Худшие версии нас / Worst versions of us

Я не планировала возвращаться в Детройт. После всего случившегося в ноябре две тысячи тридцать восьмого года, город казался не просто недоступным. Он казался агрессивным животным, заточившим зубы для укуса любой протянутой к нему руки. Ужас, охвативший страну после развернувшихся военных событий, медленно перекинулся на соседние страны: Канада быстро закрыла границы, Мексика перестала терять людей, направляющихся в страну возможностей для заработка. Никто отныне не желал переступать черту по направлению к Штатам. И пусть порой глубокими ночами я со слезами фантазировала о том, как окажусь на пороге родного дома, вспоминая все счастливые моменты родных стен, дальше фантазий планы не заходили. Планировать подобное было под запретом даже на мыслительном уровне. Все, что у меня оставалось – часы, проведенные в рыданиях, в обнимку с маленьким кнопочным телефоном.       Я не планировала возвращаться в Детройт… пока порог моего кабинета не пересек Министр внутренних дел, прикрывший за собой дверь, за которой осталось не меньше пяти охранников в черных костюмах.       В ночь, перед выездом по месту назначения, страхи не оставляли меня в покое. Список вещей, доступных для перевоза, был минимальным, и я пробегалась по собранным чемоданам из раза в раз, несмотря на часы. Еще при инструктаже было оговорено отсутствие любых металлических предметов, вплоть до пилочки для ногтей. И хоть при переходе через границу все сумки все равно подвергнут тщательному досмотру, при сборе Министр сам проверил мои вещи, исключив даже туфли на шпильках. Таких проверок и инструктажей было довольно много, учитывая, что моя подготовка заняла не меньше двух недель. Я все равно не слушала о чем говорят политики, и что имеет ввиду президент, вторящий за закрытыми дверями слова «Родина вас не забудет». Мыслями я непрерывно находилась там, по ту сторону. Там, куда любому человеку путь закрыт, но не с помощью ворот, а с помощью оружия.       Утро наступило так быстро, что я растерялась, завидев первые рассветные лучи за окном. Сон так и не пришел ко мне ни разу за всю ночь, и на лице моем виднелись выразительные темные круги под глазами. Их замажут, это однозначно. Правительство слишком педантично относится к предстоящему процессу.       Бронированные автомобили марки RIDA ждали у арендованного дома ровно в шесть утра. Различив шум покрышек в тишине гостиной, я ни капли не удивилась столь пунктуальному подходу. В конце концов, на то оно и министерство внутренних дел, чтобы выполнять все поручения и приказы правительственного назначения с завидной точностью. Правда состояла в том, что я выходить из дома не хотела. У солдат, одетых в черные пуленепробиваемые костюмы с электронными вставками, были иные распоряжения. Ребята в течение минуты окружили участок, как будто на пороге вот-вот должен появиться либо президент, либо Маркус. Причем если первому они бы обеспечили охрану, вздернув свои автоматы, то второго пристрелили бы на месте, впоследствии установив двадцать шестое июня две тысячи тридцать девятого года как памятную дату в истории США.       Я слушала, как военные окружают здание, брякая бесчисленным количеством обвеса на своём обмундировании и оружия. Я со страхом в сердце вслушалась в наступившую тишину, смотря на дверь и грызя ногти, сидя на диване. Я чувствовала, как торопливые шаги, приближающиеся ко входу, отдаются в голове пульсацией крови все громче! И когда раздался стук, я поняла одно.       Назад пути нет.       – Мисс Труман? – от непривычной фамилии, уже как десять лет канувшей в прошлое, меня передернуло. Тем не менее, я не торопилась вставать, продолжая пристально пялиться в дверь. – Время. Нам пора.       Его слова прозвучали как приговор. Происходившее дальше было будто в тумане.       Сумки погрузили в одну из многочисленного ряда машин, в то время как я и сопровождающий агент ФБР в черном костюме направились к другому автомобилю. Несмотря на внешние габариты, сулящие толстые стены и стекла, его салон был просторным настолько, что задние сиденья представляли собой два дивана, расположенные друг напротив друга. Водительские места были огорожены от пассажиров двойной стенкой с задвигающимся окошком, которое было закрыто. Правда, удостовериться в этом я не могла. Мужчина, сидящий прямо посередине диванчика, закрыл весь обзор своей головой. Едва только дверь открылась, как пассажир поднял взгляд, представив мне свои до боли знакомые темно-зеленые глаза с карими вкраплениями. Как всегда подтянутый и суровый, с коротко отстриженными волосами пшеничного цвета и идеально выбритым подбородком и щеками. Впрочем, до этого утра мужчина выглядел менее ухоженно.       – Доброе утро, Грэг, – отодвинувшись к противоположной двери, дабы агент занял свое место, я приветственно кивнула мужчине – единственному спутнику в предстоящей делегации. – Превосходно выглядишь.       Грэг услышал в моих словах некий намек на иронию, учитывая куда именно собирается отослать нас Америка. Его губы дернулись в привычной ухмылке, после чего сам мужчина откинулся на спинку дивана, смотря на меня сквозь светлые густые ресницы.       – Помирать, так с песней, верно? – он обошел взаимное приветствие, нервозно размяв плечи. В этот момент до меня дошло. Несмотря на свой суровый и как всегда боеготовный вид Грэг волнуется не меньше моего.       – Не могу сказать, что ваш настрой мне нравится, – агент, закрыв за собой дверь, осмотрел нас по очереди, доставая бумаги из черной кожаной папки, которую ранее я не заметила. – С такими мыслями вы вряд ли сможете добиться наших целей.       – Было бы странно считать иначе после всех речей президента в Белом доме, – агент нахмурился, явно не понимая, о чем говорит мужчина. С разочарованием почувствовав, как шутка теряет смысл, Грэг устало протер свои глаза. Не я одна не спала этой ночью. – Ну, знаете… все эти слова про долг и бравую смерть. Я обычно говорю так своим ребятам перед делом, когда вижу в них смертников.       – Президент Уоррен знает обо всех рисках, мистер Кин. Искренне надеюсь, что и вы отдаете себе отчет о возможных исходах этой операции.       Грэг ничего не ответил, смотря на меня взглядом, полным сожаления. Ему не впервой бывать на опасных операциях, периодически подставляя свою задницу под пулю, потому-то его тело не выдает волнения, если оно вообще присутствует. Меня же трясет с каждой минутой все больше. Когда автомобиль двинулся вслед за делегацией сопровождающих машин, стало совсем плохо. Сердце взбесилось, судорожно вырываясь из грудной клетки. Грэг это заметил и на секунду нахмурился, продолжая пронзительно смотреть мне в глаза. Я знаю, что означает этот взгляд. Почувствовав ментальную поддержку мужчины, я едва заметно улыбнулась, давая понять, что все нормально. Машина тем временем набрала скорость.       – Как вы знаете, ваши персональные данные претерпели изменения. Нам пришлось постараться, чтобы скрыть некоторые аспекты вашей жизни, но работа сделана на совесть. Даже если кто-то и захочет узнать определенные факты о вас – он их просто не найдет, – агент, чье имя я не смогла вспомнить в силу возрастающего стресса, передал нам по зеленой папке с хранящимися там персональными документами. Хоть я и заранее знала об изменениях, все равно вытащила бумаги, чтобы ознакомиться с ними лично. Грэг проделал то же самое. – Вам вернулась ваша прежняя фамилия, Ребекка. Отныне вы – мисс Труман. С вами, мистер Кин, нам пришлось попотеть. Было не просто замести все следы вашей былой деятельности и объявить на всю федеральную базу о вашем с Ребеккой семилетнем опыте работы в Сенате США.       – Чтоб меня черти драли, – тихо пробубнил мужчина, всматриваясь в свои документы. Зная его сферу работы, мне было весьма сложно представить Грэга в Сенате, среди дипломатов. Ему даже костюм не идет, который тот умудрился напялить в этот день, согласно легенде своей жизни. Из-под плотной ткани черного пиджака и белой рубашки все равно проглядывается накаченное телосложение, выдающее истинную профессию мужчины. – Я в Сенате…       – Вполне сойдешь, если будешь вести себя адекватно и не станешь открывать свой рот.       Грэг не обиделся на мою шутку, даже подхватил ее, игриво подмигнув и улыбнувшись. Наверняка понимает, насколько мне сейчас страшно. В иной ситуации я бы не стала испускать подобные шутки в чей-то адрес, тем более его.       – Если я открою свой рот – у них анализаторы завянут.       – Именно поэтому мы надеемся, что вы будете следовать инструкциям, мистер Кин, – агент сурово, но не без улыбки взглянул на человека.       – Да-да, помню… сидеть молча и следовать своей первостепенной задаче.       – Дипломатию и переговоры оставьте мисс Труман, в конце концов, это ее работа, назначенная правительственными органами. У вас иные цели. Не создавайте лишних проблем. Они нам ни к чему.       На какое-то время в салоне воцарилась тишина. Все это время я осматривала свои бумаги, либо вслушивалась в голоса собеседников, всячески стараясь отогнать страх. Текущие пейзажи за дверными окнами на время перестали волновать, но когда впереди показалось просторное шоссе – меня буквально пробило на пот. Убрав бумаги обратно в папку, я откинулась на спинку и постаралась успокоиться, мысленно считая до десяти.       – Я знаю, вам это уже множество раз говорили, но я обязан напомнить вам снова. Самое главное, – быть может, агент смотрел на меня, а может, смотрел на нас поочередно. Судить было сложно, бездумно пялясь в потолок. Голос мужчины был настойчивым и тревожным, и я мгновенно поняла, о чем сейчас пойдет речь. – Следите за своими словами. Не верьте никому, кто к вам обращается. Как только вы перейдете границу – вы будете одни. Всегда. Лидеры согласились соблюдать дипломатический иммунитет, но все эти согласия и обещания сшиты белыми нитками. Вы будете находиться в постоянном напряжении двадцать четыре часа в сутки. Так что запомните: пока вы там – вы не в безопасности, вам ясно?       – Я эти слова уже как мантру заучил. Может, мы уже перестанем это перетирать?       Голоса стихли. Внутреннее чутье подсказало, что Грэг произнес последние слова с намеком на мое предпаническое состояние, и, конечно же, ФБР-овец не сменил тему, всячески показывая, насколько все серьезно.       – Я просто надеюсь, что вы не питаете надежд вернуться домой. Вопрос касается не только вашей безопасности. От вашей работы зависит безопасность всей страны, если не человечества. Дезертирство будет караться по закону.       На сей раз никто не ответил. У меня не было желания, у Грэга, судя по всему, не было аргументов. В любом случае, его обеспокоенный взгляд я ощущала на себе еще долгое время.       – Напоминаю, что любые электронные устройства по ту сторону запрещены, – машина начала притормаживать, и я, потеряв на мгновение нить мыслей, испугано взглянула в окно. Никаких границ не было видно. Поток автомобилей просто сделал небольшой поворот по трассе, оттягивая момент приезда на место назначения. – Несколько дней назад нам удалось передать связное устройство нашему информатору. Не пытайтесь его найти или выйти на контакт, он сам доставит до вас кейс и приложит все инструкции по его хранению. Так что если у вас сейчас есть какие-то лишние вещи, то советую их сдать прямо сейчас.       Пейзажи за окном были скучными до издевательства, но я не торопилась смотреть на представителя федерального бюро, который ждал искренности. Не потому что мне было страшно смотреть в его глаза, имея за душой некоторые грешки, которые могут привести к казне буквально на месте. Врать я умела, в конце концов, будучи дипломатом правительственного уровня ты начинаешь осваивать ложь как обязательную часть своей жизни. Я не смотрела на агента только потому, что знала – если я повернусь к нему, то Грэг, знающий меня вдоль и поперек, сразу поймет, что скрывает мой рассудок. Выдавать себя раньше времени совсем не хотелось.       – Отлично, – удовлетворившись нашим молчанием, агент громко и нервно вздохнул. Несколько минут он пребывал в молчании, судя по следующим словам откапывая в голове то, что еще должен был сказать. – Да, кстати. Хочу напомнить, что мы стерли из сети и из баз данных любые свидетельства о вашем знакомстве. Для них вы – люди из разных уголков страны, вынужденные временно пребывать на чужой территории с целью дипломатической миссии…       – Это наша территория, – сурово отозвался Кин, наверняка уставившись своим тяжелым взглядом на ФБР-овца. Тот не сразу нашёл что ответить.       – Что я говорил на тему ваших инструкций, мистер Кин?       Разговор принял забавный оборот. Нахмурившись и оторвавшись от пугающих мыслей о приближении к границе, я взглянула на Грэга, недовольно понурившего голову под строгим взглядом агента. Он смотрелся как подравшийся ученик перед директором. Это был первый раз за все наше знакомство, когда мужчину отчитывали на моих глазах, как проказника.       – Сидеть молча и думать о первостепенной задаче.       – Благодарю, Грэг. Искренне надеюсь, что ваше присутствие на дипломатических переговорах не повлечет за собой ряд проблем.       Едва закончилась маленькая воспитательная беседа, как по стеклянному окошку ударили несколько раз. Атмосфера, навеянная ребяческим поведением Грэга, рассеялась, словно иллюзия. Машина замедлила ход, и в моей голове завертелось множество мыслей, снующих из одного угла в другой точно тараканы. Все в салоне напряглись так, как будто вот-вот станут свидетелями апокалипсиса. Мне точно было страшно. Помню как отчетливо хотелось открыть дверь и вывалиться наружу, покатившись кубарем по песчаной земле. Сидеть на месте становилось все сложнее. Инстинкт самосохранения кричал «БЕГИ», но я оставалась на месте, испугано вцепившись в кожаную обивку дивана ногтями. Даже Кин напрягся, хмуро сдвинув брови к переносице, то и дело осматриваясь по сторонам, в желании ухватить кусочек происходящего на улице. Увы, оно было от нас закрыто, пока мы оставались внутри машины.       Автомобиль окончательно остановился. Мы провели в неведении не меньше десяти минут, и я нервничала так, как никогда в своей жизни! Даже при личной встрече с президентом в ее овальном кабинете мое сердце не стучало так сильно, а ладони не покрывались потом! Минуты остановки растягивались мучительно медленно, приходилось бороться с собственным желанием открыть дверь и выглянуть наружу. Я чувствовала себя тигром в клетке, снующим от одной стенки к другой. Кажется, даже темно-русые волосы, заплетенные в тугой хвост, встали дыбом, несмотря на то, что это в принципе невозможно!       – Что-то они долго...       Агент, которого, похоже, вообще ничего не волновало, простодушно взглянул на наручные механические часы. Едва мужчина опустил руку, как машина плавно двинулась вперед, в этот раз одна, без сопровождения. Лишних военных не пустили. Оно не удивительно.       – Главное помните. Меньше болтайте. Не привлекайте внимания. Делайте все, что они говорят. Дипломатия – не главная цель этих переговоров, – я была уверена, что агент говорил важные вещи, но от страха было настолько сложно слушать, что его наставления отложились в голове урывками. Большую часть мыслей занял высокий металлический забор, в ворота которого наша машина медленно проехала. На минуту меня посетила отстраненная мысль, что у этих парней слишком слабая защита, однако когда автомобиль развернулся и вновь остановился – в голове стало пусто. Сердце сделало очередной кульбит, навеянный страхом.       Их было много. Они были повсюду. У каждого – первоклассная защита, точно такая же броня, как у сопровождающих нас военных. У каждого – автомат или куда более серьезное оружие, которое я в жизни своей ни разу не видела. Большинство из них прятало лица за балаклавами и шлемами, но это не мешало прочувствовать всю злость, с которой их глаза были обращены на наш автомобиль. Один из них, узнанный мною, как Лидер девиантов, стоял в отдалении, убрав руки за спину. На нем не было ни шлема, ни маски. Только бронированное обмундирование и, как ни странно, доброжелательное выражение лица. Верить ему я не собиралась. Грэг, сжавший кулаки на коленях, тоже.       И снова, происходящее как в съемках замедленного кино. Агент торопливо говорил что-то напоследок, стараясь донести до нас все недосказанные мысли до того, как группа вооруженных девиантов подойдет к машине во главе того самого андроида с улыбкой. По правде говоря, я и его и не слушала, когда открылась дверь в машину, впуская в нее уличный шум. Его оказалось намного больше, чем было на первый взгляд. Звук вертолета над головой испугал меня настолько, что я оцепенела, кажется, пробив ногтями дырки в обивке.       На все его вопросы отвечал исключительно агент ФБР, выбравшийся из машины. Его заметно трясло, и какое-то время мне казалось, что это последствия шумящего и нагоняющего ветер вертолета над головой, но достаточно было всмотреться в его подрагивающую улыбку и бегающий взгляд, чтобы понять – агент нервничает, пожимая руку белокурому девианту. Их переговоры продолжались мучительно долго, и меня невероятно сильно подмывало нетерпеливо заметаться по салону, выпуская рвущуюся наружу энергию страха. Когда до пика терпения осталось всего ничего, оголенной из-за юбки коленки коснулась мужская рука с грубой кожей. Через секунду я смотрела в зеленые глаза Грэга, старающегося меня ободрить. Паника постепенно отступила назад, полностью исчезнув, стоило только показать лицо из машины, навстречу холодному ветру, обдающему пылающие щеки.       Да, мне было страшно. До животной истерики, блуждающей по телу мурашками, особенно теперь, всеми чувствами ощущая на себе ненавидящие и презирающие взгляды солдат с оружием наперевес! Я все равно продолжила держать себя в руках, запирая все свои эмоции на замок. Делать лицо кирпичом было несложно после стольких лет работы на правительство.       Агент и андроид еще какое-то время разговаривали, после чего человек, окинув нас сожалеющим взглядом, уселся обратно в машину. Он и еще один автомобиль, ранее везший наши вещи, устремились обратно, откуда приехали, и если бы я не кинула прощальный взгляд на эту делегацию, то никогда бы не узнала, что оставила за спиной. Не удивительно было увидеть огромную толпу правительственных солдат с собаками по ту сторону забора. Их было намного больше, чем андроидов, хоть это и не добавляло мне уверенности в защищенности. Отныне слово «безопасность» в моей жизни – всего лишь набор букв, и вряд ли что-то изменится до конца моих дней.       – Рад приветствовать вас на нашей земле, – андроид привлек наше внимание, выждав некоторую паузу. Отвернувшись от закрывающихся ворот, я скользнула взглядом по Кину, который явно смотрел назад с теми же траурными мыслями, что и я. Тем не менее, мы ничего друг другу не сказали, разве что мысленно пожелали удачи, повернувшись к встречаемому нас девианту. Тот легко улыбался, подкупая своей открытостью. – Меня зовут Саймон. Сегодня я буду ответственным за ваше размещение и безопасность. Искренне надеюсь, что этот день войдет в историю как дата о начале сотрудничества андроидов и людей.       Он явно ждал от нас какого-то ответа, но мне, щурящейся от ветра пропеллеров и старающейся не есть собственные волосы, было не до приветствий. Я вообще с этого момента решила как можно больше молчать вне переговоров с Лидерами восстания, к которым, кстати, причислялся данный индивидуум, судя по его имени.       – Что ж, – андроид испытывал неудобство от нашего молчания. Девиант кивнул головой, как бы соглашаясь с нашим нежеланием идти на контакт. – Мы не можем принять вас в город, пока не пройдем процедуру осмотра. Если у вас нет ничего запрещенного, значит, вам не о чем волноваться, не так ли?       В очередной раз попытавшись разговорить нас, Саймон улыбнулся. Его дружелюбие казалось мне ложью. Во всяком случае мое отношение к девиантам было резко отрицательным, потому желание верить кому бы то ни было в этом городе отсутствовало.       Не дождавшись ответа, Лидер сделал шаг в сторону и указал рукой на стоящее в отдалении здание, ранее служившее заправкой. Грэг сделал шаг первым, уверенно выпрямившись и вскинув подбородок. Я последовала его примеру, двинувшись следом. Саймон замкнул нашу делегацию, безмолвно отдав отряду вооруженных солдат приказ о переносе оставленных на улице трех чемоданов.       Внутреннее убранство заправки изменилось. Стойки для продажи бензина отсутствовали, не виднелось и полок с едой, которая для андроидов была лишним мусором. Внутри нас ждало несколько девиантов в точно таких же костюмах, как и их собратья. По правде говоря, перед входом в здание воображение подкидывало мне невероятные картины в виде рентгенов и Бог знает чего еще для проверки багажа. Все оказалось намного проще. Два моих чемодана были уложены на один стол, чемодан Кина – на другой. Сам процесс осмотра ужасно раздражал, но навыки сохранения спокойствия, привитые мне с незапамятных времен, позволили какое-то время стойко терпеть чужие ковыряния в вещах. Если бы эта процедура была более аккуратной со стороны девианта в балаклаве, я бы еще долго могла терпеть. Однако андроид так рассматривал футболки, рубашки и кроссовки, выставляя все из сумки на стол, что мне с трудом удавалось не сделать замечание. У Грэга в этом были куда большие таланты. Мужчина вообще не смотрел на процедуру, сложив руки на груди и беспечно рассматривая стоящих по углам андроидов с оружием.       Процесс проверки близился к концу, однако все оказалось не так просто. Наткнувшись на небольшую серую сумочку квадратной формы, девиант исподлобья взглянул на меня, обещая неприятности в случае обнаружения запрещенного. К его счастью, или, скорее всего, сожалению, запрещенное оказалось гигиеническими средствами для женщин. Вряд ли андроид понимал, в чем дело, учитывая, что он застыл с открытой сумкой в руках, хмуро посматривая в сторону непричастного Саймона.       – Что? В прокладках тоже ковыряться будете?       Грэг не подал и вида, но я все равно почувствовала, насколько громко он смеется в своих мыслях. Пристыженный девиант, неловко обменявшись взглядами со своим коллегой, уже осмотревшим Кина, также неловко бросил на меня взор, после чего застегнул сумку и уложил обратно в чемодан. По правде говоря, в этот момент я почувствовала, как отлегло от сердца. Зашел бы девиант дальше, и расстрел мне был бы обеспечен.       – Просим прощения за неудобства, Сенатор Труман, – Саймон, что до этого никак не реагировал на происходящее, сделал один шаг к моему столу. Он смотрел мне в лицо, искренне надеясь увидеть в нем понимание, но не нашел ничего кроме флегматичности. – Думаю, вы понимаете, насколько для нас важно убедиться в нашей всеобщей безопасности.       – Понимаю.       Видимо, я произнесла это излишне жестко, раз улыбка Саймона начала опадать. За все оставшееся время осмотра он не произнес ни слова, испугавшись нашего одновременного с Грэгом взгляда, пронизанного холодом и равнодушием. Впрочем, процедура закончилась через пять минут, как только андроиды закидали все содержимое обратно в сумки. Мои вещи точно были именно закинуты, в отличие от вещей Кина. Судя по всему, именно так девиант решил отыграться за унижение, надеясь, что мне будет не плевать. Но даже на этом наши страдания не закончились.       Три машины, которые ожидали нас на выходе из заправки, были далеки от тех, на которых правительство Штатов отправило нас сюда. Обычные внедорожники, без какой-либо защиты, кроме все тех же вооруженных андроидов, отныне ставшие нашими сопровождающими. Если по началу наличие именно трех автомобилей вызвало у меня удивление, то вскоре Саймон быстро его развеял, пояснив, что протокол безопасности требует доставить нас на собеседование в раздельных машинах. Грэгу, судя по его насмешке в глазах, подобная педантичность в самообороне казалась смешной. Вряд ли двое людей без какого-либо оружия могли нести столько опасности для целой общины, вооруженной до зубов. Мне же, как представителю власти, большую часть жизни купающейся в межнациональных отношениях, скрупулезность андроидов не представлялась чем-то смешным. Обычное поведение тех, кто в любую минуту ожидает удара.       Вертолет сопровождал нас всю поездку, и в прошлом подобное внимание воспринялось бы как акт уважения к высокопоставленной персоне, но нет. Вертолет был только для самообороны. По началу посещали мысли о глупости такой серьезной подготовки, но я совру, если скажу, что сидела в машине смирно, уложив руки на колени, как примерный ученик, когда автомобиль заехал в городскую зону. Пусть напротив меня сидел Саймон, отправивший в машину Грэга Кина еще несколько солдат с оружием – видимо, внешний вид мужчины навел страха на девианта – я все равно не могла смотреть в одну точку и уж тем более думать о вертолете, не обращая внимания на происходящее. Как раз таки наоборот: мне то и дело не терпелось выглянуть в окно, нервозно покусывая нижнюю губу. Девиант, все это время молчаливо наблюдающий со стороны, через десять минут пути добродушно произнес:       – Ничего страшного. Я понимаю, каково это – оказаться в городе, вокруг которого столько мрачных новостей, – его улыбка показалась мне слащавой, но чем дольше Саймон смотрел на меня, тем меньше я нервничала, не забывая напоминать себе об иллюзиях первых впечатлений. Девиант изо всех сил старался мне понравиться, приглашающе махнув рукой на окно. – Можете осмотреться, если желаете.       Ох, как я желала! Любопытство и горечь от событий в родном городе съедали изнутри, но я не ринулась к окну сразу, какое-то время смотря на андроида с толикой подозрения. Только после нескольких секунд в попытке убедиться в безопасности, я придвинулась к двери, хмуро выглядывая в окно. Все сомнения и иные мысли разом испарились. Тоска вкупе с разочарованием мгновенно заполонили сердце и голову.       Город был практически вымершим. Там, где когда-то блуждали толпы прохожих и зевак, теперь – пустые аллеи и скверы. СМИ и правительство, после событий ноября твердившие о свинстве андроидов, вдруг оказались не правы. Здесь не было мусора, не было трупов и луж крови, о которых постоянно твердили в новостях, обвиняя девиантов в кровожадности. Улицы и дороги были максимально чистыми, ухоженными, но такими… безжизненными. За пять минут, что я смотрела в окно, создалось впечатление, будто нас привезли не в Детройт, а в город-призрак. Город, который ранее казался мне агрессивным монстром, вдруг стал израненным и беспомощным животным, в котором умирала последняя жизнь.       Собирая вещи несколькими днями ранее, я часто задумывалась на тему своего возвращения обратно в город. Картины до щемящей боли знакомых и родных мест представали перед глазами каждую минуту, и я с замиранием сердца гадала о своих чувствах, которые испытаю во время осмотра улиц. Одна часть интуиции подсказывала об утрате, одевающей воспоминания в черный траур. Другая часть твердила о злости и ярости, которой я и так была полна по другим причинам. Но ничто во мне не предполагало, что испытанные чувства будут связаны с разочарованием. Город оказался все тем же городом, только притихшим и молчаливым.       Какие-то вывески еще горели. Некоторые из магазинов были открыты. Большинство из них ранее продавали одежду или технические средства, реже – корма для домашних животных. Были и те заведения, которые из продуктовых или питейных превратились в маленькие штабы или административные центры. Это показалось мне странным, учитывая, что в Детройте было отличное здание администрации. И хоть любопытство выедало, я не рискнула задать вопрос Саймону.       Через десять минут поездки я начала терять интерес к пустым бетонным джунглям. Конечно, здесь были обрушенные или пострадавшие от военных действий здания, в которых наверняка никто не обитал, но даже их вид вскоре показался мне скучным. И только мне захотелось отвернуться от окна, устало откинувшись на диванчике, как снаружи почудилось движение, вспыхнувшее во мне новый интересом. Каково же было мое удивление, когда на тротуаре показалось два андроида, сопровождающие крупную собаку южной русской породы на поводке. Установки правительства, твердящие о мерзотности девиантов, пошатнулись в очередной раз.       – К моему сожалению, мы должны провести с вами собеседование прежде, чем отвезем вас на ваше временное место проживания, – в голосе сопровождающего девианта, как и во взгляде, читалось чувство вины. – Андроид, который должен был вас встретить, к сожалению, не смог принять вас лично. Так что вам предстоит познакомиться с ним на встрече.       Он так ждал от меня ответа, что мне на секунду стало стыдно за молчание, выдержанное с целью собственной безопасности. Любое слово в присутствии машин может обернуться против США, по крайней мере именно так я чувствовала себя, оказавшись в городе, в который ни один нормальный человек не сделает шаг. Саймон сильно нервничал, наблюдая за тем, как я сажусь ровно, смотря куда-то в сторону без какого-либо энтузиазма. Желание понравиться буквально сквозило из его действий. По какой-то причине это напомнило мне о Грэге, сидящем в другой машине, плетущейся следом. Главное, чтобы этот импульсивный балбес не открыл свой рот, принявшись поливать грязью ненавистных ему "жестянок".       – Я и вправду надеюсь, что мы сможем найти компромиссы, Сенатор, – девиант был таким настойчивым, что я не смогла не посмотреть на него, стараясь определить для себя, является ли этот андроид тем самым информатором, о котором говорило правительство. – Я – не сторонник насильственного решения проблем, и бесконечно рад возможности переговоров, которую нам дал ваш президент.       – Ваши действия были весьма красноречивы, Саймон, – впервые заговорив с андроидом, я почувствовала, как тот напрягся, вслушиваясь в каждое слово, как будто оно было судьбоносным в его жизни. – У правительства США был невелик выбор между войной и мирным сосуществованием, за что стоит сказать спасибо вашему Лидеру.       Взгляд девианта изменился с добродушного на перепуганный. Нет, он точно не информатор. Истинный партизан не стал бы так рьяно идти на встречу, стараясь угодить своему врагу.       – Смею убедить вас, что Маркус не является приверженцем кровопролитий при наличии иного, мирного выхода.       – Именно поэтому Маркус согласился на переговоры только с третьего предложения?       Знал ли Саймон о том, что девиантам не раз поступал запрос о разговоре или нет – неизвестно. По его смешанным эмоциям на лице из волнения и замешательства было сложно судить. Во всяком случае, больше девиант не старался убедить меня в важности завести дружбу, избавив от пустого разговора. Саймон вообще не проронил ни единого слова, уставившись в окно нахмуренным взглядом.       Чем дальше мы заезжали в город, тем больше становилось андроидов на улицах. Изредка я замечала различных животных, среди которых преобладали кошки и собаки, и большинство из них явно были домашними, имея либо поводки, либо ошейники. Некоторые питомцы находились на руках, некоторые гуляли сами по себе. И хоть с каждым приближающим к администрации метром вооруженных и экипированных андроидов становилось все больше, я все равно интересовалась именно этими простыми машинами, которые наверняка называли друг друга гражданами своего города.       До места прибытия оставалось всего ничего, когда автомобиль притормозил и свернул на перекрестке в другой район. Сей поворот на пустынной дороге внес некоторое беспокойство, вовремя замеченное Саймоном. Андроид, однако, ничего не стал произносить, пребывая в своих мыслях. Когда же автомобиль въехал на территорию некогда бывшего центрального отделения департамента полиции, я и вовсе оцепенела, стараясь понять, что происходит.       – Разве мы должны отправиться не в администрацию? – наконец, я нарушила тишину, поняв, что Саймон больше ни за что не пойдет на контакт первым. Девиант, вырвавшись из мыслей, задумчиво посмотрел в мою сторону, слабо улыбнувшись.       – Все вопросы по безопасности внутри города решаются здесь, в центральном участке. Думаю, вам не сложно догадаться, кто именно является ответственным за это отделение, не так ли?       Андроид был чертовски прав. Еще задолго до прибытия сюда нам с Грэгом был проведен инструктаж по раскрытию основной информации об оппоненте. Я знала как минимум пять имен, значащихся как Лидеры девиантов, и если о троих из них никто ничего не знал, то о Маркусе и Конноре судачила вся страна. Никого в министерстве не удивил факт того, что за безопасность и преступность в населении Детройта стал отвечать RK800, служивший до этого в полиции.       Автомобиль остановился прямо перед ступенями на крыльцо участка. Смятение и волнение, играющие при приближении к границе, вернулись с новой силой. Я буквально почувствовала, как резко поднялась температура, как вспотели ладони. Казалось, будто в желудке сформировался железный шар, тянущий вниз. Пришлось приложить немало усилий прежде, чем встать с места и выйти из автомобиля вслед за спрыгнувшим вниз Саймоном, на моем фоне являющимся идеалом спокойствия. Ему не было страшно. Он был на своей территории. Я же чувствовала себя как побежденный волк, находящийся на чужой земле, которая когда-то принадлежала моей стае.       Мне приходилось ранее бывать в этом участке, когда тот еще полнился людьми. Тогда в нем кипела жизнь даже в те моменты, когда сотрудники разбредались по делам и в холле воцарялась тишина. Их работа, которую они выполняют в других местах, все равно словно призрак витала в воздухе, и каждый, находящийся здесь, буквально кожей чувствовал атмосферу безопасности. Здесь и сейчас много шума, переговоров и топота ног, однако чувства безопасности как ни бывало. В мире людей я здесь была посетителем. Теперь же меня и Грэга вели через весь участок, как преступников. И каждый девиант, встреченный нами на пути, либо останавливался, либо замолкал, выпрямившись и вытягивая шею, дабы увидеть как можно больше.       Я знала комнату, в которую меня завели первой, аргументировав раздельное собеседование протоколом безопасности. Если «Сенатор» Кин воспринял это с саркастичным жестом закатанных глаз, то я ответила пониманием. Правда, оно довольно быстро улетучилось, когда одиночество и тишина допросной начала давить на уши. Часов здесь не было, и минуты, проведенные в обществе серых стен и одностороннего зеркала, казались часами. Тем не менее, терпение во мне было отточено до идеала, потому я бездумно сидела на стуле за столом, закинув одну ногу на другую, воспользовавшись уединением для того, чтобы покопаться в собственных мыслях.       На какой срок хватит моей политической стойкости в ситуации, когда вокруг одни убийцы и революционеры, готовые разорвать на части? Люди для этих созданий равны слову «грязь», и любой неосторожный и необдуманный поступок послужит для них прекрасным поводом для линчевания. Изначально эта делегация, с учетом реальных целей правительства, смотрится как билет в один конец, без возможности приобрести новый на обратный путь. Но ни я, ни Грэг не питали надежд отправиться назад в Штаты. У нас были свои причины на то, чтобы желать вернуться сюда, всеми способами вставляя палки в колеса андроидов. Единственное, чего мне поистине хотелось – вернуться к своим вещам, к той самой сумочке с женскими гигиеническими средствами. Искренне надеюсь, что этим жестянкам и впрямь не вздумается в ней копаться.       Звук интеркома, извещающего о разблокировке двери, ворвался в мысли. Оцепенев и выпрямившись на стуле, я убрала ногу вниз, сведя колени вместе. Стало страшно. К счастью, я давала себе отчет о том, что это безосновательный испуг, навеянный резким звуком.       Каждый в Штатах знал лица Лидеров восстания наизусть, и практически каждый эти лица ненавидел. Не могу сказать, что испытывала ненависть или презрение, однако одно упоминание андроидов всегда вызывало во мне злобу или как минимум дискомфорт. Впускать в мысли имена тех, которые стали причиной не одного нервного срыва, мне никогда не хотелось. Теперь же эти имена будут преследовать меня до конца жизни, и оттого стало грустно. Андроид, вошедший в комнату с моей зеленой папкой в руке, усугубил грусть чувством обречения, которое бывает только у смертников.       RK800 ничего не сказал, шумно и молча, с суровым выражением лица, усевшись напротив. Я наверняка знала, каков цвет его глаз, однако как ни старалась их разглядеть – девиант умело прятал взгляд, даже ни разу не посмотрев в мою сторону. Меня словно не существовало для него. С первой секунды своего появления RK800, поистине детектив по призванию, показал, кто именно заправляет в этой комнате. Первенство, увы, принадлежало не мне.       Бумаги были выложены в полном молчании. Уловив момент, я постаралась как можно больше рассмотреть андроида, намеренно не замечающего моего присутствия. Темно-синий костюм; переливающийся голубым диод; уверенная и прямая осанка, не менее уверенные движения рук; холодный взгляд, изучающий мои персональные данные. Его способностей хватит на то, чтобы изучить их за долю секунды, но девиант намеренно оттягивал время, намереваясь заставить меня нервничать. Ему удалось. Правда, волнения я так и не показала, сложив руки на груди и равнодушно уставившись на RK800.       – Сенатор Труман, я полагаю.       Он не спрашивал, а констатировал факт, раскладывая мои документы на столе. Его беспристрастность и абсолютное равнодушие к появлению человека в городе на фоне иных взволнованных девиантов смотрелись оскорбительно. Пока одни застывали при виде нас с Грэгом, возникших на пути, этот субъект без труда делал вид, будто ему плевать. Может, так оно и было.       – Тридцать лет… вы добились немалых успехов к своим годам, Сенатор, – андроид хмыкнул, продолжая глазами игнорировать мое присутствие. – Согласно базе данных США, вы – единственный за последние десятки лет, кто в таком возрасте занимает столь видную должность. Поделитесь, в чем секрет?       – Секрет в умении тактично вести беседу, – я произнесла слова с намеком на невоспитанность андроида, так открыто интересующегося моим возрастом. Может, для машин цифра ничего не значила, для меня, как для женщины и правительственного работника, подобный вопрос был жестом бестактности. – Ворваться в комнату, даже не представившись… у меня есть все основания для того, чтобы отказаться от разговора.       Озвученное не понравилось андроиду, почуявшему пренебрежение к своей персоне. Оставив документы, Лидер поднял голову, пристально смотря мне в лицо. От его взгляда стало и жарко и холодно одновременно. На какое-то время я даже потеряла нить разговора, отметив поистине глубокий темно-карий цвет радужек. Если бы они еще не смотрели с намеком «Мне плевать кто ты, я все равно могу тебя убить»…       – Мое имя Коннор. Хотя, я уверен, вы и так в курсе, – я не стала отвечать на его замечание, равнодушно смотря в глаза. Молчание с его стороны было недолгим. – Хочу сразу уточнить один момент. Один из представителей городской безопасности искренне считает, что ваш приезд понесет за собой исключительно мировое соглашение со Штатами. Заверю вас, что у остальных девяносто девяти процентов жителей совершенно иные взгляды на происходящее.       – Тогда зачем я сюда приехала?       RK800, когда-то являющийся последней надеждой на спасение человечества, едва уловимо улыбнулся, нагоняя напряжение. За все время своего прямого взгляда он практически ни разу не моргнул, и, по правде говоря, я начала чувствовать, как в душу закрадывается маленький червячок по имени «Страх». Когда детектив подался вперед над столом, пристально смотря мне в лицо, я и вовсе кое-как подавила животное желание вдавиться в спинку стула, сжимаясь, как испуганное животное перед хищником.       – У вас всего лишь одна цель в этом городе, Сенатор. Нам не нужны дипломаты или мирные переговоры. Все, что нам нужно – показать вам, на что мы готовы ради будущего. А мы на многое готовы, мисс Труман. Будьте уверены.       Пусть его голос и интонация были убедительны, а взгляд самоуверен, мне все равно его поведение казалось просто игрой, пылью в глаза. Намек на оптимистичного андроида, желающего только мира, был вполне понятен. Судя по всему, Саймон не в почете, и на минуту мне стало стыдно за свое холодное отношение к девианту. Пока весь город либо боялся, либо ненавидел нас, это существо проявлял искреннее дружелюбие.       Искреннее? Рано еще судить. Опыт работы в политике показывает, что даже такие лучезарные и добродушные создания могут иметь нож за спиной.       Я ничего не ответила, продолжая сверлить детектива пристальным взглядом, полным недоверия. Судя по вздернутому уголку губ, именно такой реакции добивался Коннор, вернувшийся обратно к документам.       – Вы не из Детройта, верно? – вопрос был риторическим. Девиант не дал мне открыть рта, практически тут же продолжив рассуждения, перебирая федеральные бумаги о моих персональных данных. – Техас… для Техаса вы слишком бледны.       – Ненавижу солнце, – спокойно отозвалась я, с успехом сдерживая копящуюся внутри злость. Коннор понимающе кивнул головой, явно не веря моим словам. Его система наверняка сделала пунктик на эту тему. Страшно представить, что будет, когда перед детективом усядется Грэг. Кин, конечно, дисциплинированный мужчина, однако вспыльчивости ему не занимать.       – Замужем не были. Детей нет. Ближайшие родственники мертвы. У вас хотя бы кот есть?       Все эти попытки вывести меня на эмоции или хотя бы заставить пререкаться выглядели раздражающе. Мне хватало ума не реагировать в такие моменты, оставляя андроида без ответа. Кажется, они ему были не нужны. Он продолжал свое изучение, с успехом делая вид, будто я ничего не значу.       – Как давно вы работаете в правительстве?       В этот раз Коннор ждал ответа, вопросительно вскинув взгляд.       – Семь лет, если не считать стажировку.       – И вы хотите меня убедить, что президент Уоррен отправила столь неопытного дипломата на переговоры в оккупированный город?       – Думаю, все дело в оккупанте, – я пожала плечами, отвечая андроиду прищуренным взглядом. – Нет смысла тратить ресурс на того, кто в любом случае сложит оружие.       – Я бы не был так уверен на вашем месте, мисс Труман. Уж на парочку людей, выдающих себя за парламентеров, у нас найдется несколько пуль.       – И вам не страшно говорить такие слова иностранным послам?       – Глядя на ваш послужной список, – RK800 несколько раз ударил кончиками пальцев по разложенным документам, не сводя с меня взгляда, – у меня возникают сомнения, относительно вашего статуса.       – Ваши сомнения – это исключительно ваша проблема, Коннор. Если вам так не угодна моя персона, я с удовольствием покину этот город. Но знаете, – на сей раз мне предстояло ехидно улыбнуться, чувствуя нарастающее негодование в карих глазах, отливающих дьявольскими огоньками в свете пожелтевшего диода. – Как бы вы не старались показать свою значимость, в этом городе далеко не вы решаете все вопросы. Вряд ли Маркус будет рад, если его правая рука развернет прибывших парламентеров обратно в Штаты.       – Вы не можете знать, что в голове у Маркуса, – не без злости ответил RK.       – Ну, почему же? Думаю, что он, как никто другой, не желает вести свою группку андроидов, численностью в пару тысяч, против целой страны с населением в четыреста миллионов людей.       Карие глаза сузились, выдавая появляющиеся отголоски подозрений. Любому не понравится столь наглая дерзость от гостя, который вызывает отнюдь не самые приятные эмоции. Эти андроиды наверняка гордились своим городом, а точнее, своей победой над человеком, бежавшим из Детройта после начавшейся войны. Бегство людей означало исключительно поражение и, скорее всего, страх. По крайней мере, победители искренне так полагали. И вот, в город, оккупированный врагом, прибывает тот самый бегущий, как крыса, человек, без страха смотря в глаза своему возможному убийце. Любой андроид мог запросто поднять оружие, оставив во мне не одну дырку от пулевого ранения, в конце концов, я была в окружении вражеского населения без возможности на спасение или помощь. Оттого мое поведение совершенно не вязалось с представлением в голове RK, явно пришедшим сюда для того, чтобы насадить свои правила игры.       – Вы, верно, не так понимаете свое положение, Сенатор, – интонация была спокойной, даже доброжелательной, однако в глазах стоял такой гнев, что я невольно почувствовала ответное презрение. – Вы не дома. И вы не гость. Здесь вы – заключенный, чья судьба полностью зависит от тюремщика. И будьте уверены. Он будет следить за каждым вашим движением, вслушиваться в каждый издаваемый вами звук. Не советую давать ему причины для начала межнациональной войны, потому что он не побоится вашего четырехсот миллионного населения.       Совру, если скажу, что по телу не побежали мурашки от столь звериного, даже кровожадного монолога, сулящего только проблемы. Андроид смотрел на меня так пристально и пронизывающе, как будто готов был сожрать прямо на месте! Пререкаться я не стала, не желая испытывать терпение девианта с алым диодом. Не прошло и десяти секунд прежде, чем Коннор без труда стер презрение в своем взгляде, заменив его на нейтралитет. Документы, разбросанные по столу, были неторопливо собраны обратно в папку, означая окончание собеседования.       – Вынужден поставить вас в известность о некоторых правилах нахождения на территории города, Сенатор, – как только детектив опустил равнодушный взгляд, я тоже хмуро отвернулась в сторону, не удержавшись от мысленных самобичеваний. Слишком уж далеко зашла в своих речах, сквозивших пассивными угрозами! – Ваше передвижение вне места временного пребывания будет ограничено. Перемещение по городским улицам запрещено, как и покидание домашнего участка. У Маркуса очень плотный график, так что ваши заседания будут проходить строго в определенные часы, которые будут предоставляться вам на бумажном носителе каждое утро…       Все озвученные тонкости проживания в Детройте были оправданы, но я все равно не смогла побороть воображение, ассоциируемое слова андроида с режимом дня в детском саду. Мысль показалась такой забавной, что уголки губ невольно дрогнули, привлекая ненужное внимание. Сборы документов прервались.       – Вам кажется это смешным, Сенатор Труман?       Очухавшись от мыслей, я непонимающе посмотрела на собеседника. RK800 смотрел так пристально, опустив голову к плечу, что мне стало неловко за свою несдержанность. Выдрессированный дипломат в голове в очередной раз дал мне ментальную оплеуху.       – Нет, – сдавлено ответив, я постаралась спрятать взгляд куда-нибудь в зеркало. Интересно, кто-нибудь наблюдает за нашим разговором?       – Возможно, что-то и может показаться вам забавным, но я уверяю вас, что на следующий день вы не будете находить в своем присутствии здесь ничего смешного, – укоризненный взгляд был таким продолжительным, что ненароком прочувствовалась атмосфера нерадивого ученика и грозного учителя, желающего поскорее избавиться от него как от мусора. Коннор окончательно убрал документы, больше не смотря в мою сторону. – Мы очень ценим наше время и безопасность, Сенатор. Так что будьте добры, проявите к нашему терпению хоть немного уважения.       Упреки в отношении уважения звучали абсурдно. Сложно уважать того, кто забрал у тебя даже больше, чем какой-то дурацкий город или дом. Собеседование окончилось слишком стремительно. Не произнеся ни звука, девиант покинул кабинет, вновь заперев за собой дверь. Если в ожидании разговора одиночество было приятным спутником, то теперь все происходящее меня искренне настораживало. Каждая минута после ухода андроида тянулась мучительно долго, но я держала себя в руках, показывая полный нейтралитет к происходящему. Уверена, кто-то за стеклом наблюдает за происходящим, надеясь увидеть хоть намек на подозрительное поведение. У этого кого-то наверняка карие глаза, хозяин которых точно не может быть информатором. Слишком уж сильное желание унизить или, как минимум, показать кто здесь хозяин.       Дверь открылась через неопределенное время, и я была рада видеть белокурую голову андроида в военном костюме. Саймон, что после встречи со вторым Лидером, стал казаться мне ангелом, улыбался без былого энтузиазма, однако, при виде моего доброжелательного взгляда, андроид оживился. Огонек в его голубых глазах вновь вспыхнул, намекая на вернувшееся желание построить мало-мальски дружеские отношения.       Как оказалось, меня оставили одну в допросной не просто так. Коннор, проведя собеседование со мной, устремился в другой точно такой же кабинет, для общения с Грэгом. Не знаю, чем закончилась их беседа, но вид у Кина был ожидаемо пасмурный и недовольный.       Больше никто не заговаривал с нами, по крайней мере продолжительно. Саймон, в составе четырех вооруженных андроидов со спрятанными за масками лицами, собрал нас в регистрационном холле. Помещение было пустым к нашему приходу, однако я все равно чувствовала на себе настороженные взгляды. В один из моментов, когда девиант, некогда бывший помощник по дому, обратился к одному из солдат, я улучила момент, чтобы незаметно осмотреться. Интуиция не подвела. Из коридора, ведущего внутрь участка, выглядывали несколько машин, мгновенно перепугавшиеся и спрятавшиеся назад. Даже и не знаю, радоваться ли такому страху в глазах машин, или все же бояться столь пристального внимания.       Мы явно чего-то ждали, несмотря на то, что за стеклянными дверями, ведущими на улицу, виднелись наши автомобили. Ожидание так сильно затянулось, что я уже хотела перекинуться с Грэгом парой слов из разряда «Все в порядке?», как Саймон внезапно скомандовал о выходе. Солдаты в миг подтянули свои автоматы, молчаливо требуя последовать приказу. Грэг сжал кулаки, и это был дурной знак. Не желая допускать эмоционального взрыва, я легонько прихватила край его рукава. Мужчина взглянул мне в глаза, и увиденная в нем суровость мне не понравилась. Если Грэг Кин, в жизни являющийся одним из самых дисциплинированных людей, злится так сильно, значит, все очень плохо.       Третьего автомобиля не оказалось. Вероятно, он уже отправился в наше «место временного пребывания», которым андроиды называют самый обычный дом или отель. Девианты всячески старались показать наше тюремное положение, не желая даже давать хотя бы шанс на чувство безопасности. По правде говоря, даже если бы нас приняли с распростертыми объятиями и накрытым столом – ни я, ни тем более уж Кин все равно бы не почувствовали себя комфортно хотя бы на одну секунду. Агент ФБР говорил, что мы будем в постоянно напряжении. Он был не прав. Мы будем в постоянном ужасе.       В этот раз Саймон не сел со мной в машину, закрыв дверь, как только я взобралась на диванчик. Я пронаблюдала за девиантом, по неведомой мне причине ощутив нечто вроде беспокойства, потому не сразу заметила, как дверь автомобиля отворилась вновь. Появление Коннора перепугало. Пальцы от перенапряжения вцепились в обивку намертво, настолько смена уже несколько привычной мне обстановки насторожила.       – Что-то не так? – с дельным равнодушием уточнил детектив, расслабленно устроившись на диване напротив. Его выжидающий и пристальный взгляд буквально кричал об ожидаемой от меня реакции, но как бы смена Саймона на Коннора не испугала, я не выдала себя и своих эмоций.       – Нет.       Ответ был не тем, каким его хотел услышать девиант. Тем не менее, устраивать допросы и вести милые беседы никто не захотел. Андроид несколько секунд смотрел на меня прищуренным взглядом, после чего отвернулся к окну, активно мигая голубым диодом на виске. В его хмуром лице я видела ответы, по какой причине Саймон вдруг пересел к Грэгу Кину. Коннор не доверял мне, чуя своим маленьким андроидским носиком подвох. И пусть Грэг выглядел куда опаснее внешне, внутренне чутье девианта подсказывало ему, что приглядывать стоит совсем за другим «гостем».       Дорога обещала быть долгой. Место назначения было неизвестно, впрочем, я и не думала об этом, продолжая осматривать городские, знакомые улицы. Многие из них ранее значили куда больше, чем просто часть районов. Многие видели период моего взросления, становления как личности и профессионала. Не перечислить всех скамеек в парках и аллеях, на которых проведены встречи с друзьями. Не пересчитать всех фонарей, под которыми ночью были получены прекрасные поцелуи. Теперь все эти места сложно узнать, испытывая невероятно сильное чувство ностальгии по прошлому. Уверена, что последующие дни пребывания здесь оденут теплые воспоминания в черные холодные одеяния, и Детройт окончательно станет чужим, потеряв свои ностальгические краски. Умереть в окружении врагов само по себе страшно, но умереть в окружении одетой в траур памяти еще страшнее.       Испытывает ли Грэг те же чувства, осматривая родные улочки? Или этому парню не до воспоминаний своего прошлого, пока окружение состоит из самых опасных врагов на свете? Ему всегда сложно удавалось сдерживать эмоции и мысли в узде, в отличие от меня – человека, в силу работы вынужденного сохранять холодный рассудок, задвигая настоящие чувства глубоко в черную дыру вместо сердца. Временами становилось стыдно за это, понимая, что окружающие могут не так воспринять холодность в момент, требующий слез. Благо, Грэг был не из этих людей, всегда четко зная, что творится за ледяным взглядом серо-зеленых глаз.       У меня не было ни часов, ни телефона, чтобы наверняка узнать, сколько прошло времени с отъезда из участка. Знай я место прибытия, и уже давно бы рассчитала оставшееся время на дорогу, зная практически каждый район Детройта, но когда казалось, что автомобиль вот-вот остановится или заедет на территорию отеля – мы продолжали ехать дальше. На минуту уставший от стрессов рассудок посетила мысль о возможном расстреле за границей города. В это же время оба внедорожника заехали в спальный район, составленный из двухэтажных коттеджей. Едва двигатель заглох у одного из домов, Коннор, не торопясь, открыл дверцу, впуская утренний прохладный ветер. Он не предложил мне руку, даже не придержал дверь, встав ровно по стойке с целью осмотреть представшую пустую улицу. Я и не ожидала от него галантности, конечно, но как минимум мысленно возмутилась вставшему на выходе столбу, который и не думал подвинуться, дабы дать мне пройти. И когда, наконец, протиснувшись между дверью и девиантом, хотела уже ругнуться – резко передумала, застыв с открытым ртом.       Коннор смотрел на улицу, погрузившись в мысли. Его глаза были поддеты дымкой, пропитанной грустью и толикой отчаяния, и это можно было бы сослать на «показалось», однако вид желтого диода убедил в обратном. Не показалось. Андроид и впрямь с тоской смотрел вдаль, быть может, вылавливая глубинные воспоминания. Звук хлопающих автомобильных дверей ворвался в его мысли. Заметив мое косое любопытство, девиант хмуро развернулся и ушел, мгновенно сместив мое внимание на припаркованную у противоположного дома машину. Грэг, стоящий рядом с пассажирской дверцей, смотрел на меня совершенно непонимающим взглядом. Его беспокойство мгновенно передалось мне.       – Постойте, – RK800 в сопровождении солдата-водителя, остановился у капота, посмотрев в мою сторону. Моего удивления андроид либо не понимал, либо старался делать вид, что не понимает, хмурясь от недоумения. – Мы будем жить в разных домах?       Край глаза заметил опасное движение по ту сторону улицы. Грэг, видимо, пытался прорваться в нашу сторону, едва ли не игнорируя попытки взволновавшегося Саймона остановить мужчину и объяснить сложившуюся ситуацию.       – Протокол безопасности исключает ваше постоянное времяпровождение вместе, Сенатор, – я как можно незаметнее покачала головой, искоса глядя на Кина. Мужчина верно воспринял мой предупреждающий жест, застыв на месте со сжатыми кулаками и хмурым взглядом. Пусть Коннор, твердящий бесстрастным голосом о протоколе, заметил кивок головой, андроид все равно не стал акцентировать на этом внимания, дожидаясь когда я вновь взгляну ему в лицо. – Я уже говорил, что наша безопасность превыше вашего комфорта, хотите вы этого или нет.       – Безопасность? – хотелось усмехнуться, но пришлось сдержаться. – Нас двое, без оружия, в городе, окруженном девиантами, которые жаждут нашей смерти. За чью конкретно безопасность вы переживаете, детектив?       В отличие от меня, Коннор не пренебрег еле уловимой улыбкой, вздернув один уголок губ. Взгляд карих глаз, направленных не в зрачки, а в саму душу, заставил кожу покрыться мурашками. Он изучает, наблюдает, вслушивается. Самое жуткое – никак не определить, что скрывается в его взгляде: забава от начавшейся игры или расчетливый план на мое убийство. Чем бы оно ни было, мне перехотелось это испытывать, показательно закрыв рот и припустив голову. Коннор промолчал, вновь двинувшись к дому. Если бы не солдат, махнувший дулом автомата в знак приглашения, я бы точно так и осталась стоять у внедорожника, унижено опустив подбородок.       Когда мне было восемнадцать лет, я была вынуждена переехать в другой дом, связывая себя семейными узами с молодым человеком. Его дом был куда приличнее моего, будучи двухэтажным строением с собственной лужайкой для гольфа на заднем дворе – настолько родители новоиспеченного супруга не боялись вкладываться в семейный комфорт. Тогда, едва выйдя из такси, я едва не обомлела, осматривая белый забор, зеленую траву и раскидистое дерево, развесившее зеленые лапы над крышей. Внутри коттеджа было не менее красиво, со всеми резными косяками, утонченной мебелью в стиле рококо. В голове не переставал вертеться вопрос «Неужели я буду здесь жить?». Сейчас передо мной был дом куда покруче того, что был оставлен год назад… но я не испытала даже волнения, идя по асфальтированной дорожке, мимо искусственных пальм. Здание казалось мне плотом, что вот-вот унесет меня далеко в океан, навстречу вечным бурям и неспокойным волнам. Андроиды так старались убедить нас в статусе заключенных, что им с легкостью удалось это сделать. Пусть коттедж был в разы красивее и богаче, чем тот, что находится в другом районе. Я все равно ощущала себя здесь, как канарейка в золотой клетке, мечтающая вернуться в свое гнездо из веточек и перьев.       Мысль о родном доме осела горьким чувством на сердце. Входя по ступенькам на крыльцо и проходя внутрь, мимо придержанной солдатом двери, я размышляла об уютном уголке, в котором не была почти год. Что с ним? В каком он состоянии? Разграбили его или же не тронули? Стал ли он свидетелем боевых действий или же мирно продолжает стоять в ряду таких же домиков? Играл ли кто-нибудь за последние полгода в гольф, а если сыграл – то кто они? Новые жители? Ночные хулиганы?       – Ваше утро начинается в семь часов, – я и не заметила, как оказалась в озаренной лучами солнца гостиной. Нынешний дом казался мне мерзким, неприятным после мыслей о родном гнезде. Это все равно что попасть в руки другого мужчины, претерпев болезненное расставание с тем, от имени которого сердце начинает неистово биться. Невольно начинаешь чувствовать вину, понимая, насколько это глупо. – Аудиенция с Лидерами будет проходить каждый день, с десяти утра и до тринадцати часов дня. Вам запрещено использовать или иметь какие-либо электронные устройства, предназначенные для связи. Также запрещено передвигаться по городу или улице, но вы можете выходить на территорию своего участка. Не рекомендую нарушать данное правило. Окружение вокруг дома будет находиться под постоянным видеонаблюдением.       Инструктаж для заключенного, насколько это было мило и лживо одновременно. Коннор говорил таким беспечным и спокойным голосом, что мне стало противно от одной только мысли, что с этим парнем придется контактировать. Я взглянула на андроида из-за плеча, сама не зная чего ожидая увидеть. RK800 смотрел в ответ равнодушно, встав по правую сторону от распахнутой настежь двери. Его руки были убраны за спину. Не хватает только черных солнечных очков для пафоса. Сдержавшись от ухмылки, я медленно побрела в сторону кухни, находящейся напротив гостиной. Коннор наблюдал за мной неотрывно, заняв удобную точку обзора.       Кухня была обычной… на первый взгляд. Стопка полотенец на барной стойке, просторная и удобная мойка. Искусственные лилии в высокой прозрачной вазе на черном столе. Чего-то все равно здесь не хватало. Нахмурившись, я открыла первый попавшийся ящик, в котором по привычке должны находиться столовые приборы. Найдя в нем только ложки, я сурово осмотрела разделочные столы. Стало понятно, чего именно не хватает в доме: стойки для ножей и прочей «опасной» утвари пустовали.       – Здесь нет разделочных ножей, – не без вопроса произнесла я, продолжая осматривать столы.       – Они вам не потребуются, – кто бы сомневался… – Завтрак, обед и ужин будут предоставляться вам в определенное время. Если у вас будут какие-то особые пожелания, – на слове «особые» был сделан такой акцент, как будто RK попытался упрекнуть меня в допущенной мысли о разнообразии блюд, – вы можете передать их курьеру, и мы постараемся все устроить.       В кухне воцарилось молчание, нарушаемое шумом возвращающегося на свое место ящика. Я повторно оглядела дом и виднеющийся кусочек коридора, отметив нехарактерные квадратные пятна на стенах над лестницей, ведущей на второй этаж. На их месте наверняка были фотографии, потому среди темных обоев светлые участки привлекали внимание. Мысль о судьбе бывших жильцов встала комом в горле. Я постаралась больше не смотреть в сторону лестницы, хмуро осматривая остальные стены. В гостиной, у одной из них, виднелись привезенные заранее сумки.       – Не волнуйтесь о своей безопасности. Вокруг вашего дома будет вестись непрерывный патруль. Никто из горожан или иных лиц не сможет подобраться к вашему участку ближе, чем на километр.       – Серьезно? – я намерено не смотрела на девианта, медленно прохаживаясь из одного угла в другой, якобы интересуясь обстановкой. На деле это не так. Мне просто не хотелось смотреть на эту смазливую морду, прожигающую во мне дырку своими глазами. – Предлагаете не бояться стоящих у входа андроидов с автоматами?       – Мы чтим дипломатический иммунитет, вопреки вашим ожиданиям. Никто не тронет вас без видимой на то причины, даже если вы окажитесь за территорией оговоренного участка, – на какое-то время воцарилось укоризненное молчание, нарушенное холодным, оскорбившимся голосом, – мы – не дикие звери, Сенатор. И, в отличие от ваших людей, не открываем огонь без уважительных оснований.       Как же хотелось пошутить на тему открытого огня и войны, разверзнувшейся в черте города благодаря революционерам. Чего уж говорить о чувстве утраты, пропитавшей душу после ноябрьских событий. Сдержавшись от горькой ухмылки, я остановилась у спинки дивана, скользя взглядом по комнате.       − Маркус ожидает вас в десять часов. К вашему дому через тридцать минут подъедет автомобиль, так что будьте готовы заранее, если это вас не затруднит.       Я ничего не ответила, продолжая бесцельно оглядывать гостиную. Я бы съязвила на тему запрещенного телефона, с которым следить за временем было бы в разы удобнее, но чуйка подсказала, что лучше промолчать, несмотря на ожидающего ответа Коннора. Вряд ли он желал вести беседу, и все же явно ждал, когда я подам знак понимания. Мое игнорирование его явно раздражило, учитывая с каким нажимом был задан следующий вопрос:       − У вас есть ко мне вопросы?       − Нет, − в который раз за наше знакомство произношу я, остановившись рядом с диваном с устремленным в окно взглядом. – Нету.       − Очень рад это слышать, − со стороны андроида мелькнуло движение, заставив меня отвернуться от окна. Девиант засобирался наружу, как вдруг, приостановившись с задумчивым взором в пол, посмотрел на меня из-за плеча. – Согласно уважительному тону, я обязан сказать, что рад знакомству и надеюсь на благотворное сотрудничество. Прошу меня извинить, мисс Труман. Я не стану этого произносить. Я не люблю врать.       Не сказать, что его слова возымели какой-то эффект. Во всяком случае, я оставила честность девианта без ответа, смотря на детектива ничуть ни удивленным взглядом. Видимо, мое равнодушие было слишком подозрительным, потому RK, чуть прищурив взгляд из-за возникших сомнений, в знак вынужденного уважения едва кивнул головой, прощаясь перед выходом на улицу. Не прошло и пары секунд прежде, чем коридор опустел, потеряв желтые блики, оставляемые крутящимся диодом. Я на автомате двинулась следом неспешными шагами, желая видеть, как андроид усядется в машину и укатит восвояси. Зудящий инстинкт самосохранения буквально требовал этого, определив RK800 с его идеально выглаженным костюмом и пристальными темно-карими глазами в ранг не самых безопасных личностей.       Андроид и впрямь двинулся к автомобилю, не затормозив ни на секунду. Сопровождающий в лице солдата с автоматом, поспевал следом, идя вразвалочку из-за неудобного обмундирования. Только сейчас, оказавшись на крыльце, я заметила стоящих по обеим углам участка военных в черных костюмах и с закрытыми лицами. Точно такие же были на участке Грэга, который, видимо, решил выйти на крыльцо в то же время, что и я. На деле он вышел следом за Саймоном, провожая его не самым добродушным взглядом. Видимо, их разговор был не таким удачным. Впрочем, если Саймон идет с уверенно поднятой головой, значит, лишнего Кин не ляпнул.       Какое-то время мужчина не замечал моего внимания, остановившись у перил и сурово наблюдая за ушедшим андроидом. Когда его взгляд скользнул по мне, я многозначительно прищурила глаза, приглашая соратника по несчастью к молчаливой беседе. Его подбородок показательно вздернулся вверх, в суженных глазах встал немой вопрос из разряда «Ты в порядке?». Только после этого я едва заметно кивнула головой. Конечно, все не в порядке. Мы находимся в глубине города, заполненного убийцами и ненавистниками рода человеческого. Всю дорогу я старалась отодвинуть от себя мысли о жизни и, скорее всего, смерти от руки самого главного врага за всю мою короткую историю. Конечно, я не в порядке! Но зачем Грэгу об этом знать?       Обменявшись незамысловатыми взглядами, я вновь посмотрела в сторону автомобилей, сложив руки на груди. Увиденное насторожило. Коннор уже во второй раз застывает у открытой дверцы внедорожника, смотря куда-то вдаль пустынной улицы. Некогда желтый цвет диода стал еще ярче, крутясь так агрессивно, как будто желая выскользнуть и укатиться прочь. Вид застывшего в некой тоске девианта обескуражил, даже обворожил. Задумчиво вздернутый подбородок, заставляющий полагать о самовлюбленности его хозяина, но при этом прикрытый ресницами взгляд, полный смирения, намекающий на усталость и печаль. RK800 словно потерялся в своих мыслях, забыв где находится и что делает. Смотря на него, начинаешь теряться вместе с ним, на минуту ставя свое негативное отношение под сомнения. Но стоит карим глазам проявить ясность и, нахмурившись, сурово взглянуть из-за плеча – сомнения улетучиваются. Коннор, явно настигнутый за чем-то личным, мгновенно сменил тоску на холод. Через секунду детектив сел в машину. Еще через какое-то время – покинул улицу, двинувшись за автомобилем более дружелюбного персонажа.       Меня не радовала перспектива работать бок о бок с этим созданием, а в том, что придется трудиться совместно, у меня не возникало сомнений. Коннор, будучи перебежчиком революции, входит в пятерку Лидеров, составляющих этакий парламент роботизированного народа. Заключать договора и условия примирения, имея за спиной такого оппонента, будет не просто сложно. Это будет невозможно. Потому наличие среди Лидеров такого персонажа, как Саймон, успокаивало душу, особенно на фоне неизвестности остальных девиантов. Впрочем, даже с Саймоном я не могу чувствовать себя хоть в какой-то безопасности. Отныне, в каком бы уголке города я не была, безопасности не существует. Остается только с тоской вспоминать это слово, мысленно готовясь отсчитывать дни до последнего вздоха. Учитывая наши с Грэгом задачи, он не заставит себя долго ждать.       Машины окончательно исчезли из поля зрения, но я вернулась в дом только после того, как затих шум двигателей. Солдаты даже не обернулись, медленно переступая с ноги на ногу на своих постах. Уверена, среди них находятся исключительно машины военного дела, готовые не убить, так покалечить, не говоря уже о тысячах иных машин, желающих нашей смерти хотя бы только из-за страха. На фоне этих фактов слова Коннора о безопасности кажутся блефом умелого покерного игрока, на кону которого стоит жизнь другого человека: вроде убивать не хочется, но даже если он и умрет – умелому игроку будет абсолютно наплевать.       Да. Так я себя и ощутила. Всего лишь ставкой в большой игре под названием «Политика». Было ли мне страшно? Конечно. Было ли обидно от роли пушечного мяса? Нет. В конце концов, мы с Грэгом знали на что и куда шли. Потому, когда в моем кабинете появился правительственный сотрудник с летальным предложением, я не задумывалась на тему согласия. У правительства были свои цели, у меня – свои. Полная взаимовыгода, которая устроила обоих.       Кин всем своим видом показывал, что ждет моего ухода прежде, чем самому зайти в дом. Всегда отличающийся желанием обезопасить других, мужчина стоял со скрещенными на груди руками, смотря мне в лицо. Моего зрения не хватало, чтобы полностью проникнуться его наверняка испытывающим взглядом, но я наверняка знала, какой опасности подвергаюсь, не следуя безмолвному требованию вернуться в дом. Может, кровожадные убийцы-девианты и впрямь та еще угроза, все же никто из них не опасен так, как Грэг Кин – мужчина, способный убить одним только взглядом.       Я ретировалась обратно в дом, закрыв за собой дверь. Воцарившаяся тишина в здании была враждебной, тяжелой. Казалось, что стены медленно сдвигаются, давя со всех сторон. Единственное, что приносило мне немного успокоения – виднеющиеся из коридора чемоданы, оставленные в гостиной. Словно кусочек привычного мира, окруженный чужим, опасным и удушающим. Не прошло и минуты прежде, чем я оказалась рядом с одним из них, судорожно откапывая в куче перемешанных вещей маленькую сумочку с гигиеническими средствами. Долгое время рукам не удавалось ее отыскать, закладывая в душу подозрения. Неужели нашли?.. неужели отобрали?! Но если бы отобрали, тогда сразу бы выставили меня за границу, если бы и вовсе не убили!       Не передать облегчения, которое посетило екающее от страха сердце, когда пальцы нащупали привычную ткань, сделанную под имитацию шелка. Многие вещи, включая обувь, оказались на ковре, вытряхнутые наружу, но я ничуть не пожалела об этом, судорожно вытаскивая сумку наружу сквозь слои одежды. Все лицо раскраснелось, на виске выступила капля пота от волнения. Ощущение прижатой к груди долгожданной вещицы существенно успокоило сердце, выплясывающее в такт мечущимся испуганным мыслям. Забыв обо всем на свете, я попыталась расстегнуть молнию сумочки трясущейся рукой, когда чувство подвоха резко полыхнуло красным пламенем в голове. Взгляд медленно поднялся, осматривая гостиную, точно в стенах виднелись уши.       Это ведь дом, предоставленный девиантами. Если машины без зазрения совести уничтожили все следы пребывания здесь былых жильцов, не забыв избавить помещение от колющих и режущих предметов, значит, вполне вероятно наличие записывающих устройств, следящих за происходящим круглые сутки. Это могут быть камеры… это может быть подслушивающее оборудование. Это может быть абсолютно что угодно, и, главное, я могу этого не заметить в силу своего малого опыта. Был бы здесь Грэг – ничто бы не укрылось от его глаз. Но Кина здесь нет. Придется выкручиваться самой.       Решение пришло само по себе. Сдвинув брови вместе и глянув на сумку со средствами гигиены, я подумала только об одном месте, где наиболее меньший шанс спрятать что-либо. Найти это место оказалось не так уж и сложно, разве что пришлось заглянуть в две двери, попав в спальную и некогда детскую. Около последней, правда, я внезапно застыла, потуплено осматривая маленькую кроватку в окружении разноцветных обоев и мягких игрушек. Предательское воображение подкинуло мысль о будущем ребенка, некогда проживавшем в этом доме, но я спешно откинула от себя лишнее, нерешительно закрыв дверь и двинувшись к следующей. Именно за ней оказалось то, что мне было так нужно до дрожи в ногах.       Туалет был небольшим и светлым, но лишенным всяческих ненужных приблуд, за которыми легко можно спрятать какое-то устройство. Каждый угол был осмотрен несколько раз. Каждая плиточка по возможности прощупана. Я исследовала все, лишь бы убедиться в уединении прежде, чем выпотрошу сумочку наизнанку, разбрасывая дурацкие баночки и прочие предметы гигиены. Все что мне хотелось – добраться до блестящего свертка из фольги – единственной связи с тем, привычным мне, человеческим миром. Когда же каждый сантиметр комнаты был изучен, я, наконец, расстегнула молнию и вывернула все наружу, вытряхивая содержимое с завидной силой. Сыпалось все, что могло сыпаться: таблетки, косметика, пачки с предметами интимной гигиены – все, только не сверток. Словно маленький ребенок, я все трясла и трясла, начиная хныкать от бессилия, стоя на коленях рядом с унитазом. Все вещи уже оказались на кафельном полу, когда последним выпал фольгированный комок, заставивший меня застыть.       Сумка была отброшена. Фольга аккуратно, но нетерпеливо раскрыта. Какое-то время я сидела обездвижено на коленях, держа сверток словно сбитую лобовым стеклом птицу, прикосновение к которой может принести последствия. Так оно и было, учитывая, что за пронесенный телефон меня запросто могут убить! Это было последнее, о чем я могла думать, неуверенно набирая номер и прижимая телефон к уху, задержав дыхание от волнения.       Звук автоответчика с девичьим, совсем юным для женщины, но и взрослым для девочки, радостно сообщил о записи сообщения. Прозвучавший гудок заставил меня выдохнуть, прикрыть глаза и тихо произнести дрожащими губами:       − Здравствуй, солнце, − я зажмурилась как можно сильнее, стараясь спрятаться от Детройта в воспоминаниях. Улететь туда, где тепло и уютно, и руки близких людей совсем рядом, заключают в объятия, обещающие безопасность. – Это я. Не волнуйся… мама уже на месте. С мамой все хорошо.