Не объясняя причин

      Утро сегодняшнего дня началось намного позже, чем обычно. Я забыла вчера включить будильник, из-за чего проспала первый урок. На самом деле, если бы я поторопилась, то смогла бы даже прийти вовремя, но здесь сыграли роль лень и нежелание сидеть на ОБЖ. Также этой ночью мне не спалось: как только закрывала глаза, сразу в голове проигрывался момент, как мы встретились взглядами в спортзале с Квартальным. Его надменное выражение лица… Боже, куда я только смотрела, когда начала с ним встречаться? Надо же было быть такой глупой. Но самое главное то, что меня ведь уже давно не волнует поступок этого парня, просто в душе остался осадок, который время от времени портит мне жизнь. Единственное, на что остаётся надеяться — наши дороги больше никогда не пересекутся.       А из-за того, что мы с Яной сбежали с конца матча, нас парни отчитали. Нет, серьёзно, когда мы с ней вернулись в спортзал, оказалось, последняя четверть закончилась секунд тридцать назад. Нашей, кстати говоря, победой. И вот тогда к нам подбежали Райков, Янковский, Миклашевский и ещё несколько парней и сказали в один голос: «И где вы шлялись? Такую концовку пропустили!». Каждый из них желал высказаться по этому поводу. Ладно, я, конечно, понимаю, Сокуренко постоянно посещает их игры, и они могут так на неё наезжать, но… Блин! Причем тут моя персона, а? Из всех парней на меня может накричать только один Саша, ибо это его первая игра в основном составе. В общем, это было очень необычно, почти так же как-то, что мы с Яной провели вместе весь вчерашний вечер у меня дома. Ни разу не задумывалась о том, что так соскучилась по нормальному общению с девушкой, где не фигурируют три основный темы: парни, косметика и месячные. Да, это прямой намек на Суслонову, которая не могла поддержать ни одного разговора, если он отходил от вышеперечисленных тем. А с Сокуренко я могу обсуждать всё что угодно, будь это хоть разговор о том, почему в мультфильме «Скуби-Ду» все друзья называют Шэгги именно так, когда на самом деле его зовут Норвилл, или будем считать, сколько паспортов нужно сиамским близняшкам в самолете. С ней легко, а мне ведь именно этого и не хватает.       Но самым кошмарным моментом вчерашнего дня был разговор с Миклашевским о его девушке. Не хотелось напрямую говорить, что она мне не понравилась; больше всего сейчас не хватало задеть его чувства, но и врать-то тоже не хотелось. Пришлось найти золотую середину, которая подразумевала два слова: «Она милая». Вот только он сразу меня раскусил и попросил ответить честно, не уклоняясь. «В ней есть что-то такое, что меня напрягает. Возможно, это потому что мы с ней мало знакомы», — выкрутилась я, но ведь это тоже являлось ложью, однако на этот раз Миклашевский успокоился. Он пообещал, что если я с ней пообщаюсь поближе, то пойму, почему она ему так нравится. Боюсь, парень, тебе меня не переубедить.       Когда проснулась, я ещё долго не поднималась с постели, борясь с желанием остаться здесь на весь день. А что такого? Позвонить маме, сказать, что плохо себя чувствую, а затем валяться и ничего не делать. Разве я этого не заслужила? Но факт того, что мне всё равно придётся идти в школу, потому что нужно присутствовать на репетиции, пересилил лень-матушку.       У каждого ведь бывают плохие дни, я тоже не исключение. Настроение ни к чёрту, видеть никого не хочется, не то что говорить. А про то, что надо сидеть и создавать видимость прилежной ученицы — вопрос не поднимается.       Я не знаю, с чем связана отстраненность, может, усталость, или погода так влияет. Сегодня, кстати, первый снег выпал, его не настолько много, но это уже начинает напоминать зиму. Но ещё мне сегодня с утра подпортило настроение физическое состояние — головная боль, насморк, кашель. Ведь для полной радости не хватает заболеть.       Повезло, так как уроки сегодня не такие уж серьёзные: обж, черчение, иностранный, информатика, история Санкт-Петербурга, физкультура. Не получается сконцентрироваться и «включить» мозг. Такое мерзкое амёбное состояние: не хочется лежать, сидеть, говорить, смотреть, слушать, вникать. Я могу перечислять до бесконечности все глаголы действия, которые только придут в голову. Дошло всё до того, что мобильный телефон, лежащий рядом, беспрерывно вибрировал, а меня это даже не интересовало. Всё черчение я провела, разглядывая облупившуюся краску на стене напротив. Конечно, в фоновом режиме Миклашевский мне что-то увлечённо рассказывал, вроде про то, как они вчера погуляли с командой, но я не уверена.       Третий урок прошёл на удивление неплохо. Для начала, я специально села за последнюю парту, ибо наша преподавательница никогда не спрашивает тех, кто сидит, как она говорит, на галёрке. Так я была на сто процентов уверена, что меня не потревожат. Сегодня с утра, когда собиралась в школу, случайно с тетрадками в сумку попал блокнот для эскизов, что чрезвычайно порадовало. Жаль, что ненадолго. В планах было сделать несколько зарисовок маленьких девочек, но всё, что я нарисовала, и далеко не напоминало задуманное. Палка, палка, огуречик — получился… Мутант с убогими глазами. Такое надо сжечь, пепел развеять и молиться, чтобы оно не снилось.       А вот обед обещал быть веселым. До того, как нас отпустили, подумала о том, что не хочу идти в столовую. Во-первых, я дома недавно поела, во-вторых, там очень шумно, в-третьих, со мной будут пытать разговаривать. А в мои планы не входит кого-нибудь оскорбить или унизить, я всего лишь хочу провести двадцать минут в спокойствии, попивая горячий чай. Ну и когда в последний раз мой план был выполнен? Правильно, никогда. В стенах этого здания всё идёт наперекосяк.       Так как нас отпустили с урока пораньше, то мы с Сашкой в буфете купили всё, что хотели, и спокойненько устроились за нашим столом. Это так необычно стало — сидеть здесь без Суслоновой, которая решила больше в столовой не появляться. Она теперь обедает чуть ли не в женском туалете. Нужно смотреть правде в глаза: ей стыдно появляться на публике. Сама виновата: никого не слушала, вот и получила.       Параллельно с трапезой я решилась прочесть сообщения, которые пришли с утра. Рик Рей Доброе утро. Как вчера твой мозговыносящий день прошёл?       Следующее сообщение с разницей в сорок минут. Рик Рей Ты, кстати, с девчонкой поговорила?       И ещё через тридцать минут. Рик Рей Я сделал парочку набросков, которые хочу показать, так что немедленно зайди сюда!!!       Хоть один человек интересуется моей жизнью. Это ведь так странно, когда есть друзья и каждый из них знает тебя только частично. Из-за некоторых подробностей они будут думать, что ты скромная/милая/чокнутая/сумасшедшая. А самое главное — ты являешься сочетанием всего перечисленного. Но они этого не знают, потому что ты не уверена, можно ли им полностью доверять. Лично у меня именно так. Но вот случился резонанс в жизни — я познакомилась с этим художником. Мы с ним лично не знакомы, но, когда общаемся, у меня возникает такое чувство, что ему можно доверять. Конечно, возможно он просто умеет к себе располагать людей и моё чутье — это всего лишь бредни маленькой глупой девочки. В любую секунду это общение может обернуться тем, что мои письма на самом деле приходят какому-нибудь сорокалетнему педофилу-серийнику. Всё возможно, но суть не в этом. Мне почему-то хочется рассказывать этому парню о том, что я думаю или чувствую. Он всегда выслушает, поддержит и никогда не осудит. А я ведь даже не знаю его настоящего имени. Всё это так неправильно! Варвара Странно вчерашний день прошёл: я встретила бывшего, потом пообщалась с девчонкой. Кажется, мы теперь с ней подруги. Я ещё не до конца разобралась, что вчера произошло. А как сам-то? Давай, скидывай уже!       Я только закончила набирать сообщение, как увидела, что около нашего стола остановилась Сокуренко, а за ней, примерно в двух шагах, подходили Янковский, Райков и Варламов. — Привет, — улыбнулась Яна, располагаясь рядом со мной, — ты чего на сообщения не отвечаешь? — Хаюшки, я только телефон включила, — соврала, покрутив в руках мобильный. — Что-то важное писала?       В это время парни, усевшись за стол, обменивались рукопожатиями с Миклашевским, и только после этого каждый отдельно меня поприветствовал. Снова. Это непонятное ощущение в животе, то ли страх, то ли опасение, то ли неуверенность. Почему-то рядом с ними чувствую себя маленькой девочкой, не то чтобы я считаю себя взрослой. Для полного счастья мне ещё не хватает начать краснеть и заикаться. Ну не привыкла я, когда вокруг столько парней. Хоть и общаюсь с особью мужского пола, но Сашка — моя подружка с членом. — Евграфова написала, что костюмы для Зайки и Мишки нет, а «халат» Мороза порван. — Замечательно, — безразлично ответила я, сделав глоток чая. Миклашевский странно на меня покосился, недоумевая над реакцией. Он ведь прекрасно знает, что эта информация должна была меня разозлить, я бы начала бурчать и ворчать, а затем пошла бы с этим разбираться. — Насколько плохо с костюмом Деда Мороза?       Сокуренко фыркнула, закатив глаза, и начала что-то искать в своём телефоне. Так, понимаю, у неё есть даже фотография, увидев которую я поперхнулась чаем. Взяв мобильный девушки, стала внимательно рассматривать этот кошмар. Как вообще могло такое произойти? В прошлом году я сама складывала этот костюм, всё было нормально. Он, твою мать, был цел. А сейчас от него остались только лоскутья, словно кто-то специально его резал ножницами, а также как будто здесь ещё и крысы его погрызли. — Твою ж… — простонала я, отдав телефон обратно владелице. Костя решил посмотреть, что меня там так расстроило и в то же время удивило. Ему явно понравилось увиденное: — Вау, Лёша, смотри, какой у тебя прикид будет.       Ну, вот и всё, телефон пошёл по рукам, и каждый был обязан оставить свой комментарий. Серьёзно, дело дрянь. Его нереально будет восстановить, нужен новый. А здесь даже дурак поймёт, что нового нам не видать, как своих ушей. Для этого надо деньги выделять, которых, как всегда, у школы нет и не будет. Проходили, знаем. И где теперь моя хвалёная отстранённость и безразличие? — Я надеюсь, что ты не заставишь меня ЭТО надеть? — поинтересовался Райков. — Посмотрим, как ты будешь себя вести, — съязвила я. Мне почему-то вдруг захотелось над ним поиздеваться, уж больно нравится его кривая усмешка, а также это неплохой способ поднять себе настроение. — Варь, его можно восстановить? — спросила Яна, прервав нашу с Лёшей игру в гляделки. — Не думаю, что это возможно. Нужно посмотреть на него в живую, но, скорее всего, нужен новый. — Мы в жопе, — заключила Сокуренко. — Я согласна. — У вас прекрасный настрой, хочу заметить, — усмехнулся Райков. — А ты что хотел? У нас меньше двух недель: вчера мы только разобрались, что к чему; сейчас запара с костюмами, а в этом театральном дерьме есть песни, которые нужно поставить. Так что здесь не может быть никакого положительного настроя, — ворчала сквозь зубы. Сама замутила — могу и пооскорблять. — С песнями не проблема, — произнесла Яна. — Это я могу взять на себя. А Евграфова за неделю всех выдрессирует, уж поверь. — Так значит, мне остается тема с костюмами, — вздохнула я. По сути, самое сложное и проблематичное, как всегда. Но хоть остальные заботы сбросила. — Конечно, получится не то, что мы планировали, но, думаю, будет неплохо. — Ладно, — согласилась я, но вдруг в моей голове всплыл ещё один важный пункт. — А что насчёт декораций? — Яна вздохнула, она явно совершенно об этом забыла. Нарисовать-то это несложно, при условии того, что мы найдём картонки, но одному человеку тут не справиться: — Ну что, парни, вы умеете держать молоток в руках?       Все четверо обиженно на меня взглянули. Нет, ну что так смотреть? Я ведь нарисовать нарисую, но делать специальные подпорки для декораций — уж увольте. Признаюсь, умею многое, но вот с молотком как-то не сложилось с детства. Один разок ударив себя по руке, больше не захочешь брать его в руки.       В общем, с ещё одной проблемой разобрались, ребята сказали, что им не составит труда сделать пару-тройку конструкций. Посмотрим, что из этого получится. — Кстати, нам надо поговорить ещё кое о чём, — достаточно озадаченно произнесла Сокуренко. Её тон меня немного обеспокоил. Есть небольшие предположения, что разговор сейчас пойдёт о Суслоновой. Не знаю, с чего я это взяла, но вот есть такое предчувствие. — Ох, да ладно? У вас уже есть грязные секретики? — ухмыльнулся Райков, игриво подмигнув. — Ты удивишься, узнав, что у нас их много, — ответила Яна, подойдя к Лёше и потрепав его по голове. Меня это удивило, ведь парень ничего не сказал на то, что девушка испортила его причёску, он даже довольно улыбнулся. Вот что значит друзья с детства.       Мы с Сокуренко вышли из столовой и пристроились на скамейках, на которых когда-то сидела я, ожидая конца идиотизма Алеси. — Сегодня ночью мне снова прислали ссылку на блог твоей подруги. — Мы уже не подруги, — кратко пояснила я. — По ссылке прошла? — Да, — протянула девушка. — В том-то и дело, её блог опять работает. — Что? Но ты же сказала… — Я знаю, — оборвала меня Яна. — Возможно, у неё было сделано резервное копирование или что-то в этом роде. — Вот этого ещё не хватало, — промямлила я, облокотившись на руки. Как там говориться: отруби одну голову, на её месте вырастет две. Снова удалять её блог смысла нет — она опять его восстановит. Но с этим надо что-то делать. — Там есть новые посты? — Есть, но про тебя или про Лешу она не писала. Ещё не писала.       Больше мы не успели поговорить, ибо прозвенел звонок на урок. Но сам факт того, что Суслонова не упоминала ни меня, ни Райкова в своём блоге, безусловно, радовал. Может, она наконец-таки разобралась во всём, собрала свои мозги в кучу и до неё доехало то, что мы с этим парнем ничего не чувствуем друг к другу? Было бы неплохо.       Я не стала заходить в её так называемый «блог», потому что не хотелось париться по этому поводу. Размышлять о том, как она докатилась до всего этого и всё в таком роде. Отвлекает только то, что она сидит через две парты передо мной. Уж больно руки чешутся кинуть что-нибудь в голову. Случайно. Говорят, один удар — и мозг может встать на место. В любом случае, зная себя, всё равно выйду на этот убогий сайт, где она строчит всякую чушь, но в данный момент меня больше интересует, почему Рик не отвечает на сообщения. Зато совершенно другой человек не даёт мне спокойно крутить мобильный в ожидании заветного письма от художника. Санька Миклашевский: О чём вы разговаривали с Сокуренко?       Так как я немного опоздала на урок, моё место рядом занял его хороший друг Стёпа Мельников. Безобидный шпендик, насколько известно, они довольно давно общаются, вроде где-то вместе занимались спортом или что-то в таком духе. Просто мы обычно никогда не собираемся такой компанией, так что я мало о нём знаю, даже с учётом того, что мы одноклассники. Варя Чуденкова: О Суслоновой. Санька Миклашевский: Прости, что? Я не понимаю, объясни. Варя Чуденкова: Помнишь, ты мне показывал «блог» Суслоновой? Так вот, Яне прислали в аске ссылку на него. С её подачи его удалили, но эта дура смогла его восстановить. Санька Миклашевский: А я-то думаю, почему мне ошибку выдавало, когда пытался туда зайти. Но всё равно не понимаю, причём тут Яна. Варя Чуденкова: Честно? Я тоже.       После пятого урока, решила забежать к Елисеевой, чтобы разобраться с костюмами. Как и на фотографии, так и в жизни ущерб, нанесенный «халату» Мороза, был значительный. На мой вопрос: «Как это произошло?», Оксана лишь пожала плечами, в общем, то же самое, что сделали в театральном кружке. Никто ничего не знает. Но, как оказалось, это было не самое страшное. — Тебе ведь сказали, что костюм Снегурочки вообще не нашли?       И тут я была готова начать рвать волосы на себе. В моей голове сейчас были одни предложения, составленные из матерных слов. Я ходила по кабинету Оксаны взад-вперёд, пытаясь хоть как-то унять злость внутри. — Кому понадобился задрипанный, вонючий, убогий костюм Снегурочки?! — воскликнула я, схватившись за голову, поняв, что в такой ситуации успокоиться нереально. — Я задаюсь тем же вопросом, — за спиной раздался низкий мужской голос. Мне не нужно было разворачиваться, чтобы понять, кому принадлежал этот бас. Термоядерный одеколон, который с некой силой ударил по носу, исходил только от одного человека в этой школе — директора. Иногда мне кажется, что он не просто выливает весь флакон на себя, а прямо принимает ванны, чтобы лучше впитать в себя этот аромат. А во всём остальном он неплохой человек. Корякин Игорь Семёнович — среди школьников просто КИСа. Ему примерно лет пятьдесят, но для своего возраста он выглядит подтянуто, а его фееричная шевелюра помогает ему «сбросить» лет десять с лёгкостью. Но он до мозга костей эстет, думаю, на этом становится ясно, что с таким человеком не так уж просто. — У нас украли половину костюмов из костюмерной, — сообщил он.  — Так что нам, скорее всего, придётся отменить праздник для младших классов? — поинтересовалась я. Это, кстати, будет разумно. — Нет, ни в коем случае, — твёрдо произнёс Анатолий Семёнович. — Хоть сейчас нет лишних денег, чтобы закупить новые костюмы, но я что-нибудь придумаю.       Признаюсь честно, не верю в это «Я что-нибудь придумаю», но посмотрим-посмотрим. После того, как директор покинул кабинет Елисеевой, я решила, что весь шестой урок проведу именно здесь. Если физрук что-нибудь скажет, то будет отмазка: «Я занималась постановкой». Ещё один повод остаться здесь — меня накормят, а то что-то мой животик распелся. — Кстати, Оксан, в школе найдутся картонки, чтобы на них нарисовать декорации? — Да, стоят в кабинете ИЗО.       Когда началась репетиция, поняла, что мне здесь нечем заняться, ибо Катя жёстко дрессирует всех «актёров» самостоятельно, и ей даже не мешает то, что она сама одна из них. Сокуренко с Янковским в другом углу репетируют свои песенки, а Райков неподалеку от меня учит свой текст. Так что всё, что мне остаётся — придумывать, какие декорации нужно нарисовать, и процесс этот, кстати говоря, проходит достаточно успешно. Сделав три быстрых зарисовки и почти закончив четвёртую, я решила немного размяться и пройтись по актовому залу, проверить, кто чем занят. Но не успела подняться на ноги, как ко мне подсел Лёша и спрашивает: — Ты не могла бы со мной пройтись по тексту, а то наша Снегурочка сегодня не пришла? — Хорошо, — кивнула я, потянувшись за сценарием, который лежал рядом со мной. — Откуда именно хочешь начать?       Парень немного подвинулся ко мне, так что наши локти стали соприкасаться. Захотелось сразу же отодвинуться, но, стоило взглянуть на Райкова, который искренне улыбался и смотрел в глаза, я не смогла и пошевелиться. А когда он взял мою кисть в свою ладонь и бережно перенёс к нужному абзацу, я начала задыхаться. — Пожалуй, вот отсюда, — произнёс юноша, отпустив мою руку и вернувшись в своё первоначальное место. «Дыши, дура, дыши, — бормотала, пока делала вид, что внимательно изучаю текст. Но правда в том, что не понимала ничего, кроме одного факта — моё сердце сейчас выскочит из груди. — Соберись! Давай же! Вдох и выдох». — Ты начинаешь, — сквозь наигранное спокойствие обратилась к Райкову.