Дурачок

      - Как вы думаете, он на самом деле нетрадиционной ориентации или просто прикидывается, что так любит своих мальчиков?       Шико стоял посреди зала, развлекая толпу с загадочной улыбкой и задавая такие вопросы окружающим про короля. Все знали или догадывались, какой ответ верный, а кто-то смотрел на шута с лукавой усмешкой, говорящей мол: «Тебе ли не знать?», но никто не осмеливался произнести это вслух, ибо сам король был здесь.И он всё слышал.       Он отчётливо слышал вопрос, заданный шутом, и прекрасно понимал, кого тот имел в виду, и что именно тот высмеивал. Это приводило Генриха Третьего в ярость. Ему было до смерти обидно, что Шико публично насмехается над его слабостями. Поэтому он решил нанести ответный удар. Король подошёл к другой толпе придворных и спросил погромче:       - Как вы думаете, он на самом деле сдох?! Или только прикидывался трупом?.. Смерд… - последнее слово Генрих произнёс с особым раздражением и грозно посмотрел на Шико, а затем покинул зал, хлопнув дверью.

* * *

      - И всё-таки ты смешной, Генрике, - Шико сидел на своём фирменном кресле в спальне короля, вытянув свои длинные ноги, и вновь порицал Его Преглупейшее Величество, - в твоём вопросе не было ни капли иронии, в отличие от моего. Все и так прекрасно видят, что я жив-здоров, а кто-то даже и вовсе не знает, что я «умирал».       - Замолчи! – Генрих сидел в своём жёлтом халате на кровати, повернувшись спиной к шуту. –Я специально об этом сказал. Чтоб ты знал, я всё ещё злюсь на тебя из-за той долгой лжи, из-за того чудовищного обмана! Неужели ты совсем не понимаешь, что со смертью не шутят?!       Шико несколько секунд молча смотрел на короля Франции, потом согнул свои длинные ноги в коленях, встал с кресла и подошёл к обижающейся особе поближе.       - Ну-ну-ну, тише! Ты же знаешь, что я… полный дурачок, - нежно и тихо сказал он и покрутил указательным пальцем около виска. Такая мягкая интонация и такая добрая улыбка смягчили Генриха, и он посмотрел на Шико своими большими глазами уже без упрёков, обиды или ярости, а молящими глазами, полными надежд.       - Да… Но ты мой дурачок! – Генрих капризным движением схватил шута за воротник и потащил к себе. Теперь Шико сидел рядом с ним на кровати, положив голову на плечо государя.       - Конечно, твой. Чей же ещё? – после этих слов гасконец поднял голову с плеча и посмотрел в глаза Генриху. В них так ярко отражался лунный свет, что казалось, будто они и сами светятся в этой ночной темноте. Вдруг Генрих прикрыл глаза и потупил взгляд, отчего этот свет пропал.       - И поэтому пообещай, что… больше не будешь покидать меня так надолго, - король теребил в руках уголок своего халата, не поднимая взгляда.       - А ты пообещай, что больше не будешь давать мне поводов так поступать.       Король вздрогнул и перестал теребить халат. Его глаза вновь вспыхнули лунным светом, а лицо слегка побледнело. Точно… Не он один здесь обижается. Генрих медленно поднял свой взор на Шико, который говорил красноречивее любых слов: «Ты мне очень нужен, Шико! Я защищу тебя! Я постараюсь! Не бросай меня… Верь мне…». Они смотрели друг на друга целую минуту. Один ждал ответ на чётко сформулированное условие; другой отвечал на него взглядом, но думал, что словами, и поэтому тоже ждал ответ. Шут это понял.       - Ну что ж, - наконец, Шико прервал тишину, - думаю, тот случай обоим нам послужил уроком. И поэтому вряд ли у меня появятся поводы идти на такое.       Глаза Генриха засияли ещё ярче, и губы расплылись в улыбке. Теперь на его лице читались радость и облегчение. Оба были прощены. Шико, глядя на своего короля, призадумался:       - А ты… Действительно нисколечки не изменился. И не изменился не с тех пор, как я «умер», а именно… с момента нашей первой встречи. Прошло столько лет, прошла целая вечность, а ты всё тот же.       - Ты так думаешь? – Генрих снова опустил взгляд. – А с чего бы мне меняться? Мне нравится быть всё тем же.       «Да… Мне тоже нравится. Надеюсь, я всегда буду знать тебя таким».