Бег времени. Тысяча семьсот.

Вы когда-нибудь наблюдали, как горит дом? Это самое страшное зрелище на свете. Чьи-то надежды, уют — всё, что человек любил и берёг, — исчезает без всякого смысла. У огня нет совести. Йен Макдональд. Странник между мирами О смерть, безжалостно твое жало! Ты побеждаешь все... Уилки Коллинз. Женщина в белом Пепел заполнял пространство вместе с дымом. Он пробирался в мои легкие, отчего хотелось вывернуться наизнанку, и вырывался обратно вместе с кашлем. Люди, еще не осознавая, что вне дома их ждет вовсе не подмога, бежали прямо навстречу смерти. Их белые одежды рассыпались по земле, наполняясь кровью. Их глаза, стеклянные, безжизненные, все еще смотрели на мир с ужасом. И они все еще кричали. Каждый из них кричал. Звук застрял у них в горле и уже никогда не найдет выхода. Потому что они потеряли свой голос навсегда. Остался лишь один звук, сливаясь в один шум, что прорезал воздух, становясь музыкой, что издавало пламя – это треск огня, что уничтожал Манор Хаус. - Миледи! – мадам Деверо, успевшая встать на ноги, подбежала ко мне и попыталась поднять на ноги, но мое тело перестало меня слушаться. Я не могла оторвать взгляд от трупов. – Вам нужно бежать! Вы - их единственная цель! Давай же, девочка. - Они мертвы, - словно отчаянная прошептала я. И повторяла это раз за разом вместе с выстрелами и звоном шпаг. Словно я слышала, как сталь проходит сквозь кожу, как разрывает их внутренности и выходит обратно, оставляя лишь потоки крови. Все они мертвы. - Они будут исследовать дом. Они поймут, что вас там нет. - Они? Проще закрыть глаза и окунуться в бездну. - Люди графа Сен-Жермена, - ответила Деверо, помогая мне встать на ноги. А я же словно лишилась воли, тела и контроля над жизнью. - Они разгромили Флорентийский Альянс и теперь явились за вами, чтобы подстроить все так, словно это Грегор, глава Альянса, убил вас. Ее лицо прояснилось всего на секунду, чтобы я увидела искреннее сожаление в ее глазах. Она плакала, как плачет любой человек. Эта закаленная временем и жизнью женщина, что считала правила и этикет самыми важными составляющими нашей жизни. - Я не понимаю… Я вырвала руку из хватки своей гувернантки и сделала шаг назад. Голова кружилась. Взрывалась. Умоляла упасть в пустоту – от того подкашивались ноги, застигнутые слабостью тела и духа. Но я не падала. Стояла на ногах, когда за спиной огонь все сильнее заполнял Манор Хаус. И почти с каждым моим вздохом я слышала, как взрываются бочки с порохом, что совсем недавно привезли в поместье. По просьбе давнего друга. По просьбе человека, которому поклоняются люди сегодня и будут поклоняться еще три столетия. Граф Сен-Жермен. Спичка, что зажгла наш сад, выращенный, как оказалось… на порохе. - Альянс остался без предводителя. Сен-Жермен атаковал поместья всех людей, которые были так или иначе причастны к Флорентинцам. Это бойня, миледи, - она развела руки в сторону, но словно охватила меня своей стальной хваткой. Словно перекрыла воздух – желудок свело и легкие иссохли. - Какое это имеет отношение к нам? – прошептала я, заранее зная ответ. Графу не стоило создавать таких спектаклей, для того, чтобы устранить меня. Но он не мог жить иначе, чем помпезно. Оттого и убийства он планировал так же. - Граф хочет стать бессмертным с помощью крови путешественников. Но его бессмертие прекратится в момент вашего рождения. И лишь ваша смерть вернет все на свои места. Она говорила, а я не слышала. Все слова казались бессмысленными. Словно колыбельная на неизвестном мне языке. - Разве ваш муж не знал об этом? Я уже хотела ответить. Рассказать, что мне ничего не было известно о планах Сен-Жермена, хотя я и пыталась это выяснить вместе с дедушкой. Прежде, чем пропала здесь. Но все эти мысли перебила другая, главная. Бенедикт! Даже не успев осознать, я понеслась в сторону дома, в сторону мужчин со шпагами, игнорируя крик мадам Деверо. Все мое тело захватил лишь страх, что он уже может быть мертв. Что пламя добралось до нашей спальни и превратило его тело в пепел. Стало плевать абсолютно на все. Лишь бы был жив Бенедикт… Но внезапно чьи-то руки стальной хваткой обхватили мою талию, не давая двигаться дальше. Я визжала, как ненормальная, пытаясь снова вырваться, и легкие сжимались от боли, горло начинало гореть. - Бенедикт! – орала я, ногтями впиваясь в кожу противника, понимая, что вот-вот шпага проткнет мое тело, как протыкала тела слуг – словно нож в масло. Крик переходил в слезы, но я продолжала бороться – мне нельзя сдаваться так просто. - Гвендолин, прекрати! – услышала я голос, но в безумии даже не поняла, реален ли он. Это был душевный взрыв – он умолял меня остановиться, вернуться в сознание и начать думать светлой головой, а не эмоциями. - Нам нужно бежать в лес! – продолжал кричать Гидеон, все сильнее обхватывая мое тело. И если бы я не боролось, ему бы это удалось. Только я не могла. Там в доме все еще был заперт Бенедикт. - Отпусти меня! Мы должны спасти его! Просто помочь. Просто помоги мне, Гидеон, и я вернусь с тобой в 21 век. Он должен жить. - Он должен жить… - прошептала я вслух, но не успела еще раз попытаться вырваться, как руки Гидеона перестали держать меня на месте. Вместо этого он стоял рядом и смотрел на приближающихся к нам мужчин, чьи лица больше напоминали морды зверей, чем человеческие. Они были вымазаны в саже, а их одежда испачкана кровью. Не их кровью. Все существо людей Сен-Жермена орало об опасности и безжалостности. Эти люди уже давно лишились души, отправив ее на служение Дьяволу, оттого улыбались так широко. Это пугало до дрожи, подгоняло в никуда – все, лишь бы не видеть это желание в их глазах – желание убивать и наслаждаться криками людей, коим не посчастливилось встретить их на своем пути. Они подняли свои шпаги. Все разом. Все четыре шпаги, поднятые вверх, сияющие в свете пламени. Гидеон тут же кинулся в их сторону, удивляя неожиданной решимостью. Таково было негласное правило. Убивай, иначе убьют тебя. Он вновь и вновь замахивался шпагой, уклонялся от резких выпадов противников и, хотя они и задевали его кончиками, оставляя на теле раны, Гидеону удавалось ранить их больше: один из убийц повалился на землю, корчась от боли, хватаясь за живот, куда пришелся удар. Все это пробудило меня от спячки и заставило действовать. Воспользовавшись ситуацией, сначала неуверенно, а затем, разогнавшись, со всех ног понеслась в сторону горящего здания. Позади меня слышался гром – это Гидеон кричал так, что разрывались перепонки. - Гвендолин! Нет! На секунду я обернулась, отчего волосы ударили по щекам. Он уже убил четвертого мужчину, и пока тело падало на землю, словно безжизненная кукла, которой порвали нитки, Гидеон уже бежал в мою сторону. - Прости, - шептала я, прося прощения за то, что любила, за то, что собиралась жертвовать всем, чтобы спасти человека, душу которого забрать никто не мог. Потому что она принадлежала мне. И просила прощения за то, что не буду ждать. Я развернулась и кинулась к дому, где все еще шла драка – это Джордж, камердинер Бенедикта, дрался с одним из нападающих. Не раздумывая, я схватила с земли шпагу, окрашенную в алый – чья-то кровь все еще стекала по лезвию – и кинулась в сторону его противника. Лезвие тут же вошло в тело. Словно нет ничего проще, чем разрезать кожу и лишить жизни. Испустив последний вздох, он упал к моим ногам. Не дожидаясь реакции Джорджа, я вновь уже бежала вверх по лестнице к входной двери, что смотрела на меня, словно пасть ада. Внутри все пылало от огня. Балки, поддерживающие стены, падали вниз, превращаясь в угли. - Гвендолин, умоляю тебя, не делай этого! – все еще кричал Гидеон позади. Но вот не судьба, на его долю всегда находился очередной противник. И вот уже его плечо орошает кровь – это один из уцелевших убийц протыкает руку парня шпагой. Именно в эту секунду я влетаю в горящее здание, едва успевая проскочить – за моей спиной тут же летит вниз балка, перекрывая выход обратно. Огонь тут же опаляет кожу. Воздух температуры «добро пожаловать в преисподнюю» тут же приникает к телу и на секунду останавливает меня своей интенсивностью. Я не могла дышать. Задыхаясь, чувствовала, как огонь жжет кожу, как больно босым ногам от осколков и горящих углей, и как едкий дым иссушает глаза. Но стоять, не было времени, оттого я заставила себя бежать дальше, прикрывая лицо рукой. Коридор вдруг стал бесконечным. Но я продолжала двигаться, хотя все мои инстинкты умоляли вернуться обратно, на улицу. Но тут мой взгляд наткнулся на чье-то обугленное тело. Не нужно было даже напрягаться, чтобы узнать это зеленое льняное платье, которое теперь пожирал огонь. Наша экономка раскрыла рот в предсмертном крике, лежа на каменном полу, вытянув руки вперед, словно стараясь кончиками пальцев почувствовать холодный воздух улицы. Я зажала рот руками, стараясь не закричать от ужаса. Слезы застилали глаза, стараясь отогнать от меня этот кошмар – скрыть от меня последствия внезапного пожара. Не знаю, сколько бы я так простояла, если бы дом не продолжал рушиться. Поэтому я двинулась дальше, стараясь миновать самые жуткие очаги возгорания. Дверь в нашу спальню была закрыта, что подтвердило мои догадки, что Бенедикт все еще там. Только вот вход завалили горящими остатками стульев и стола. Оторвав от низа платья кусок ткани и обмотав им руки, я постаралась отодвинуть эту преграду, скинуть на пол и попасть внутрь. Удалось мне это, однако, лишь спустя изрядное количество времени – отчего мои голые ноги уже были покрыты ранами и ожогами. Дверь в комнату тут же открылась и моему взгляду тут же предстала еще одна картина из ада. Бенедикт лежал на полу без сознания. На его лбу было размазана уже запекшая кровь, и я кинулась к нему, молясь всем богам, чтобы он оказался жив. - Бенедикт, очнись! – кричала я, стараясь привести его в чувство, тряся за плечи и хватая за щеки, заставляя открыть глаза. Он просто не мог быть мертв! Просто не мог оставить меня здесь! - Бенедикт, пожалуйста, ты должен открыть глаза, - шептала я вновь и вновь, мой голос осип. И когда все это не помогло, я со всей силы влепила ему пощечину. Его глаза тут же испуганно распахнулись, и он жадно стал глотать воздух, в страхе озираясь по сторонам. Но едва его глаза нашли меня, Бенедикт словно снова пришел в сознание. - Шарлотта, - прошептал он, будто какую-то молитву. - Нам нужно выбираться отсюда, бегом! – прикрикнула я и помогла ему подняться на ноги. Его шатало, но он все же мог стоять на месте и не падать. Он тут же прикоснулся к ране на голове и возмущенно выдохнул: - Застали меня врасплох. Жалкие трусы. Но я уже тянула его в сторону выхода. - Нет времени, скоро это здание рухнет. Мы двинулись к выходу, миновали мраморную лестницу, до которой не добрался огонь, и прошли в гостиную. Эту комнату уже было не узнать. Огонь сжигал все на своем пути. Софа, за которой мы так часто сидели с Бенедиктом летними вечерами, наполовину сгорела и наполовину была самого ужасного зеленого цвета, который я видела. Все книги, что ютились в углу – те, что я не дочитывала и складывала в стопку, стали лишь горкой пепла. Мы двинулись дальше, но тут же в поле нашего зрения оказался один из поджигателей, который, видимо, проверял, все ли слуги сгорели в огне или погибли от шпаг и выстрелов, но не успел вовремя выбраться из здания, и оказался в ловушке, точно так же, как и мы. И глупо было верить в то, что он поможет спастись нам, чтобы выбраться вместе. Вместо этого он кинулся на нас со своей шпагой, от которой на ладони у него уже вздувались ожоги. И можно лишь удивляться, почему он еще ее не выронил. Бенедикт, точно так же, как и Гидеон, сразу пошел в наступление и свалил того с ног, вновь и вновь опуская кулак на лицо противника, который корчился и извивался под телом моего мужа, словно червь, отчаянно боровшийся за свою жизнь. - Бенедикт! Мы должны выбираться! Оставь его! – крикнула я и кинулась к окну, из которого уже выбило стекла вместе с взрывами. И простонала от разочарования. Расстояние до земли казалось бесконечным. И Бенедикт, оставивший поджигателя позади, понял это тоже. - Там нам не выбраться. Придется идти дальше и найти выход, - со злостью смотря на окно, сказал он и, схватив меня за руку, повел дальше, к коридору, где все еще лежало обугленное тело нашей экономки. Впереди зияла дыра – это Гидеон и Джордж смогли расчистить выход, чтобы можно было выбраться. Балки стояли по сторонам и грозились упасть прямо на них, но они продолжали стараться удержать эту горячую массу, что к тому же трескалась и падала на лицо, опаляя кожу. - Быстрее! – прокричал Гидеон, глядя на меня. Бенедикт не став ждать, тут же потащил к выходу. Коридор казался бесконечным. Он и стал таковым. Потому что едва моя нога добралась до порога, едва я смогла выбежать за него и очутиться на свободе, далеко от огня, едва кто-то смог что-то заметить - как мою грудь пронзила резкая боль. Настолько сильная, что хотелось кричать. Словно тысяча мелких осколков стекла вонзились во внутренности – царапали сосуды, разрывали ткань легких, прятались в сердце. Все тело словно стало чужим. Клянусь, я услышала звук. Это сталь распорола мою кожу, разрывала мои сосуды. Этот звук был громче всего. Он единственное, что я продолжала слышать. Я опустила взгляд и увидела кроваво-красное пятно, расползающееся по платью. Словно безумная я тут же прижала руку к ране и тут же отвела, с каким-то равнодушием глядя на ладонь в крови. Все это произошло так быстро, что не стоило и догадываться, что же произошло на самом деле. Это просто мое тело, в которое успела попасть пуля от поджигателя, что оставался в глубине дома. Она вылетела из груди, словно птица. Она подогнала меня к выходу, словно дружественный толчок в спину – прежде, чем за моей спиной все балки рухнули одна на другую и загородили выход. Я хваталась за воздух, пыталась отправить его в дырявые легкие , но все оказывалось тщетным. Поэтому я просто падала вниз, не в силах удержаться на слабых, ватных ногах. Мое тело отвергало меня: кровь отливала от лица и стала кровоточить из раны, что оставила во мне пуля. Я знала, что мои глаза открыты. Что я должна видеть перед собой Бенедикта, который ловит меня, не давая упасть лицом на каменные ступеньки. Мои глаза открыты, но я смотрю на все через щель, что оставили балки. Это мой порог, который я так и не смогла преодолеть. Но делаю шаг и прохожу сквозь преграды, словно их не существует. Хотя на самом деле это я. Я больше не существую. Я уже не чувствовала боли. Ее не было. Лишь странное чувство пустоты в груди, высасывающее жизнь из некогда полного энергией тела. - Нет, нет, не смей умирать, - шептал Бенедикт, поднимая меня на руки и унося прочь от дома. С каждым его шагом, я все меньше чувствовала связь с телом. - Гвендолин, – крик разрезал воздух и застрял в нем, словно подвешенный. Это Гидеон упал на колени рядом с моим телом, которое Бенедикт положил на землю. Он разорвал на мне платье и не сдержал крика при виде раны. Пожалуй, только это смогло напугать его больше, чем что-то другое в жизни. Я стояла рядом, глядя на то, как мое тело с трудом глотало воздух, теряло фокус и не могло остановить взгляд на чем-то одном. - Нет, милая, не оставляй меня. Не оставляй меня, Гвенни, - шептал Гидеон, отчаянно зажимая рану, из которой бешено сочилась кровь. Его руки теперь были красными, но он все равно продолжал бороться, пока краска исчезала с моего лица. Я хотела сказать, что все нормально. Все идеально. Что я не могла бы найти лучшей причины, чтобы умереть. И что не чувствую боли, потому что мне на удивление легко. Но я не могла прошептать ему, как сильно я его люблю. Что он - моя первая, совершенная и безумная любовь. И что весь мир мог катиться к черту, если бы он только попросил. Я не могла, потому что мой голос пропал. Если бы видели это, то наверняка, застыли от неспособности понять, что же нужно чувствовать в этот момент. Первые капли дождя опускались на Манор Хаус, заставляя огонь отступать. Всю тишину заполнил один звук – грохот рухнувшей крыши дома и треск затухающего огня. Люди, отчаянно боровшиеся за свою жизнь, некогда живые, зажимающие раны, теперь безжизненно смотрели в небо, где усиливался дождь, превращаясь в ливень. Пепел оседал на мокрую землю. Дым все еще прорывался сквозь влагу. Время словно остановилось. Бенедикт отчаянно прижимал мое тело к себе, раскачиваясь из стороны в сторону, и теперь моя кровь растекалась и по его телу. Я все еще смотрела вверх, как и все, безжизненным взглядом, что стремился к небу, затянутыми тучами. Гидеон сидел рядом, со всей силы сжимая руками голову, опустив ее между коленями, словно борясь с приступом тошноты. Из его горла вырывались звуки, полные боли. Я была самой счастливой женщиной в мире, потому что любила этих мужчин всем сердцем, всем существом, а они любили меня, эти два самых красивых, самых смелых рыцаря. Но вот она я. Застигнутая врасплох в самом начале своего пути, усыпанная пеплом и истекающая кровью от открытой раны. Девочка, что просто хотела быть нормальной. Жить без страха, любить до безумия и уж вряд ли хотела умирать. Я хотела дойти до конца книги, где меня бы ожидал отчаянно счастливый конец. Только этого никогда не случится. Потому что я умерла. Умерла, спасая жизнь человека, которого, безусловно, любила. Любовью нежной и тихой, наполняющей всю мою душу. Это не то чувство, что страстью выжигает в вас дыры. Но чувство спасительное, словно маяк в шторм или темную ночь. И если когда-нибудь и стоило умирать, то это кажется мне стоящей смертью. И вот она я. Переставшая дышать пять минут назад. Совершенно незаметно. В луже собственной крови, на грязной и холодной земле, покрытая пеплом от пожарища. Сердце мое сделало последний удар и остановилось навсегда. Меня звали Гвендолин Шеферд. Я родилась 7 октября 1994 года. Но знали меня как Шарлотту Бенфорд. Ею я и умерла 8 января 1758 года. _____________ Дорогие читатели! Это не конец истории! Ждите продолжение. Иллюстрации к главе: http://radikall.com/images/2014/03/20/IkMgR.png http://radikall.com/images/2014/03/20/h8WFK.png http://radikall.com/images/2014/03/20/hxZQE.png http://radikall.com/images/2014/03/20/Kz2TS.jpg Музыка к главе: http://vk.com/wall-64003689_858