"Моффат" значит "несчастье", или сказ о том, как писался третий сезон

-Я…я так больше не могу! – громким шепотом объявил Моффат, глядя на исписанные листки перед собой. Громче говорить было нельзя – Аркадий Павлович сидел рядом и что-то наигрывал на балалайке. Ксюхи и Антоши не было – они умотали в город, оставив мишку и Фею Фиалку охранять великих троллей. То, что они могут сбежать, им и в голову не пришло – во-первых, сценаристы еще не до конца выздоровели, а во-вторых, от Аркадия еще никто не уходил. -Чего? – Геттис повернулся к Стивену, удивленно посмотрев на него ставшими маленькими из-за круглых, как у хомяка, щек. Сходство с хомяком усиливало то, что Марк вечно что-то жевал, умильно этими щеками шевелил, да и комплекция вполне соответствовала. -Не могу я так! Эта Ксюха…это зло! Такое зло, что Мориарти с Мастером стоят в сторонке просто! – Стивушка страдальчески закатил глаза, заломив руки, а потом скосился на Аркадия – не видел ли он. Пронесло… -Ты драматизируешь, - Марк скривился, потягиваясь и почесал гипс – ногу почесать не представлялось возможным, так хоть бинты почешет, за отсутствием других вариантов. Все боевые раны, полученные при столкновении с суровой русской жизнью, постепенно заживали, и сценаристы уже могли потихоньку передвигаться по дому. Под зорким контролем Аркадия, разумеется. -Да, я драматизирую! Тут не драма, тут целый…как его…как она говорила? -Ангст. -Точно! Послушай, мне даже никого нельзя убить, - губа Моффата предательски задрожала, а на глазах навернулись скупые мужские слезы. Марк, мученически вздохнув, погладил Стивена по темным, отросшим, прямо как у Шерлока, кудряшкам и протянул ему стакан шоколадного молока. Стивен всхлипнул, послушно выпил молоко, занюхав его рукавом, а потом судорожно вздохнул, с несчастным видом посмотрев на своего верного соавтора. -Ну-ну, не плачь… -Не могууууу….- губа задрожала сильнее. – Тут у них все такое…такое…ми-ми-милое…все друг с другом спят….а я хочу, чтобы как раньше – можно было убивать, мучить главных ге-героев…и чтобы без поцелуев, пусть сами все до…до…додумаааююют… Аркадий, услышав уже откровенное рыдание, поднял голову и удивленно посмотрел на рыдающего тролля, а потом, что-то прорычав, подошел ближе и ласково ткнулся носом в щеку сценариста. Тот не менее удивленно посмотрел на медведя, затем истерично всхлипнул и снова разрыдался. Фея Фиалка отозвалась согласным мычанием. -Ну, тише…всем сейчас нелегко… -Ну вот тебе это нравится? Это вот! – Моффат ткнул пальцем в листы (осторожно, чтобы не спугнуть Аркадия Павловича). – Эт-то же бред! Они не могут выйти замуж…не могут целоваться… -Это почему? – тут же набычился Марк, отвечавший за Джонлок. -Потому что иначе все станет слишком просто! Потому что фанаты не будут страдать, гадая, есть ли между ними что-то или нет! Не будет холиваров, не будет скандалов и горьких слез! Я умру же, ну пожалей меня! --И что ты предлагаешь? -Не знаю…давай сбежим! -Навстречу закату? -Совсем сдурел! Нет…давай отсюда сбежим! – глаза Моффата подозрительно загорелись, а пальцы возбужденно затряслись. Марк тихо вздохнул. Вот так всегда – сейчас придумает что-нибудь «гениальное», а ему потом это расхлебывать. -Он не даст, - Марк с тоской посмотрел на медведя. Тот кивнул, мол, верно мыслишь. – А еще мы в дверь не пройдем. Что правда, то правда. На вкусном калорийном питании и ничего не делании оба тролля стали действительно напоминать троллей. Если раньше они походили на «Тонкого» и «Толстого» из пресловутого рассказа Чехова, то теперь они были вылитыми персонажами другого произведения, «Три толстяка». Не хватало еще одного, в компанию, но Аркадий вполне мог послужить исполняющим обязанности. И ладно бы проблема заключалась только в том, что джинсы не сходились и уже трещали по швам, или что на одном диванчике им уже было тесно, а сам предмет интерьера уже грозил не вынести такой нагрузки (но пока держался – советский же!)…нет! Все было хуже. Они просто не могли пройти в дверь. -Я что-нибудь придумаю! Мы сбежим, как только закончим сценарий! – Моффат радостно взвизгнул и хлопнул в ладоши, как маленький ребенок. Геттис лишь закатил глаза. С кем приходиться работать… Оставалось надеяться, что во время побега никто не умрет. Или выживет, но так, чтобы было непонятно, как он выжил, еще годика этак два…