Непростой разговор

Жизнь — самая непредсказуемая вещь. Только недавно Мали Ага и помыслить не мог, что произойдет внезапная встреча с Шехзаде Османом. Нет, конечно, никаким Шехзаде он уже давно не был, но Малик все еще хранил в памяти образ мальчика, который был всего лишь на год старше его, своего товарища по играм. Конечно, как и любой другой житель Османской Империи, Малик знал, что теперь Повелителем Мира стал Шехзаде Осман после кончины своего отца. Как и прочие янычары, Малик присягнул на верность новому Султану. Но одно дело просто знать, что это произошло, как знают торговцы и рыбаки, многие из которых даже не знают, как Султан Осман выглядит. А другое дело понимать, что тот, с кем ты вместе тренировался в стрельбе и махал незаточенными мечами, взошел на престол великого государства. Конечно, никаких иллюзий Малик Ага не питал. Он столько лет верно служил на полях сражений покойному Султану Джихангиру I, что не мог себе представить иного отношения к правителю Османского государства, нежели как преданность. Малик Ага уже давно не был мальчишкой, и прекрасно осознавал какое место предоставлено янычарам в Османской Империи. Да, за столько лет и столько воин, он был уважаем среди янычар, но знал, что стать кем-то больше он не сможет никогда. Единственное, что хотелось, так это погибнуть на поле боя. И так было до того самого момента, пока нынче утром в янычарский корпус не приехал гонец из дворца. Само по себе событие было рядовым. Янычары — это армия Падишаха, и не удивительно, что Повелитель или паши могли писать главе корпуса, если речь шла о вопросах, связанных с войной. Но именно это письмо вызвало некое замешательство. К себе Повелитель требовал не главу корпуса, а Малика Агу. Возможно кто-то из корпуса янычар еще и мог вспомнить, что когда-то Малик Ага и Повелитель были дружны в детстве. Но уже прошло много лет, много людей погибло, много появилось новых, уже намного младше Малика, поэтому такое распоряжение повелителя касательно Малика вызвало не мало удивления. Но янычары не привыкли обсуждать приказы Султана, поэтому спустя несколько часов после получения донесения от гонца, в назначенное время, Малик Ага был у ворот Баб-юс Селям. Именно через эти ворота проходили паши, когда прибывали во дворец, именно сюда прибывали и просители, и янычары, и простой люд в те дни, когда Султан выходил к своим поданным для церемоний, во время праздников или для оглашения каких-то решений. Здесь же могли и казнить, и одарить великими дарами. Сегодня же здесь не было ни души. Не считая молчаливых стражников — охрану дворца. В былые времена, во время бунта янычар, именно они давали отпор, защищая Султана и его семью. Сейчас же они стояли молча, словно Малика тут и не было. Он тоже молчал, ожидая, как и было велено в письме, что выйдет слуга, который и отведет его к Повелителю. Слуга появился довольно скоро. Это был толстый евнух с холеными руками и ухоженным лицом, а вся его физиономия излучала такой неподдельный интерес к янычару, что закаленному на полях сражения Малику Аге стало не по себе. Евнух почтительно поклонился и потребовал, чтобы они поторопились. Не следовало Повелителю ждать. В этой части дворца Малик Ага никогда не бывал. Евнух уверенно вел его вереницей коридоров, и ничего удивительного не было в том, что после нескольких поворотов из одного коридора в другой, который был похож на все предыдущие, Малик Ага потерял ориентир. Он только мог предполагать, что евнух ведет его в сторону того двора, в котром находились покои Повелителя, библиотека и Тронный зал. Наконец-то они остановились у одной из дверей. — Подождите здесь — проговорил евнух и скрылся за этой дверью. Очередной день. Все как всегда, пробуждение, встал с постели, умылся, оделся при помощи слуг, позавтракал, и отправился в свой кабинет. Сегодня его, Османа, ждало много дел. И да, именно сегодня, в этот день он встретится со своим другом детства. Каким он стал? Все такой же или же тяготы что преподнесла ему судьба, сломили его? Осман очень надеялся, что не сломила Малика Агу судьба, потому что хотел видеть его рядом с собой. Пока гонец отправился за янычаром, Осман занялся письмами, что принесли ему утром. Они тоже требовали внимания Повелителя. Нужно было разобраться с жалобой пары торговцев, и еще с парой от ремесленников из провинции, которых грабили разбойники по дороге в столицу. Нужно как минимум отправить туда янычар, пускай разберутся с этими разбойниками, негоже позволять им грабить честных людей. Неожиданно, но одно письмо у него заняло довольно много времени, чтобы вчитаться и разобраться во всех деталях. И вот в дверь постучали, и в кабинете появился евнух, который должен был встретить Малика. — Повелитель, Малик Ага по вашему приказу прибыл. Осман поднял взгляд от письма и посмотрел на евнуха, отложил письмо и кивнул: — Зови. Коротко и ясно. Сейчас у Османа не было настроения расшаркиваться, и слуга это понял по его взгляду, его как ветром сдуло, а через несколько коротких мгновений из-за дверей послышалось: — Повелитель вас ждет, заходите Малик Ага. А дальше звук шагов, один удаляющийся, то евнух отправился по своим дальнейшим делам, и приближающийся, то друг шел в его кабинет. — Ну здравствуй друг из детства, — проговорил Осман, как только янычар появился на пороге. Конечно же он изменился, и внешне и, наверное, и внутренне, душа повзрослела, пройдя уже очень много трудностей, пережив множество потрясений, увидев много боли и крови. А что еще мог видеть на полях брани воин? — Ты еще помнишь меня, как своего друга, или забыл? Малик Ага несколько раз был в доме Яхьи Паши, который сейчас доживал свои дни в Манисе, продолжая воспитывать мальчишек, сирот и забранных в качестве платы по налогу девширме. Дом Яхьи Паши, что в столице ранее, что теперь в Манисе всегда казался Малику Аге необычайно красивым. Не смотря на то, что Яхья Паша никогда не кичился своими богатствами, стараясь тратить их на тех, кто нуждался в его помощи, все-равно его жилище не могло сравниться с корпусом янычар, а покои Яхьи Паши меньше всего походили на небольшую комнатку, которая была отведена Малику Аге в корпусе. Но дом Яхьи Паши не мог идти ни в какое сравнение с дворцом Топкапы. Еще идя по коридорам, Малик поражался убранству и дорогой одежде слуг, которые сновали по коридорам. Но теперь, когда дверь покоев Султана Османа вновь распахнулась, выпуская евнуха наружу, Малик Ага успел заметить, что покои просто поражают своим великолепием. Евнух так и не прикрыл за собой дверь, поэтому у Малика была возможность разглядеть чуть лучше. — Повелитель вас ждет, заходите, Малик Ага. Янычар кивнул в знак благодарности, хотя евнух явно в ней не нуждался. Он выполнял приказ и был доволен, что наконец-то может отправится по своим делам. Поэтому едва глянув на Малика, он отправился восвояси. Хотя, возможно, Малику Аге это просто показалось, ведь он почти не смотрел на евнуха. Все его внимание приковала открытая дверь в покои Повелителя. Секунда сменяла другую, и Малик Ага понял, что медлить не простительно. Он не был робким или слабым духом, но все-равно внутри что-то словно перехватило, когда он переступил порог. Только в чем было дело, сказать было трудно. То ли в том, что любой, входящий в покои Падишаха, чувствует некоторый суеверный страх, то ли в том, что живы еще были воспоминания о Шехзаде Османе, с которым они, еще мальчишками, бегали в лес. — Повелитель, — согласно установленным правилам, Малик Ага склонил голову в знак приветствия и почтения. — Вы звали меня? Малик поднял глаза, оглядывая своего друга по детским играм и тренировкам. Когда, два года назад, Султан Осман взошел на престол после смерти его отца, Малик Ага уже видел его, стоя вместе с другими янычарами во втором дворе, в то время, как Султан Осман принял на себя правление Османской Империи. Но тогда он стоял довольно далеко, и не смотря на то, что ему хотелось разглядеть, как изменился Шехзаде, сделать это было почти невозможно. Совсем недавно они встретились на охоте, но тогда Малик Ага был так поражен внезапной встречей, что в последнюю очередь думал об изменениях, которые произошли во внешности Султана Османа. Теперь же, стоя к нему лицом к лицу, он видел, как изменился его друг детства. Конечно, он стал старше. Да и сам Малик уже не был мальчишкой. Но в Султане Османе появилось что-то еще, что никак нельзя было связать с возрастом. Это была какая-то величественность, которая как нельзя кстати подходила его нынешнему статусу. Это было то, что поразило Малика при их встрече на охоте, и теперь это чувствовалось наиболее явственно. — То, что вы не забыли меня, — проговорил Малик, думая, как бы ненароком не высказать свое удивление, которое он испытал при их встрече на охоте, неуважительно и неучтиво. И, действительно, вот, что больше поразило янычара, так это то, что Повелитель его узнал. — То, что в не забыли меня, признаться, удивило меня. Как и то, что вы хотели меня видеть сегодня. Малик Ага вновь замолчал, напоминая себе, что они давно уже не мальчишки, и не следует воспринимать все это, как детскую игру. Но все же, он добавил: — Быть и оставаться вашим другом честь для меня. Но что же произошло? Повелитель, если есть то, чем я могу вам помочь, то просто дайте знать. И дело здесь не только в том, что янычары верно служат вам, Повелитель. И все же — в чем дело? Малик Ага попытался представить, что могло понадобиться от него Султану. Может быть, дело было в янычарах, которые в последнее время стали брать день с торговцев? — Да друг мой, звал. Думаю, что боле никому я не могу доверять, как тебе. Знаю, что ты до сих пор помнишь нашу дружбу, и так же, как в прошлом, готов хранить в тайне всё, что я тебе скажу. Эта дружба до конца, до гробовой доски. Поэтому я не смог забыть, не смог выбросить наши с тобой шалости из своей памяти. Да и признай, не смотря ни на какие наказания, нам было весело. Верно же? Осман посмотрел на Малика, заглянул в его глаза и понял, что не смотря ни на что, не смотря на то что они стали старше, вон уже и бороды отпустили, но тем не менее Малик остался тем самым мальчишкой, готовым поддержать любую идею, пойти за ним, за Османом, тогда еще Шехзаде, на любую шалость. И ведь помнится получали за содеянное, и бедолаге доставалось сильнее нежели сыну Повелителя. Но он все равно шел вновь и вновь. И сейчас пойдет, и не только потому что Осман теперь его Повелитель. Он пойдет за другом, прикроет спину если нужно, и закроет от стрелы, если придется, без раздумий и подсчета выгоды. Хотя и сам Султан готов был сделать для друга все, отплатить ему добром за добро, дружбой и протянуть руку помощи в любое время дня и ночи. Кто бы что ни говорил, а Осман умел дружить, и знал, что такое честь, не понаслышке. Он мог поступить подло только с тем, кто поступает так с ним. Все честно. — С этого момента и навсегда, ты глава моей личной стражи. Я хочу, чтобы ты, с этого момента был рядом со мной, друг мой. С каждым днем становится все сложнее найти честного человека, а мне нужен тот, кто проверен, кому я могу верить. Тебя я знаю хорошо и могу рассказать все что тяготит. К сожалению, просить тебя я хочу о помощи в непростом деле. Но я верю, что ты справишься. Ты знаешь, что мой сын Баязид пропал, его объявили погибшим, но я чувствую, что он жив. Понимаешь, я знаю, что он жив. И не могу больше никому сказать об этом. Осман подошел к другу и похлопал того по плечу. — Помоги мне найти сына, — проговорил хрипло Осман смотря в глаза не простому янычару, смотря в глаза лучшему другу. И это было криком души, а во взгляде Султана можно было рассмотреть как ему тяжело, как болит его душа. — Малик. Ты же не предашь нашу дружбу? Я спрашиваю сейчас не как Повелитель, а как твой друг. Да, я принял власть в свои руки, но я все такой же как прежде. А ты? Как много людей хотело бы, чтобы сам Султан, повелитель великой Империи, говорил о своем доверии к нему! Да и вряд ли бы много людей могли этим похвастаться. В конце концов, доверие Повелителя вещь хрупкая и важная. Если правильно ее использовать, то это может открыть самые разные двери. Но как бы Малик Ага не хотел, но чем дольше он был в покоях Повелителя, тем все чаще ловил себя на мысле, что не может заставить себя видеть владыку мира в друге по детским играм и тренировкам. Мысль была постыдная, и, пожалуй, озвучь он ее вслух, тут же мог бы лишиться головы. Тем не менее, было трудно вычеркнуть те годы детской дружбы. И, конечно же, Малик Ага готов был всячески помочь Осману и не только потому, что перед ним стоит Повелитель Османской Империи. — Ваше доверие многое значит для меня, — признался Малик. — И я никогда не посмею подвести вас. Осман изменился. И не только внешне. Трудно было даже представить, что пережил его друг за эти два года. Это раньше, в детсве, ему казалось, что Шехзаде Осману живется намного лучше, чем ему. Ведь жизнь в казармах янычар была не такой простой. Но когда Малик Ага вырос, он осознал, что теперь его жизнь стала казаться ему стабильной. Да, конечно, война всегда была настоящим испытанием для любого воина, но если сталь закаляется в огне, то человек — на войне. Поэтому сейчас даже к войне Малик Ага относился философски. Султан Осман же, наоборот, сейчас попал в водоворт событий, которые могут оказаться многим хуже любого, даже кровопролитного, сражения. Это — бремя власти. От этого Малике Аге еще больше захотелось помочь своему другу. — Если это в моих силах, — добавил янычар, — то я следаю все, что потребуется. Малик Ага удивленно посмотрел на Султана. Говорить о том, что это было удивтельно, что Повелитель не только позвал его к себе, но и назначил его главой стражи, это не сказать ничего. Янычары всегда были преданы Повелителю, а главы янычарского корпуса были на отдельном счету, но обычно они никогда не участвовали в жизни дворца. В конце концов, янычары были никем иными, как рабами, попавшими в Османскую Империю из-за девширме. Подобных высот они не достигали. И все это было и удивительно, и лестно, и страшно одновременно. Потому что другой жизни, кроме жизне в казармах, да на поле боя, Малик Ага не знал. — Это большая честь для меня, — этого невозможно было не признать. Кто бы мог подумать, что он, Малик Ага, который даже не стал главной янычарского корпуса в свои годы, смог бы достигнуть таких высот! — Тем более, — его голос стал мягче. — Тем более, быть рядом с вами. Но все это меркло перед тем, о чем заговорил Султан Осман. Что-то Малик Ага слышал, о чем-то говорили янычары, что-то доносилось с улицы. К тому же, такое утаить было трудно. Уже многие в столице, да и, наверное, за ее пределами, знали, что шехзаде Баязид пропал. Поговаривали всякое. От того, что его убили сторонники шехзаде Мехмеда, до того, что шехзаде Баязид болен, и Султан Осман скрывает ото всех здоровье шехзаде. Но, по всей видимости, все было намного сложнее. Малик Ага внимательно выслушал Повелителя, кивнул. — Раскажите мне все, что известно, — Малик не отвел взгляда, чувствуя руку Повелителя на своем плече. — Если он жив, и где-то есть на этом свете, то я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы помочь вам. Но, простите мне мою дерзость, если я не прав, но ведь если шехзаде Баязид действительно пропал или, не дай Аллах, погиб, то вашим наследником станет шехзаде Мехмед? Сейчас Султан Осман был не только Повелитем всей Османской Империи, но и отцом Баязида, и другом Малика. А разве может друг отказать другу в таких вопросах как поиски сына? — Я никогда в жизни не предам вас, Повелитель. И не только потому что янычары клялись в верности вам, а потому что вы были, и остаетесь, для меня единственным человеком, не считая Яхьи Паши, который близок мне в этом мире. Кто такие янычары? Рабы повелителя? Да, именно так. Вот только Осман не считал своего друга по детским играм рабом. Он видел в Малике товарища, который проверен временем, которому можно верить, ибо не просто так, ему доверялись самые сокровенные тайны, и до сих пор он никому не поведал о них. Да, то были еще детские забавы, не касающиеся управления государством. Но Осман верил, что его друг так же будет хранить тайны и государственной важности. И вот, его верный воин дал ответ. И он именно такой какой он ждал. — Малик, испытания, что преподносит нам судьба, нам по силам. Просто не всегда нужно идти по легкому пути. Ты же понимаешь меня, верно? И пойдешь теперь по жизни по пути который я укажу. Ты один из не многих, кому я верю, как самому себе. Знаешь, один в поле не воин, а вместе мы уже великая сила. Подбери верных людей, сам проверь каждого, вы с этих пор моя личная стража. Выполнять вы будете только мои приказы и поручения, и боле никто не будет сметь руководить вами. Ты меня понял друг мой? Хотя вопрос был из разряда, что не требуют ответа. Этот янычар понимал все даже с полу слова. Это потому, что знал своего Повелителя с малых лет, рос с ним рядом, на сколько это вообще было возможно. — Я верю, что с первым заданием ты справишься, Малик. Ты сможешь отыскать даже иголку в стоге сена, а не только пропавшего Шехзаде. Последний раз его видели, когда он выезжал из своего замка на охоту. А потом его след теряется, после была получена весть о его гибели. Но его тела не нашли. И знаешь друг мой, я не верю, и пока не увижу тело, не поверю. Он заглянул в глаза друга, да, именно так, друга. Малик навсегда, даст Аллах, останется его другом. — Ты же меня понимаешь, друг? Осман мог бы назвать Малика даже братом, пусть не по крови, но вот по духу точно. Поэтому слова янычара растрогали Повелителя. Аллах постоянно подвергает своих рабов испытаниям. И Повелитель Мира остается перед Аллахом рабом, поэтому и его могут касаться такие же невзгоды, как и касаются остальных: болезни, гибель, несчастья. Сам Малик Ага никогда не имел семьи, не считая того времени, когда ребенком жил в долине реки Инд. Но время и события, которые прошли с того дня, когда османы забрали его из родного дома, уже давно стерли воспоминание о семье. Поэтому понять до конца, что чувствует отец, когда пропадает его сын, он не мог. Но Малик знал Османа. Знал его не только, как правителя, но и как человека, который никогда не был безучастен к жизни других. Что и говорить, если речь идет о его собственном сыне? К тому же, он действительно хотел понять, что происходит в жизни его друга. — Повелитель, даже если бы вы и не сказали мне, то для меня все равно нет выше приказов, чем ваши пожелания или просьбы. К тому же, если речь идет о шехзаде. Возможно, он бы тоже никогда не смог поверить, что его сын мертв, если бы не увидел его тела. Если бы у него был сын, конечно. Малику Аге вспомнился его собственный отец. Он уже не помнил, как он выглядел, не знал, жив ли он сейчас или уже давно мертв. Он редко задумывался о прошлом, Яхья Паша учил жить настоящим, но сейчас Малик Ага подумал о том, что чувствовал его отец, когда его, сестер и мать увезли османы. Думал ли он, что его семья погибла во враждебном крае или, как и Султан Осман сейчас, никогда бы не поверил в происходящее, пока не увидел своими глазами, что его дети и жена мертвы? Но сейчас Малик Ага был старше своего отца, чем было тому, когда он видел его в последний раз. Большая часть его жизни прошла в Османской Империи и на полях боя, поэтому воспоминания о родном доме и семье проходили довольно быстро. Он был здесь и сейчас, и здесь и сейчас Повелитель всего мира предлагает ему то, ради чего многие готовы были бы пойти по головам — быть рядом с Падишахам и быть поверенным в его тайны. — Вы слишком хорошего обо мне мнения, Повелитель, — позволил себе усмехнуться Малик Ага. За последнее время, видит Аллах, жизнь Малика Аги стала меняться очень быстро. Еще недавно он не мог себе представить, что вообще посмеет заговорить со своим бывшем приятелем по детским играм, теперь же он сам предложил Малике Аге быть рядом с ним. Конечно, для непривычного к дворцовой жизни Малика вряд ли бы сразу смог бы изменить своим привычкам и нравам, но сейчас намного важнее было помочь своему другу, чем размышлять о собственном удобстве. — Выше правды нет ничего, Повелитель, — проговорил Малик Ага, вспомнив эту арабскую пословицу, которую любил упоминать Яхья Паша. — Вы имеете право знать правду, что случилось с шехзаде. Значит, вы говорите, что шехзаде выехал на охоту? Надо полагать, что с ним были его или ваши люди. Возможно, даже янычары. Стало быть, если бы шехзаде погиб на их глазах, то они обязаны были бы привести тело. Вы, верно, допросили их? — Спросил Малик Ага, согласно кивая собственным мыслям. По иному Повелитель бы и не поступил. Даже если сейчас они уже казнены, то явно не были убиты, не рассказав все, что знают. — Если только они вернулись. Малик Ага задумался. Хорошим аналитиком и стратегом он никогда не был, поэтому рассуждал довольно по простому, прямо. Так, как рассуждал, если бы дело касалось его лично. Пока оно представлялось ему так: шехзаде покинул дворец, скорее всего, до места охоты он не добрался, кто-то ему помешал. Кто и почему было не ума Малика, поэтому он сосредоточился на том — «где». — Если вы допросили их, Повелитель, то сказали ли они, где они расстались с шехзаде? Я думаю, что поиски надо начать оттуда. Вы сказали, что вам передали весть о смерти шехзаде? Кто вам ее передал? Он сказал что-то еще? — Нет Малик, мы знакомы с детства, я знаю какой ты, и сомневаюсь, что ты внезапно изменился за то время что мы не виделись. Я верю, в то что ты не предашь меня и останешься верным, но не слугой, верным другом. Думаю, ты меня уже понял. Осман улыбнулся еле уловимо смотря в глаза войну стоящему перед ним. — Да, именно так, Шехзаде выехал на охоту, и не вернулся. Я не верю в то что он погиб. Да и ты бы не поверил, до тех пор, пока не увидел бы бездыханное тело. Конечно же с ним были его приближенные и янычары. Их допрашивал я лично, но, они все как один говорят, что их лошади отстали от слишком резвого коня Шехзаде, и они потеряли его из виду. Что в разгаре охоты он потерялся за деревьями и кустарниками вместе с одним из приближенных. Вот вроде был и нет. А когда они прибыли к тому месту Баязида не нашли, только мертвого слугу. Они привезли мне только клочок кафтана моего сына с каплями крови, ну и тело того слуги… Но это не доказательство… Осман чуть качнул головой шумно выдохнув воздух. Он явно злился на тех, кто был настолько нерасторопен. — Янычары те, что вернулись с той охоты, сейчас в тюрьме, можешь сам их допросить. Был казнен только старший… Ты же знаешь, я не склонен рубить головы направо и налево, да и какой от этого толк в данной ситуации? Подметил на удивление спокойно. Хотя, прошло время и эмоции улеглись, пускай не до конца, но все же. — Весть принесший со всеми прочими в тюрьме… Малик, я чуть не убил того поганца. Удержался чудом. Он сказал, что раз Шехзаде не вернулся с охоты, стало быть он мертв, и это я приказал его убрать по-тихому. Я подозреваю что этот человек недоговаривает чего-то, и поэтому он еще жив. Конечно, Малик Ага не поверил бы. За все то время, что он провел в янычарском корпусе, командиры научили, что есть разница между подчинением приказам и слепом доверии. И если без первого не может существовать ни одна армия, а янычары — это армия Повелителя, то второго на войне не должно быть вовсе. Враг может быть лукав и изворотлив, поэтому сражаясь с ним, не следует забывать и о собственном разуме. И теперь Малик Ага рассуждал вполне здраво: шехзаде не какой-то обычный безродный земледелец, о котором все и думать забудут, кроме его родственников и соседей, а наследник Османского престола. Он не может просто исчезнуть или испариться. И если тело шехзаде не было представлено Повелителю, то, значит, что его никто не видел. Отсюда может исходить два варианта: или шехзаде действительно жив, или мертв, но кто-то в тайне предал его земле, чтобы скрыть причину смерти. О втором варианте Малик Ага предпочел молчать, понимая, что и султан Осман может думать о нем где-то в глубине души, но никогда в этом не признается. Пока есть малейшая надежда на то, что шехзаде Баязид жив, то стоит жить этой надеждой. — Слуги? — Нахмурился Малик Ага. Не редко замешанных в подобных злодеяниях людей тоже убивали после, чтобы они не могли рассказать лишнего. Ведь вполне возможно, что он не сможет устоять перед способами, которые развяжут язык даже немому. — Да, Повелитель, вы абсолютно правы. Живые они сейчас важнее, чем мертвые. Если кто их, не дай Аллах, подкупил, то нужно заставить назвать их имя. Янычар Малик Ага знал хорошо, он провел с ними большую часть своей жизни, и прекрасно понимал, что любой из них — это человек закаленный в боях, сломить его не так то и просто. Но янычары, с другой стороны, это те же люди. Не мало известно было случаев в корпусе, когда янычары были недовольны жалованием, когда грабили торговцев, когда устанавливали свои порядки на рынках. Поэтому, если кто-то дал этим янычарам деньги, то они будут молчать, не посмев выдать ни себя, ни того, кто им эти деньги посулил. — Если вы позволите, Повелитель, я допрошу их. Малик Ага замолчал, обдумывая еще одну возможность, которую мог бы предложить Султану Осману. Он вновь вспомнил Яхью Пашу, к которому попал сразу после того, как его забрали из родной деревни. Насколько сейчас знал Малик Ага, Яхья Паша покинул столицу и теперь живет в Манисе. — Вы помните Яхью Пашу, Повелитель? — Спросил Малик, спустя несколько секунд молчания. — Он еще приезжал несколько раз в корпус, когда мы с вами тренировались. На самом деле, если бы не Яхья Паша, то Малик бы никогда не познакомился с шехзаде Османом. Поэтому, скорее всего, Повелитель знал Яхью Пашу или его семью намного лучше, чем мог предполагать Малик Ага. — Я слышал, что шехзаде стал санджак-беем Манисы? Я не виделся с Яхьей Пашой много лет, Повелитель. Янычарам не позволено покидать корпус, кроме военных походов. Но я уверен, что если Вы позволите мне отправится к нему в Манису, то, может быть, мне удастся что-нибудь узнать у Яхьи Паши. У него много воспитанников, он многих знал здесь, в столице, и, теперь, я уверен, на хорошем счету в Манисе. Он может многое знать. — Как этот неверный посмел? — Воскликнул Малик. — Неужели он возомнил, что имеет право говорить вам такое?