Мама-ведьма

      Лапами перебирая, старалась угнаться за сыном. Уже чувствовала, что годы не те. Маленький мальчик и большая немецкая овчарка. Картина не такая уж и странная. Разве что собака без намордника. И куда только смотрят родители или хотя бы хозяин собаки?       Артём, конечно, умным вырос. Быстро понял, что собака у нас какая-та необычная: появляется ночью и иногда вечером, а потом как по волшебству исчезает. Таить от сына природу своей сущности я не стала, рассказала как есть. Сколько восторга было на его лице! «Моя мама-ведьма!» Только вот расстроился Тёмка, что не может также «превращаться».       Часто родители радуются, что дети перенимают от них что-то и приговаривают: «Чьи это глазки? Чей это носик?». Но, к счастью, Тёма не перенял ни моей внешности, ни моей сущности. Зато был в моих глазах маленькой копией Андрея. Волосы тёмные, а глаза голубые-голубые. И глядя в его глаза, в памяти так и всплывал сиамский кот и запах трав. — Мам, пойдём! — часто окликал Артёмка и смешно взмахивал маленькой ручкой.       И всё-таки двоедушникам сейчас жить хорошо. Заснёшь одна в уютной кровати и не переживаешь за своё человеческое тело. Выбегаешь вслед за сыном на улицу, не боясь, что что-то случится.       Дом оказался замечательным. Уединённым. Окружённый лесом со всех сторон, он словно был крепостью от внешнего мира. Здесь царила гармония. Только я и мой ребёнок. Нам было безумно весело: сыну — открывать для себя что-то новое, мне — наблюдать за его открытиями.       Когда Тёма пошёл в детский сад, я немного переживала. Как его примут? Сможет ли он понять, что можно рассказывать тем, кто не посвящён в тайны ведьмовства? Но он справился. По крайней мере, я видела, что он смог найти друзей и не был одинок.       Без Андрея было тяжело первое время. Морально подавленная, беременная, не понимающая, что мне делать, я решила завершить начатое: продала квартиру и купила выбранный дом. Прошло несколько месяцев и я нашла работу. Было утомительно обзванивать клиентов и предлагать услуги компании, но в моём положении это оказалось самым лучшим решением.       Когда сыну исполнилось пять, я поняла, что пора выбираться из нашего укромного уголка и менять образ жизни. Хоть наши прогулки остались, но теперь нужно было научить Артёма знакам нашего мира, ведь в городе у меня ещё остались знакомые, которые смогут помочь. И мальчик с радостью запоминал имена и мелкие приметы.       Сын рос. И к моим страхам добавился ещё один. В семье не было отца. Смогу ли я вырастить Тёмку таким, каким должен быть мужчина, не превратив его в безынициативного «маменькиного сынка»?       Но кажется, я справилась. Когда Артём пришёл с фингалом, моё сердце сжалось. Перегнула палку? Его задирают? Или он? Но сын гордо ответил, что заступился за Пашкину сестру, потому что задразнили, а ему стало за неё обидно. Я, конечно, произнесла пару фраз, что не всегда можно всё решить дракой, но не удержалась и похвалила за то, что вступился за девочку. К слову, на следующий день эту же историю, но немного искажённо мне пересказывали в кабинете директора.       С первыми трудностями я столкнулась, когда сыну было тринадцать. «Мам, ты не понимаешь», «Мам, это совсем не так», «Мам, я уже взрослый» — эти фразы я слышала по несколько раз за день. Взрослый? Ох, Тёмка-Тёмка, не торопись взрослеть. Разрываясь, между желанием тайно следовать за ним и не влезать в его личную жизнь, чтобы не нарушить тонкую грань доверия, я не спала ночами.       Особенно страшно стало, когда в пятнадцать он вдруг пришёл с большим синяком и какими-то пятнами. Поинтересовавшись, как прошёл день, я как невзначай напомнила, где лежит крем от ушибов. Артём задумался, поблагодарил и ушёл. В сердце кольнуло. Но оказалось, что он ушёл за кремом и решил показать фотографии. Это была большая тайна — они ремонтировали байк. Чей-то брат выкупил разбитый в хлам байк, и уже несколько дней приятели пытались своими силами «воскресить» его. Таким образом выяснилось, что синяк нарисовался, когда Тёма неудачно подставил руку, а пятна оказались маслом. Да… Задал он мне задачку: вывести масло с одежды.       И как-то незаметно я осознала, что сын совсем уж вырос. И школа почти закончена. На горизонте выпускной и поступление в универ. А овчарка с гетерохромией стала реже выбираться в лес и всё чаще лежала на тёплом крыльце в луча уходящего солнца.       В один из таких дней я лежала полуприкрыв глаза. Ленивый нагретый воздух витал вокруг. И сквозь шелест травы я не сразу различила медленные шуршащие шаги. Это был Артём. Но кто с ним?       Я приподняла голову, ожидая увидеть приближающихся. Рядом с сыном шла какая-то девушка. Черты лица её мне показались знакомыми, но витавшая в голове сонливость мешала вспомнить. И я вскочила. Совсем привыкла, что у нас практически не бывает гостей. Нужно проснуться, срочно. Если гостья увидит собаку, которая вдруг пропадёт, будет трудно объяснить её исчезновение.       Овчарка исчезла. И разминая затёкшие мышцы, протирая сонные глаза, я поправляла причёску, ожидая гостей. — Мам, это Соня. Пашкина сестра, помнишь, из паралельного?       «Забудешь тут», — про себя улыбнулась я, но следующая фраза удивила. — Она тоже. Двоедушник.       Соня неловко кивнула, смущенная. Заметив такую реакцию, сын покрепче взял её за руку. — Я как раз хотела чаю заварить. Будете? — спросила я, а в голове крутилось: «Вот, мама-ведьма, и новый период насупил. Пора его отпустить».