Компромиссы

      Ей повезло — остаток рабочей смены прошел очень спокойно. Его она провела в какой-то непонятной полудреме, облокотившись спиной о стену. В зал больше и не выходила, и как ни странно, никто не пытался хоть что-то вякнуть в ее сторону.       Когда Рей вышла наружу, с нескрываемым вдруг удовольствием вдыхая ночной воздух, было уже очень поздно и трасса совсем изредка освещалась фарами проезжающих мимо авто. Их забегаловка работала до последнего клиента, но поток дальнобойщиков давно иссяк, а постоянных местных забулдыг Мэри уже расшугала по домам. Мерцающая вывеска моргнула неоновым блеском и погасла, и Рей привычно уже собралась идти в сторону своего вечно ломающегося тарантаса, как дорогу ей преградила тень. Вздрогнув от неожиданности, она вскинула глаза, но завидев Бена, почти расслабилась.       — Извини, я не хотел напугать, — проговорил он, виновато выставляя перед собой пустые ладони и невольно бросая взгляд на взорвавшуюся хохотом группку людей неподалеку.       — Ты так и собираешься тут торчать, а? Вали ведро свое проверять, я долго ждать тебя не буду. Пять минут жду в машине, если не заведешься и не уедешь, то это уже твои проблемы, — разбуженной змеей сзади зашипела Мэри, и Рей запоздало вспомнила, что Мэри ведь всегда ждет на всякий случай, если тарантас снова закапризничает.       — Рей? — тихо окликнул ее Бен, но тон у него был просто бесцветным. — У тебя будет немного времени?       Разглядывая мужа, глядевшего себе под ноги в ожидании вердикта, Рей с неким возмущением вдруг поняла, насколько неопрятно тот выглядит. Волосы комками, судя по длине явно год с лишним не стриженые, впалые щеки как на заказ сочетались с мешками под глазами. Возникло ощущение, что даже губы у него и те похудели. Впрочем, свитер с торчащим засаленным воротником футболки тоже выглядели, словно он позабыл о стирке.       Пока Рей молча его рассматривала, Бен чуть зашевелился, вытаскивая из заднего кармана джинсов сложенные в квадрат листочки бумаги.       — Я… Док сказал, что я могу продолжать писать. Он сказал, что… что я могу предложить их тебе. Ну, в смысле, если ты захочешь их взять. Ну, чтобы прочитать. Подумал, может…       — Я поговорю с тобой, — неожиданно для себя же выпалила Рей, хотя еще секунду назад голова звенела абсолютной пустотой. Но сразу поспешила осадить Бена, углядев, какой надеждой загорелись его глаза. — Но это еще нихрена не значит, понял?       — Спасибо! — выталкивая загустевший воздух из груди, выдал Бен, нечаянно комкая в кулаке бумагу. — Всего пять минут, Рей. Если хочешь, потом я…       — Потом ты, придурок, отвезешь ее домой, если это гребаное ведро с гайками не заведется! А если не захочет, то ты испаришься! — совсем близко гаркнула Мэри, окатывая их очередным ненавидящим взглядом.       — Да, конечно, отве…       — Мэри! От-ва-ли, — четко сказала Рей, и Бен с неким восторгом оглядел саму Рей и враз опешившую на миг нахалку.       — Ой, да и ладно, — вернула себе наглый вид Мэри, но прежде чем демонстративно развернуться и уйти, вдруг решительно подошла к Бену и ткнула тому в грудь пальцем, сощурив глаза и некрасиво изогнув губы, — Я внимааааательно, очень внимательно слежу за тобой, белоснежка.       Они стояли еще пару минут, прежде чем Бен открыл рот.       — Может, мы… Слушай, ты не хочешь есть? Или может, выпить чего? Мы могли бы…       — Предлагаешь говорить на людях, Бен? Я бы не хотела позориться, крича на тебя при посторонних.       — Нам не обязательно орать друг на друга. Я ведь просто поговорить хочу. Можем… ну, не знаю, по дороге домой? Как тебе идея?       — Я устала и хочу спать, Бен. Хотя… Хорошо. Думаю да.       — На твоей или моей поедем?       — Тебя там, мать твою, ждать или нет? — крикнула издалека Мэри.       Рей вдруг нервно хихикнула, перехватывая поудобнее затасканный рюкзачок, — Бен отвезет на своей машине, спокойной ночи!       Она первая пошагала к машине мужа, но подергав дверь с пассажирской стороны, снова застыла в ожидании, пока почему-то странно замешкавшийся Бен догадается хотя бы подойти и снять с сигналки авто, чтобы она могла сесть.       — Так… странно, — после довольно долгого молчания вдруг выдал Бен, останавливаясь на светофоре.       — Что именно?       — Мы вдвоем, в одной машине. И даже не орем друг на друга. Я… отвык видеть в своей машине тебя, — признался он.       Придумать ответа Рей не успела — задергался в кармане телефон. Достав из недр джинсов купленный на барахолке почти убитый смартфон, она не сразу сумела ответить, подуставший сенсор сопротивлялся, как мог.       — Что опять, Мэри?       — Фыршыхмраглмыгл?       — Я тебя опять не понимаю, потряси телефон.       — Я спрашиваю, немочь, ты где? — голос Мэри неожиданно раздался очень громко и Рей заметно поморщилась, глядя на дисплей, где сенсор снова зажил отдельной жизнью и самовольно загорелся значок громкой связи.       — Еду домой, Мэри. Чего тебе?       — Долго, блять, едете.       — И что с того?       — А ничего, мне стало интересно, поубивали вы там уже друг друга или только собираетесь?       За окном вдруг очень ярко сверкнула вывеска мотеля и Рей как ударило в голову. Судя по всему, разговор если и состоится, то пройдет точно на повышенных тонах. А дома спали Хан и Джина, было бы крайне неудобно орать шепотом.       — Остановись! — резко выпалила она, глядя на мужа.       — Что? Что?! Что такое? Реееей! Рей! Немедленно отвечай! Рееей! Что происходит? Отвечай сейчас же или я звоню копам! — сразу разорался динамик телефона голосом Мэри под шелест шин.       — Все нормально, не ори, — перебила коллегу Рей, пальцем показывая Бену на вывеску. — Бен хочет поговорить, а дома Хан спит. Номер в мотеле снимем.       — Так, адрес мне, сейчас же! И звонишь каждые пять минут, поняла меня? И передай своему идиоту, что я из-под земли его достану, если…       — Мэри, хватит. Все, я пошла.       — А я сказала, что будешь мне звонить каждые пя… — раздраженно начал было каркать динамик, но Рей просто сбросила звонок.       Почему-то угрюмо замолчавший Бен ушел снимать номер, а Рей внезапно успокоилась настолько, что гуляющий ветер в пустой голове окончательно выстудил мозги. Даже мысль, что стоит позвонить Мэри и успокоить ту, убедив не волноваться так — испарилась.       Неприметная табличка на обратной стороне входной двери гласила, что он снял номер для курящих. Аккуратно закрывая замок, Рей нерешительно глянула в спину Бена, тоже застывшего посреди самой что ни на есть обычной комнаты. Тут же огляделась, с долей некого любопытства рассматривая обстановку и понимая, что вот это еще один нюанс, который она даже и не осознавала. Внезапно вышло, что Рей никогда не была в подобных местах, как-то и случая ни разу не было снимать номер в придорожных отелях. Пролетел злой вопрос, сколько раз Бен снимал номера в гостиницах, но быстро остыла, глядя на изучающего не особо большую кровать и висящий на стене телевизор мужа. Выглядел тот так, словно тоже ни разу в жизни не был в таких местах.       — Есть не хочешь? — отвлек ее голос от созерцания пошарпанной тумбы и двух колченогих стульев, глядя на которые, сразу возникла идея просто сесть на пол. — Там, на ресепшене, есть вендинговый автомат.       — Думаю, хочу. И купи мне… сигарет.       Бен лишь кивнул и быстрым шагом выскочил за дверь, даже не спросив, каких именно сигарет, оставляя ее наедине с возникшим холодком в груди. Впрочем, вернулся он очень быстро. Выкладывая из бумажного пакета покупки, Бен словно изо всех сил сдерживался, дабы не побросать все вповалку, настолько напряженными были его нарочито неспешные действия.        С комода ближайший гамбургер и бутылочку колы она взяла сама, проигнорировав протянутую Беном еду.       — Ты хотел поговорить… — проговорила она, усаживаясь прямо на пол и принимаясь разворачивать упаковку, искоса глядя, как с подобным набором в руках садится напротив Бен.       — У меня столько слов вертелось в голове. Мне нужно было тебе столько сказать, но все это сбежало. Я… не хотел бы тебя торопить, но больше не могу. Рей, скажи… У меня есть хоть какой шанс, что ты когда-нибудь простишь меня?       Не в силах разобраться в себе, Рей намеренно сначала доела гамбургер, запивая слишком большими глотками колы. Правда, тянуть сил у нее тоже больше не было.       — Не знаю, Бен… Не знаю…       — Я понимаю… Эм, сегодня у дока ты… — начал было он, но его перебил противный дребезжащий рингтон телефона Рей. — Может, выключишь?       — Это Мэри, — парировала Рей, дотягиваясь до аппарата… и сбросив звонок, пристально взглянула на мужа, мол, просто сброшу, но выключать не будет. — Я уже ничего не знаю. Да, я помню, ты писал, что чувствуешь себя пустышкой. Только вот не ты один такой, Бен.       — Я… понимаю. Даже не знаю, что сказать. Если бы я знал, как можно искупить свою вину…       — То есть вот так просто да?! — взорвалась Рей. — Думаешь, просто вот накупил подарочков и цветов и все? Я должна делать вид, что все в порядке?       — Не кипятись, пожалуйста.       — Вот уж не тебе теперь мне указывать, что делать!       — Ты права, Рей. Пожалуйста, не нервничай. Давай просто поговорим, я не хочу снова ругаться. Пожалуйста.       И Рей моментально остыла, зацепившись за неприкрытое отчаяние в глазах мужа.       — Я устала, Бен. Если бы только знал, как я устала, — глухо проговорила она, отворачиваясь в сторону.       — Я знаю. И это только моя вина, — таким же тоном ответил он, пряча глаза.       — Вчера Хан из живого уголка в школе украл енота, — вдруг ляпнула Рей после натужного молчания. — Я не заметила, он спрятал его в рюкзаке, а дома выпустил. Если бы не подранные обои в его комнате и перевернутая в шкафу одежда, я бы даже и не поняла. Но мы сегодня с утра отвезли животину обратно, никто вроде не заметил.       — Надо же, кхм. Енота? Что сказал Хан? Зачем он его украл?       — Сказал, что ему скучно.       — Хулиганит…       — Никогда не нравились эти обои, — призналась Рей с откровенным намеком.       — Я и не знал. Думал, тебе нравится. Ты ведь молчала, ничего не говорила против.       — Как будто ты много чего говорил, Бен. Это ведь я дизайнер в этом доме! Была! Это, черт возьми, самые убогие обои, которые только можно было выбрать! — выкрикнула Рей, подрываясь с места и этакой искрой метнувшись к комоду за сигаретами. Зажигалка нашлась в одном из карманов, где снова закряхтел телефон, но Рей опять сбросила звонок, тут же пытаясь прикурить трясущимися руками.       — Давай… помогу, — протянул ладони поднявшийся Бен.       — Не трогай меня! Я сама!       Сигарета, как назло, сломалась и Рей, чертыхнувшись, вытянула из кармана беспрестанно трезвонящий аппарат.       — Да выключи ты этот блядский телефон! — настала очередь Бена взбеситься.       — Так, все! С меня хватит! Поговорили и хватит! Так и знала, что ничего хорошего не выйдет! Я вызываю такси! — взвизгнула она, выхватывая из пачки еще одну сигарету. Телефон в руке отчаянно мешался и новая попытка прикурить не удалась — вторая сигарета тоже сломалась.       Внутри что-то щелкнуло и Рей, не скрывая злых слез… замахнулась и попросту заехала зажатым в ладошке телефоном все еще тянущему к ней лапы Бену.       Хруст сломанного носа, казалось, был слышен на другом конце планеты.       Голова Бена жутко дернулась от удара, да так дернулась, Рей даже сквозь напавший ужас подумала, что голова оторвется напрочь.       Несколько тяжелых мгновений и он очень-очень медленно повернул лицо обратно.       А Рей оцепенела от страшного и незнакомого блеска в его глазах.        Не в силах сдвинуться с места, она лишь переводила взгляд от его глаз на хлынувшую кровь, некрасивыми ручейками заляпавшую его губы и подбородок и уже капавшую прямо на пол. Промелькнула даже мысль, что Бен сейчас…       Но вместо ответа он молча несколько бесконечных секунд смотрел на нее…       … а потом медленно, очень медленно, встал перед ней на колени, не отрывая чудовищного взгляда.       — Я люблю тебя.        Его глаза никак не вязались с этими словами, сказанными тихим шепотом, и Рей отмерла. Мозги завернуло в спираль, отчего перед глазами возникла некая пелена.       Рей ударила еще раз.       В этот раз уже намеренно.       Голову Бена снова откинуло в сторону, но он все так же медленно повернулся обратно.       — Я люблю тебя.       Еще один удар и Бен опять прошептал эту фразу, новым ножом полоснувшей ее прямо по сердцу.       — Прекрати! Заткнись! Ненавижу тебя! Ненавижу! Замолчи! — исступленно выла Рей, после каждого слова снова и снова разбивая лицо мужу.       — Люблю…       На лице Бена живого места не было, когда, не в силах нормально вдохнуть, Рей осознала, что держит в руке обломки корпуса. Залитые кровью из порезов острыми краями пластика щеки, напрочь заплывший глаз и его ставший из жуткого больным взгляд окончательно что-то надломили в ней.       Она смогла лишь закричать на одной мучительной ноте от переполняющей внутри горечи, с одной мечтой суметь как-нибудь скрыться, избавиться от этой долгой и мучительной боли. Срывала голос в крике, подсознательно мечтая заковать сердце в броню, лишь бы не стоять вот так, оголенная не телом, но душой. И мечтая на самом деле просто умереть, если бы это позволило ей больше не чувствовать себя раздавленным в труху обломком от чего-то большего.       — Прости меня… Я так люблю тебя. Люблюлюблюлюблю… — спустя вечность донесся до нее голос.        И Рей осознала себя все еще стоящей на ногах… но с уткнувшимся ей в живот лицом мужа, в чьи волосы она умудрилась запустить сведенные судорогой пальцы. Ноги жутко тряслись, но внезапно вышло, что Бен вцепился ей в колени. Очень крепко держа.       Поддерживая. Не давая упасть.       И Рей просто заплакала, не в состоянии выпустить его голову и с замиранием враз облегчившегося сердца слушая не переставшего бормотать слова любви мужа.       Трудно было понять, сколько времени они так простояли и сколько бы еще провели в таком положении и состоянии.       Никто из них и не слышал ни грохота кулаков по входной двери и выкрики снаружи. Им было плевать на весь мир, кроме друг друга.       — Полиция, откройте!       Почему-то было наплевать, что кто-то все же услышал ее крики и благополучно вызвал полицию.       Им обоим было плевать и на вышибленную дверь, и тем более на ворвавшихся в номер копов.       Несмотря на то, что это она, так сказать, наваляла Бену, копы ее отпустили первой. Изрядно нервничая, Рей шагала по коридору взад-вперед, раздумывая, стоит ли еще раз позвонить Джине, хотя ей еще утром позволили сделать звонок. Благо, Джина безо всяких отнекиваний согласилась посидеть с Ханом сколько потребуется и даже отвезти и забрать сына из школы. Никто и не обращал на нее внимания, словно снующие туда-сюда полицейские уже привыкли к людям в напрочь испачканных кровью на животе футболках. Невольно вспоминая, как резко дернулся Бен, сжимавший ей ноги чуть выше колен, когда влетевшие копы пытались оторвать его от нее — Рей заметно покраснела.       Ее муж был ужасен в гневе.       И прекрасен.       Снова и снова перелопачивая воспоминания, Рей еще пуще покраснела, припоминая, как стянуло тело нервной дрожью и бесконечно потянуло между ног от вида оскалившегося на копов Бена. И ведь так сладко потянуло, что она в тот момент почувствовала себя извращенкой. Правда, тут же вспомнилось и то, что Бен, моментально разъярившись, явственно зарычал в испачканную его же кровью футболку, крайне недовольный тем, что кто-то посмел нарушить их уединение. Он крайне осторожно выпустил коленки Рей, отстранился, глянул очень виновато ей прямо в глаза… и вывернувшись из-под руки одного из полицейских, бросился на него же. Повезло, что коп оказался не промах и успел уклониться от замаха, но теперь Бену грозил срок за нападение на полицейского при исполнении, что совсем было плохо. Ведь сразу вылезло нападение Бена на посетителя кафе.       Им ведь даже не позволили увидеться.       Рей так и ждала, бросаясь к каждому выходящему из нужной ей двери, пока не вышел офицер, скучающим тоном сообщивший, что муженька сегодня же выпустят под залог и все такое, и если адвокат не договорится на общественные работы, Бену грозит срок.       Пришлось ехать домой на такси с застрявшими в груди, так и не вышедшими наружу гневными выкриками и нецензурной бранью. Не понимая, чего стоит ожидать и что делать дальше, Рей до самого приезда металась по дому под не по-детски скептическим взором Хана.       — Боже… — невольно воскликнула она, молнией метнувшись к двери, едва на подъездной дорожке зашелестели шины такси. — Господи… — вырвалось у Рей, едва Бен зашел в дом.       Глядя на творение собственных рук, она неосознанно потянулась ладонями к лицу Бена, кое-где зашитое маленькими стежками на каждой глубокой царапине. Правда, он невольно вздрогнул под обжигающими руками жены, но сразу накрыл махонькие ладошки своими.       — Я выгляжу как Франкенштейн, да?       — Боже, Бен, я и не думала… Я… прости, пож…       — Не вздумай извиняться. Я ведь… заслужил. Извини, меня в больнице чем-то накачали, до сих пор голова кружится.       И Рей с невыразимым холодом смотрела, как уходит Бен. А когда поняла, что ушел он в ту же гостевую комнату, где и жил последний год — в ней снова что-то треснуло.       Ничего потом не поменялось.       Разве что Бен теперь не уезжал вслед за ней. Рей уже третью смену уезжала на работу, всю смену зачем-то выглядывала его машину, приезжала домой под утро и с затухающей надеждой трогала абсолютно холодный капот его авто, своей невозмутимостью сообщавшей, что Бен никуда и не выходил из дома. Судя по всему и носа не высовывал из комнаты. По крайней мере, пока она была дома.       Рей терялась.       Не знала, что и думать.       Снова и снова читала его старые записи и не понимала ничего. Растопленная корка на сердце снова нарастала чешуей старого бессилия и депрессии. Руки снова отказывались хоть что-то держать.       Но это пока на четвертый день прямо с утра Хан в своей обычной беззаботной манере не удосужился сообщить, что совсем позабыл сказать маме, мол, папа попросил передать, что посидит в комнате, потому что маме надо от него отдохнуть. А еще просил маму не ругаться, но не выйдет, пока она сама не захочет, потому что стесняется показываться маме на глаза. На вопрос, когда именно папа просил это передать, сын мимолетно сконфузился, но честно признался, вроде как три дня назад и просил.       — Мам. Мааам?       — Что, зайчик?       — От меня тебе тоже ведь надо отдохнуть, да?       — С чего ты взял? — похолодела Рей, с тревогой глядя на сына.       — Ну папу ты же видишь намного реже, но от него тебе отдохнуть надо. Значит…       — Но это не значит, что я хочу отдохнуть и от тебя, — чуть жестче сказала Рей, хотя бы тоном пытаясь донести до него истину.       — Точно? Мам, если ты захочешь отдохнуть от меня, ты только скажи, я не буду выходить из комнаты, как папа.       — Ханни, ты не папа, ты мой маленький зайка, я никогда не захочу от тебя отдыхать. Наоборот, милый, каждая минута с тобой бесценна, малыш, — сумбурно шептала она, подняв сына и усадив себе на живот.       И у Рей почти отлегло. Пусть она все еще не совсем понимала, что делать дальше, но все же. И все так же продолжала звонить Джине перед каждой сменой.       Продолжала гореть от непонимания и дуреть от собственных мыслей, пока через каких-то пару недель не нашла в гараже припаркованный рядышком с ее тарантасом хищный байк. Ей хватило секунды, чтобы повернуться на сто восемьдесят градусов.       Улыбающийся непонятно чему Хан уже вовсю цеплялся за няню, умильно рассказывая ей о новом суперском конструкторе и жалуясь на папу, который купил и себе такой же классный набор, только вот собирал его отдельно от него, а первый они все равно собирают вместе, но совсем по взрослому обещал передать папе, что мама хочет поговорить.       Всю смену снова и снова пялясь в окно в поисках машины Бена, Рей сквозь уши отмечала привычное раздражение Мэри, обиженно почти не разговаривавшей с ней после того самого дня. Его так и не было, и она уже сотню раз пожалела, что заказала номер в приличном отеле и потратила последние накопления на эпиляцию. Пятьсот раз подумала, не глупо ли вообще было с ее стороны надеяться, что задумка сработает. А после смены, собирая в простую дульку волосы и натягивая прихваченные на барахолке очень узкие, крайне неудобные джинсы да там же купленную дешевую кофточку с открытыми плечами и огромным вырезом — чувствовала себя откровенной дурой. Разочарованная, Рей под неприязненным взглядом Мэри попросту решила, что по дороге домой будут туфли совсем лишними, как и слегка подкрашенное впервые за год лицо. Потому лишь напялила кеды и выскочила наружу, не дожидаясь ехидных смешков.       Он все же приехал.       Она не увидела машины Бена, потому что тот стоял, оперев задницу о тот самый увиденный в гараже байк. Весь в черном, как сгусток некоей тьмы, Бен сразу повернулся к ней, и Рей знатно опешила, невольно залюбовавшись на такого непривычного ей мужа и вовсю таращась на лицо, с этими швами и пластырями показавшееся ей мордой этакого хищника. Еще недавно выпирающие отеки спали и синяки после переломанной переносицы уже исчезли, словно ничего такого и не было.       — Рей?       — Пппривет… Классный байк. Поздравляю.       — Спасибо. Отлично выглядишь.       — И тебе… спасибо.       — Ханни сказал, ты… ты хочешь поговорить?       — Да, — на тяжелом выдохе призналась Рей. — Не буду тянуть кота за хвост. Одним словом, Бен. Я… Короче, Бен, я… Черт! Бен, я хочу тебе отомстить!       Выпалив это признание мужу, Рей чуть не заскрипела зубами, глядя, как моментально отлила от его лица кровь и загуляли желваки. Скрип кожаных перчаток слился с шумом в ушах, но ее уже понесло.       — Я… Сняла номер. И ты… будешь тоже там. Да.       — Уверена, что я там буду нужен? — с трудом процедил Бен, даже не стараясь скрыть разъяренного взгляда. Его грудь ходила ходуном, и Рей вдруг подумала, что стоит его успокоить, но он успел раньше.       — Садись, — почти прорычал он, протягивая второй шлем заметно подрагивающей рукой.       Уже заходя нетвердым шагом в номер, Рей до сих пор ощущала колотящееся под ладонями сердце и дрожь, беспрестанно гулявшую по нему, пока они ехали до нужного адреса. Держась за торс мужа, Рей по пути сполна ощутила весь его полыхающий гнев.       Горло сразу пересохло при виде Бена, зверем заметавшегося по номеру. Обстановка была отличной, шикарной, не в пример тому прошлому номеру в придорожном мотеле. Она было открыла рот, что номер она выбрала как раз из-за отличной звукоизоляции, как Бен взорвался.       — Номер для молодоженов! Номер, блять, для молодоженов? Рей! Ты… совсем охре… Мать твою, это жестоко. Это слишком жестоко… — гораздо тише закончил Бен.       — Жестоко? Не думаю, — намеренно напустила холод в голос Рей. — Это с твоей стороны было жестоко изменять мне в нашем же доме.       — Кто? Кто он? — вымученно выдавил Бен, неотрывно глядя, как она неловко вытаскивает заботливо приготовленное шампанское из вазы со льдом и дрожащими руками пытается его открыть.       — Он? Ты скоро узнаешь, дорогой. Ты ведь сам его позовешь, — жестко осадила его Рей, но при этом протягивая один из двух наполненных бокалов ему. Второй она выпила залпом для храбрости.       Едва последняя капля игристого вина попала ей в рот, Бен буквально вырвал второй, все еще полный бокал из ее руки… и бросил об стену.       — Да ты…       — Тише, милый, тише, — шепотом проговорила она, в два шага подходя к мужу и кладя ладошку тому на грудь.       Взвизгнула молния и Рей самолично потянула с его плеч тяжелую куртку, моментально одурев от родного запаха его тела. Запаха, который уже и позабыла. Не выдержав, она первая прильнула к нему, запуская обе руки в его шевелюру и банально чуть ли не падая от враз подогнувшихся колен.       — Рей… — прошептал ей в губы Бен, без труда подхватив под спину и не позволяя упасть. Только вжал в себя так сильно, что если бы у нее еще оставалось дыхание, то остатки бы сразу улетучились. — Зачем, Рей? Я не смогу… я не выдержу.       — Это месть, Бен. Заранее просчитанная, слышишь, милый. Я… Теперь моя очередь изменять, слышишь? Моя очередь переспать с абсолютно незнакомым мне мужчиной. И кто знает, может я уйду от тебя. К нему. Позови его, Бен.       — Я не понимаю. Кого я должен позвать? Чего ты хочешь, Рей?       — Позови Кайло. Позови его. Я отомщу тебе. С ним.       Бен дышал ей в губы еще очень долго. Все смотрел и смотрел, не отрываясь. Так долго, что Рей чуть пришла в себя, снова проклиная миг, когда ей в голову пришла эта идея. В его взгляде ей почудилось нечто, и едва она собрала себя в кучу и опустила руки ему на грудь с намерением оттолкнуть, как во взгляде Бена пролетело еще что-то.       Больше похожее на понимание.       Миг, и одна ладонь Бена недвусмысленно прихватила затылок Рей, намеренно зарываясь всей пятерней. Еще секунда, и затянутые в пук волосы оказались не просто распущенными, но и жестко намотанными на его кулак, отчего Рей ахнула больше от неожиданности, чем от боли.       — Уверена? — очень глухо прошипел Бен, а она снова ошалела от совершенно незнакомых ей новых ноток в его голосе.       — Уве…       Он не дал ей договорить.       Буквально впился губами в ее рот.       Рей могла бы сказать, что Бен вгрызся в нее.       Если бы могла хоть что-то сказать — не в силах вдохнуть ни капельки воздуха, она просто обмякла, неосознанно вонзив в него ногти. Он целовал ее так жадно, что из головы вылетело все. Все сомнения, все страхи, испарилось все.       Бен уверенно держал ее, ибо ноги подломились окончательно, и Рей банально повисла в его объятиях. Сам Бен совсем был не против, голодно вылизывая ее рот и явно намеренно грубовато вталкивая язык, который Рей почти в беспамятстве обсасывала, как самый вкусный леденец.       Миг, и Рей вдруг оказалась на спине, придавленная к матрасу всем немаленьким весом мужа. Тяжело дыша, Бен вдруг замер на несколько секунд, вглядываясь в ее порозовевшее лицо.       — Бен?       — Ты ведь… ты ведь скажешь мне, если что-то не понравится? Ведь скажешь?       — Хххорошо, я… Бен, ты только… аккуратней, ведь целый год…       — Доверься мне, маленькая моя, — прошептал он, принимаясь невыносимо нежно мазать ртом по коже щеки и осторожно, не в пример жадным попыткам съесть ее, невесомо целуя в губы.       Дрожа под зашарившими по всему телу ладонями, Рей с ликованием осязала каждый поцелуй, каждое прикосновение. Полыхая от вожделения, снова и снова ощущала разницу. Все это невыразимо сладко отличалось от тех смутных воспоминаний, что стирались от вдавливаемых в кожу судорожных касаний пальцами и влажными поцелуями вперемешку с отчетливыми, но очень слабыми укусами.       Рей лишь изумленно нечаянно хихикнула, с широко открытыми глазами наблюдая, как хищно кривит лицо Бен, неловко дергая с нее чересчур узкие штаны, прилипшие к вспотевшей коже.       И сдавленно ахнула, едва надоевшему сражаться с одеждой Бену в голову пришла мысль, сразу претворенная в жизнь на месте — кофточку он попросту порвал на ее груди ровно посередке, тут же недвусмысленно стягивая обрывки прочь, но незамедлительно заглаживая свою грубость. Лифчик и трусики постигла та же участь.       — Бен… — прохрипела Рей, с невольной опаской оглядывая рывками раздевающегося мужа.       — Не бойся… Я… ты же знаешь, я никогда не причиню тебе вреда. Рей, ты… мне веришь, Рей? — горячечно глухо зашептал Бен, нависая над ней. — Ты только скажи, я сразу остановлюсь, милая.       — Ввверю, Бен, верю! — почти взвизгнула она, цепляясь в его плечи от жара накрывшего грудь рта и выгибаясь навстречу нахально втиснутым в нее полностью двум пальцам. — Бен!       — Вот так, родная, умница моя, вот так. Такая мокрая, для меня мокрая… — безостановочно забормотал он, рукой нагло забрасывая ее ногу себе на пояс и безошибочно пристраиваясь вплотную, после протискивая под плечом Рей эту же руку и обхватывая затылок, — Покричи для меня, любимая, пожа… пожалуйста, покричи…       — Бен… Ну же! — прошипела Рей, яростно вдавливая ногти ему в спину.       — Бена здесь нет, любимая… Ты сама позвала меня, — рыча, прохрипел Бен, присасываясь к нежной коже шеи…       … и в три довольно жестких толчка полностью погружаясь в упругую тесноту.       Он был очень глубоко в ней. Замер настолько глубоко, что Рей просто вскрикнула, выпустив последний воздух из легких.       И это было слишком. Слишком сладко, слишком… во всем слишком. Бена оказалось внутри так много, что Рей снова вскрикнула от нового, довольно мелкого движения бедрами. Его было так много, что она невольно попыталась извернуться, поднимая вторую коленку и толкая ею мужа под ребра, чтобы хоть как-то высвободиться.       Но он сделал проще — уперевшись на локоть другой руки, Бен просто подхватил ладонью эту коленку. Мимолетно осознав, что отдала весь контроль ему, и теперь буквально сложена под ним, Рей в невольном порыве мстительно стиснула член всеми внутренними мышцами, отчего лицо Бена вдруг исказила такая мучительная страшная гримаса, что она… просто отпустила себя. Просто позволила себе утонуть в бескрайнем океане наслаждения.       — Рей… Рееей! Пожалуйста, позволь мне… Рееей, — почти сипя и задыхаясь, прорычал он, мелкими толчками невыразимо приятно растягивая ее изнутри, при этом уверенно удерживая под собой.       — Да! Да! — выдохнула она ему в губы, вглядываясь во враз засиявшие глаза и откуда-то совершенно отчетливо понимая, чего именно он просит.       Рей не сразу поняла, что просто визжит под ним.       Кричит, срывая голос от каждого толчка. Не сразу осознала, насколько жестко вколачивается в нее Бен, надсадно дыша и шепча что-то непонятное, но почти вульгарное. Не сразу дошло, насколько крепко держит ее, то мерзким тоном приказывая не дергаться, то умоляюще выстанывая просьбу смотреть на него, но она все равно прогибалась навстречу под рваным ритмом, а сознание безудержно выписывало невероятные кульбиты от неумолимо накрывающего волнами жара по всему телу от впитываемых звуков, что издавал разгоряченный муж.       Если и было в мире счастье, то вот значит и есть оно. Именно это пролетело в мозгу Рей, лежащей на все еще ходуном ходящей груди Бена. Когда нет возможности нормально вздохнуть под тяжестью упавшего прямо на нее мужского тела, а не тот дурацкий момент, когда скатываются сразу и валятся рядом на спину. Когда шею и щеки опаляет надрывное дыхание, а не деревянный дежурный поцелуй. Когда пальцами ощущаешь каждую капельку пота на постепенно расслабляющихся плечах и в каждой прядке спутанной шевелюры можешь различить все-все волоски. Когда дыхание постепенно ровняется и зверь все же скатывается на бок, но отказывается выпустить из жутко крепких объятий и попросту затягивает на себя, лишь бы не упустить ни единого кусочка совершенно обмякшего тела. И продолжает трепетно касаться везде самыми подушечками пальцев, снова и снова изучая каждый рельеф, не переставая жечь поцелуями.                               ********************       Перси с нескрываемым умилением наблюдал, как вошедшие клиенты не просто уселись на один диванчик, но и отработанным движением Бен закинул руку на спинку, а Рей тут же привычно примостилась тому под бок, чуть ли не жмурясь под легшей ей на плечо лапищей мужа. И переглянулись эти двое так влюбленно, что Перси и сам чуть не зажмурился, невольно пытаясь придумать, что же такого там произошло за эти три с лишним месяца. И удовлетворенно мысленно потирал руки, что эти двое сумели не просто самостоятельно, без его участия, договориться, но и простить друг друга, явно начав жизнь с чистого листа, но все равно у него мелькнула капелька дегтя. На фоне всеобщего счастья, Перси отчаянно надеялся, что они сумеют удержаться и дальше в таком же состоянии.       — Ужасно рад видеть вас, господа. Как я погляжу, вы справились на отлично. Не поделитесь секретом?       Еще одним подтверждением мира в этой ячейке для Перси стало то, что клиенты вдруг банально зашушукались между собой. До него донеслись обрывки фраз, но одно он уловил очень четко, правда, так и не поняв, кто именно сказал это. Давай сначала ты, потом я, или если хочешь, давай наоборот.       — Мы научились говорить. Да, точно. Вернее, еще учимся, но, как видите, уже слушаем друг друга, — довольно тихо пролепетала Рей, получившая очень нежный поцелуй в лоб и в ответ игриво цапнувшая мужа за бедро.       — Ага. Мы решили, что… Короче, мы постоянно все обсуждаем, — сияя довольной ухмылкой, тут же выдал Бен.       — Не сразу, конечно, но вы даже не представляете, насколько стало все проще.       — Это самая лучшая новость для меня, я на самом деле рад, — возликовал Перси. — Как насчет, кхм, прощения?       — О, да! Я простила Бена за все. И вот эту гиперопеку, и его молчание все эти годы, и ту его ошибку в нашем доме. И Бен тоже. Простил меня за мою инфантильность и все прочее. Мы однажды сели на пол, поговорили и… Ну… почти поговорили. Простили друг друга.       — Как считаете, вам обоим стало легче? Рей? Как по вашему, насколько тяжело вам далось это прощение? Не каждый в силах отпустить и забыть ошибки своей второй половины.        — Вот вы знаете, нет. Не то чтобы тяжело было простить Бена, просто… Да тяжело, но… Ну вот понимаете, да, это было ужасно, ну то, что он совершил, да, мы все страдали, этому нет никакого оправдания, но потом поняла, что гораздо страшнее то, что я лелеяла эту обиду. Взрастила за целый год из этого гораздо нечто большее, а когда дошло, что этим попросту сама себя сгною… Понимаете, я повзрослела, вот в какой-то момент мне показалось, что… если не уметь прощать, значит, не уметь и любить. Я устала страдать, понимаете? Мне в какой-то момент даже показалось, что и любить больше не умею. В любом случае, осадок от всего этого будет внутри еще очень долго, я вполне осознаю это, но еще и знаю, что спустя годы каждый из нас будет помнить и в моменты слабости обязательно припоминать. Но все же… мне было плохо, ему тоже, это разное плохо, но… я подумала, что не хочу остаток жизни корить себя за то, что не попыталась простить. Нет, не забыть, но простить. Понимаю, звучит немножко фальшиво и киношно, но вот как-то так.       — Вы уже раздумывали, что будет дальше, Рей? Если вы вполне осознаете свое взросление как личности, то должны были и понимать, что ваш муж может оступиться еще раз. Я ни на что не намекаю, простите, Бен, лишь предполагаю варианты развития событий. Повторение подобного в последующей совместной жизни вы обдумывали?       — Нннет, я… Я не хочу и думать о таком. Думаю, предпочту просто продолжать верить Бену. Да, пусть я буду дурочкой с розовыми очками, но нет, и думать о подобном не желаю.       — Хорошо, мы все обязаны уважать любые решения. А вы Бен, были честны перед собой? Вы на самом деле искренне простили свою жену за ее неумение понимать вас? Если не хотите отвечать, то…       — Почему не хочу? Еще как хочу. Мне нечего скрывать, Рей права, это было самым большим облегчением.       — То, что она простила вас, или сам факт прощения вас устроил?       — То, что она нашла в себе силы и перешагнула через тот непоправимый урон, который я нанес.       — А себя, Бен, себя вы сумели простить?       — Нет. Не думаю, что когда-либо смогу смыть с себя это дерьмо.       — А еще… Мы… сыграли свадьбу, — вдруг воскликнула Рей, ободряюще улыбаясь мужу, словно давая знак, что намеренно переводит тему.       — Поздравляю! Рей, Бен, искренне поздравляю вас со столь значимым событием. Осмелюсь спросить, вы вместе пришли к столь важному решению?       — Ну, да.       — На деле, вышло для меня очень странно. Бен приехал посреди рабочего дня и спросил меня, хочу ли я выйти за него замуж. Долго мялся, говорил, что и так женаты, но вот он хотел бы, чтобы я в белом платье и все такое, — заметно смущаясь, заговорила Рей, но от благодушного блеска в ее глазах Перси и сам вдруг подумал, что может и Диана захочет повторить брачные клятвы. В белом грандиозном платье.       — А вы, Рей, как отреагировали на это предложение? Вам не показалось, что ваш муж снова пытается решать за вас или что-то подобное?       — Вы понимаете, нет, ничего такого. Бен вот стоял на кухне и ждал моего решения. Понимаете, ждал, что я сама решу, хочу или не хочу.       — Я невыразимо рад за вас. Празднество прошло хорошо?       — Нууу, если не считать испорченного Беном платья прямо перед церемонией, то да, все было великолепно! — воскликнула Рей, явно нисколечко не расстроенная промахом мужа с платьем.       — И вы ничуть не расстроились из-за платья? Насколько я понимаю, для женщин очень важна столь значимая деталь.       — Как бы вам сказать, Перси. Одним словом, еще до церемоний и банкета, скажем так, на стадии подготовки… я вдруг подумала, ну знаете, когда вот приходит в голову мысль и никак не уходит. В итоге я долго раздумывала, не стоит ли эта мысль и выеденного яйца, но как оказалось… В общем, заказала себе два платья. Одинаковых. И как оказалось, я была права, Бен все же умудрился испортить первое платье, хи-хи.       — То есть вы предполагали эту ситуацию с вами и вашим мужем? Что же наделал Бен?       — Порвал я его. Сильно порвал, — выдавил Бен, достаточно красный, от аж до щекотки под ушами у Перси ласковым взглядом жены.       — Намеренно порвали, Бен? Оно вам не понравилось? Посчитали слишком вульгарным или слишком чопорным?       — Ну, э-э-э, оно нормальным было, красивым. Просто… когда я увидел ее в этом платье, я… Меня как заклинило. Рей была такая… такая… счастливая, такая… Ну и порвал. На ней прямо. Мозги расплавились. Вот.       — Здесь нечего стесняться, Бен. Мы все взрослые люди.       — У нас церемония через полчаса, а Бен пришел, долго смотрел, смотрел. Я даже честно пыталась выпихнуть его за дверь, нельзя же ему видеть меня до церемонии. А потом просто, зыркнул так злобно на Мэри, что та сразу выскочила прочь и… извините, нагнул меня над ближайшим столом, хи-хи. Потом сам же второе платье и помогал надевать. Искусал меня всю, пока помогал, извращенец! — заливисто рассмеялась Рей.       Перси же просто убрал блокнот на стол и сложил руки на пузе, чрезвычайно довольный, как слон.       — Не желаете рассказать, в чем еще вы сумели вместе достичь понимания?       — Мы… как бы вам сказать? Мы потихоньку познаем друг друга. Какие книги, интересны ли нам вообще эти книги или лучше смотреть фильмы, какая музыка или лучше тишина, нужна ли нам вообще эта музыка. Каждый день что-то новое. Оказывается, мы оба не понимаем бейсбол и американский футбол, но моей малышке нравится теннис, а меня бесит. Рей может часами восторженно стоять в художественной галерее напротив очередной картины, ей действительно нравится, а я вот смотрю на эту мазню и понимаю, что дать Хану краски, он пальцами лучше намалюет. Иногда Рей часами сидит и болтает с этой тупой Мэри, а я ее терпеть не могу и это взаимно, но потом я заметил, что после этих посиделок моя жена обсуждает со мной множество жизненных мелочей, которые вот просто так и в голову не придут. Рей даже призналась, что эта стерва заставляет мою жену говорить вслух. Все говорить, понимаете, все, что нравится, что нет, к чему равнодушна, и при этом акцентирует на том, что и Рей должна внимательно слушать меня. Не просто говорить, но и слушать. При этом мне нравится, что моя малышка может вовремя заткнуть эту нахалку, когда та берега терять начинает. И я понял, что буду терпеть эту беспардонную тетку хоть вечность, главное, чтобы лишнего себе не позволяла. Я учу Рей тратить деньги. Да, именно тратить. Звучит тупо, но вот как-то так. Не только на Хана, но и на себя, на меня. Сначала намекал, чтобы вот прям пошла и купила вон ту херню из интернет-магазина, я же видел, что она запала на эту настольную игру. Потом прямо сказал, чтобы и мне чего интересного купила.       — Да-да, это глупо, но Бен учит меня тратить его деньги. Не только на Хана, как я привыкла, но и на себя, на мои, именно мои мелкие капризы. Ну и на него.       — И что вы первым купили для Бена, Рей?       — Э-э-э… Наручники, — с заметным смущением призналась она, бросая на мужа взгляд.       — Наручники?       — Ага, симпатичные такие, с меховой опушкой, черненькие.       — Продолжайте, не нужно стесняться.       — Правда, Бен их почти сразу сломал, они хлипкие оказались, потом сам смеялся, что нужно заказать настоящие, если я захочу. Мы… ну мы и, кхм, заказали нормальные. Покрепче, так сказать.       — Вы купили их Бену для своеобразного физического или морального наказания, или же просто захотели разнообразить сексуальную жизнь?       — Разнообразить, ага, — с порозовевшими щеками выдала Рей, явно готовая спрятаться подмышкой у хитро ухмыляющегося мужа.       — В этом плане мы тоже… договорились, — мартовским котом глянув на жену, выдал Бен.       — Это жирный плюс вам обоим. Рей, вы что-то еще покупали для Бена или решили пока что ограничиться наручниками?       — Э-э-э, галстук купила, вроде ему понравился, на работу его носит, запонки… Носки смешные еще купила, ну знаете, на них куриные лапки были нарисованы, длинные такие, до самых колен. Бен дома их носит, а Хан чуть ли не животик надрывает, когда папу в них видит. Ну и мелочи еще всякие, брелок на ключи и подобную чушь.       — Ничего не чушь, — тут же брякнул Бен.       — Бен прав, подобные проявления внимания с вашей стороны это совсем не чушь. Скажите Рей, как вы относитесь к подобным тратам? Вам не жаль тратить его деньги на себя? Я не спрашиваю о тратах на сына, в отношении него вы даже не сомневаетесь и готовы сделать что угодно. Как насчет себя? В свое время вы привыкли, но категорически были несогласны, что муж сам покупал и приносил вам покупки, а теперь? Я так понимаю, теперь вы делаете все сами?       — Тут, немного не так, как смотрится со стороны. Ну, Бен все еще продолжает сам покупать мне вещи. Нет-нет, не думайте, он приносит то, что действительно ему нравится, понимаете? То, что он реально хотел бы видеть на мне. Теперь всегда спрашивает, нравится или нет. Вот на днях притащил такие класснючие шортики, я их оставила, прямо как на меня шиты были, а вот на прошлой неделе приволок мне такую странную кофточку, ужасная такая, прямо вырвиглазная, думала в шкаф закину, есть не просит, хай валяется, потом подумала, что нетушки, пусть или возвращает, где купил, или не знаю, сам носит, а мы с Ханом посмеемся. А Бен сам же потом пялился и говорил, что на мне эта вещь совсем никак и вернул покупку на следующий день. Так-то Бен лично собрал все эти гребаные платья и отдал в Армию Спасения.       — А есть вещи, в которых вы так и не смогли договориться? Любая мелочь, скажем так. Бен? Рей?       — Ну… есть. Да. Есть, — чуть подумав, выпалила Рей. — Мне надоело, что Бен взял в привычку рвать на мне белье. А я хочу носить его больше. Да-да, я знаю, это уже смахивает на пустой каприз, многие на моем месте бы только радовались, но, блин… Мне оно нравится, понимаете? Бен уже постоянный клиент в этом долбаном понтовом бутике. Сам купил, сам порвал, а я хочу носить эти гребаные комплекты. И носить не один час, а хотя бы неделю.       — Вы говорили об этом ему, Рей?       — Конечно сказала.       — А вы, Бен?       — Он только ехидно так ухмыляется и загадочно молчит, — влезла Рей, бросая нарочито гневный взгляд на мужа, снова весьма сально уставившегося на собственную жену.       — Мы купили новый дом, — мечтательно выдал мистер Соло. — Объездили кучу и выбрали тот, который нравится нам обоим. Хану тоже. Понимаете, когда… когда окончательно помирились, Рей наотрез отказалась возвращаться в тот дом. Почти месяц жили в гостинице, пока не подобрали нужный.       — Отличное решение, как по мне. Вдвойне радует, что у вас имелась возможность это провернуть. Как насчет финансов, Бен, Рей? Когда-то давно вы хотели продать все, Бен. Как я понял, вы больше года не особо заморачивались своим делом, пустили на самотек.       — Нам повезло, ребята не оставили, как вы сказали, на самотек. Я с ними годами работал, отличные ребята. Одну мастерскую, конечно, пришлось продать, нужны были деньги договориться с копами, да и на дом тоже.       — У Бена в планах есть продать еще и магазин.       — У нас, детка, у нас, — шепотом поправил жену мистер Соло.       — Извините, я не ослышался? С копами?       — Ну… да. Был инцидент, я… меня сорвало с катушек.       — Не хотите рассказать? Ваш уровень агрессии возрос?       — Не то чтобы агрессии. Понимаете, был момент… мы с Рей пытались поговорить и потом она, кхм, позволила обнять себя за колени. Я был так счастлив, понимаете, мне было так тихо и уютно, а этот коп тянул меня за плечо. Я и сорвался. Разозлился до красных пятен перед глазами, что этот ган… кхм, полицейский смеет мешать. Но мы потом сумели договориться, ага. Коп поначалу долго ломался, но до меня дошло, что обязан перед ним извиниться и объяснить, почему так поступил. Одним словом, дело замяли.       — Если не секрет, что послужило причиной появления полиции?       — Э-э-э-э…       — Да скажи ему, малыш! Он не скажет! Зато я могу, ты же… не против, да? — снова взметнулась Рей, но получив утвердительный кивок, продолжила. — В общем, это моя вина была, что копов вызвали. Я кричала на Бена и на мои крики вызвали полицию. Я еще до кучи ему лицо телефоном разбила, но он отказывается хоть кому говорить. Всю вину берет на себя.       — Я правильно понял, Рей, вы нанесли мужу физический ущерб, но при этом он отказывается обвинять вас в этом? Интересно… Бен, вы сказали, что сами додумались извиниться перед представителем закона, и я весьма этому рад. Но помнится, вы незадолго до этого происшествия напали на посетителя кафе. Перед ним вы извинились?       — Не сразу, но да. Рей подсказала, что мистер как-его-там, а, Девирски, тоже вправе ждать извинений.       — Я называю это логикой адекватного человека и весьма признателен вам обоим. Если вы не против, вернемся к финансам. Рей, скажите, вы все еще работаете?       — Да. Мы с Беном обсудили и это. Он, конечно, против до сих пор, ему очень не нравилось и то, что я очень поздно возвращаюсь, и сам факт моей работы.       — Лично вы все еще жаждете самостоятельности? Понимаю. Вы пришли к каким-то компромиссам?       — Тут от меня много не зависело, в смысле, Бен предложил… как вам сказать, попробовать себя в этой нише. Ну, знаете…       — Я предложил арендовать это сраное кафе. Кхм, простите, вырвалось. И если у Рей получится, мы чуть ужмемся и купим его. Нынешний хозяин согласен на эти условия.       — То есть, вы по сути дела уже не моете там полы?       — Теперь я больше верчусь на кухне и разбираю с мистером Ирвингом бухгалтерию, стараюсь вникнуть во все нюансы и подводные камни. Но да, полы мне уже мыть не доверяют. Да и так лучше намного, но Бен все равно меня возит, хоть и купил мне огромееееенную машину! Ооооо, мистер Эммет, вы бы видели, какой крутой байк он себе купил! Ух!       — Катает с ветерком? — добродушно улыбнулся Перси, вдруг ловя себя на мысли, а не слишком ли он стар, чтобы и себе купить крутой мотоцикл, да чтоб Диана вовсю визжала, сидя у него за спиной.       — О да! Только вот немного зубы сводит, когда Бен ждет меня на байке у входа, а на него все пялятся и пялятся. Но каждый раз потом я смотрю, как он холодно разговаривает с посторонними, и сразу понимаю, что дома он совсем другой. Не сразу, но дошло, что бесполезной ревностью только хуже делаю. Себе хуже. Так что, официально заявляю — мой Бен только мой и точка. Так что глазами пусть смотрят, а трогать ни-ни.       — Зато я прямо намекнул, что готов переломать ноги всем, кто на тебя в этих шортиках таращится, — внезапно признался мистер Соло.       — Сильно ревнуете?       — Очень, вы даже не представляете как. Но полегчало чуточку, когда сказал ей об этом, а Рей стала надевать не такую открытую одежду.       — Я… из крайности в крайность, конечно. Просто Бену нравится, как я одеваюсь, но, хи-хи, дома. Если бы не Хан, кажется, вообще заставил бы голой ходить. Ну, а что, я бы, кхм, тоже предпочла, чтобы Бен дома без одежды ходил.       — Подведу итоги, Рей, Бен. Значит, вы вполне осознанно и почти самостоятельно во всем ищете выгоду не только для своих половинок, но и для себя. Я прав? И если уж совсем начистоту, господа, я не вижу особого смысла и причин и дальше задавать вам наводящие вопросы. Примите мои искренние поздравления.       — Спасибо, сэр, — раздались два ответа одновременно, на что семья Соло слова переглянулась, нежно улыбаясь.       — На самом деле, док, мы пришли поблагодарить вас, — не убирая улыбки, сказал мистер Соло.       — Да, сэр. Вы очень помогли нам. Спасибо!       — Ох, как я рад за вас.       Не выдержав, Перси встал с места и первым протянул руку каждому из семьи Соло.       Прощание было чуть комканым, и едва супруги чуть ли не обнимку удалились, он выскочил в приемную.       — Диана, кхм, дорогая, — сходу начал Перси, плюнув на присутствие следующих клиентов. — Будь добра, на пять минут.       — Дорогой, что такое? — немного взволнованно спросила его муза.       — Кхм, любовь моя, как тебе идея купить мотоциклы? Ну, или давай еще раз сыграем свадьбу?