Будь со мной

      И вот, она здесь. После всех усилий, всех страданий и боли, после стольких испытаний она стоит тут, прямо напротив Железного Трона.       Дейнерис взволнована. Часто дыша и едва не замирая от переизбытка чувств, девушка протянула руку к Железному Трону и коснулась его. Сталь оказалась ледяной, шершавой, но приятно покалывала кожу ладони. Дени резко выдохнула, осознавая наконец, что ее мечта почти сбылась.       Она дорого заплатила за это, отдала больше, чем имеет сейчас на самом деле. Картины ее потерей плавно и мягко проносились в ее сознании, слегка подпорчивая момент триумфа. Ощущая горький привкус одиночества на своих губах, Дени постаралась отогнать дурные воспоминания подальше, в самую глубь памяти. Она вернется к ним, бесспорно, но не сейчас. Не в этот момент. Ради которого ей пришлось пойти на чудовищные жертвы.       Дверь за спиной хлопнула, и Дени, мягко улыбаясь, обернулась. Она знала, кто пришел сейчас к ней. Кого единственного мог пропустить Дрогон. Джон, тихо и медленно ступая по усеянному снегом и пеплом полу, шел к Дени навстречу.       - Когда я была маленькой, брат рассказывал, что трон сделан из тысячи мечей павших врагов Эйгона, - Дени восхищенно оглядела трон и наконец-то повернулась к Джону лицом. – Как могла представить тысячи мечей девочка, едва считавшая до двадцати? Я воображала, что Железный Трон похож на гору. – Дени спустилась со ступеней и, улыбаясь, подошла к Джону. Глаза сияли от переполнявшей ее эйфории. – Такую высокую, что снизу было видно лишь ступни Эйгона.       - Я видел, как пленных солдат казнят на улице, - прямо сказал Джон, сурово поджав губы. Дени изменилась в лице, ее улыбка сменилась недоумением. – Мне сказали, это твой приказ.       - Это необходимо, - отрезала она.       - Необходимо? Ты была там? Ты видела детей, маленьких детей, сожженных заживо?! – с яростью и гневом крикнул Джон.       - Я предлагала Серсее мир. Она использовала невинных, как оружие против меня, - с терпением произнесла Дейнерис, не понимая, как можно не видеть столь очевидных вещей. – Пыталась сбить с пути.       - А Тирион? – тихо спросил Джон, трясясь почти всем телом то ли от холода, то ли от пустоты внутри.       - Он вступил в сговор с моими врагами. Как ты поступал с такими людьми? – Дени покачала головой, все явственнее ощущая себя здесь абсолютно одинокой и чужой. – Пусть даже с болью в сердце.       Джон знал, что она права. Понимал это, но не мог принять.       - Прости его, - молвил он, устремляя свой взгляд в пол разрушенного дворца.       Что-то оборвалось там, внутри него, где было сердце, когда он сказал эти слова. Ведь те, кто однажды убили его, закололи без страха и совести, не были прощены им. Он их казнил. Убил самолично. За предательство.       Дени проморгалась, пытаясь скинуть с себя ледяное оцепенение и протолкнуть неожиданно застрявший в горле ком.       - Не могу, - тихо шепнула она, смотря на Джона в упор. Слишком часто она прощала Тириона, слишком много давала ему шансов.       - Можешь, - с нажимом произнес Джон и шагнул к Дени. – Ты можешь простить их всех, доказать, что они ошиблись, заставить их понять, - горячо произнес он. Глаза его повлажнели, Дени уловила в них страх и отчаяние, настолько сильные, что на секунду не нашлась с ответом. – Прошу, Дени, - умолял он.       - Нельзя прятаться за милосердием, - мягко ответила Дени, чувствуя все нарастающую тревогу внутри. Посильнее сжав кулаки, она продолжила. – Нужный нам мир нельзя построить с теми, кто верен прежнему.       - Но нужный нам мир должен быть милосердным, - настаивал на своем Джон. Он должен до нее достучаться, должен.       - Он и будет, - Дени подошла к Джону вплотную, заглядывая в его глаза, силясь передать ему то, что чувствует, что хочет сделать, что представляла все это время, находясь на чужбине среди врагов ежечасно, за Узким Морем. – Нелегко представить то, чего раньше не было. Добрый мир.       - Откуда ты знаешь, что он будет добрым? – шепнул Джон, видя, как светится Дени сейчас, в эту секунду, перед ним. Как очаровательно изгибаются ее губы в улыбке. Как блестят глаза, словно звезды в высоком ночном небе.       - Я знаю, что есть добро, - Дени произнесла это легко, как совершенно понятную вещь. – И ты знаешь.       - Я? Нет! – Джон покачал головой, из его глаз готовы были брызнуть слезы. Он сжал правую руку в кулак, замирая на месте. Но Дени потянулась к нему, всем телом, всем сердцем.       - Напротив! Ты всегда это знал, - говорила она, веря в то, что говорит и чувствует.       - А остальные? – едва сдерживаясь, еще тише шепнул Джон. Голос его прервался. – Те, кто представляют добро по-своему?       - У них не будет выбора, - веско произнесла Дени. Уж она-то отлично понимала, что простому люду нельзя давать воли слишком много думать. Их надо занимать, постоянно, чем угодно. Иначе легко потерять себя, потерять власть. – Будь со мной! – Дени обняла Джона за плечо, прижалась своим телом. На миг он почувствовал дрожь, охватившую ее. – Мы построим новый мир, вместе. Это наша цель. Она всегда была у нас, даже когда ты был мальчиком с именем бастарда, а я девочкой, считавшей лишь до двадцати. Мы сделаем это вместе, - настаивала Дейнерис, и Джон видел, понимал. – Сломаем колесо, вместе!       Джон с силой сжал губы.       - Какое колесо, Дени? Погибло столько людей! И ради чего? Скажи же мне, ради чего?       Дени отшатнулась от него, с силой сжимая руки в кулаки. Ее самообладание висело на волоске. Еще чуть-чуть и она сама сможет плеваться огнем, как Дрогон, выплескивая всю ярость, всю боль, всю скорбь, сковавшие ее сердце.       - Ради того, чтобы такие, как Миссандея, могли жить спокойно в мире без страха быть убитым на улицах города вечером или быть изнасилованным, ограбленным, а затем брошенным умирать! Ради того, чтобы не было бедных и богатых: одни пируют на костях других, наживаясь на их горестях и бедах! Ради того, чтобы страна вышла из упадка, в какой ввел ее Роберт Баратеон, поднявший бунт против моего отца и свергнувший наш род с престола! Мы правили сотни лет, Джон, сотни лет! И это именно то, что мы заслужили? Именно такое ты отношение хочешь к освободителям, реформаторам, строителям страны, поднявшей ее с упадка и сплотившей в Семь Королевств, которые до этого момента воевали друг с другом?!       Дени истерически хохотнула, а затем затряслась всем своим телом. Где-то рядом Дрогон, чувствовавший, что происходит с его матерью, протяжно зарычал. Джон услышал хлопок – это ветер зашумел в крыльях могучего змея.       - Я пришла сюда, на свою родину, где я родилась, откуда меня выкрали и перевезли на чужбину, чтобы спасти мне жизнь, не для того, чтобы следовать законам старого мира! Мира, который создали Тайвин Ланнистер и Роберт Баратеон, и им подобные! – Ее трясло, Джон видел, как ее серебряные волосы заходили волнами по часто и быстро поднимавшейся груди. Он молчал. – Я пришла сюда и потеряла почти всю свою семью! Я потеряла двоих своих детей, одного из них из-за тебя! – Дени яростно уставилась на Джона. – Визерион не погиб, если бы ты не медлил и сразу забрался бы на Дрогона, когда я протягивала тебе руку! Но нет, надо было зачем-то ринуться в бой!! Моего сына пронзили ледяным копьем, он захлебнулся в крови и утонул в ледяной воде чужого ему мира! Далее Рейгаль. Твой дракон, между прочим. Он выбрал ТЕБЯ. ВЫБРАЛ. А ты отверг его, так же, как и меня! Его пронзили в трех местах огромными стрелами, выпущенными из баллисты, и он, отчаянно крича от боли, рухнул в море, и волны поглотили его! Ты бы хоть раз услышал бы его крик! Услышал бы его, как я, его мать, согревшая его яйцо в огне и выкормившая его собственным молоком! – визжала Дени, гнев и ярость переполняли ее.       «Кровь и пламя», - подумал Джон, видя, как боль заживо ломает и сжигает Дейнерис изнутри.       - Затем убили мою сестру! Миссандею казнили на моих глазах, отрубили ей голову, как какому-то предателю! Я предлагала Серсее мир, но она вынудила меня напасть на нее и на ее город! Я хотела, жаждала, чтобы она испытала хотя бы часть той боли, которую чувствовала я! Я страстно желала, чтобы и она потеряла все, что ей дорого!       Дени отошла на несколько шагов от Джона, наткнулась ногой на ступеньку и едва не упала на засыпанный снегом пол, но вовремя ухватилась за подлокотник трона. Дрогон, просвистевший рядом в разломе стены, высадился на площадке разрушенного дворца. Джон протянул руку вперед, пытаясь обуздать гнев Дени, желая впитать ее боль в себя, без остатка. Лишь бы не видеть ее лица, исказившегося от мучений и горя.       - Я потеряла в битве за твой Винтерфелл почти всю свою армию, потеряла преданного мне советника, который был мне как отец! А что я получила взамен? Что, Джон Сноу?! Нет, Эйгон Таргариен! Скажи же мне, что? Ледяное презрение я получила взамен за спасенные жизни Севера, заговоры за спиной, попытки отравить меня, чтобы я не убила любимых брата и сестрицу Тириона - Джейме и Серсею! И не спалила их город дотла! Потому что они думали, что я сошла с ума, что я стала Безумной Королевой, как мой отец!       Джон ошалело уставился на Дени, пытаясь осознать ее слова. Неужели он не видел покушения на нее? Где это произошло? В Винтерфелле? На Драконьем Камне? Как же он упустил это?       - Я пережила жгучую отстраненность и после битвы у Винтерфелла! Никто не сказал мне даже «спасибо»! Никто! – Дени вдруг замерла и выпрямилась. – Хотя нет, был один, такой рыжий, высокий, в шкурах.       - Тормунд, - шепнул Джон, незаметно подходя к Дени ближе.       - И только он, больше – никто! Ни ты, ни твои сестры, ни мои советники! Всем было все равно на меня и то, что я чувствовала! Я чужая была там, и чужая осталась! И даже ты отверг меня, когда я пришла к тебе, разбитая, одинокая, осиротевшая, заледеневшая! Ты меня отверг!       Злые слезы хлынули из глаз Дени, крупная дрожь била ее тело. Дрогон, наблюдавший ситуацию со стороны, беспокойно заворчал и, низко пригнув голову, потопал к своей матери, укрывая ее своими огромными крыльями. Крик нечеловеческой боли прорезался в тишине безмолвного дворца. Дейнерис кричала и рыдала, от потерь, которые оставили на ее сердце столько ран, что она не могла их залечить сама. И Джон наконец-то смог осознать ее трагедию всей своей сущностью.       - Я одна, совсем одна, потерянная, забытая, никому не нужная, никому, совсем никому на этом свете, - рыдала Дени, трясясь в судорогах и прижимаясь всем телом к лапе Дрогона.       «Таргариен, один во всем мире. Это ужасная вещь», - всплыли в сознании Джона слова мейстера Эймона. Вот она – эта ужасная вещь, происходит сейчас прямо перед ним, и он, Джон, сам приложил руку к тому, чтобы довести Дейнерис до такого состояния.       - Дени, - охрипшим голосом проговорил Джон, делая крохотный шажок в ее сторону. Дрогон предупреждающе зарычал, низко и устрашающе. – Дени, моя Дени, посмотри на меня.       Но девушка все тряслась в приступе истерики, повторяя одни и те же слова. Они хлестали душу Джона, как плети вгрызаются в голую плоть. Ее голос, исступленный, полузадушенный, терзал сердце Джона, и он, не в силах больше выносить ее страдания, сам упал к ней на колени, игнорируя рычание Дрогона. Он протянул к ней руки, как страждущий тянется к воде в неконтролируемом желании утолить жажду.       - Моя Дени, посмотри на меня, посмотри на меня, - звал он ее.       Девушка, сидя на лапе дракона, раскачивалась взад и вперед, закрыв глаза и шепча губами едва слышное слово: «одна, одна, одна». По ее лицу струились слезы, капая на подол ее платья. Стук разбиваемых капель соленой влаги отдавался болью в груди Джона. Сделав еще одно усилие, мужчина обнял рыдающую девушку, прижимая изо всех сил к себе, пытаясь согреть ее и вернуть в реальность.       - Ты не одна. Прости меня, Дени, прости. Я ничего не знал, ничего не понимал. Я не хотел видеть, не хотел слышать. Я заткнул уши руками, закрыл глаза, силясь не впускать в себя твою боль. Но Дени, этого нельзя отрицать, я – Таргариен. Твой родной племянник. Я твой родич, кровь от крови твоей. Ты не одна в этом мире. После всех тех потерь, что случились с тобой… ты не одна. Я тебя больше не оставлю. Я не хочу и не могу допустить того, чтобы ты впала в беспамятство и в безумие потому, что чувствуешь себя непонятой и непризнанной.       Дени раскрыла глаза, посмотрела на Джона. Ее ресницы блестели капельками соленой влаги, а губы раскраснелись, волосы растрепались, и сейчас у девушки был действительно совсем не королевский вид. Но Джону было плевать. Он смотрел на нее с горячностью и убежденностью, почти с такой же, с какой Дени говорила с ним несколько минут назад, силясь объяснить ему всё, что хотела бы привнести в Вестеросское государство.       - Однажды я уже потерял любимую женщину. Однажды я действительно испугался и повел себя неправильно. Думал, что поступаю так, как должно. Выбрал честь и братство вместо любимой женщины, которая доверилась мне, открылась мне. А ее убили. Убили из-за меня. Из-за того, что я слабый, неспособный двигаться вперед, когда меня встречает горе. Но ты… - Джон приблизил свое лицо к лицу Дени, и та замерла в его объятиях, смотря на Джона широко раскрытыми глазами. – Ты показала мне, что значит быть сильным и ни за что и никогда не отступать от своей цели. В конечном итоге ты выиграла, победила. Трон твой, город твой, и я тоже твой. Я буду с тобой. Я помогу тебе сломать колесо. Я помогу тебе построить новый мир, тот, о котором ты мечтаешь.       Дени неверяще распахнула рот, пожелав что-то сказать, но Джон приставил к ее губам палец, не давая возможности его прервать.       - Но ты, дорогая моя, единственная королева, не будешь решать все одна. Мы будем решать вместе. Отныне и навек.       Дени видела твердую убежденность в глубине его карих глаз, чувствовала исходящее от его сильного тела тепло. Он смотрел на нее в упор, не моргая, будто что-то решая, взвешивая.       - Ты будешь моей королевой и выйдешь за меня замуж? – со всей серьезностью произнес Джон, не улыбаясь. Дени захлопала глазами. – Пойми, я люблю тебя. И я хочу уберечь тебя от интриг, от попыток подлого убийства, от насилия, от смерти. И это единственный способ. Раздели со мной трон, раздели со мной свою ношу. Я люблю тебя, и я хочу быть с тобой. Но только так и никак иначе.       Дени растерялась, она не представляла, что их разговор может принять такой поворот. В молчании, она решала, что делать. Почему-то ей казалось, что, если сейчас разговор ни к чему не приведет, случится что-то непоправимое.       - На сей раз я не хочу больше убегать – ни от тебя, ни от себя, ни от своего происхождения. Я никогда не хотел власти и не стремился к ней. Я никогда не хотел вести людей за собой. Но они все равно шли за мной, со мной, тянулись ко мне. И я не понимал почему. Я не мог найти этому хоть одну причину.       - Потому что, ты – это я. Мы похожи, мы почти одинаковы. Ты – сын Лианны Старк и Рейгара Таргариена. В тебе сильна кровь дракона, если Рейгаль признал тебя, если ты не мерзнешь на этой чертовой ледяной стене, если ты смог одолеть Белых Ходоков не единожды, - слегка надсадным голосом ответила Дени.       - Да. Да, я – Эйгон Таргариен. Сын Лианны Старк и Рейгара Таргариена. И я Джон Сноу. Сын Эддарда Старка. Сейчас, слыша тебя, видя твои страдания, я понял, осознал. Мы через столько прошли, ты и я. По отдельности. Но наше бремя едино.       Они помолчали. Дрогон тоже притих, убаюкивая их своим тихим, утробным рычанием. Жар от его громадной туши приятно грел Джона, и он с тоской подумал о Рейгале, лежащем сейчас на морском дне. Из-за него, Джона Сноу.       - Я согласна, - тихо произнесла Дейнерис. – Согласна, Джон, стать твоей женой. Обещай мне, что никогда не предашь меня, обещай, что не оставишь.       Джон с горячностью припал к Дени, сминая ее губы в поцелуе. Он вложил в этот поцелуй столько сдерживаемой страсти, столько любви и нежности, что Дени невольно откликнулась ему, приобнимая Джона за плечи и доверчиво прижимаясь к его груди.       - Ни за что на свете, - ответил Джон, разорвав их поцелуй. – И в доказательство тебе своей верности и любви позволь мне сделать кое-что для тебя.       - Что? – осторожно спросила Дени, с робкой нежностью вглядываясь в глаза любимого человека.       - Тирион. Он заслуживает суда и наказания. За то, что обманывал тебя, за то, что подвел тебя не единожды, за то, что подговаривал меня убить тебя. Ради блага страны. Начнем наше правление со справедливого суда. – Джон выглянул из-под крыла Дрогона и обвел замок глазами. – И после надо бы заняться ремонтом нашего дома. Надо же нам где-то с тобой жить?       С улыбкой, он помог подняться Дени на ноги. Сейчас она снова напоминала ему ту девушку, которую он впервые увидел в тронном зале на Драконьем Камне – уверенную в себе, успокоившуюся, простившую ему, Джону, такое долгое молчание. Джон точно знал, что любит эту девушку всем своим сердцем, и больше не позволит собой манипулировать ради чьих-то грязных целей.       «Теперь-то ты все знаешь, Джон Сноу», - услышал он знакомый женский голос, хмыкнувший ему прямо на ухо, на выходе из тронного зала. На миг обернувшись, Джону почудились рыжие взлохмаченные волосы, мелькнувшие за одной из разрушенных колон.       - Джон? – позвала его Дени, и он, вдохнув полной грудью, наконец-то почувствовал себя дома, свободным ото всех грехов.       - Все хорошо, любимая. Пойдем. Нас ждет множество дел впереди.       Удары мощных кожистых крыльев дракона вспороли воздух, и клёкот Дрогона, радостный и громкий, слышался им вслед.