Дух

Камин в спальне леди Грентэм прогорел, но Филлис снова разводит его на ночь, и он дает достаточно света, чтобы можно было выключить фонарик и продолжить работу в розовом сиянии пламени. Филлис успевает расстелить постель и разложить ночную сорочку её светлости, когда входит сама Кора с зажженной свечой, прикрывая рукой пламя. — Я подумала, что с таким же успехом могу подняться наверх сейчас, — говорит она. — У нас нет гостей, так что нет смысла заставлять себя проходить через всю эту волокиту с одеванием и ужином, всё равно я уже как выжатый лимон. Надеюсь, что смогу заснуть сегодня вечером. — У меня есть пузырёк веронала, миледи. Если хотите, можете попробовать, — предлагает Филлис. — Доктор Кларксон выписал мне его, когда у меня недавно начались проблемы со сном. — Да? Он работает? — Кора ставит свечу на туалетный столик, садится напротив зеркала и хмурится, касаясь кончиками пальцев пухлых темных полумесяцев под глазами. — Как по волшебству, — говорит Филлис. — По утрам бывает легкое головокружение, но оно проходит. Принести его вам? Он у меня в комнате. — Она изо всех сил старается не казаться слишком настойчивой, опасаясь вызвать подозрения, но правда в том, что предстоящая задача будет намного проще, если Филлис будет знать, что Кора крепко спит и вряд ли вызовет её. Филлис думает о сказке, в которой весь замок уснул на тысячу лет, и представляет, как она ходит по дому, подливая снотворное всем, от Дейзи до лорда Грентэма, чтобы уберечь их от опасности, пока она не закончит. — Я посмотрю, как буду себя чувствовать, когда соберусь ложиться, — говорит Кора. — Боже, это отключение электричества — ужасная неприятность. Разве не странно, как привыкаешь ко всем этим вещам? Когда я была маленькой, у нас совсем не было электричества, а теперь, если дома нет света один вечер — это катастрофа. — Это правда, — говорит Филлис, которая хорошо помнит, как ела и делала уроки при свечах, чтобы сэкономить на бензине. — Мне кажется, что так и со всем остальным: автомобилями, телефонами и телеграфом. — М-м-м. — Кора встает, чтобы Филлис расстегнула ей платье, оно соскальзывает на пол, и Кора выходит из вороха ткани. — Интересно, что бы сделал кто-нибудь, живший столетие назад, со всем, что у нас есть сейчас. Филлис наклоняется, чтобы поднять платье, но услышав этот комментарий, замирает всего на полсекунды, а потом выпрямляется. — Что заставило вас об этом задуматься, миледи? — Вообще, это весь день не выходит у меня из головы, — говорит Кора. — Всё думаю о людях, которые жили здесь раньше. Наверное, это из-за нашего разговора сегодня утром про книгу об истории семьи. Знаете, я даже думала отправить вас на чердак искать старые фотографии со стороны Кроули. Большинство из них находится в доме вдовствующей графини, но я уверена, что и здесь что-то осталось. Просто я смотрю фотографии только с моей семьёй. — Может, завтра, — говорит Филлис. Она стоит к Коре спиной, расправляя на кровати платье, чтобы когда она закончит здесь, отнести его вниз, а её мысли несутся на всех парах. Что если это ещё одно проявление усиливающегося горя Эдвина? От Филлис не ускользнуло и то, что с поиска старых фотографий на чердаке и началась вся эта передряга. Ей не нравится видеть тайный смысл в каждом совпадении, но конкретно от этого совпадения у неё по коже пробегает такой мороз, что него бы окна замёрзли. — Да, может. — Кора сама сняла нижнее платье, и теперь поднимает руки, чтобы Филлис помогала с ночной рубашкой. — Думаю, я всё-таки попробую этот ваш порошок, Бакстер. Не могли бы вы принести его? Я сама расчешу волосы. — Конечно, миледи. — Филлис поправляет ночную рубашку и держит белый атласный халат, пока Кора надевает его. — Я вернусь, как только смогу. — Не торопитесь, — говорит Кора, снова садясь перед зеркалом и начиная вытаскивать одну за другой шпильки из волос. — Я никуда не собираюсь. Переход из теплой, освещенной камином спальни в черный холод коридора резкий и неприятный, и Филлис вытаскивает фонарик, почти ожидая, что что-то — может, призрак, а может, сам дьявол — выпрыгнет на нее из темноты, прежде чем она успеет включить его. Дальше по коридору открывается дверь, и Филлис резко включает свет, освещая Томаса, прикрывающего ладонью лицо. — Боже мой, мисс Бакстер! Уберите это, пока я не ослеп. — Простите. — Филлис поспешно опускает луч света на пол. — Я не знала, что это вы. — Ясно. — Томас включает свой фонарик и подходит к ней, его начищенные туфли бесшумно скользят по толстому ковру. Когда он встает рядом, Филлис видит напряженное, хмурое выражение на его лице. — Что-то случилось, мистер Бэрроу? — Я только что из детской, — говорит Томас. — Няня сказала, что дети проснулись с плачем почти в тот самый момент, когда отключилось электричество. Она решила, что им обоим приснились кошмары. Они слишком маленькие, чтобы внятно объяснить, что им снилось, но няня сказала, что мисс Сибби говорила о большом пожаре. А потом, представьте себе, она сказала, что сама чуть раньше задремала и ей приснилось, что она тонет в озере. Что, черт возьми, происходит сегодня в этом доме? — Нам просто нужно пережить это, — говорит Филлис. — Утром всё наладится. — Откуда вы знаете? — Когда Томас говорит это, в нем есть что-то от маленького мальчика, и Филлис почти может представить, что ей снова двенадцать лет, а ему шесть, и они с другими детьми сидят в темноте и рассказывают истории о привидениях, оба напуганы, но слишком горды, чтобы в этом признаться. — Просто знаю, — говорит Филлис и Томас стоит гримасу. — Может, вернётесь в зал ко всем остальным? — говорит он. — Знаю, странно слышать это от меня, но у меня такое чувство, что нам всем лучше держаться вместе, по крайней мере, до тех пор, пока снова не появится электричество. — У меня тут ещё осталась работа, — говорит Филлис, — но я приду как только смогу. Вы же присмотрите за всеми, пока меня не будет? — Да, да, прослежу, чтобы ваш дорогой Мозли остался в целости и сохранности, — раздраженно говорит Томас. — Я не дам ему удариться головой о стену, упасть с лестницы или что там ещё он может вытворить. — Спасибо, — говорит Филлис. — И про себя не забудьте. У Томаса вырывается резкий смешок. — Как будто вам не всё равно, в порядке я или нет. — Вы же знаете, что мне правда не всё равно. После долгой паузы Томас отворачивается и начинает теребить пуговицы на ливрее. — Знаю. Хотя не могу понять с какой стати. Ладно, хватит этих глупых разговоров. Идите и заканчивайте, что вам там нужно сделать, а затем спускайтесь и присоединяйтесь к нам. Я уверен, что миссис Хьюз будет ждать вас с большой кружкой теплого молока, чтобы вас откормить. Филлис оставляет Томаса там и сворачивает в коридор для слуг, не зная, что ждет её по ту сторону двери. Дверь открывается в густую бархатную черноту, которая почему-то кажется гнетущей, словно сужает луч фонарика и приглушает его свет. Дверь на чердак плотно закрыта, но Филлис чувствует, что призрак где-то за ней, слишком занятый своими страданиями, чтобы заметить, что она здесь. Филлис уже выудила из кармана ключ от своей комнаты, чтобы не пришлось с ним возиться, и, когда она вставляет его в замок, голубой электрический разряд проскакивает от металла к ее голой коже, заставляя ее вскрикнуть и отшатнуться. Боль не похожа на острый укол, как от искр, которые жалили Филлис раньше, это глубокая ноющая боль, от которой рука болит до самого плеча. Пальцы онемели и не двигаются, поэтому Филлис засовывает фонарик между рукой и туловищем, а другой рукой осторожно дотрагивается до ручки и поворачивает ее. В окно комнаты проникает слабый, бледный лунный свет, который очерчивает формы мебели, и Филлис направляет луч перед собой. Стеклянный флакон со снотворным всё ещё стоит на прикроватной тумбочке, она хватает его, поворачивается и уходит, не запирая дверь и даже не закрывая ее: она не хочет рисковать ещё одним ударом, да и вряд ли кто-то рискнет забраться сюда в темноте и порыться в её вещах. Дверь на лестницу осталась приоткрытой, и Филлис втискивает носок туфли в щель, открывает её, и выходит, до сих пор неловко держа фонарик под мышкой. К тому времени, когда она доходит до коридора, где расположены спальни членов семьи, ее онемевшая рука оживает и горячо пульсирует, и, прежде чем войти к её светлости, Филлис приходится остановиться на мгновение и растереть ее другой рукой, чтобы успокоить боль. Наконец Филлис решает, что сможет сохранить спокойное лицо, стучит в дверь и входит. Кора все еще сидит за туалетным столиком, по-видимому, задумавшись. Расческа лежит у нее на коленях, но Филлис не может сказать, расчесалась она или нет. — Миледи? — Хм? — Кора оборачивается и смотрит на неё. — А, Бакстер. Я забыла, что вы должны придти. Сколько сейчас времени? Филлис смотрит на часы. — Почти десять. Меня не было очень долго. Я принесла вам снотворный порошок. — Хорошо. — Кора улыбается, но у неё такое отсутствующий, пустой взгляд, что Филлис становится не по себе, как будто Кора уже спит и говорит из глубины сна. — Вы приготовите его мне? — Да, конечно. Может, вам пока прилечь, а я принесу его вам в постель? Кора соглашается, и пока она устраивается, Филлис подносит бутылку к свече, чтобы аккуратно отмерить нужное количество порошка в стакан, и идет в ванную, чтобы добавить воды из-под крана. — Вот, пожалуйста, миледи. Боюсь, что он горький. — Ничего страшного. — Кора берет стакан, выпивает содержимое и возвращает его Филлис, которая ставит его на тумбочку. — Как быстро он подействует? — Очень быстро, — говорит Филлис. — Тогда увидимся утром, Бакстер. Когда Филлис выходит из комнаты, глаза её светлости уже начинают закрываться. Филлис прикрывает за собой дверь, встает к ней спиной и сгибает пальцы на всё ещё ноющей руке, пытаясь собраться духом для следующего шага. Теперь, когда Кора крепко спит, а Томас приглядывает за всеми внизу, нет причин больше откладывать. — Я иду, Эдвин, — мягко говорит Филлис и начинает медленный подъем на чердак.