Взгляд с другой стороны

В детстве подобное видел в кино часто И ясно над пропастью сам так не думал качаться Просто упасть в пропасть, указ подписан небесным начальством Но я никогда тебя не отпущу, никогда

— Гермиона, просыпайся! Мы опоздаем на поезд. — с криком Хоуп открыла дверь в комнату шатенки, которая спокойно спала на кровати, сладко посапывая. — Телепортируемся. Майклсон, отстань и дай поспать. — пробурчала в подушку Гермиона, натягивая на голову одеяло. Полночи они просидели в комнате Гарри, где Гермиона пыталась выучить змеиный язык. Хоуп и Гарри по очереди медленно шипели, но все было напрасно — Гермиона не смогла внятно прошипеть ни одного слова на змеином языке, только змею так замучили, что она потом быстро, словно молния, отползла от подростков на кухню, где сидела до сих пор. — А как же «приезжать в школу на Хогвартс-экспрессе — это традиция»? — лукаво спросила Хоуп, ложась к подруге на кровать. Собственно, ей самой не хотелось просыпаться в такую рань — а девять часов утра для Хоуп было еще ранним утром — чтобы потом несколько часов ехать в поезде, когда можно телепортироваться за секунду. — Пошла эта традиция… на небо за звездочкой. — ответила Гермиона, все-таки вставая. Сев на кровати и закутавшись в одеяло, словно в плед, девушка посмотрела на закрытое шторами окно. Темные локоны спутались, и несколько прядей опустились на лицо, от чего Лейстрендж нахмурилась. — Ты похожа на пуделя. — прокомментировала Хоуп, по-доброму смеясь. — Иди ты! — Гермиона схватила маленькую подушку и кинула прямо в голову подруги, от чего та еще больше рассмеялась. Услышав девчачий смех, в комнату завалился Гарри, насвистывая песенку. — Не свисти — денег не будет. — Это из ряда невозможного, Герм. — усмехнулся парень и, так же как и Хоуп пару минут назад, плюхнулся на кровать, только по другую сторону от Гермионы. Прошло три года с того самого первого сентября, когда они впервые встретились вчетвером. Тогда их дружба только начала зарождаться, тогда только начинались их приключения. Спустя три года четверо друзей еще больше сблизились, проводя каждое лето друг у друга в гостях. Хотя, начиная с летних каникул после второго курса именно Гермиона чаще всего находилась в доме Майклсонов. Вернувшись домой после первого курса, юная Лейстрендж узнала о пополнении в семействе Грейнджер. Случилось чудо, и миссис Грейнджер родила своего ребенка, маленького мальчика, которого назвали Робертом. Первое время Гермиона была рада появившемуся на свет братику, но проходили дни, и девочка стала замечать, как все свое внимание чета Грейнджеров отдавала только родному сыну. Гермиона была не глупой, как и остальные трое, поэтому квартет сразу понял в чем дело — маленький Роберт был тем самым долгожданным чудом, на которое надеялись миссис и мистер Грейнджер так много лет. Занимаясь собственным сыном, они стали забывать про приемную дочь, которую, как оказалось, не особо и любили. Конечно, первые одиннадцать лет они воспитывали Гермиону, дарили ей свое тепло и любовь, но все-таки в глубине души Джейн всегда хотела именно своего ребенка, свою родную кровь. Второй курс Гермиона проводила в Хогвартсе, как и обычно, и сразу стала замечать, как письма от приемных родителей приходят все реже и реже. На каникулах после второго курса девочка столкнулась лицом к лицу с отчуждением. Грейнджеры не обижали девочку, не били, но в их поступках и манере речи она явственно чувствовала холод. Больше не было поцелуев на ночь от мамы, и больше не было сладкого какао. Был только плач Роберта, который требовал к себе еще больше внимания. Гермиона не стала их винить, но находится дома с каждым днем ей становилось все больше невыносимо, и именно поэтому она практически половину каникул проводила в доме Майклсонов. Клаус, Элайджа, Кэролайн, Катерина, Эстер и Ребекка были совсем не против. Вампиры только счастливо улыбались, когда видели улыбки детей, а Ребекка вообще стала стараться проводить с Гермионой больше времени, чем остальные, и спустя пару месяцев вторая сестра Майклсонов стала для девушки чуть ли не родной. Ребекка, которая всегда мечтала о ребенке и втайне немного завидовала Кэролайн и Катерине, решила воплотить свои мечты, находясь рядом с девочкой, которая постепенно прощалась с теми, кого знала с самого рождения. Сначала Гермиона относилась к Ребекке подозрительно, но блондинка, как оказалось, умела находить подход к детям. С каждым новым днем, Ребекка все больше проникала в сердечко маленькой Гермионы, тем самым уменьшая боль от медленной потери приемных родителей. Кол и Давина уехали в кругосветное путешествие год назад, пообещав вернуться через три года, поэтому Элайджа пока что вздыхал с облегчением, потому что больше не было слышно громких звуков, которые обычно доносились из комнаты новобрачных. Фрея и Айрис тоже нашли общий язык и уехали в Болгарию — исследовать неизвестную пещеру, в которой возможно проводились ритуалы пять тысяч лет назад. Поэтому еще одна юная ведьма никак не мешала Майклсонам, которые жили в настолько огромном доме, что казалось в нем могла бы поместиться вся улица. Иногда Клаус шутил по этому поводу, поддевая брата на тему того, что Элайджа еще тогда, когда только выбирал дом, знал об их будущем примирении, и настаивал признаться брату, что он владеет даром пророчества. На подобные высказывания старший Майклсон только закатывал глаза и махал рукой, не желая вступать в бессмысленный, по его мнению, спор. — Как вы думаете, в этом году будет что-то интересное? — подал голос Гарри. Вторая половина первого курса и следующие два курса прошли спокойно и обычно. Дети просто учились, иногда гуляли по ночам, но больше не видели никаких белых непонятных существ, и никто ни на кого не нападал. Только Рон Уизли иногда до сих пор пытался как-то задеть Поттера-Майклсона, да и то вяло. После того, как Джиневра Уизли поступила на Слизерин, Рон стал меньше высказываться против слизеринцев или как-то их обзывать. Все-таки, теперь слизеринкой была его родная сестра, а если бы он начал ее оскорблять, то получил бы уже от Фреда или Джорджа, которые стояли за сестру горой. Несмотря на то, что поступление самой младшей Уизли на факультет змей оказалось для всех большой неожиданностью, старшие братья и не думали отказываться от сестры, когда сама Джинни, опять же на удивление всех, легко нашла общий язык с однокурсниками. Часто ее можно было заметить рядом с Асторией Гринграсс, младшей сестрой их однокурсницы — Дафны, но иногда младшая Уизли словно растворялась в воздухе, исчезая с поля зрения абсолютно всех слизеринцев. Джинни могла часами сидеть в кресле и читать книгу или что-то рисовать, но никто не замечал ни ее, ни кресла, на котором она сидела. И именно эта особенность удивляла Гарри и его друзей. Уже год они пытались разгадать тайну «рыжего призрака», как они прозвали Джинни. Они и следили за ней и пытались разговорить, но создавалось ощущение, словно сама Уизли понятия не имеет, как именно она это делает. Однако, любопытство квартета было настолько сильным, что победило это ощущение, и ребята планировали продолжить решать загадку и на четвертом курсе. — Ты это спрашиваешь каждый год, и каждый год ничего не происходит. — ответила Гермиона, возвращаясь обратно в лежащее положение и накрывая всех одеялом. — Говоришь так, будто тебя это расстраивает. — зевая, проговорила Хоуп — Ну если совсем чуть-чуть. — сказала Гермиона, поднимая правую руку вверх и сгибая указательный и большой пальцы по направлению к друг другу, оставляя между подушечками пальцев маленькую дырочку, показывая то самое «чуть-чуть». — Вот не ври! — легонько стукнула ее кулачком в плечо Хоуп. — Тебе безумно хочется приключений, я же знаю. — Это все Гарри виноват! — сдалась Гермиона, начиная смеяться. — Да почему сразу я?! — воскликнул Гарри, поворачивая голову к девушкам. — Я вообще ангел! — Если только смерти. — добавила Хоуп, и все трое громко рассмеялись. — Не хочу прерывать ваше веселье, но уже десять, и через час вы должны быть уже в поезде. — послышался голос Катерины, которая стояла в дверном проеме и тепло улыбалась, глядя на детей, которым уже было четырнадцать. Двадцать лет назад она и представить себе не могла, что будет стоять в коридоре в белом платье до колен и смотреть с улыбкой на трех подростков, один из которых называл ее мамой. — О чем ты думаешь? — шепотом спросил Элайджа, тихо подошедший сзади. Он обнял жену за талию и также посмотрел на подростков, которые пытались совладать с собой и все-таки встать. — Они так быстро выросли… — Катерина откинула голову ему на плечо и прикрыла глаза. — Вот так через какие-то пять лет они станут взрослыми и будут творить нечто, скрывая это от нас. — Они и так творят нечто, Кэт. — прокричал с другой комнаты Клаус, который слышал весь разговор. — Прости, что?! — Катерина удивленно подняла брови и, вырвавшись из объятий мужа, подошла к комнате гибрида, который развалился на кровати. — Как ты меня назвал? — Кэт. — просто ответил Клаус и ехидно улыбнулся, демонстрируя ямочки на щеках. — А тебе не нравится? — Меня зовут Катерина. — по слогам проговорила брюнетка, складывая руки на груди. — Так ты определись: Кэтрин Пирс или Катерина Петрова. — Ник! — Ладно-ладно, Катерина Майклсон. — закатил глаза Клаус, услышав старшего брата. — Но я все-равно буду называть тебя Кэт! «Катерина» — это слишком долго. — Рина, не обращай на него внимания. — в коридоре появилась Кэролайн. — Ты же знаешь — у него много тараканов в голове. — Это каких еще тараканов? — Гибридских. — Ну хотя бы не Пирс, и на том спасибо. — буркнула брюнетка и вернулась обратно к Элайдже, понимая, что гибрида не переубедить. Улыбнувшись мужу, она опять обратилась к детям. — Почему вы еще не встали? — Встаем, мам, встаем. — ответил Гарри и первый спрыгнул с кровати. — Дурдом. — прошептала Катерина, обнимая Элайджу, когда трое подростков помчались к ванной комнате, по-дружески переругиваясь. Почему-то им было важно каждое утро играть в догонялки и соревноваться: кто же первый доберется до ванной? И все бежали именно в ванную, которая находилась слева на втором этаже, забывая про существование еще трех. — Как обычно, в принципе. Через сорок минут на платформе девять и три четверти появилась компания, состоящая из восьми человек. Хотя, пятеро из них были совсем не людьми, но именно об этом история решила умолчать. — Удачи вам в школе. — поцеловала всех в лоб Кэролайн. — Постарайтесь никого не убить. — Катерина, как и Кэролайн, поцеловала всех на прощание. — Если что, вы умеете писать, и у вас есть сова. — подмигнула подросткам Ребекка. — Да-да, тетя Бекка, мы помним, не волнуйся. — Гарри, если что, некоторых самоубийц отгоняй. — Пап, опять ты за свое? — Без проблем, дядя Ник. Попрощавшись со взрослыми, трое подростков скрылись в поезде. Найдя пустое купе, они выглянули в окно и помахали на прощание все еще стоящим на перроне Майклсонам, которые собирались уйти только тогда, когда алый экспресс скроется вдали. Через пару минут к Майклсонам подошла чета Малфоев, а дверь в купе резко открылась, и в проеме появился веселый Драко. — Всем утра. Доброго или злого, решайте сами. Лично у меня оно восхитительное. — Малфой кинул свою сумку на багажную полку и присоединился к стоящим у окна. — Ты чего такой веселый? — спросила у него Хоуп, глядя на его широкую улыбку. — Я уговорил отца не заключать помолвку с Асторией. Вся тройка не выдержала и с облегчением вздохнула. На третьем курсе Драко им все уши прожужжал о том, что Люциус Малфой планирует заключить помолвку между своим единственным сыном и младшей Гринграсс. Драко, который общался с Асторией всего лишь один раз, был категорически против. Он не хотел жить, как жили все аристократы магического общества: браки по расчету, рождение детей, только потому что так необходимо. Он хотел настоящих чувств, хотел жениться по любви, взять в жены ту, от взгляда которой замирало сердце. Возможно, если бы не поддержка Гарри, Хоуп и Гермионы, младший Малфой сдался бы и уступил отцу. Но, тройка друзей целый курс поддерживали Драко, несмотря на то что эта тема им откровенно надоела. Чувствуя за спиной моральную поддержку друзей, Малфой все лето спорил с отцом, и в итоге добился своего — Люциус Малфой откинул идею о помолвке. — Слава печенькам. — проговорила Хоуп. — Это точно. — согласился Драко. — Стоп. Печенькам?! Ты серьезно? — А что? Они вкусные! — Кто о чем, а Хоуп о еде. — рассмеялась Гермиона. — У меня растущий организм, ничего не знаю!

***

На следующий день, когда все четверо уже сидели за столом Слизерина и наслаждались последними минутами лета, в Большой зал влетели совы. Они покружили над головами учеников, после чего резко спустились вниз и сбросили свою ношу. Зашуршали страницы раскрываемых газет, послышалось, как рвется бумага, когда ученики пытались открыть конверт, а через пару минут во всем Большом зале воцарилась тишина. Абсолютно все повернулись к Гермионе и не отрывали от брюнетки глаз. Не понимая, почему она вдруг стала персоной номер один, Лейстрендж взяла газету из рук Драко, чтобы увидеть на первой полосе надпись, выделенную жирным шрифтом:

«Сириус Блэк и Беллатриса Лейстрендж сбежали из Азкабана».