Часть 1
17 января 2021 г. в 06:06
Было неловко. Гораздо больше, чем неловко. Чертов Харди, который сделал происходящее еще более неловким! Было бы гораздо проще, не скажи он свое идиотское «вам наверняка будет о чем поговорить». Элли не сомневалась, что у нее с Дэйзи действительно могут найтись общие темы для разговора, но из-за чертового Харди теперь ей неловко его даже начать. И Дэйзи, то и дело поглядывающей на нее, тоже. Просто это выглядит неправильно и неестественно, как будто они вынуждены говорить. Чертов Харди.
С другой стороны стола раздался приглушенный смешок, и Элли растеряно подняла взгляд на девочку.
— Простите, — будто бы сдерживая улыбку, тихо извинилась она, — Вы просто сказали это вслух, — пояснила Дэйзи.
— Что именно я сказала вслух? — взволнованно уточнила Элли. Если это было то, что она думала, то…
— «Чертов Харди», — не справившись с весельем, процитировала Дэйзи.
О… чертов Харди!
Элли спрятала лицо в ладонях, чувствуя, что непременно сейчас сгорит от стыда. Она выругалась при ребенке. При чужом ребенке. При ребенке ее друга. Нельзя было этого делать, каким бы чертовым идиотом этот друг не был. И стоило бы прекратить использовать ругательство, чтобы описывать его.
Конечно, Дэйзи не выглядела расстроенной из-за этой ситуации, но это не значит, что Элли не должно быть стыдно. Она мать двоих детей и, кажется, вполне способна следить за языком. Но… чертов Харди.
— И снова, — подавив смех (улыбку сдерживать уже не выходило), заметила Дэйзи.
— Да, верно, — подтвердила Элли и тут же перебила саму же себя, — хотя нет, не верно. Совершенно точно «не верно»! Запомни, я никогда не говорила этого слова при тебе, и тем более не применяла его в отношении твоего отца.
— Какого слова? — весело уточнила Дэйзи.
— Не стоит наслаждаться этим, юная леди. Я не собираюсь повторять его снова, — возмутилась Элли, не подготовленная к тому, что ее будет дразнить семнадцатилетний подросток.
— Я слышу это слово от одноклассников гораздо чаще, чем от Вас или от папы.
— Потому что мы с твоим папой взрослые люди, и не должны ругаться при детях. Дети, кстати, тоже ругаться при других детях не должны, — Элли задумалась, — вообще никто ругаться не должен.
Дэйзи закатила глаза.
— Мне не пять лет.
По ее голосу сложно было сказать, раздражена она или продолжает издеваться. Однако Элли поставила на второе. Если бы Дэйзи раздражало бы что-то вроде подобных наставлений, она не прожила бы со своим отцом и дня.
Словом, Элли смогла немного расслабиться. Это оказалось не так сложно. И Дэйзи, судя по-всему, теперь чувствовала себя рядом с ней гораздо комфортнее.
— За взрослыми вообще иногда забавно наблюдать, — кажется, надеясь продолжить разговор, внезапно начала девочка, — особенно когда вы пытаетесь сделать вид, что у вас нет вредных привычек.
Оставив ее с этим, Дэйзи вернулась к ужину — курице, которую запекла самостоятельно (в целом, в неспособности Харди готовить не было ничего удивительного). И… Элли правда задумалась. Пару раз она превращала недосказанные ругательства во что-то цензурное, иногда притворялась, что пьет не вино, а сок… и, пожалуй, со стороны это и вправду должно было быть забавно. Все эти неловкие объяснения, бегающие глаза. Да, сложно представить за таким, например, Харди… Внезапно у Элли возникло абсолютно дурацкое желание.
— А какую пытался скрыть твой папа?
О, Элли не должна была спрашивать об этом. И уж точно она не должна была спрашивать об этом у его дочери. Это был буквально последний человек, у которого стоило это узнавать. Честно говоря, Элли вообще не стоило говорить об этом с кем-то помимо самого Харди, потому что делать это через других людей… некрасиво как-то. Но Дэйзи умела интриговать! Что же это было? Вряд ли алкоголь — Харди пил редко (не то чтобы Элли делала это часто, но Харди… лучше скрывал). Наркотики отпадают на сто процентов. Ругательства?.. Представить этого ворчуна в момент осознания того, что его ребенок прямо сейчас может услышать слово, которое не должна… О, это стоило этого неуместного вопроса.
Дэйзи долго и внимательно смотрела на Элли, будто бы не зная, можно ли доверить ей такую тайну. И в этот конкретный момент она бы отдала все, чтобы девочка решилась на это. Ее напарник был таким загадочным и непробиваемым, когда разговор заходил о мелочах из жизни. Этот мужчина, кажется, умел сосредотачиваться исключительно на самых мрачных и самых несправедливых событиях. И, возможно, этот разговор с его дочерью — единственный шанс Элли узнать о Харди какие-нибудь глупости.
— Я пообещала никому не говорить, — пробормотала Дэйзи. Однако, несмотря на эти слова, весь ее вид кричал о том, как ей хочется поделиться этим.
— Обещаю, что никому не расскажу, — очень серьезно пообещала Элли.
И она правда никому не расскажет. Элли Миллер умеет хранить секреты, тем более такие. Чутье подсказывало, что это действительно будет нечто стоящее. Хотя, пожалуй, любой секрет Харди был стоящим.
Еще несколько секунд Дэйзи смотрела на Элли с неуверенностью, а потом глубоко выдохнула и со слабо сдерживаемой улыбкой начала:
— Мне было десять, и я случайно увидела, как папа курит.
— Я знала! — не удержалась Элли.
Черт возьми, она знала, что нельзя обладать таким голосом просто так! Ну конечно же он курил. Это должно было быть очевидно, но почему-то Элли продолжала отбрасывать эту мысль куда подальше. Многие симптомы, свойственные курильщикам, она списывала на больное сердце. Чертов Харди!
Дэйзи недовольно посмотрела на Элли, и она кивком извинилась, одновременно с этим предлагая продолжить.
— Он заметил меня, и я правда не знаю, что заставило его сделать то, что он сделал, но он… Он просто взял сэндвич, лежавший рядом. А он такой был, вытянутый, сделанный из багета, — Дэйзи глубоко выдохнула, — он просто взял этот сэндвич и с абсолютно каменным лицом пытался поджечь его, пока я не ушла.
Элли задумалась… Харди был идиотом порой, но это… пожалуй, это был перебор. Чему он вообще таким образом хотел научить дочь и… Неожиданно перед глазами предстала картина: Дэйзи моложе на семь лет с интересом смотрит на Харди (которому, конечно же, тоже на семь лет меньше), и его лицо от спокойного, до не осознающего, до паникующего, до абсолютно непробиваемого. И последнее конечно сопровождается огромным сэндвичем во рту и попыткой поджечь его с помощью идиотской маленькой зажигалки… Против воли Элли фыркнула от смеха. Пожалуй, будь это кто угодно другой, она бы посчитала его невменяемым. Но это Алек чертов Харди, и Элли знала, насколько он мог глупо вести себя, когда дело касалось его дочери. Не сразу, но она заметила, что сидит и глупо хихикает вместе с Дэйзи. Чертов-чертов Харди.
— Однажды я напомнила ему об этом — просто к слову пришлось — и лучше бы я этого не делала, — выдавила из себя Дэйзи, — никогда не чувствовала себя настолько виноватой из-за чужой глупости. Пришлось пообещать больше никогда не вспоминать эту историю.
— А я обещаю тебе, что никто не услышит ее от меня, — Дэйзи одарила Элли взглядом, полным недоверия. Сложно ее винить — она дала такое же обещание и не сдержала его, — я серьезно, даже детям своим не расскажу. Думаю, слышать об этом случае нельзя никому, кто все еще считает, что у твоего папы есть репутация.
Это было абсолютно не то, что Элли должна была говорить его дочери, но… чертов Харди заставил их обеих чувствовать себя неловко в компании друг друга — они имели право немного неуместный разговор.
Дэйзи фыркнула и хотела уже что-то ответить, как в комнату зашел Харди. Он выглядел немного уставшим, но остановившись взглядом на дочери, мягко улыбнулся. На короткое мгновение Элли даже почувствовала себя немного лишней. Ни на что и ни на кого ее напарник не смотрел так, как на дочь. Конечно, все смотрят на своих детей по-особенному, но Харди… о, он смотрел на Дэйзи с улыбкой. Алек чертов Харди, который никогда не улыбался, всегда находил внутри себя силы на улыбку для дочери. За их с Дэйзи сплетничество стало почти стыдно, однако потом Харди снова вернулся к своему обычному выражению лица, и стыд как рукой сняло.
Кажется, даже не заботясь о температуре воды, Алек стал класть себе в чай сахар. Один кусочек, два, три, четыре… еще через пару брови Элли поползли вверх. Как кто-то вообще может пить это?!
— Это вкусно и не так уж и сладко, — ворчливо заявил он, бросив на подругу мрачный раздраженный взгляд.
Элли усмехнулась: у нее было две замечательных истории о глупостях Харди. Он раньше курил, и прямо сейчас был настоящим сладкоежкой (одна только мысль об этом еще несколько часов назад показалась бы невероятно глупой). И если ей вряд ли можно будет рассказать кому-то даже одну из них, почему не придумать новую? Да, верно. Алек чертов Харди был сладкоежкой, потому что курение убило его вкусовые рецепторы. Может это звучит глупо, но уж точно лучше, чем то, что однажды он попытался закурить сэндвич.
