Солнечный луч

       Я проснулся от холода. Вокруг была вязкая тьма, поэтому я нащупал посох и зажёг его свет одним словом. Светлее вокруг меня от этого не стало, но всё же посох в руках и магия в полном распоряжении придавали уверенности. Я встал и пошёл в неизвестном направлении. Когда прошла первая глупая тревога и попытки что-либо увидеть не принесли результата, я наконец прислушался к своим ощущениям. Понял, что иду по траве и что обхожу деревья. В своих снах я часто гулял по лесу, разгадывая какие-то загадки. Когда-то. Глаза привыкали к темноте — а может просто становилось светлее? — и я уже видел очертания деревьев перед собой. Я остановился, оперевшись рукой на один из стволов на секунду. Под рукой была грубая шершавая кора, от которой будто веяло силой природы. Я уже был готов идти, но замер, увидев впереди слабый свет, словно от хрупкой свечи – вот-вот погаснет. Только свет исходил от человеческой фигуры. Не может быть… Я оттолкнулся рукой от ствола и ускорил шаг. Впереди была женщина, окутанная тёплым золотисто-жёлтым светом. На ней было сиреневое платье, рукава которого были расшиты золотыми нитями. Вся она была так легка и прекрасна. Неужели? Я шёл как можно быстрее, а деревья будто расступались передо мной. Тёмные кудри были отброшены женщиной назад, она засмеялась — тихо, словно колокольчик, — и обернулась. Это она! Её лицо озарила сначала удивление, а потом нежная радость. Она улыбнулась и протянула ко мне руки, распахнутые в объятиях. — Мама! Я бежал к ней. В голове моей проносились все её слова, колыбельные, сказки на ночь. Я вспомнил, как она целовала меня в лоб, обнимала и что-то шептала на ухо. Ещё шаг, ещё несколько миллиметров и я коснусь её пальцев. Нет! Голос мамы в голове сменяет другой, более грубый. Её призрак рассыпается. Я хмурюсь, сдерживая брызнувшие из глаз слёзы, и опираюсь на посох, который тут же рассыпается в моей руке. Иди ко мне. Диктует голос в голове и я не в силах противиться ему. Передо мной уже не призрак, а знакомая фигура Тёмной Богини. Она в красном, протягивает ко мне свои длинные руки с драконьими когтями и улыбается, упиваясь моей беспомощностью. Вокруг неё темнота ещё чернее, за её спиной эта темнота извивается и шипит. Иди! Поторапливает. Я стараюсь приказать телу не делать этого, но оно шагает. Ближе и ближе. Через секунду она схватит мою руку своей, рассечёт кожу до мяса и утащит к себе. Я делаю последний шаг и закрываю глаза, готовый оказаться в её объятиях.

***

— Рейстлин! Я оказываюсь в других объятиях. Большие руки крепко держат мои плечи, слегка встряхивая. Я не задумываясь наклоняюсь и хватаю с пола посох. В горле появляется кровавый ком. — Послушай, Рейст… Я вскакиваю и шарахаюсь от брата, словно он обжёг меня. Прижимаюсь к стене всем телом, смотрю на него, как волк. Пока он убеждает меня в том, что лишь хочет добра, я читаю в его глазах совсем другое. Он считает, что я не справлюсь, что мне не хватит сил, что я не волк, а лишь волчонок и выгляжу глупо. — Довольно… Он говорит это медленно, с липкой нежностью, делает шаг ко мне, а я скалюсь и уворачиваюсь. — Оставь меня в покое! Крикнул с надрывом, со слезами в голосе. Почему в меня не верят? Внутри всё сжалось в клубок, словно ёж. А спину я наоборот выпрямил. Старался смотреть на брата свысока.        За окном вставало солнце. Я только сейчас понял, что брат встал до рассвета, чтобы я проснулся в его руках. Оранжевый свет упал на каштановые волосы, отразился в глазах Карамона. Мне всегда казалось, что оранжево-розовый цвет может быть лишь яростным, но в глазах брата он засветился нежностью. Карамон кивнул, развернулся. Один из золотых лучей упал на его заколку и отразился от неё, падая на одну из открытых мною книг. Это произошло лишь на секунду, но в моей душе и памяти этот момент отпечатался чётко и ярко. Момент, освещённый рассветным солнцем.

***

       Длинные когтистые руки манят идти за своими движениями. Тело подчиняется, хотя разум пытается противиться. Тёмные глаза перед моими глазами... неведомая сила подбрасывает вверх, внутри переворачивается всё. По телу проходит мелкая дрожь, но я стараюсь не подавать виду. – На этот раз шутка не удалась! – сбрасываю оковы страха, будто шутя – или быть может она поддалась мне? Не важно. – Вот она влюбилась... – рука с силой сжимает горло девушки-куклы перед собой, и она вдруг дышит. Чувствую в ладони бьющуюся жилку. Чувствую пульс её жизни. Смотрю в остекленевшие глаза и замечаю, что ресницы дёргаются, как бабочки в сжатой ладони. Я кладу руку на холодную, почти мраморную щёку, и большим пальцем прикрываю чужие глаза.        Крисания шумно дышит, оживляя мои страхи. Я резко отталкиваю её от себя, отворачиваюсь, обращаясь к Такхизис. Пусть помолчит! Ярость бьётся в висках, во тьме иллюзий света нет, но в какой-то момент перед глазами появляется жёлтая искрящаяся точка, скользнувшая по золоту на одежде жрицы. Обман моего зрения, наверное. Замираю, всматриваясь в эту точку. В груди что-то отзывается на этот свет.

***

      Её голос звенит в ушах, я трясу головой, пытаясь выгнать его. Безуспешно. Холодные пальцы темноты обвивают мою шею, сдавливают, затрудняя дыхание. Считаю удары сердца. Один. Ученик, что выбрал власть. Как и я. Окостеневшей бледной рукой он ловит моё плечо, впиваясь в него. Два. Два удара посохом прямо в живот. Три. Ещё три попадают по спине. После толчка в грудь, кажется слышу хруст. Что-то давит на сердце. Делаю глубокий вздох. Пытаюсь кричать, но выходит хрип. Мама! Я вижу солнечный лучик. Или просто золото на рукавах платья? Её ладони на моих щеках. Холодно. Я замёрз. Она прижимает меня к себе, тело ноет от боли. Прячу лицо в её платье, чтобы она не увидела моих слёз. Любовь. Что-то забытое. Сейчас смысл этого слова не важен. Сейчас хочется просто дышать. Я хватаюсь за мамины плечи, чтобы встать. Ноги подкашиваются, голова кружится. Глаза у неё почему-то чёрные... Смерть. Мамины глаза больше не отражают свет.