Jungkook with love

Девчонки такие смешные, когда не умеют показывать свои чувства. Ты смеялась с Юнги и его попытки подкатить к девушке на курс старше, когда парень с перепугу назвал ее не тем именем, а в итоге разругался на глазах ее группы. Было неловко, очень обидно и стыдно за поведение, а ты хохотала с того, как все это нелепо, наверное, выглядело. А сейчас сама попала в ситуацию, которая больше грустная, чем комичная. Вот теперь время Мина отыграться, позлорадствовать и наблюдать за твоими жалкими способами привлечь внимание парня. Ты сразу становишься маленькой букашкой, когда видишь Чонгука в коридоре университета. Чон очень общительный парень, умеет к себе располагать людей, поэтому вечно находится в какой-нибудь компании, где обязательно что-то бурно обсуждают, громко, заливисто хихикая с шуток, которые понятны только им. А тебе завидно, что Чонгук так спокойно болтает с каждым, с каждой девчонкой, улыбается, невзначай касается и называет по имени. Это безумно раздражает, потому что, если посмотреть трезвым взглядом, Чон дурачок. Простофиля, глупый, слишком наивный, надоедливый и противный с дурацкими приколами. Мордашка симпатичная, но такое смазливое личико не в твоем вкусе. Тебя никогда не привлекали подобные типажи: телом — статуя атланта, лицом — милая принцесса из диснеевских мультиков. Такой диссонанс тебя выбивает из колеи, тебе это не нравится, но при этом не можешь оторвать взгляд. Влюбилась, как дурочка, в парня, который ни по каким критериям не подходит под звание твоего идеального парня. Отчего хочется топать ножками на одном месте, сложить руки на груди и ворчать под нос, что такие до глупости позитивные люди — одна большая головная боль. Улыбчивый, шумный, неугомонный, душа компании до тошноты, так в придачу авантюрист. Всех преподавателей кафедры поставит на уши, замучает лаборантов и, конечно же, спровоцирует одногруппников на что-то противоречивое для адекватного человека. И это так тебе нравится, хочется самой влиться в этот поток яркой энергии, увязаться за Чоном, чтобы быть более раскрепощенной и вести себя уверенно, а не по привычке теряться в словах и молча смотреть на преграды издалека. — Влюбилась, да? Ну так иди, признайся. Ты же говорила, что это очень легко, — Юнги все еще злорадствует, подначивает, почти на слабо берет, чтобы ты перестала сверлить спину Чонгука и наконец-то сказала ему хотя бы «привет». Тяжело, потому что чувства как-то раньше выражать не приходилось. Если злилась, то остывала быстро. Если грустила, то после пары слезинок успокаивалась. От счастья ты не улыбалась, прятала эмоции в себе, чтобы никто твою радость не отобрал. Ну, а вот любовь… Ты до этого момента считала, что это тебя не настигнет. Только никто, как оказалось, не застрахован. И все. Стоит признаться себе, что вся твоя неприязнь к личности Чон Чонгука — это просто особая форма любви. Тебе хочется, чтобы он обратил на тебя внимание, смотрел дольше положенного, улыбался изредка и желал поговорить. Только что нужно было сделать для этого, ты не знала. Почему-то у тебя поведение искажало главную суть. Вместо незатейливого разговора ты делала парню замечания, вместо тех самых заигрывающих взглядов, когда девочки стреляют глазками и порхают ресницами, ты смотрела как хладнокровный убийца, а вместо «ты мне нравишься, давай погуляем?» вырывалось «Чон, когда тебя уже отчислят?» — Он меня ненавидит? — спрашиваешь у Юнги, будучи совсем расстроенной из-за своей ситуации. Такая дурочка, хотя хотела вести себя серьезно и быть честной сама с собой. Пытаешься убедить, что тебе не важно мнение Чонгука о тебе, а сама не перестаешь жаловаться Мину. Старший вздыхает, потому что не такой жестокий друг, как ты. Понимает плачевность твоего положения, как ты считаешь. Не всем легко дается выражать свои чувства и эмоции правильно. Ты переживаешь сильно, ведь твое поведение точно обидело Чонгука. Он пригласил тебя на осенний бал, а ты смерила его презрительным взглядом, развернулась на все сто восемьдесят градусов и уцокала на своих каблучищах гордой походкой. — Безнадегой тебя не назовешь, но дурочкой невнимательной и неуверенной можно. Могла бы уже извиниться, а не плакаться в мою жилетку, — говорит правду, чистейшую, из-за которой совестно. Но пожалеть себя — это святое. — Ты очень плохо успокаиваешь, знаешь об этом? — Прояви свой мужской стержень и засоси его. Оба надоели, потому что этот мальчишка все пытается выведать: «хен, а правда нуна меня недолюбливает?» Оба в печенках уже, ссыкуете как воробушки, один другого краше. Ты икаешь со слов Мина, не ожидая такого взрыва. Оказывается, не ты одна наседала на Юнги со своими сердечными делами, красивый первачок тоже протаптывал тропинку к тебе, но у обоих вышло как-то нелепо. Даже сейчас, когда вы наконец-то смогли уловить момент полной пустоты в коридоре, Чонгук суетится, а ты стоишь столбом, боясь дыхнуть в его сторону. — Юнги сдал тебя, Чонгук. — Тебя тоже. — Как-то тупо выглядим со стороны, но я давно хотела сказать, что готова каждый день прижимать тебя к стенкам, — это самый странный подкат за всю жизнь Чона, но вызывает на его лице добрую улыбку. Такая милая в своих попытках признаться в симпатии. Милее только резко появившаяся робость Чонгука, у которого уши краснее вчерашнего заката. — Звучит как угроза, но мне нравится. Смешно со стороны, но вы довольны своими первыми шагами.