Вампирские грёзы

«– Маладикт? – Йо! – Э… разведай, что там дальше. – Усёк! – Вот и хорошо. Вампир прошел мимо Полли, и мир на секунду изменился. Лес стал зеленее, небо серее, над головой послышался шум, нечто вроде «хоп‑хоп‑хоп‑хоп‑хоп»… а потом все пропало». (Терри Пратчетт, «Пехотная баллада») «Всюду бегать за братом было её обязанностью – а потом вошло в привычку». (То же)

Не пропало. Лес стал другим – темнее, даже чернее; никакого шума над головой, но птицы – птицы больше не пели о любви. Птицы вопили: враг идёт, враг на нашей земле. Птицы кричали ещё: прячьтесь, прячьтесь, прячьтесь. И Полли слышала стук копыт, и лошадей на сей раз было много. А здесь, в неправильном, порождённом вампирскими грёзами лесу, их оставалось четверо: сама Полли, Яшма, Игорина и Маладикт. Маладикт круто развернулся и выдал скороговоркой: – Чо-как думаете, если это будет кровь не ваша и даже не злобенская, я же могу сорваться, а? – вампир качался с пятки на носок. На миг Полли почудилось, что на его голове – чёрная шапочка с залихватски сбитым верхом, а он продолжал бормотать, зажмурившись: – Много, много горячей крови! Горячее, чем людская! И они одержимы так же, как и я, ничего ведь не будет страшного, если мы потолкуем, просто потолкуем… Что-то ведёт их вперёд, кто-то украл их… кофе? Нет, не кофе! И тут Полли разозлилась. Ладно ещё – в своей стране, под низким небом, на которое запрещено смотреть, но здесь, в лесу, куда они не должны были попасть, каждый был на счету. Не время сходить с ума! Она примерилась, сумеет ли отскочить в случае чего, черпнула с земли снега и с размаху втёрла Маладикту в лицо. Как пьяному посетителю. Вампир открыл глаза. – Яшма, – сказала Полли, – ты же удержишь Маладикта, если он начнёт чудить? – Я, эт самое, двоих таких удержу, во. Почему-то как раз Яшма смотрелась здесь на удивление органично: это был очень старый лес. Очень насыщенный, если можно так сказать. Сплетённые ветви, угрюмые ели – всё как полагается. В нём не раз проливали кровь и, кажется, вот-вот собирались пролить ещё раз – если верить Маладикту. Лошади приближались. – Может, устроим засаду? – предложила Игорина. – Поздно, – Маладикт задумчиво вытирал щёки; с пальцев капало. – Но мы можем поговорить, наверное. – Что ты там себе представлял? Куда ты нас отправил?.. – О, если бы я помнил, я б обязательно тебе ответил, Оливер! Поговорить. Полли подумала, что для этого скорее подошла бы девушка из трактира, чем бравый молодой солдат, но было поздно. Не доставать же носки из штанов, когда тебя вот-вот растопчут?.. Она подняла саблю, потому что борогравцы не сдаются. Лошадей оказалось семеро, и семеро же всадников. Наверное, вот про таких поётся в песнях – что-то там насчёт «волосы вьются на ветру, и стяги вьются, и взоры их горят огнём, хэй-хэй, ещё по одной». Лошади явно собирались скакать дальше – потому что ни в одной песне рыцарь не останавливается посреди похода, чтоб рассмотреть вампира, тролля, Игорину и девушку, которая выдаёт себя за парня – но всадники им не дали и окружили Полли и компанию полукругом. Их красота казалась Полли оскорбительной. – Кто вы? – спросил самый высокий из них, рыжий. – С вами тролль и другая тёмная тварь, и кто-то, кому названия я не ведаю, но я не чую тьмы в ваших сердцах. На её саблю он не обратил внимания, и это было хорошо. – Я, эта, и не тёмная вообще-то, – сообщила Яшма, – у меня, типа, оттенок кожи другой. Вон и ваши волосы небось не красные, а эта, ну. Оранжевые. Миг все молчали. Маладикт открыл глаза: – У вас нет кофе?.. Тот рыжий будто ехал не на битву, а с неё, и притом проиграл. Застывшее лицо. О, Полли знала, сколько такие могут в себя влить, прежде чем засыпают мёртвым сном. Она зажмурилась на миг и попыталась вспомнить, каково оно – быть старшей сестрой. Всё, что она делала, было чтобы найти Поля. Она надела штаны, отрезала волосы, поцеловала Герцогиню и пнула Генриха Злобенского по яйцам. Она была старшей сестрой каждый миг этого путешествия, и будет сейчас. И они все её послушают. – Нет, Маладикт, у них нет кофе! Меня зовут Оливер, это Яшма, это вот Маладикт, а это – Игорина. Мы, кажется, заблудились. Я, вообще-то, иду в крепость, чтобы найти своего брата, но… – Полли дёрнула плечом, – как видите, что-то пошло не так. Саблю она опустила. Руки замёрзли. Джекрам ей гордился бы. Игорина тут же перехватила речь, взглянула озабоченно: – Шэр, я вижу, вам нужна помощь, шэр, – Полли дёрнула её за рукав, и та поправилась: – Сэр. – Какая же помощь? Старший Полли скорее нравился: по крайней мере, когда он на вас смотрел, не было ощущения, что он вот-вот пустит своего коня прямёхонько по вашей грудной клетке. От остальных что-то такое исходило: и от высокого, темноволосого, и от темноволосого пониже – он будто всё никак не мог поверить, что Полли вообще осмелилась говорить с такими, как они; и от блондина – тот вообще картинно придерживал коня одной рукой, и Полли пожалела, что она сейчас не стоит за стойкой трактира и не может в любой момент нашарить дубинку. И от третьего из темноволосых: тот был похож на камень, который взвешивают в руке перед тем, как в вас метнуть. И от двух рыжих, похожих на зеркальные отражения. Бывает перед дракой такой миг: кто-то ещё только встаёт, только примеривается – а ты уже видишь заранее осколки кружек, пену, чьи-то вырванные волосы, и как кто-то катается по полу, и как кто-то орёт, и как отец отправляется за дубинкой. Сейчас они были в сердцевине мига перед дракой. – Помощь? – вступил блондин; ох, Полли знала, что он ещё встрянет, такие всегда встревают. – А уж не вам ли нужна помощь, о четверо странников?.. – Вы оказались у нас на пути ровно тогда, когда мы наконец пришли забрать своё! – встрял и черноволосый, тот, надменный. Наверное, всё дело в носках. У этих семерых носки должны были быть воистину огромны. – Вы думаете, мы так вам это спустим? Вы пришли в обнимку с троллем! – Да, но он говорит разумно и не нападает, – вдруг усомнился первый темноволосый, тот, чью смертоносную точность Полли чуяла всем своим чутьём дочери трактирщика. – И вообще, кажется, это тролль-она. – Какая разница! – Пожалуйста, мне нужен кофе, – простонал Маладикт, – просто немного кофе, хоть глоточек, иначе я опять стану таким как вы! – Таким как мы? – О чём он говорит? Всадники переглядывались, хмурились, жали плечами, ощутимо друг друга раздражая – то есть они были семьёй. А где семья – там дурацкие сказки на ночь и семейные истории, ну, вроде этих, «а помните, как дядюшка напился и…», «а помните, как наша мать нас бросила», «а помните, как мой брат ушёл на войну и не вернулся…» Ладно, хватит. Если люди могут травить семейные истории, с ними можно договориться. – Он имеет в виду, – объяснила Полли, снова отчаянно стараясь представить, что она – старшая сестра всех семерых сразу, – он имеет в виду, что вообще-то вампиры пьют кр… слово на «к», иначе им становится плохо. Но он вступил в Лигу трезвости, и теперь ему нужен кофе, иначе он сойдёт с ума… – Такой горячий бодрящий напиток, коричневые зёрна, неужели у вас нет?.. – Да, да!.. А пока Маладикт этого лишён, он, как бы сказать, не совсем в себе. И сделает что угодно, чтоб его добыть. Не знаю, почему он сравнивает себя с вами, но… «Не время умничать, Перкс» – сказал бы Джекрам, но Джекрама здесь не было. Может быть, если эти герои баллад во плоти задумаются о себе самих, они не тронут ни Игорину, ни Яшму, ни Маладикта, ни её саму. – И, кстати, мы уже пообещали, что если он совсем сойдёт с ума, то мы его убьём, – добавила Игорина и встала чуть ближе к Полли. – Прошто из уважения к нему. – Почему ты всё время шепелявишь? – опять старший. – Это наша национальная ошобенность. Опять затишье. У старшего одна из рук была железной, и Игорина смотрела на неё со сложным выражением лица. Маладикт смотрел в никуда и, кажется, видел там кофе. Или нет. – Бросьте оружие, – старший будто отстранился и Полли поняла, что нет, увы, этому старшей сестрой она уже не станет даже на секундочку. – Нас больше. Мы не тронем вас, если и вы не тронете нас. Откуда вы? – Мы из «Тудой-сюдой», сэр. Это название полка, сэр. Говорит о стремительности, сэр. – Почему ты всё время говоришь «сэр»? – Только из уважения к вам, сэр. – А ты знаешь, кто я такой? – Не знаю, сэр. – Как же тогда ты можешь меня уважать? – Догадки, сэр. Кто-то явственно фыркнул – Полли не успела разглядеть, кто из семерых. – Но у нас нет таких полков. И у Моргота нет. И сомневаюсь, чтобы были в Дориате, – нахмурился тот темноволосый, что повыше. – Потому что мы борогравцы, сэр. Это такая страна. Мы не знаем, как мы сюда попали, сэр. «Верней, мы думаем, что это всё вампирские грёзы, но если вдруг это окажется не так, мы не хотели бы, чтоб вы нас растоптали, сэр, пожалуйста, сэр». – Они не врут, – какое облегчение. А ещё лучше было бы, не говори вы о нас так, как будто нас здесь нет. – Это дитя не врёт, братья, – снова темноволосый, тот, что поспокойнее. Это она-то «дитя»? Она, Оливер, «дитя»?.. Во всяком случае, Полли могла побиться об заклад: никогда эти семеро не вставали в раннюю рань, не драили до блеска мужскую уборную и не выслушивали пьяные откровения, одновременно отмывая стойку. Вряд ли они вообще знали хоть что-нибудь о том, что значит быть Хорошей Девочкой, – а значит, Полли, дитя или не дитя, уже знала о жизни куда больше, чем они. Во всяком случае, о некоторых её аспектах. – И что с того, что не врёт? Вы забыли, зачем мы здесь? – снова блондин. – Пусть себе остаются здесь в лесу, если им так угодно, пока тролль не надумает сожрать их, ну а нам пора! – Нет, брат, погоди, – старший железной в прямом смысле рукой удержал его коня. – Ты говоришь, ваш спутник хочет крови, но не трогает вас? Маладикт застонал: – Зачем, зачем! Вы поминаете это слово, чтобы я быстрей сошёл с ума, да? О, моя злая жизнь, о-о-о, я скончаюсь здесь и никто даже обо мне не вспо… – Он погибает без крови, но не ищет её? Маладикт рухнул на колени и принялся биться головой о снег. – Вы не очень-то вежливы, – сказала Полли. – Я, эта, вообще людей не ем. Эта, того, прошлый век, – сказала Яшма грустно. Маладикт всё ещё бился головой о снег, что-то невнятно бормоча. Игорина, очевидно, сочла момент подходящим и сообщила как ни в чём не бывало: – Я могла бы пришить вам руку, шэр. Если бы рядом отыскалась подходящая. – И ты хочешь сказать, что она бы работала? – Мы Игори, шэр. Мы оказываем помощь. Если мы можем пришить руку – мы её пришьём. Не будь я Игорь, шэр, будет как новая. – Какие глупости! – это второй черноволосый, поменьше и позлее. – Руку нельзя взять и пришить! – Я утверждаю, шэр. – Было бы интересно посмотреть, – вмешался третий из черноволосых, доселе молчавший. – Захватим их с собой – и пусть покажут нам. Потом. И тролль пригодится. – Но мы не приносили вам присяги, сэр! Мы целовали Герцогиню, а не… – Прощу прощения, но если я не захочу, вы меня, эта, не поднимете, – сказала Яшма и уселась на землю рядом с Маладиктом. Ой, что будет. Первым вспылил блондин: – Вы что, не видите, что мы теряем время?! Да может, они морок, может быть, они остатки Завесы, остатки здешних чар, почему мы вообще говорим с ними?! – А скажи-ка мне, храброе дитя, – старший будто его не слышал, только железная рука всё ещё стискивала повод, – ты и правда отправилась в поход за своим братом? «Отправилась?» Но ведь одежда… – Да, сэр. – И ты пойдёшь в любую крепость, чтоб его спасти? – Так точно, сэр. А как вы поняли, что я девушка, сэр? «И зачем вы всё это говорите?» – По голосу. – Брат, к чему ты ведёшь?.. – К тому, что раз какой-то… – лицо у рыжего дёрнулось, может быть, у него к вампирам был свой счёт, – раз тёмное существо может себя сдержать, то и мы сдержим. Раз даже хрупкое дитя идёт за братом, чтоб вызволить его, то и я не позволю вам пойти не тем путём. Мы отправимся как посольство, – старший дышал тяжело, как будто бы смиряя сам себя, – на переговоры. И если нам откажут, а нам откажут, мы развернёмся и подумаем, что предложить взамен. И это будут не клинки. Раз даже тёмное существо отказалось проливать кровь, – на слове «кровь» Маладикт дёрнулся и выгнулся дугой, – ради своего спасения, разве не можем и мы сделать это? – Мы уже пролили кровь, брат. – Возможно, ты забыл? – И она не впитается назад, и руки наши не очистятся. – И пусть, – вот теперь Полли как будто точно наблюдала за балладой, – и пусть. По крайней мере, мы можем не пятнать их снова. Я сказал. – Тогда мы двинемся одни! – Мы двинемся все вместе и посольством, не будь я Маэдрос Высокий. Это дитя желает вызволить брата из некоей крепости – так же, как жаждал бы я сам, попади вы в плен. Но теперь вы сбираетесь во Тьму кратчайшим путём, и видят те из валар, кто хочет видеть, – я вас не отпущу. – Силой не пустишь, что ли? – Может, чтобы подраться с Диором, нам следует сперва скрестить клинки с тобой? О, это точно всё носки. Кому-то они так и жали, так и жали. Маладикт скорчился в снегу. Полли хотела закричать: «Да помогите же ему!», но один из рыжих близнецов вдруг пошарил в седельной сумке и кинул Полли фляжку: – Ведать не ведаю, что такое кофе, но, может быть, это поможет? Полли села на корточки и отвинтила крышечку. На миг показалось: ей лет пять, и у Поля ещё не отбирали краски, и возможно – если такое в принципе возможно – всё ещё будет хорошо. И можно смотреть на небо. Морок померк, но запах – свежий, какой-то радостный среди зимнего леса – остался. Маладикт потянулся было к фляжке и тут же отдёрнулся: – Жжётся! Или нет… Ай, да какая разница, так даже лучше, – и сделал сразу несколько глотков. – Полегче, это не вода! – окликнули сверху, но Маладикт уже блаженно жмурился. – Это лучше, чем кофе, – он прижал фляжку к груди и теперь баюкал, – это… я не знаю, кто вы такие, но спасибо вам. И теперь никому не придётся меня убивать, не правда ли, Игорь? – О, не подумай, что я этого хотела. – Ни за что на свете. Я знаю, как Игори ценят жизни. Вообще я думал, что рассыплюсь пеплом, но и так… – Маладикт расплылся в улыбке, – …оооо, да. О, да. Какой же кайф, ребята. И вот теперь пора бы нам домой, подумала Полли. Пожалуйста, Маладикт, скажи им всем спасибо и всё-таки переместись в нормальный лес. Последней, кого увидела Полли перед тем, как мир сдвинулся обратно, была почему-то Уолти – на вытянутых руках она протягивала старшему что-то блестящее, да нет, что-то сияющее. – Герцогиня, – тоненький голос Уолти перекрывал гомон семерых братьев, их Полли уже не слышала, – Герцогиня сказала, что она может перемещать только маленькие предметы. Очень маленькие. Поэтому ей пришлось испортить ожерелье. Я думаю, что вы все – моё видение, но Герцогиня велит вам помочь. Она сказала, что верит, что вы распорядитесь им с умом, хоть и не хочет вмешиваться в дела здешних богов. Ой, привет, Полли. – Привет, – сказала Полли, падая в траву – не в снег! – Привет.