Семь

Она лежит перед ним в абсолютно ничего не скрывающем белье, из-под полуприкрытых ресниц с любопытством и в тоже время нетерпением следя за тем, как бесцеремонно он ее рассматривает. Перед глазами немного плывет, в ушах шумит, голова идет кругом, это испытание взглядом с каждой следующей секундой становится всё сложнее и сложнее выносить. Пожар по низу живота, она словно какое-то дикое животное, все остальные чувства притупились, уступив место плохо контролируемому желанию отдаваться и обладать. Память тела услужливо подсказывает ощущения, захлестывающие её в момент, когда она чувствует его внутри. Совсем скоро… Вот-вот… Её накрывает, накрывает, пальцы непроизвольно терзают сухие ещё простыни, она кусает губу, не в силах отвести взор. Он смотрит. Он над ней издевается. Вышел из душа, капли на коже, вода в взлохмаченных волосах, стоит, полотенце еле держится на бёдрах, прислонился к стене и смотрит. В её глазах плещется: «Сколько можно?» В его взгляде – ответ:

«Сколько потребуется»

Он знает, о чем она думает и что представляет, видит насквозь, улавливает малейшие движения тела, длинных пальцев по простыне. Вряд ли есть что-то более возбуждающее, чем осознание, что женщина, которую хочешь ты, хочет тебя в ответ. Так – открыто, не стесняясь своего желания. Неистово. Ему интересно, сколько они могут продержаться на должном расстоянии в этой до бела накаленной атмосфере, где в глазах каждого бегущей строкой отражаются безумные фантазии, где в глазах каждого давно разгорелось и полыхает пламя. Две минуты прошло... Он внимательно следит за тем, как слегка приоткрывается её рот, как она закусывает губу. Зовёт его взглядом... Нет. Не время... Спокойно стоять, удерживая себя в руках, сложно, это полотенце совсем не скрывает его реакции. Пусть видит. Он рассматривает её: плавные изгибы тела, упругий живот, красивые ноги, округлые бёдра, всё выше и чаще вздымающаяся грудь, изящные щиколотки, ключицы, запястья…. Хрупкие, тонкие… Каждый раз он боится, что одно неосторожное, неконтролируемое движение – и он переломит их в этой схватке. Еле уловимое глазу скольжение ногами. Она раскрывается перед ним. Она ждёт. Она его приглашает. Четыре минуты. Ему кажется, он сдастся через секунду. Ей кажется, он не сдастся никогда. Внутри всё горит, полыхает, она давно готова, тело просит разрядки, терпеть фактически невозможно, уже буквально физически больно, она ощущает мелкую дрожь, бегущий вдоль позвонков, прошибающий насквозь ток. Предвкушение… Ожидание невыносимо. Врач прищуривается, уголки губ еле заметно поднимаются, дыхание становится прерывистее. Он знает, что выдаёт себя, пусть полюбуется, что с ним творит. Пять минут. Девушка издаёт еле слышный нетерпеливый полувыход-полустон, звучащий в этой тишине громче любого крика. Она молча умоляет его её взять. Здесь. Сейчас. Немедленно. Ноги двигаются сами, непроизвольно, взгляду открывается нежная кожа бёдер и... Он точно знает, видит мысленным взором, что будет через минуту-вторую с ней делать. Картинки одна за другой мелькают перед глазами. Он уже слышит, как будет дальше. Уже чувствует её жар, ощущает кожей опаляющее дыхание; её влажность, её запах. Круговерть картинок, ему уже достаточно… Достаточно того, что они сообщают друг другу молчанием. Прелюдий не будет. Шаг – и он возьмет своё. Прелюдия была утром, днём. Прелюдия – в этом самом моменте... Шесть минут... В её распахнутых глазах отчаяние. Она считывает весь сценарий в его взгляде, буквально видит его мысли, его фантазии, и они её дразнят, распаляют и пугают одновременно, от него исходит неясная угроза. Она хочет наяву, а не в мыслях, вместо крови по венам течет кипяток, кипяток ошпаривает голову, нутро. Буквально чуть-чуть – и она сгорит, а он даже еще её не касался. «Иди же сюда!» Их разделяет метра полтора. Он выжидает, знает, что будет дальше: накроет ее губы поцелуем, вопьётся в них, искусает. Она не выдержит ни секунды больше: обхватит бёдра ногами, толкнёт себя ему навстречу. Хочет её всю, без остатка, целиком. Вот такую, дикую, в притворном спокойствии и терпении, но готовую растерзать, стоит пересечь черту. Смотрят друг на друга. Они уже давно пересекли всё, что можно. Их разделяет метра полтора, но если верить ощущениям, то между ними не осталось ни жалкого миллиметра свободного пространства. Шесть с половиной... В глазах мольба. Из образовавшейся на прикушенной губе ранки пошла кровь, она не замечает, вглядывается в него и уже себя вряд ли помнит. Кажется, она проиграет... Проиграла. Выносить охвативший тело жар под его пристальными потемневшим взглядом, и при этом не получать желаемого просто невозможно. «Если ты сейчас не подойдешь…» Рука скользит по животу вниз, под тончайшее белье, его зрачки расширяются, захватывая всю радужную оболочку, торс невольно подается вперед – это уж, знаешь ли, слишком! Игра против правил! На мгновение она прикрывает ресницы и тут же распахивает, вновь устремляя на него свой взор, снова прикрывает, брови хмурятся, выражение лица меняется; не в силах больше сопротивляться себе, больше не в состоянии гасить в себе желание, прерывисто выдыхает, с губ срывается стон. И ещё один. Еще... Изгибает спину, пальцы под бельем живут своей жизнью… Горячая ладонь ложится сверху на её кисть, дыхание обжигает шею. «Наконец!». Распахивает ресницы, встречая его глаза, близко, близко... Пальцы скользят, очень влажно, сладкая, совершенно невыносимая пытка.... — Давай.., — шепчет он ей в губы, и в его интонации ей слышится издёвка, — А я помогу. — Пожалуйста, хватит.., — она не согласна, ей не это надо, но бесконтрольно, в полубреду толкает бёдра навстречу его руке, возвращает обратно, вдавливая в кровать, снова толкает: уже хоть как-то, хоть как-нибудь, тело сотрясает крупная дрожь. Ноги раздвигаются шире, схлопываются в стальной хватке, она позволяет себя терзать, вторая рука тянется к полотенцу, нужно его от этой тряпки избавить, пальцы внутри, губы на губах, он прижимает ее к кровати своим телом, она под ним извивается, бьется, мечется на грани, ей страшно отпустить себя раньше времени, преждевременно сорваться. Не так. Ей необходимо жестко, как воздух сейчас необходимо; так, как умеет только он, одним движением, одним мощным толчком. Она хочет чувствовать себя полной до краев. Жаждет этого! Нет, хочет расплескаться через края! Она полдня представляла этот момент в своей голове, накрутила себя, довела до исступления… А он… На глаза наворачиваются слёзы... Она действительно готова заплакать. Почему он ее так мучает? Почему не дает себя? Ладонь мокрая. Он может привести её и так, руками, губами, в её состоянии это будет совсем легко, он чувствует отдачу на кончиках пальцев, но тогда – тогда сам останется ни с чем. Еще совсем немного, чуть-чуть, а потом, подведенную к самому краю, поставить на колени, уверенным движением прогнуть к матрасу, раздвинуть ноги и войти, схватить за волосы, оттянуть на себя, удерживать за плечо и ускоряться до тех пор, пока она не закричит, пока он не ощутит ее судороги. Властно, резко, быстро, еще быстрее, не давая подняться. Он уже давно готов. А после – покрывать поцелуями каждый сантиметр расслабляющегося тела, вдыхать запах кожи. После. Туман… Виски пульсируют, всё пульсирует, сдерживать себя невозможно. Переворачивает на живот, она сама поднимает бедра, изгибает спину... Вот так, значит? Напросилась… Сорвавшийся стон, шумный вдох и выдох, он придавливает ладонью лопатки, подчиняя её, доминируя. Она провоцирует бить насквозь, в полном синхроне двигаясь навстречу. Оба словно хотят поквитаться за пытку длиною в день, которую друг другу устроили, сводят друг с другом счеты. Жёстче! Яростнее! Сильные пальцы сдавливают плечо. Как бы не оставить синяк… Чем быстрее движения, тем глубже стоны, чем крепче хватка, тем покорнее она становится. Если он сейчас опустит глаза вниз, всё закончится стремительно, он и так на грани; сверлит взглядом её затылок, изучает игру мышц её спины, лопатки, успокаивает себя, вслушивается в неразборчивый шепот. Она вцепилась зубами в подушку, до ушей доносится нечто глухое... Его имя и что-то еще. «Еще…».

«Еще? Тебе мало?»

Как тут держать ситуацию под контролем? Как удерживать себя!? Никак. Он всё еще пытается... Она буквально каждой клеточкой тела транслирует ему, что он может делать с ней, что хочет. Он боится переступить эту черту между разумным и непозволительным. Эти звуки… Срывающиеся с губ, звуки вновь и вновь соприкасающихся тел… Вполне возможно, их слышат за стенкой. Глубоко плевать. Её агония близко. Они настолько взвинтили себя за эти семь минут молчаливой прелюдии, что казалось, разрядку принесет единственное касание. Она ощущает волны тепла, накатывающие одна за другой, сначала легкие, но с каждой секундой становящиеся всё мощнее, всё явственнее… Не желает останавливаться, не хочет, чтобы всё кончилось, не успев начаться, но сопротивляться себе и этим волнам не в силах. Слишком быстро… Оттолкнуть его, высвободиться! Нет! Замереть, дать себя накрыть! Скинуть с себя его руки, вывернуться, погасить в себе пожар, зайти на новый круг… Пальцы ног сводит судорогой… «Продолжай!» Он останавливается за несколько секунд до. Одним движением переворачивает на спину, девушка смотрит на него в панике, на его губах ухмылка, а в глазах – чернота, тлеющие угли, её затягивает, нет ничего... Он. — Еще? — угрожающе шепчет врач. Сглатывает. Взглядом умоляя закончить начатое. Руки обхватывают плечи, она тянется к нему, притягивает к себе, ближе, скорее… — Я хочу тебя видеть... Ноги взлетают, смыкаясь на бёдрах. Промедление смерти подобно, он нужен ей весь, без остатка, целиком, снаружи и внутри. Повсюду! Немедленно… «Смотри…» _______________ Смятая влажная простынь, сегодня всё произошло значительно быстрее, чем в прошлый раз, и это вовсе не удивительно. Произошло быстрее, но оба выжаты до дна. Оба до победного балансировали на краю и в пропасть срывались вместе. Темно, она спит, уткнувшись носом в его грудь, их тела переплелись, они не желают этого жалкого миллиметра свободного пространства между. Его пальцы бегут вдоль позвонков, бегут по плечу, плутают в волосах, свое сокровище он прижимает к себе крепко, надежно; на губах поселилась и не сходит легкая улыбка. Утром она проснется, поймет, что снова опаздывает, и в который раз он услышит: — Юр, отвернись? Он знает, она говорит это специально. Так и начинается их прелюдия.