуть позже расскажу. И снова эта улыбка, из-за которой в одно мгновение я умер и возродился. Гвендолин улыбалась мне так, будто я был самым дорогим ей, самым любимым и самым желаемым человеком на свете. - Я думаю, граф Сен-Жермен нас уже заждался, – она так просто и естественно протянула мне руку, за которую тут же ухватился. Клянусь небом и землей, я всегда буду откликаться и брать ее за руку, если будет протягивать для меня! Подняв свои шуршащие атласные юбки, Гвен повела меня наверх, постоянно оглядываясь и жадно рассматривая мое лицо, словно не могла наглядеться. Мое сердце превратилось в глушащие мир барабаны. Я отвечал такими же влюбленными взглядами, не замечая ничего вокруг и улыбаясь, как счастливый идиот. Мы прошли коридор для слуг и вышли к главной галерее, ведущей к парадной лестнице. - Подожди, - прошептала она. – Что тебе сказали Хранители? - Что я должен объяснить графу твое отсутствие на балу и передать объяснительное письмо. - Гидеон! Ни слова о том, что я пропадала. - Поясни, – я почувствовал, как нервно дернулась ее рука, а бледность лица усилилась. - Веди себя так, будто события 1758 года будут в дальнейшем. Будто мы только что после суаре. - Да, но мы не элапсировали после суаре. Ты сразу же пропала! - Но граф-то не знает об этом, - она прожигала меня взглядом, чтобы до меня наконец-то дошло, какую роль я должен исполнять на балу. - Ты ведь из будущего? - Я не могу тебе сказать, просто доверься мне, - почти умоляющим тоном прошептала она, хватая мою руку. Я мысленно укладывал сказанное и произошедшее. Ясно одно - эта Гвен не хочет, чтобы граф 18 века знал о своем фиаско в 1758. Вот почему Уитмен так настойчиво пытался послать «мою» Гвендолин со мной на бал. Фальк был прав, Гвен с амнезией легко ошибется и снова поставит себя под удар. - Покажи мне письмо Хранителей, – произнесла она приказным тоном, который я впервые слышал от Гвендолин. В нем проскальзывали полководческие нотки леди Тилни. Не споря с ней, я вынул бумаги из рукава камзола. Гвендолин схватила и, не раздумывая, сорвала сургуч. - Что ты делаешь? – шокировано прошептал я. - Какая разница! Всё равно он не прочитает… Не должен прочитать, – она развернула письмо и подошла к окну, с которого лился чистый лунный свет. Я подошел к ней вплотную, вдохнув сладкий аромат незнакомых мне духов с запахом ее тела, и внутри меня поднялась волна желания. Maintenant n'est pas le temps de réfléchir à ce sujet, Gideon*! Снова щелкнув зажигалкой, чтобы было светлей, мы углубились в чтение. Письмо рассыпалось в слова уничижительной формы: «искренне просим Вас простить», «нам не хватает прозорливости Вашей Светлости», «просим о помощи, как утопающие»… Фальк расшаркивался перед подонком Сен-Жерменом, пытаясь объяснить, почему я прибыл на бал один и почему они не сообщили графу о пропаже Гвендолин сразу же. Читать такую лицемерную фальшь было противно. - Ага. Вот! – Гвендолин ткнула пальцем в конец письма. Внизу обычной шариковой ручкой, забыв обо всех предосторожностях, была приписка чужой рукой – не дядиной: «Германия. Бремен. Мужской монастырь Святого Марка. Портрет Шарлотты Бенфорд. Сожги!» - Уитмен, - выдохнул я, озвучивая свою мысль. Гвен кивнула мне. – Кажется, твой учитель беспокоится. - Беспокоится? – засмеялась она натянуто, махая листом бумаги перед моим лицом. - Да он в панике! - Письмо не должно попасть к графу в руки, - внутри меня жгло пламя адреналина, смешанное со страхом. Нельзя допустить ошибки! Нельзя. – Давай сожжём? – я вырвал лист из ее рук и подставил зажигалку к краю бумаги, нервно щелкая запал. - Нет! – и вот снова лист в руках Гвендолин. – Нельзя! - Почему? - Ты забыл про Уитмена! – простая истина, я бы и сам мог догадаться. Merde! Я только что чуть не совершил грубейшую ошибку: Уитмен тогда будет в курсе, что Сен-Жермен не получил письма, а значит догадается, что я всё знаю о нем. - Точно. Прости… - я ошалело озирался в поисках ответа и ничего не находил. – Что же делать? Она снова обворожительно улыбнулась, отчего я почувствовал невероятный прилив нежности в ответ. Как же Гвен была красива! И как любима мной. Интересно, насколько сильный между нами был временной разрыв, насколько далеко она из будущего? И, какого черта, где меня носит в это время? - Я же сказала, доверься мне, – она протянула письмо мне, – Спрячь и постарайся до последнего не отдавать Сен-Жермену. Что ж, милорд, profiter de la vue *. Давай не будем заставлять графа Всезнайку ждать. Спрятав бумаги, я посмотрел на девушку другими глазами. Можно ли еще сильнее влюбиться в человека? Гвен не переставала меня удивлять. Сейчас в ней было что-то другое, что-то ускользало от меня, какая-то другая тайна и загадка. Может все дело в том, что она из будущего и ей открыты многие тайны? Интересно, мы вместе? Или все еще в ненавистном мне статусе друзей? Предложив руку, я повел ее на встречу с графом Сен-Жерменом. Наверху лестницы нас уже ждали его люди во главе с Миро Ракоци. Поздоровавшись с ними, мы были сопровождены в залу, где торжественная часть была закончена и гости вовсю отплясывали менуэт. Гвендолин молча держалась на шаг позади меня, либо чуть за мной, будто была напугана всем происходящим. Гул стоял неимоверный, будто взлетал Боинг: люди смеялись, кричали, громко разговаривали, перекрикивая друг друга, огромный оркестр на балконе выдавал пассажи, пытаясь чисто сыграть в этом адском шуме. Люди сновали туда-сюда. Где-то сбоку за колонной зажималась парочка, по крайней мере, женщина наигранно отбивалась от кавалера, постоянно обзывая его шалунишкой и стуча веером по его пальцам. Я невольно улыбнулся, кинув взгляд на Гвендолин: она тоже улыбалась, но другой улыбкой, такой, какой люди улыбаются, когда возвращаются домой. Это кольнуло. Но, в конце концов, она год провела в этом времени, возможно, ей нравился этот век. - Вам туда, - Ракоци указал в другой конец залы. - Ты готова? – спросил я у Гвендолин. И опять эта переворачивающая мой мир улыбка, что я самый любимый человек на свете. Жгуче захотелось ее поцеловать, и вновь себя отдернул, что не время и не место. - Готова, если ты готов, – и мы двинулись по направлению, куда указал Ракоци. Он стоял на балконе, манерно приняв изящную позу, и с кем-то разговаривал. Я сделал поклон, а Гвендолин без заминки присела в глубоком реверансе. Получив от него царственный кивок, он жестом пригласил нас присоединиться к нему. Поднявшись к графу, я практически осязал нервозность Гвен. — Дети мои, вы прибыли как раз вовремя, — граф практически удушил меня в объятиях. Казалось, что мы не по разные стороны баррикад, а самые настоящие старые друзья. В отличие от жаркого приветствия со мной, он смерил взглядом Гвен и холодно кивнул. Для него это было сверх нормы, зная его отношение к женскому полу, тем более к Рубину. — Каково ваше мнение, Элкотт? Удастся ли вам разглядеть черты моего наследия в этом красивом юноше? Он повернулся к разодетому франту, лукаво щурясь от удовольствия. — По моему скромному мнению, присутствует некоторое сходство в осанке, – по моей спине пробежал холодок, но я старался не показывать этого, вежливо улыбаясь мужчинам. А перед глазами отчетливо возникла кровавая резня в Манор Хаусе. Вот уж с кем бы я не хотел, ни то, что сходства иметь, но и приходиться родственником, так это с Сен-Жерменом! — И как только сравнивать столь юное лицо с моим, старческим? – граф скривился в самоироничной улыбке. — Года изменили мои черты до неузнаваемости, иногда я вижу в зеркале совсем другого человека. Кстати, разрешите представить: его превосходительство Альберт Элкотт, первый секретарь ложи в наши дни. Я сразу вспомнил этого человека, которого видел, когда только начал элапсировать: - Мы уже встречались во время визитов в Темпл. Первый секретарь начал рассказывать о том, что леди Бромптон имела успех со своей прической, пока его не прервал граф, предложив Элкотту сбегать за выпивкой для нас. Началось! Сейчас граф наверняка потребует отчет. - Это послание твоему Магистру. В нём содержатся детали нашей следующей встречи, – граф передал мне конверт, ожидая, что я сделаю то же самое в ответ. - Спешу сообщить, что кровь леди Бергли добавлена в хронограф. Остались лишь леди Тилни, Пол де Виллер и Вы. - О, если бы он знал, как близки мы к тому, чтобы изменить мир! – заулыбался удовлетворенно граф, кивая в сторону. Я проследил взглядом. Внизу за нами наблюдал Аластер. – Ну, так что? У вас есть бумаги для меня? - Есть, только я не хотел бы передавать их у всех на виду. Тем более на глазах Аластера, - я наблюдал, как удивление, граничащее с шоком, отразилось на лице графа. – Там что-то важное в них, мне, к сожалению, не сказали и не пояснили. Сказали передать лично вам в руки без посторонних. Граф покосился в сторону главы Флорентийского Альянса, который стоял хмурой статуей в этом колышущемся море людей и прожигал своим взглядом, ни на секунду не отводя глаз. Я подумал, что графу этого мало, поэтому поспешил дополнить свою ложь новыми причинами. - Возможно, всё дело в том, что Флорентийский Альянс каким-то способом собрал силы и все еще имеет возможность противостоять нам. В последний раз, когда я был у леди Тилни с операцией, чтобы забрать у нее кровь, меня поджидал неприятный сюрприз. Кто-то донес о нашем плане, месте и времени, на меня напали, избили и оставили без сознания на улице. В моем времени Хранители не на шутку обеспокоены, поэтому они всякими способами пытаются обезопаситься и свести все риски. Есть! По взгляду графа я понял, что убедил. - Хорошо. Тогда отдадите позже. Я пришлю за вами Ракоци. А пока наслаждайтесь балом! Я почувствовал отсрочку казни, когда граф благословенно отправил нас развлекаться на балу. Я взглянул на Гвендолин, она прямо встретила мой взгляд. Наверное, в этот момент мы оба подумали об одном и том же: бумаги графу передавать нельзя. - Как насчет потанцевать со мной? – я слышал, как зазвучал ригодон, пытаясь пробиться через гам людей. - Только при условии, что ты не оттопчешь мне ноги, - подхватила она, закусывая губу, - Точнее, я тебе. Лет сто не танцевала! Я рассмеялся на ее реплику. - Ну, раз лет сто, то думаю пора поразмять тебе ноги… То есть, я не в смысле поразмять-оттоптать! Обещаю быть аккуратным. И мы уже оба смеялись как дети над моим словесным фиаско. Взяв ее за руку, я повел вниз к кругу танцующих, попутно оглядываясь, чтобы увидеть глаза и счастливую улыбку Гвендолин. Вот, за что я боролся все эти дни, все эти годы и жизни! Вот, за что я хотел принять пулю за нее! Всё это было ради таких моментов, когда я могу быть с ней, видеть счастливой, слышать смех и иметь счастье держать ее за руку. В такие моменты, она моя. Я нагло краду ее у всего мира. Мы практически вышли на танцевальный зал, как внезапно передо мной возник ядовитый зеленый цвет. И только через мгновение осознал, что это была леди Лавиния в платье цвета «вырви-глаз-себе-изумрудным». - Как прекрасно здесь вас снова увидеть! – она присела в глубоком реверансе. Невольно мой взгляд упал в вырез ее декольте, где вздымалась при каждом вдохе обольстительная грудь. Будь проклят этот век с его модой! Я посмотрел на Гвендолин. Diablo! Кажется, она видела, куда я только что пялился. Ее лицо не предвещало ничего хорошего. - Леди Грей? Как вы, дорогая? - О, вы знаете, лучше всех, - съязвила Гвендолин в ответ. - Ох, дорогая, спешу заверить вас, что зеленый недавно вышел из моды! В Париже уже его не носят. Судя по лицу Лавинии, колкий ответ уже был готов сорваться с ее губ, а, предполагая реакцию Гвендолин, лучше ей промолчать. Драка посреди бала популярности нам не добавит. - Простите мою сестру за бестактность, - я предупреждающе сжал руку Гвендолин, игнорируя ее возмущенный взгляд. Кажется, любовь всей моей жизни уже обдумывает способы пыток для меня. Excellent!* – Благодарим вас за беспокойство о нас. Мы не преминули воспользоваться любезным приглашением леди Пимпелботтом. Не находите, что бал просто чудесен, леди Лавиния? - О! Бал выше всяких похвал! Леди Пимбелботтом превзошла всех, как и всегда. Лучший бал в сезоне. - Пожалуй, не буду мешать вашей милой беседе об изысканности балов! Не берусь тягаться с профессионалами, - заявила Гвендолин, затем что-то быстро прошептала Лавинии на ухо, что та аж чуть ли не выпрыгнула из своих юбок от радости, затем провела ладонью по моей руке и ретировалась в сторону, высматривая кого-то в толпе. Я не успел среагировать на такой поворот событий, чтобы узнать, куда пошла Гвендолин, как был схвачен за руку леди Лавинией. - Oh, ma chère! Пора вам давать больше свободы своей сестре! Иначе бедная так никогда не составит партию. Ведь балы просто созданы для создания выгодных связей! Я нервно высматривал Гвендолин в толпе, которую люди ловко спрятали за своими головами, платьями, перьями и париками. - Партии? Связи? О чем вы? – я не понимал, о чем она мне говорит с томным придыханием, если быть честным, и не старался. Гвендолин! Куда ты делась? Merde! Вернись сейчас же! - Как о чем? Глупый, я говорю о ее будущем муже. Меня словно окатили холодной водой. - О будущем муже? О каком таком будущем муже? Леди Лавиния смотрела своими красивыми, но холодными глазами в мои. - Рано или поздно вам придется отпустить свою сестру, чтобы девушка заимела собственную жизнь, мужа и семью. Или вы собираетесь ее отдать в монастырь? Я рассмеялся своим мыслям. Ну, конечно же… Муж. Имелось в виду обобщённое понятие, а не кто-то конкретный. А я уж был готов вытрясать имя из леди Лавинии. Мне и присутствие Бенфорда в жизни хватило. - Ну, когда придет время, я сам подыщу ей мужа. Не доверяю я случайным знакомствам на балах! В этот момент я хотел раскланяться с ней и ринуться на поиски «сестры», как был задержан толстым лордом Бромптоном. - Ах, вечер спасён, — воскликнул он. — Я несказанно рад! Леди Лавиния вы уже поймали этого негодника? Держите крепко, а то улетит! Лавиния рассмеялась натянутым смехом на фривольное замечание лорда. А я улыбался приклеенной улыбкой, мысленно проклиная Бромптона. - Как вы мой дорогой? - Вашими молитвами, милорд! - Вот и отлично! А я все вспоминаю ваш изумительный дуэт с сестрой. Кстати, где она? Я не успел и рта раскрыть, как меня опередила леди Лавиния. - Леди Грей отлучилась ненадолго, чтобы почистить перышки и освежиться. Нам бедняжкам приходится столько сил тратить, чтобы подчеркнуть свою красоту и угодить вам, мужчинам. Наверное, в этот момент я был похож на Щелкунчика: рот открылся - рот закрылся – Гвендолин ушла «чистить перышки»… Вы издеваетесь?! - Согласитесь, публика наипрекраснейшая собралась. А какой оркестр! Какие танцующие пары – само изящество! – лорд Бромптон сладко причмокнул своими губами. – Помнится, в юности я не упускал ни одной возможности. Молодые должны танцевать! Вы так не считаете, милорд? Намек был яснее некуда, если откажусь, то это будет сродни оскорблению. - Согласен с вами. Леди Лавиния, вы не против посвятить этот менуэт Гайдна танцу со мной? Лавинию, казалось, разорвет от радости, а меня от нетерпения рвануть на поиски Гвен. Вместо этого я должен отплясывать менуэт. Выйдя с дамой в круг танцующих в центр залы, я внезапно нашел плюс для себя – хороший круговой обзор. Поэтому, вежливо улыбаясь партнерше, выискивал голубой всплеск атласа Гвендолин в разношерстной толпе. Ее не было нигде. Я почувствовал удушающую злость: в конце концов, что она себе позволяет? Разве мы не должны держаться вместе и работать сообща!? На повороте и обмене соседними партнершами, внезапно на глаза попался Ракоци, который, не замечая никого, протискивался к выходу. Меня накрыло беспокойство. Отыскав графа глазами, который все еще находился на балконе и с кем-то оживленно болтал, я начал высматривать Аластера. Его не было, так же как и Гвендолин. А вот теперь пора бояться! Не помню в какой форме и какими словами извинялся перед леди Лавинией ,уводя ее из круга танцующих, но, как только мы вошли в толпу, я практически рванул к выходу, грубо расталкивая людей и попутно оправдываясь. Вылетев в пустой полумрак коридора, начал заглядывать в каждую комнату. Здесь было пусто, гулко и прохладно, в отличие от громкой яркой бальной залы, от этого страх сильнее нарастал и заполнял каждую клетку моего тела. Еще одна пустая комната, и тревога усиливалась сильнее. Я готов был практически заорать имя Гвендолин, пока не открыл одну из дальних комнат и не увидел ее бледную, прижавшуюся к стене. У ее ног лежал без сознания Ракоци. Элкотт истуканом стоял рядом. - Что здесь происходит? - Ничего сверхъестественного, - прошептала Гвендолин, ногой отодвигая от себя тело Ракоци, - Можешь продолжать свои танцы и заигрывания. Ничего сверхъестественного? Я в шоке уставился на Элкотта. - Элкотт? Может, вы мне объясните? - тот же странно заговорщицки посмотрел на Гвендолин, но каким выражением лица она ему ответила, я не увидел, потому что успела поймать мой взгляд. - Он напал и приставал к мисс Грей. Кажется, Ракоци опоен отваром и не контролировал своих действий, – я кинул взгляд на распростертое тело Ракоци, только сейчас увидев флягу у его головы – чертов наркоман! - Ты в порядке? – я сделал шаг к Гвендолин, боясь напугать, чтобы не дай бог у нее не случилась истерика, а сам рассматривал - цела ли она и как далеко зашел этот ублюдок. Целостность платья на ней говорило, что всё в порядке. - В полном, можешь возвращаться к своей Порочной ведьме*, - проворчала она и, обогнув меня, направилась к выходу. Ее резкое отторжение моей заботы вызвало во мне злость: я бегаю, ищу ее, схожу с ума от страха, а она тут… кстати, что она тут делала? - Хорошо, я вернусь к ней, но сначала объяснишь мне, что ты тут делала? Гвендолин резко остановилась в дверях, отчего следовавший за ней Первый секретарь, тут же врезался ей в спину, но тут же отпрыгнул от нее, словно от прокаженной. - Целовалась с Ракоци! Чем же мне еще заниматься на балу? - почти прокричала она, разводя руки в стороны и смотря на меня с нескрываемой злостью. И, не дав мне опомниться, тут же вышла из комнаты и скрылась за поворотом, заставив меня следовать за ней. Я оглянулся на валяющегося Ракоци, пытаясь понять - правда это была или нет. Гвендолин он никогда не нравился, я помню. Так что фраза скорее была, чтобы позлить. Ну что же, у нее это получилось! Вылетев в коридор, я увидел как к ней и Элкотту подоспел слуга и о чем-то сообщил. Подойдя к ним, я видел, как слуга уже удалялся, передав указания. - Граф попросил нас подождать в верхней гостиной на втором этаже. Там мы передадим бумаги. - Ее голос был спокоен и ровен, хотя я слышал страх и напряжение. - Хорошо. Милорд, благодарю, что позаботились о моей сестре, - я сделал поклон застывшему в неуверенности Элкотту. На мгновение он замешкался, ожидая позволения уйти у Гвендолин, пока та не кивнула, соглашаясь со мной. Галантный век галантен во всем. Он удалился, оставив меня наедине с Гвен, отчего сразу тишина между нами стала напряженной и неприятной. Я попытался объясниться с ней, но только произнес ее имя, как она в нетерпении рванула от меня по лестнице на второй этаж. - Гвенни! Остановись! Пожалуйста! - Оставь меня в покое! Никогда не слышал такое отчаяние в ее голосе! Я попытался схватить ее за руку, чтобы развернуть и заглянуть в ее глаза, чтобы хоть на секунду понять, что у нее творится в голове. - Не могу. Каждый раз, когда я оставляю тебя одну, ты совершаешь что-нибудь необдуманное. - Поди прочь! - Нет, я этого не сделаю. Послушай, мне действительно жаль, что так получилось. Я не должен был этого допустить. - Но допустил ведь! Потому что ты глаз с неё не сводил! – как-то неправдоподобно звучал ее гнев. Ничего не понимаю… Она влетела в первую попавшуюся комнату, а я рассмеялся на ее заявление. Гвен стояла, потупив взор, стараясь не смотреть на меня. - Да ты ревнуешь! - А тебе только этого и надо! - это - правда, мне было приятно. Я получал наслаждение от одной мысли, что она считала меня своим по праву. - Граф обязательно спросит нас, где мы задержались, - мой ответ был странным, но я растягивал удовольствие. - Пусть твой ненаглядный граф пошлёт за нами своего названого брата из Трансильвании. Может, он никакой и не граф. Титул его такая же фальшивка, как и розовые щёчки этой… как её там? — Гвендолин от ярости шмыгнула носом. Эта свойственная ей привычка вызвала во мне прилив нежности и любви. Захотелось сильно сжать ее в объятиях, пока она не попросит пощады, чтобы отпустил. Вместо этого я продолжил: - Хм… Я вот, например, снова забыл её имя. - Врёшь, - ее голос уже не был так суров и беспощаден. Я видел призрак улыбки на ее губах. - Граф никак не виноват в поведении Ракоци. Он наверняка накажет его за это. Ты можешь не любить графа, но ты обязана его уважать, – я вздохнул, как бы мы ненавидели Сен-Жермена с его шайкой, но они наши враги, опасные и вероломные. А врага нужно уважать. Нельзя пренебрегать этим. Гвендолин злобно сверкнула глазами и засопела, отворачиваясь. Видно, что внутри нее бурлит лава эмоций. - Ничего я не обязана… - она запнулась. Я увидел, как ее взгляд остановился у меня за спиной, а зрачки чуть расширились. - Что там? – я обернулся, проследив за ее взглядом. - Ничего! – ее голос был звонче обычного «ничего». И тут я увидел легкое колыхание портьеры. - Там, у окна. Кто-то подслушивает нас, - моя рука дернулась к эфесу шпагу. Но в этот момент Гвендолин прижалась ко мне и приникла к губам. Не сразу осознав, что она меня поцеловала, я потерял пару драгоценных секунд. И только потом, отдался нахлынувшему чувству, будто меня смывает в водовороте. Я целовался со всей страстью, которая накопилась за все эти дни, со всей тоской по ней: ее смерть, кома, мои ежедневные просиживания в палате за чтением Шекспира, борьба с адом за ее душу и амнезия - как счастье, что она жива, и мучение из-за невозможности быть ей больше, чем просто другом. Не знаю, сколько времени прошло, возможно, сменилось столетие, прежде чем мы очнулись и оторвались друг друга, тяжело дыша и шатаясь, как пьяные. - Ты же не… - я обернулся к занавеске. Неужели она поцеловала ради того, чтобы отвлечь меня? На плохо гнущихся ногах, я шпагой отодвинул портьеру – никого… Наверное, показалось. Я обернулся к ней и увидел саркастический взгляд. - Решил вызвать на дуэль занавеску? Не думаю, что у нее есть шанс против тебя. Я рассмеялся. - Рад, что мои способности фехтовальщика превосходят по твоему мнению хотя бы занавеску. Теперь ее очередь была смеяться над моей шуткой, отступая назад к двери и смущенно опустив взгляд. - Пойдёмте, граф Велидер, нас ждут, – и снова перемена мест слагаемых – опять ощущение, что передо мной незнакомка из будущего. Я последовал за ней к выходу, и мы молча двинулись к гостиной, которая была через пару дверей. Внутри, сидя на расшитой пестрыми птицами софе, сидел граф с недовольным видом. - Прошу прощения, что заставили вас ждать. Произошел весьма неприятный инцидент. - Попробуйте меня удивить, - граф это сказал с улыбкой, но было ощущение, что передо мной скалится чудовище. - Ваш преданный слуга Ракоци перепил опиумной настойки, и вместо того, чтобы нас защищать от людей Альянса, пренебрёг всеми правилами приличия и непристойно домогался до мисс Шеферд! - я с вызовом смотрел в лицо графа. Ни один мускул не дрогнул на его старческом лице, лишь глаза выдавали удивление. – Благо во время подоспела помощь. - Как неудобно вышло. Прошу прощение, мисс Шеферд, за этот гнусный инцидент. Поверьте, Ракоци не останется безнаказанным, - но я осознавал, что Сен-Жермену плевать на Гвендолин, и он с удовольствием отдал бы ее на растерзание Ракоци где-нибудь в подворотне, но на балу и при свидетелях это бросало на его честь тень. К тому же он понимал, что ему надо играть роль радушного благодетеля путешественников Ложи и Мессии для всего человечества, который предоставит людям спасение от всех болезней. Я кинул взгляд на Гвендолин, она боялась поднять глаза, смотря себе под ноги и нерешительно стоя у самой двери, будто шаг к центру комнаты и она упадет без чувств. - Благодарю, милорд. Я уверена, что такого больше не повторится, - прошелестела она, теребя край кружева платья. - Хорошо, думаю, мы с вами друг друга поняли… - не успел граф закончить предложение, как в дверь ворвались двое вооруженных мужчин. Всё произошло в одно мгновение: Аластер выкинул руку вперед и прижал к себе Гвендолин, а второй, незнакомый мне мужчина, злобно щерясь, выставил клинок в боевой готовности. Я рефлекторно вытащил оружие и встал в боевую позицию, готовый принять бой, но что моя шпага против его клинка – один удар и она сломается. - Если двинетесь, клянусь Господом Богом, я перережу ей глотку! – и только сейчас я заметил, что Аластер держал кинжал у горла Гвендолин. Она была бледна, как мел, и, кажется, боялась лишний раз вдохнуть, цепляясь судорожно за рукав врага. - Аластер, какой опрометчивый, безрассудный ход! – ледяной тон Сен-Жермена пугал не меньше, чем лезвие у горла Гвен. – Поздравляю, впервые вы себя подставили на растерзание моих людей. Бросьте это дело! Бегите и молитесь, чтобы остаться в живых. Аластер нервно покосился на дверь, после чего расхохотался, его рука от смеха запрыгала, грозя в приступе смеха повредить кожу девушке. - Кто? Кто придет на подмогу? Дайте угадаю! Ракоци, который валяется внизу от своего пристрастия к опиуму? Или остатки тех, кто ждет приказа Ракоци, напившиеся со служанками внизу? А может он, - Аластер кивнул на меня, - Со своей шпагой против клинка Джозефа? Мне кажется, это вам надо бежать и молиться, граф Узурпатор. - Вы думаете, убив девчонку, вы остановите меня? – Сен-Жермен уже не скрывал своего гнева под маской спокойствия. А меня всего трясло от страха за Гвендолин. - Только тронь ее, паршивец, только тронь... - но мой яростный шепот был встречен безжалостным взглядом убийцы. Он легонько нажал на лезвие, и тут же из-под него по изящной тонкой шее девушки побежала багровая струйка. Гвен вцепилась сильнее в руку Аластера и часто задышала от испуга. А я чувствовал, как от страха за неё, немеет тело. Я был на грани того, что бы откинуть шпагу и рухнуть на колени, чтобы умолять о пощаде. Но нет, не дождутся. Если умирать, то стоя. - Столько стараний и ради чего? - с отчаянием в голосе прошептала Гвендолин, сильнее вцепляясь в руку Аластера, но, тем не менее, не сводя взгляда с Сен-Жермена. - А кстати, девчонка правду говорит! Если бы вы хотели нас перебить, то думаю, вы бы давно ей уже перерезали глотку. Что вам нужно? – голос Сен-Жермена загрохотал в гостиной подобно грому. - Бумаги! Нам нужны бумаги! – Аластер был на взводе, а я в ужасе осознавал, что натворила Гвендолин: она подставила себя, каким-то образом сообщив Альянсу о наших бумагах, чтобы они не достались Сен-Жермену. - Зачем вам они? Что вы знаете? – Сен-Жермен уже практически кричал в голос, тряся своей тростью. - Мы знаем, что в них есть ценная информация о вас! И размениваться на такую вошь, как они, - он кивнул на меня, - Не будем. У нас будет еще время убрать всех демонов. Бумаги! Живо! Я опустил шпагу и достал из рукава письмо Хранителей. - Гидеон, не смей! – заорал на меня в панике граф. Я стоял в нерешительности до тех пор, пока Аластер не провел еще раз лезвием по коже Гвен, и новая красная полоса еще больше залила кровью ее шею. На это было невыносимо смотреть. - Забирайте! - Гидеон! - Вы что не видите? Он убьет ее! – он все прекрасно видел. Ему наплевать было на нас. А мне было наплевать на него. Джозеф подскочил и ловким движением выхватил бумаги. - Прекрасно! А сейчас, я думаю, нам стоит распрощаться, – но стоило произнести Аластеру это, как его напарник Джозеф внезапно вытянулся и начал задыхаться. Я обернулся и увидел графа, который душил его силой мысли – «чертова магия» телекинеза. - Отдай бумаги! – просипел Сен-Жермен, и Джозеф, уже багровый от удушья, начал поднимать руку с письмом, чтобы вернуть только что отобранное. - Нет! – Аластер дернулся к Джозефу, забывая про Гвен в своей хватке, и оттолкнул рукой напарника в грудь. Джозеф от силы удара потерял равновесие и, начав заваливаться назад, неуклюже выставил руку с клинком: металл легко скользнул по ребрам Гвендолин, вспарывая платье. Всё было слишком быстро и неожиданно, что никто не успел ничего сделать. Аластер в шоке уставился на расползающееся пятно крови на теле девушки, выпуская ее из своей мертвой хватки. Гвендолин, охнув, сползла на пол, запутавшись в своих юбках. - Письмо! Забери письмо! – заорал мне Сен-Жермен, тыча пальцем в Аластера. Я рванул с места, но не за убегающими грабителями, а к Гвен, которая сидела на коленях в ворохе голубого атласа юбок, схватившись за бок. - Гвенни, как ты? - Словно только что залезла на колесо обозрения, - ответила она. Было заметно, с каким трудом она глотает воздух, закрывая рану, - Напомни, чтобы в следующий раз я надевала бронежилет, мне не везет в 18 веке. Не смотря на то, что она храбрится и шутит, меня беспокоила ее рана. Кажется, задета печень, а может и легкое. - Гидеон! С ней все в порядке! Письмо! Забери письмо! - Не успею я! – тут уже заорал я, забыв весь этикет. – У нас осталось, как минимум, пять минут! Лицо графа перекосило от ярости и ненависти к нам. Он ринулся сам из комнаты, оставив нас одних, при этом по пути тростью замахнулся на вазу и разбил ее в мелкие осколки, дав выходу своему гневу. Как только он исчез из комнаты, я схватил Гвендолин на руки и побежал к лестнице. - Куда вы меня тащите, граф Велидер? - она закашляла кровью, тем самым заставляя меня бежать быстрее, - Всюду люди! - В подвал, куда мы элапсировали. Там у нас будет время перед прыжком назад. Я несся, словно дьявол был за спиной. И вот уже мы в знакомом мраке первого этажа перед уходящими ступенями в подвал. Положив кашляющую девушку на ступени, я выхватил свечу из настенного светильника, зажег и дал в руки Гвен. - Отлично, у меня есть Олимпийский факел, неудачники, - нервно засмеялась она в ответ, со всей силой сжимая свечу. - Мне нужно осмотреть рану! - Нет времени, Гидеон, - она убрала мои руки от раны, но теперь не отпускала мою ладонь, - После бала ты должен отправиться к Люси и Полу, ты слышишь? Они должны знать, что здесь случиться. Нужно замкнуть временную петлю! Отправляйся в 1912, на следующий день после того избиения. Я жадно слушал, что она говорит, вспомнив, что передо мной Гвен из моего будущего, и, кстати, она сейчас исчезнет быстрее, чем я. Я соврал графу про пять минут. У меня было больше времени, но не у Гвен… - Зачем? Зачем ты пошла на сделку с Альянсом? Зачем ты сказала про письма? Ты что думаешь, я идиот, думаешь, я не сведу концы с концами? Уж больно вовремя они появились! Ты чем думала, подставляя нас? Они же могли тебя зарезать, как куропатку ко столу, не задумываясь ни на секунду! – ярости моей не было предела. Я судорожно зажимал рану на ее боку через слои платья и корсажа. - Вот такие вот мы, женщины, глупые существа. А ты слишком не доверяешь людям, Гидеон. Прекрати, - она сжала мою руку сильнее, но затем подняла ее, поцеловала кисть и прижала мою красную от ее крови ладонь к своей щеке, - Все прошло успешно. Мое сердце взорвалось от боли и нежности за нее. Единственное, что я мог произнести в данный момент, было: - Надеюсь, я в будущем более талантливый врач, чем сейчас, - после чего крепко прижался к ее губам, закрепив наши страдания, как союз, простым поцелуем, в полной мере ощутив солоноватый вкус ее крови. Она закашлялась, и я прижался губами к ее лбу в бессилии и страхе за нее. - Ничуть! Я постоянно отговариваю тебя от желания стать пластическим хирургом, чтобы исправить твой нос более гуманным путем, чем избиение посреди улицы. Теперь она посмотрела на меня со злостью. - Ты о чем? - О твоей глупой затее с избиением в 1912! - Ну… - я замялся на мгновение, пойманный с поличным. – Мне нужно было как-то придумать отмазку для Фалька, почему я не смог забрать кровь леди Тилни, вооруженный транквилизатором 21 века и пробиркой... Откуда ты… Так это ты была в окне! - Вы могли придумать что-то получше! Я же тогда... я, - она запнулась, будто не могла подобрать слова, - Наорала на Пола за это. Он до сих пор со мной на ножах. И снова кровавый кашель вместо слов. Это просто невыносимо! - Зря ты так на него. Он отличный парень! Заносчивый и высокомерный немного, но это поправимо парой ударов под дых, – я глухо рассмеялся на неудачную шутку. А затем продолжил говорить, не останавливаясь на паузы, понимая, что остались считанные секунды до ее исчезновения. – И это была моя идея. Пол не может на тебя долго сердиться. Он тебя любит и заботится о тебе. Так же, как я. - Я просто в замешательстве, - прошептала она, и я в панике заметил, что она начинает медленно терять сознание, - Наорала на своего любимого отца за то… что он избил парня, который… мне нравится. Больше не делай так. Мне нравится твое лицо, - Гвендолин провела тыльной стороной руки по моей щеке. Я поймал холодеющие пальцы, попытавшись согреть своим дыханием. Merde! Скорее бы она возвращалась в свое время: наверное, там ее жду я и доктор Уайт со своими зажимами. Надеюсь, что ждут и помогут! Иначе я себе не прощу этого. Волна паники еще больше топила меня в море чувств и эмоций. Я с отчаянием прижался губами к ее, и вспышками рубиновых огоньков она растаяла в воздухе, оставив меня снова в одиночестве и в ее крови. Я откинулся к стене, где только что лежала Гвендолин, оставив после себя теплые вязкие капли на холодных каменных ступенях. Меня всего трясло и колотило, волна тошноты поднималась откуда-то изнутри, откуда-то из самой души, если такое сравнение возможно. Не знаю, в чем было дело - то ли в приближающемся времени возвращаться назад, то ли от того, что у меня на руках опять истекала кровью та, которую я поклялся оберегать и хранить как зеницу ока. Пытаясь прийти в себя, я закрыл глаза и мысленно твердил, как мантру, что с ней всё будет хорошо, всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет хорошо? Всё будет… Всё. Толчок, выброс, и я оказался в своем времени, сидящим у ног, напуганного до чертиков, Марли, который при моем появлении практически завизжал, как девчонка. Наверное, я действительно выглядел, как из ночного кошмара, перепачканный кровью Гвен. Справа кто-то в ужасе прошептал «доктора», и я услышал голоса Фалька и доктора Уайта, спешащих ко мне узнать, что же опять случилось. ________ * Maintenant n'est pas le temps de réfléchir à ce sujet, Gideon ! - Не время сейчас думать о таком, Гидеон! *Profiter de la vue - наслаждайтесь представлением. *Excellent! – Отлично! *Wicked witch - Бастинда из страны Оз (прим. авторов: упоминается прототип из Once upon a time\Однажды в сказке) Иллюстрация к главе: http://radikall.com/images/2014/05/12/t1Ice.png Приглашаем в нашу группу по фанфику http://vk.com/begvremeni