Чем глазастей радар, чем хитрей ультразвук И чем больше сверхмощного и сверхдальнего, Тем все меньше чего-то наивно-тайного, Романтически-сказочного вокруг. Я не знаю, кто прав тут, а кто не прав, Только что-то мы, видно, навек спугнули. Сказка… Ей неуютно в ракетном гуле, Сказке нужен скворечник и шум дубрав. <…> Пусть река — не ожившая чья-то лента, И в чащобах не прячутся колдуны. Только людям нужны красивые сны, И Добрыни с Аленушками нужны, И нельзя, чтоб навеки ушла легенда. © Эдуард Асадов — О том, чего терять нельзя
***
Нога сделала смелый шаг вперёд, за дверь, но не ощутила под ботинком привычного бетона уличной лестницы. Сердце ёкнуло, как ёкает хоть один раз в жизни у всякого порядочного человека, когда он не нащупывает, спускаясь, ступеньку на том месте, где она, казалось бы, должна быть. Только в этот раз всё было по-другому. Ступеньки, а вместе с ней и самой лестницы, за дверью городской библиотеки (и, по совместительству, моего рабочего места) действительно не было. Я криво взмахнула руками и, даже не успев испугаться, рухнула вниз, в пестрящее марево красок. Какую-то долю секунды вокруг всё буквально взрывалось каким-то сумасшедшим буйством цветов — зелёные, обжигающе красные, рыжие, ярко-синие, желтые и бурые пятна с бешеной скоростью промелькнули на фоне белого, а в следующее мгновение я со всей дури шмякнулась спиной об воду и краски померкли. Последний раз такое чувство настигало меня ещё в детстве, в сочинском аквапарке — я тогда, не подумав, метнулась на самую перпендикулярную из возможных горку и, не успев вдохнуть, врезалась в воду. Остатки воздуха тогда вот так же выбило из лёгких, а в глазах заискрило. Вода. Я в воде. Сквозь зеленоватую муть проглядывает тусклое голубое солнце. Вода разволновалась из-за моего падания и рябит, идёт по поверхности мелкими волнами. В груди давит. Я пытаюсь отмахнуться от этого давления, но оно усиливается. Становится больно. Кажется, будто грудина решила присосаться к позвоночнику и вот-вот добьётся своего. Я в воде. Я в воде?! Дергаюсь, в ужасе ловлю глазами пучок солнечных лучей, проникающих сквозь толщу воды. Конвульсивно дрыгаю ногами и руками, в попытке выплыть. Лямки рюкзака впиваются в плечи, оттягивают назад. Боль в груди становится нестерпимой, перед глазами искрит, и я понимаю, что сейчас вдохну. Нога нащупывает снизу что-то скользкое, я толкаюсь изо всех сил и вырываюсь на поверхность. Первый вдох вызвал волну глубокого судорожного кашля. Ещё ничего толком не видя, я уцепилась руками за какую-то растительность на берегу и тяжело отплевалась. Твою мать. Солнце слепило — мама не горюй. Травка зелёная, небо, как водится, голубое, с лёгкими облачками. Ну прямо сказка! Вот только выходила я с работы вечером, и по всем человеческим законам на улице должно было быть темно. Выбраться на берег оказалось проще, чем я думала. Тело от внезапного удара о воду начало ломить, а перед глазами по-прежнему слегка сверкало, но в целом… Я на проверку подергала конечностями. Вроде всё цело. Но какого чёрта происходит? Это что — осознанное сновидение? Такие меня посещали редко. Ещё и так реалистично. Не помню, когда я последний раз во сне чувствовала боль. И вкус — пришлось снова сплюнуть — отвратная тина! Я вытерла губы рукавом ветровки. Если это сон, и я себя в нём осознаю… значит я могу менять его по своему желанию! Та-ак. Хочу, чтобы рядом появился Леонардо Ди Каприо! Я напряглась, хорошо представив себе образ молодого Ди Каприо в «Титанике», открыла глаза и требовательно огляделась. Ничего. Пришлось снова зажмуриться. Лео, появись. Лео, появись. Лео, появись! Травка по-прежнему зеленела, в опасной близости текла злополучная зеленоватая речка, сразу за ней начинался плотный лесок, и никакого светловолосого привлекательного Джека на горизонте. Даже на горизонте. Странно. И как это тогда работает? — Поосторожнее можно, уважаемая? Я вздрогнула, опустила взгляд и… Черт! Из груди вырвалось какое-то невразумительное гарканье, а тело само собой отскочило от берега. Из воды выглянула зелёная голова. Я сморгнула. Зеленая голова с тремя парами рыженьких на кончиках усов, какими-то ихтиандровыми ушами и… ну вполне человеческими зубами. — Не очень похоже на Ди Каприо. У меня что, настолько плохая фантазия? — обычно я не страдала озвучиванием мыслей, но это всё-таки сон, тут всё можно. — Че-его? — голова оскалилась, приблизилась к берегу и высунулась из воды почти на половину. Теперь это было похоже на слизня с руками. Или толстую русалку. Зеленую. Мужскую. — Бр-р! — я даже присела на корточки из интереса, пытаясь получше разглядеть мутноватый образ, порожденный моим воображением, — Видимо, очень плохая. — Впервые вижу такую странную кикимору… — существо тоже почему-то решило порассуждать вслух, а затем вдруг повысило голос. — Ты что, забыла, кто твой хозяин?! Я машинально схватилась за мокрую прядь волос. Покраситься в зеленый, конечно, было не лучшей идеей в моей жизни. Скажем так, я просто хотела новых ощущений. Но чтобы меня в моём же сне за это оскорбляли? — Какой ещё хозяин? Вы кто? — я запнулась, но всё-таки добавила, — Я Ди Каприо заказывала. — Какого ещё карпа?! — слизняк угрожающе выпучил глаза и навалился на бережок. Я даже не успела подумать над ответом, а его удивительно длинная рука уже сцапала меня за щиколотку и дернула обратно в воду. Новое погружение было таким же неожиданным как первое, а бонусом ещё и страшным. Зелёный вцепился акулой и начал тянуть куда-то вниз и в сторону. Я только чудом не хлебнула воды и тут же начала брыкаться, но хватка даже не ослабла. Глаза резало, в мутной воде ни черта было не разобрать, сердце бешено стучало, в лёгких снова начало колоть и — несмотря на ужасную дурость происходящего, эта мысль буквально обожгла разум — всё это вообще не было похоже на сон! Никогда во сне я не чувствовала холода и вкуса, не ощущала настоящей боли, не задыхалась, и — эта мысль громыхнула следующей искрой — не ощущала себя собой. Во снах я всегда была кем-то другим. Женщиной, реже — мужчиной, ребёнком совсем нечасто, иногда даже животным. А сейчас я была в своём теле. Это какой-то новый уровень снов? Кома? Может сейчас моё сознание мечется внутри неподвижного тела и зовёт на помощь? Что за чёртовы галлюциногенные глюки? В старых мелодрамах герои успевали вспомнить перед лицом надвигающейся гибели всю свою жизнь. В моём случае, я успела за доли секунды нащупать несколько ошеломительно простых мыслей и, клянусь, они напугали меня гораздо больше, чем человеко-рыба, решившая меня утопить. Вдруг ногу резко рвануло наверх, а цепкая конечность слизня разжалась. Я перевернулась в воде и, судорожно дернувшись всем телом, вынырнула. Зелёная голова была здесь же, совсем рядом, но смотрела не на меня, а вперёд по течению. Картинка перед глазами немного оформилась, я проследила за взглядом зелёноголового и увидела… плывущий дом? Река в этом месте была шире, чем там, где мы заныривали. С одной стороны берег был каменистым, с другой — обрывистым с какими-то корнями и корягами, но что до одного, что до другого грести было прилично. От нас торопливо уплывала изба. Я на всякий случай проморгалась и посмотрела ещё раз. Человеку с плохим зрением ни в чём нельзя быть уверенным. Но нет, это точно была плывущая изба. Более того, она издавала какие-то кряхтящие звуки и дергалась, что для изб, в общем-то, не свойственно. Мысль о коматозе начала укрепляться. — Сбежала значит, — пробормотал слизень. — Ну-ну. Я быстро перевела на него взгляд и начала медленно отгребать назад. Пропитавшийся водой рюкзак упорно тянул вниз, да и вообще тело быстро наливалось усталостью. Если он сейчас опять меня схватит, я точно задохнусь. А если не схватит… то просто утону. Я попыталась в перерыве между гребками стянуть с плеча лямку. Со мной ещё и мои личные вещи из жизни. Слишком логично для сна. Лямка намертво зацепилась за вышивку на кофте и никак не слезала. Да ещё и ветровка моя любимая, совсем как в жизни. Может, я стала привидением и это теперь мой призрачный наряд? — С тобой, кикимора, — зелёноголовый вдруг повернулся и ткнул в меня пальцем, — Я ещё поквитаюсь. Сейчас я занят. Тело почему-то снова сработало быстрее головы. Даже не успев толком вдохнуть, я одновременно со слизнем нырнула и крепко вцепилась в мелькнувший перед лицом хвост. Тот мощно дернулся вправо-влево, меня мотыльнуло в воде, а потом рвануло вперёд так, что заболели от давления уши. Я до судороги сжала пальцы и зубы, почему-то по-дурацки надеясь, что зелёная голова не затащит меня в какие-то речные глубины, а пришвартует ближе к берегу. Глупо. Но, в конце концов, это галлюцинации, тут всякое может случиться. Всё закончилось очень быстро. Слизень вдруг рванул вверх и дернул хвостом, выбрасывая меня на поверхность. Я громко глотнула ртом воздуха и треснулась обо что-то головой. Чёрт, да что же это такое! — Ты кого с собой приволок, дурень?! — громкое кряхтение, раздавшееся совсем рядом, заставило меня дернуться и поскорей протереть глаза. Благо, под ногами удалось нащупать какие-то корни и необходимость барахтаться отпала. Я открыла глаза. Он что, притащил меня в своё логово? В сумрачном закутке под коряжистым берегом набились… люди? — Вас он тоже сюда затащил, да? — я осторожно обвела взглядом собравшихся. Старушка, с ней рядом молодая девушка и какой-то парень. — Да она сама в меня вцепилась! — под тяжелым взглядом старухи слизень как-то скуксился, — Кикимора какая-то ошалелая, на голову мне наступила, карпом назвала! Меня! Водяного! — Да не карпом, а Ди Капри… Кто-то позади сцапал меня локтем за шею. — А ну говори, кто ты такая! — над ухом раздался громкий мужской голос. Я невольно вцепилась в схватившую меня руку и беспомощно зыркнула на старушку. — Я не кикимора! — Говори! — рука сжала сильнее. — Марина! Я Марина!