Будущее изменчиво

Два месяца спустя

      Ну, рассказывать особо нечего: все по-старому. Если что, кошмары меня больше не мучают. Видимо, это действительно было случайностью. Драко, тренировки, ежемесячные экзамены в Министерстве и в школе, которые уже начинают надоедать. И вот, мы снова в школе. Несмотря на то, что трудно совмещать курсы и учебу, я по-детски радуюсь, когда приезжаю в Хогвартс. Гермиона всегда встречала нас оглушительным визгом и расцеловывала каждого. — Вас ждет Дамблдор, — она посмотрела на нас с Гарри каким-то тревожным взглядом, после того, как мы вышли с экзамена по трансфигурации.

Кабинет директора

— Войдите, — ответил на стук Дамблдор. Голос его звучал устало. Гарри толкнул дверь. Перед нами был кабинет Дам­блдора, такой же, как и всегда, только черное небо за окнами было усыпано звездами. Красота… — Силы благие, Гарри, София! — изумился Дамблдор, — Гарри, ты выполнил мою просьбу? Просьбу? Грозно смотрю на Поттера. — Получил от Слизнорта во­споминание! Гарри вытащил стеклянный пузырек и показал его Дамблдору. Директор школы казался ошеломленным. Позже, его лицо расплылось в широкой ехидной улыбке. — Какая потрясающая новость, Гарри! Ах, молодец! Да какого черта здесь происходит? Поттер, запытаю до смерти, но узнаю, что вы задумали. Дам­блдор торопливо обогнул стол, взял пузырек с воспоминаниями Слизнорта и отошел к шкафчику, в котором стоял Омут памяти. — Вот теперь, — сказал он, выливая в Омут содержимое пузырька, — теперь мы наконец-то все увидим. Скорее! Мы подошли к Альбусу и наклонились над Омутом. Странное ощущение… Ноги оторвались от земли, а внутренности потеряли гравитацию. Пролетев сквозь тьму и материю, мы оказались в кабинете Слизнорта, каким тот был многие годы назад. Сильно помолодевший Слизнорт с густыми, блестящими соломенными волосами и светло-рыжими усами снова сидел в уютном кресле с высокой спин­кой, ноги его покоились на бархатном пуфике, в руке он держал винный бокальчик. Маленькие золотые часы, стоявшие на столе Слиз­норта, отзвенели одиннадцать. — Батюшки мои, неужто так поздно? — удивился Слизнорт, — вам лучше идти, юноши, а то наживете неприятности. Лестрейндж, я рассчитываю полу­чить от вас завтра утром письменную работу, ина­че мне придется задержать вас в классе. То же отно­сится и к вам, Эйвери. Мальчики гуськом покидали комнату. Слизнорт выбрался из кресла и перенес пустой бокал на пись­менный стол. Звук какого-то движения за его спи­ной заставил Слизнорта обернуться: посреди каби­нета так и стоял Реддл. Том представлял из себя бледнолицего юношу с тёмно-каштановыми кудрявыми волосами и жутко ехидными зелеными глазами.  — Живее, Том. Вы же не хотите, чтобы вас в неположенное время застали вне спальни, вы все-таки староста… — Сэр, я хотел спросить вас кое о чем, — он улыбнулся. — Так спрашивайте, мой мальчик. — Сэр, я хотел бы знать, что вам известно о… о крестражах? Слизнорт уставился на него, рассеянно поглаживая толстыми пальцами ножку бокала. — Пишете самостоятельную работу по защите от Темных искусств, не так ли? Я была готова поспорить, что Слизнорт отлич­но понимает — к учебе вопрос Реддла никакого отношения не имеет. — Не совсем так, сэр, — ответил Реддл, немного смущаясь, — я на­ткнулся на этот термин, читая кое-что, и не впол­не его понял. — Вам пришлось бы приложить изрядные уси­лия, Том, — профессора передёрнуло, — чтобы найти в Хогвартсе книгу, содержа­щую подробные сведения о крестражах. Это мате­рия очень Темная, Темная по-настоящему, — сказал Слизнорт. — Но вам-то, разумеется, известно о них все, сэр? Такой волшебник, как вы… Том не стесняясь спрашивал профессора о подобном, даже несмотря на смущение Горация. — Простите, — продолжил он, — возможно, вы не имеете права говорить об этом. Просто я понимаю, что если кто и способен о них рассказать, так это вы… Вот и решился. Как он настойчиво спрашивает, при чем, льстит и подлизывается. Видимо, информация ну очень нужна. — Ну что ж, — произнес Слизнорт, не глядя на Тома, но поигрывая ленточкой, чтобы успокоить нервы, — разумеется, если я предоставлю вам сведения общего характе­ра — просто ради истолкования этого термина, — вреда никому не будет, — выдыхает, — словом «крестраж» обознача­ется материальный объект, в который человек пря­чет часть своей души. — Но я не совсем понимаю, как это можно сде­лать, сэр, — сказал Реддл. Своим голосом он управлял очень умело. — Ну, видите ли, вы раскалываете свою душу, — сказал Слизнорт, — и прячете часть ее в объект, на­ходящийся вне вашего тела. После этого, если на тело кто-либо нападет или даже уничтожит его, вы все равно умереть не можете, поскольку часть вашей души остается привязанной к земле, неповрежден­ной. — Но как же раскалывается душа? — Что ж, — ответил, поежившись, Слизнорт, — вы должны понимать, что душа мыслится как нечто неповрежденное, целостное. Расколоть ее — значит совершить противное природе насилие. — Но как его совершить? — в глазах будущего Темного Лорда загорелся огонёк.  — Посредством злого деяния, высшего деяния зла. Убийства. Убийство разрывает душу. Волшебник, задумавший создать крестраж, использует это увечье к собственной выгоде: он заключает отор­ванную часть души… — Заключает? Как? Боже, на кой чёрт он ему это рассказывает?! — Для этого существует заклинание, только не спрашивайте меня о нем, я его не знаю! — ответил Слизнорт, встряхивая головой, — разве я похож на че­ловека, который опробовал его? На убийцу? — Нет, сэр, разумеется, нет, — поспешно сказал Реддл, начиная паниковать, — простите, я не хотел вас обидеть. — Что вы, что вы, какие обиды, — хмуро откликнулся Слизнорт, — интерес к подобным вещам естественен. Для волшебников определенного калиб­ра эта сторона магии всегда была притягательной. — Да, сэр, — сказал Реддл, вроде, немного успокоившись, — я, правда, одного не понимаю… Мне просто любопытно, много ли проку от одного-единственного крестража? Не лучше ли, чтобы обрести побольше силы, разделить душу на несколько частей? Ну, например, разве семь — не са­мое могучее магическое число и разве семь… — Клянусь бородой Мерлина, Том! — возопил Слизнорт. Я вздрогнула. Гарри и директор улыбнулись.  — Семь! Неужели мысль об убийстве даже одного человека и без того недостаточно дурна? Да и в любом случае… разделить душу надвое — уже плохо, но разорвать ее на семь кусков! Теперь, Слизнорт выглядел совсем растревоженным, он смотрел на Реддла так, словно никогда пре­жде его не видел. — Разумеется, — пробормотал профессор, — наша бесе­да всего лишь гипотетична, не правда ли? Чисто на­учное… — Да, сэр, конечно, — поспешно ответил Реддл. — И все-таки, Том, сохраните сказанное мной в тайне, — почему-то огляделся, — ну то есть тему нашего разговора. То, что мы поболтали немного о крестражах, вряд ли кому понравится. Понимаете, в Хогвартсе эта тема под за­претом. Особенно лютует на сей счёт Дамблдор. Директор закатил глаза. — Никому ни единого слова, сэр, — пообещал Реддл и покинул кабинет профессора. Воспоминание расплылось, превратившись в темные разводы. — Благодарю вас, — негромко сказал Дамблдор. Голова ужасно кружилась, поэтому, мы с Гарри присели на пол кабинета. Меня тошнит. — Я уже очень давно питал надежду заполучить это свидетельство, — начал Дамблдор, — оно под­тверждает мою теорию, говорит о том, что я прав, и о том, какой длинный путь нам еще предстоит пройти. — У него получилось создать крестражи? — тихим голосом спросила я. — Да, — кивнул директор, — целых семь. — И что это было? — Например, — директор положил на стол кожаный дневник с дырой и кольцо. Поднявшись с пола, мы подошли к столу. — Гарри, — указывает на дневник, — когда ты спас Джинни Уизли из тайной комнаты и принёс мне это, я сразу понял, чем является дневник. А кольцо, — указывает на него, — Маркса, было тяжело найти, тем более, обезвредить. Альбус показал свою правую кисть. Она выглядела так, словно обуглена. — Не удивляйся, София, — он заметил мой шок, — это всего лишь проклятие. — То есть, — начала я, — если собрать и уничтожить все крестражи, то Волан-де-Морт погибнет? — Верно, он станет смертным, как и все мы, но, — уныло вздохнул, — для этого понадобится огромная сила. — Как их найти? — Гарри чуть ли не прокричал это, — они же могут быть где угодно! По всему миру. — Ты прав, — кивает, — нам поможет магия. Вы с Софией как-то связаны с Томом. Вы — ключ. А теперь, идите отдыхайте. В случае чего, я сообщу вам. На ватных ногах мы вышли из кабинета. Ну и ну…

Спустя пару недель

      Мысли о крестражах не выходили у меня из головы. Сколько времени уйдет на их поиск? Успеем ли мы? Где искать? Еще и Дамблдор молчит. — София, — Драко подошел ко мне и улыбнулся. — Что такое? — я не заметила его, погрузившись в мысли и воспоминания. — Чем занимаешься сегодня вечером? — Очень смешно, — закатываю глаза, — еду в лофт. — Та-а-ак… — Ужинаю, принимаю душ и счастливая ложусь спать в постель к потрясающе красивому блондину, — убираю прядь его волос за ухо, — а ты? — А я, — берет мою руку и целует ее, — хотел бы серьёзно с тобой поговорить. — Ого, — усмехаюсь, — ладно. — Ты долго еще будешь в Департаменте? — Думаю, — оглядываюсь на стол и оцениваю количество работы, — да. Я постараюсь сделать это побыстрее… — Не торопись, — улыбается, — я подожду. Могу забрать? — Я доеду, — целую в щёку, — все хорошо. — Ладно, — улыбнулся и покинул кабинет, — люблю тебя. — И я! — шлю воздушный поцелуй. Максимально быстро закончив все дела, я на крыльях любви и счастья отправилась домой, чтобы узнать, что же там подготовил Драко. Мне не терпится уже! Когда я зашла в лофт, то, моему удивлению не было предела. На столе у дивана стояли бокалы и вино, лежала пачка любимых сигарет, зажигалка, фрукты и сыр. — Привет, — скидываю плащ, — все хорошо? — Иди ко мне, — он раскрыл свои объятия. Обрадовавшись как ребёнок, я нырнула в руки Малфоя и положила голову на грудь. Слышу как бьется его сердце. — Что за повод? — Помнишь, — накручивает прядь моих волос себе на палец, — ты говорила, что, если что-то случится с нашими чувствами, угаснут или наоборот, да и вообще, что-то случится касается нас, то, мы сразу же друг другу говорим? — Да, — сердцебиение в норме, — а что? — Я знаю, после этого, твое отношение ко мне изменится раз и навсегда, — вздохнул, — но, я должен выйти на новый уровень жизни и отношений. — Ну-у? Предложение?! Малфой молча достал бархатную коробочку серого цвета. Мое сердце выскакивает из груди. Он открыл коробочку, внутри которой лежало кольцо из белого золота: перстень овальной формы, буква М в готической каллиграфии из зеленых камней, украшает центр кольца, а вокруг белые бриллианты и листва. Оно бесподобно. — Красивое, да? — улыбнулся. — Очень, — шёпотом ответила, ожидая главного вопроса. — Это кольцо передается из поколения в поколение. Мужчины нашей семьи, дарят его женщине, с которой хотят создать семью. Знаю! Ну же! — Я женюсь. — Я согласна-а-а, — тяну ручку к кольцу, — меня упрашивать не надо долго. — Но, — захлопывает коробочку, — не на тебе. Бум. Я поднялась с его груди. Смотрю ему в глаза. — Прости? — хлопаю глазами. — Я женюсь не на тебе, — твердо повторил он. Как дышать? — После окончания Хогвартса состоится свадьба, — начал он объяснять, — моей женой станет Астория Гринграсс. — Сестра Дафны, — шепотом, еле сдерживая слёзы. — Да, — облизнул губы, — лофт оставляю тебе, — оглядывается, — как компенсация за моральный ущерб. Голова кружится. Шум в ушах. — Почему? — спросила, не поднимая взгляд. — Так нужно, — уверено и еще чуть твёрже, — это будет выгодный брак. Для всех нас. — Я тоже чистокровная, — усмехаюсь, — как собачка. Астория младше тебя! Она еще не закончила школу! — Шармбатон она окончит, — фыркнул он. — Драко, — смотрю ему в глаза, — необязательно жениться не по любви, — прошептала, еле сдерживая слёзы, — чтобы там не было, все можно исправить. Слышишь меня, Драко? От бессилия закрыла лицо руками. Меня трясёт. Молчит. Убрав руки, я посмотрела на лицо блондина и в моей груди что-то ёкнуло. — Или по любви, — смотрю на то, как Драко опустил взгляд. — София… — Не надо, — встаю с дивана и отправляюсь к вешалке, — ничего не надо, — смеюсь. У меня шок и истерика. — Пожалуйста, — он подошел ко мне, — я все объясню. — Это я уже слышала, — все еще смеюсь и застегиваю плащ, — все хорошо. Да, все более чем хорошо. Драко. — Я люблю тебя! — крикнул он, — и ты это знаешь! Произошло то, чего я вовсе не хотел! Я обязан на ней жениться! Я должен! — Ну и женись! Он вздрогнул, будто ударило током. Иду одеваться и уходить из чертовой квартиры. — Драко. — Да? — Я оставила ключи от машины, — вру, — не мог бы ты принести их? — Конечно. По Малфою было видно, что эти слова и решение дались ему с огромным и почти непосильным трудом. Ему плохо. И я уверена, что сильнее, чем мне. Я не знаю, что произошло между ними с Асторией, какова причина столь скорой женитьбы и прочее. Все равно. Что сделано, то сделано. Видимо, так действительно надо. Моя задача — переболеть, простить и забыть, при этом отпустив и поняв Драко. Больно. Пока Малфой ходил за ключами, которые «забыла», я выскочила в подъезд, хлопнув дверью. Только выйдя за пределы лофта и подъезда, я смогла заплакать. Нет, слезами это не назвать, это рёв. Я рыдала и смеялась, не совсем понимая, что только что произошло. Это что, судьба у меня такая, в мудаков влюбляться? Пошатнувшись от бессилия, я достала из кармана плаща пачку ментоловых сигарет и прикурив одну из них, отправилась по неизвестному направлению. Плевать куда, главное — подальше отсюда. Спускаясь по лестнице в одной из улиц, я повернула и случайно столкнулась с мужчиной. — Твою мать, — прошипела, глядя на то, как сигарета потухла в луже. — Извините, — молодой человек усмехнулся. Решив посмотреть, что это за гад, который так поступил со мной, я подняла голову и в моих глазах моментально потемнело. Потеряла сознание.

***

       Открыв глаза, я ужаснулась от того, что понятия не имею, где нахожусь… Небольшая комната, выполнена в темных тонах: темно-серые обои и деревянный пол в коричневом тоне. Слегка приподнявшись, я огляделась и увидела то, что лежу на огромной кровати. В комнате, помимо кровати и тумбочек, стояла еще книжная полка, пару подвесных растений и два огромных пуфика, которые находились напротив панорамного окна, закрытого шторкой. Почему-то пахнет ментолом и ягодами.