Не объясняя причин

Варвара       Все-таки тяжело было выслушивать громкие рыдания Алеси. Просто так и хотелось сказать: «А я ведь тебе говорила!», но вместо этого приходилось молчать и только изредка кивать в знак согласия. Да и Райков поступил по-свински — можно же было мягко отшить ее, а не говорить, что «такая, как ты, в жизни бы мне не понравилась, мне нравятся красивые и стройные девушки». Но это так, вырвано из контекста, там было много оскорблений, и он очень резко выражал то, что она еще слишком маленькая, чтобы смотреть на парней. Здесь я, наверное, что-то не понимаю… Маленькая для отношений, что ли? Очень странные слова от такого человека, как Леша.       Из-за долгих разговоров с Суслоновой, мои мысли были забиты только тем, что произошло сегодня в школе. Чтобы хоть как-то отвлечься, я решила продолжить свой рисунок, начатый вчера. Ладно, зевающего кота мне удалось дорисовать прошлой ночью, а вот девушка была только в карандаше… Из-за мыслей, не желавших уходить даже под громкую музыку, взгляд девушки получился задумчиво-печальным, а это, по идее, должен был получиться лёгкий и милый рисунок.       Вспомнив, что у меня есть еще одна недоделанная работа, я решила взяться за нее. «Вокруг космос: везде космонавты» — было название сего произведения. Кстати, это один из девизов того парня, у которого я скачала столь крутой плейлист. Но только… на этой картинке, лично у меня, изображен мальчик лет семи с игрушечным космическим шлемом, у того парня — тоже маленький мальчик, но только он смотрит вниз и как будто летит, раскинув руки в стороны. Этот рисунок я увидела на щите, когда ехала по Московскому шоссе, но дня через два его закрасили, и больше рисунок никто не видел. Зато в мою голову он засел так прочно, что ничем его оттуда не вытащить. Да и вообще, мне это не мешает. И если честно, то я очень люблю именно такое, уличное искусство. Конечно, граффити тоже бывают разные, но мне кажется, что рисунок — это нечто большее… Еще несколько мазков и мой «недошедевр» был закончен.       Часы показывали шесть вечера, следовательно, мама скоро должна прийти домой. Нужно успеть приготовить поесть! Хотя там, в холодильнике, что-то оставалось, и это «что-то» оказалось курочкой с картошкой. Отлично, мне меньше хлопот. — Варька, я дома! — сквозь громкую музыку я услышала голос мамы. Вытащив наушники, вышла к ней навстречу. — Хело-оу, — протянула я. — Еда на плите. Должна быть еще горячей.       Мне не особо хотелось сейчас с кем-нибудь находиться в одной комнате, настроение не то. Даже кошка, которая при любом случае трется об мою ногу, напрашивалась на ласку, сегодня решила находиться подальше от меня. Постояв пару минут и молча понаблюдав за тем, как мама переодевается, я, таа ничего и не сказав, отправилась в свою комнату. — Дорогая, — окликнула меня мама. Я резко обернулась, — у тебя все в порядке? — Да-да, все хорошо, — отмахнулась я, но потом поняла, что мне нужен какой-нибудь совет, чтобы понять, как дальше вести себя в подобной ситуации. — Мама, — немного помедлив, я все-таки продолжила, — скажи, что делать, если ты не смогла предотвратить большую беду, а последствия всего этого будут напоминать извержение вулкана? — Много людей пострадали или пострадают из-за этого? — Только один, — вздохнула я, украдкой взглянув на маму. Ее короткие волосы были взъерошены, а ранее бледная кожа была чуть красная от смены температуры. Мать внимательно изучала мое лицо, к тому же, она прекрасно знала меня, так что, предположив, что этот единственный человек мне дорог, оказалась права. — У этого человека началась черная полоса в жизни, а в такие моменты нужен хороший друг, — назидательно произнесла мама, жестикулируя руками. Она всегда была эмоциональна при любом разговоре, даже если это обыкновенная просьба. — Не оставляй его одного, просто будь рядом. «…просто будь рядом», — эти слова эхом отозвались в моей голове. — Спасибо, — задумчиво улыбнувшись, я все же отправилась в свою комнату.       Остаток вечера я провела, так сказать, в обнимку с музыкой и своими мыслями, которые очень сильно стали меня тяготить… подсознание долго не продержалось: где-то в половину десятого я всё-таки заснула, и благо, что ночью мне ничего не снилось.       Следующий день оказался таким же, как все будни, то есть, ничего интересного и веселого. Обычный, ничем не примечательный школьный день: учителя постоянно повторяются, что мы ничего не сдадим, плюс парочка драк и девичьих слез. Да и, ко всему прочему, Алеся решила сегодня не появляться в школе. Даже не знаю, правильно ли это? Бежать от своих же проблем, о которых тебя заранее предупреждали.       На третьем уроке мне надоело писать уже давно наскучивший конспект, и я принялась за рисование на полях своей тетради. Конечно, за это получила нагоняй от учителя, который вечно говорил: «Чуденкова, это тебе не художественный класс, а кабинет истории». На что я сегодня решила ответить: «Рисование снимает стресс. А знаете ли Вы, что я тонкая натура? Конечно же нет, ведь Вы тут рассказываете про ужасные сражения, а мне нужно же это как-то компенсировать. Не так ли?». И тут у учителя истории отвисает челюсть, я же невинно продолжаю рисовать. Странно, любой другой бы отправил к директору, а этот, ничего не сказав, только подобрал свой подбородок и продолжил урок.       Следующие пятьдесят минут тоже длились не особо красочно. Математичку вызвали куда-то по делам, а нам пришлось сидеть в кабинете. Взглянув на часы, я тяжело вздохнула и дальше увлеклась ничегонеделанием. — Сань, — обратилась к соседу. Так как сегодня не было Леси, рядом со мной сел мой старый добрый друг — Александр Миклашевкий. Кудрявый парень, оперевшись на свою руку, посмотрел на меня скучающим взглядом светло-карих глаз. — Разбудишь, когда звонок прозвенит? — Конечно, — кивнул он и вернулся к своему увлекательному занятию: смотреть в одну выбранную точку, при этом тяжело вздыхая.       Погрузившись в себя, я легла на парту, положив голову на сложенные руки, перед этим вставив наушники в уши. Меня сейчас мучил вопрос: почему никто не говорит о том, что случилось вчера? Даже предположений нет, но ведь многие видели, как Райков отшил Суслонову. Сначала мне показалось, это из-за того, что ее сегодня нет, но потом подумала: что, если люди теперь не настолько глупы? Ошибаюсь, наверное, просто до меня еще волна слухов не дошла.       Кто-то несильно потряс за плечо, я повернула голову в сторону — посмотреть на причину своего беспокойства. — Звонок был, — произнес Ал, вытащив один наушник из моего уха. Скрипя и бурча, я оторвала голову от своих рук. — Я на улицу, покурить, пойдешь? — Да, — потерев глаза, кивнула я. Быстренько покинув этот кабинет, мы спустились на первый этаж и вышли из школы через парадную дверь. В нашей школе, да как и в любой другой, курение было под запретом, но все равно никто не сможет повлиять на подростков, уже помешанных на никотине. — Будешь? — спросил Саша, достав из пачки сигарету. — Не сегодня, — отказалась я. — Бросила? — Я и не начинала. — Знаешь, — протянул Миклашевский, выдыхая кольцо дыма, — две недели тоже срок. — У меня тогда были тяжелые дни, — в ответ произнесла, немного поежившись от сильного порыва ветра. Хоть на мне надета теплая кофта, все равно было не особо приятно. Но я должна была выйти на улицу, чтобы проветрить свои мозги. — Не оправдывайся, — сжато улыбнулся парень, стряхнув пепел с сигареты. — Даже не пытаюсь. — Вот и хорошо, — сделав очередную затяжку, промолвил парень, затем внимательно на меня взглянул, словно говоря: «Давай, рассказывай, что опять натворила». Сашка потрясающий человек и то, что мне в нём больше всего нравится — он всегда знает, что я чувствую. У нас полное взаимопонимание, и если кому-то необходимо выговориться, мы ищем друг друга. — Рассказывай, что вчера произошло в столовой. — Слухи доползли и до тебя? — Тяжело игнорировать то, о чем говорит вся школа, — коротко произнес парень, бросив окурок в мусорный контейнер. Саша галантно предложил взять его под руку, и мы направились обратно в школу. Рассказав все, что знаю, ибо сама ничего не видела, удивилась: всё-таки люди последние засранцы. Не понимаю, зачем из этого признания делать такую новость? — Знаешь, я удивлен, что Райков себя так повел. А вот Суслонова… ты же ее предупреждала, она не послушала — сама виновата. — И что же делать? — спросила я, присаживаясь на свободную скамейку. — Ничего, — посоветовал парень, устраиваясь рядом со мной. — Расслабься, это не твоя проблема. — Саш, Алеся всё-таки моя подруга. — Никогда не понимал, почему ты с ней общаешься, — фыркнул Миклашевский. — Сама не знаю, — нахмурилась я. Было время, когда задумывалась над этим вопросом, но так ни к чему и не пришла. — Слушай, Саш, если бы со мной такое произошло, ты бы не бросил меня? — С тобой такое никогда бы не случилось, — уверенно отозвался парень. Я удивленно на него взглянула. — Во-первых, ты не влюбляешься во всех и во все, но даже если вдруг это произошло, все равно у тебя мозг остается включенным. А во-вторых, у тебя есть я, который вытащит из любой передряги, — ухмыльнулся Александр, явно вспоминая последнюю его попытку помощи, — ну или застряну с тобой. — Да ты просто настоящий друг, — улыбнулась я, несильно ударив ему по плечу. — Вот видишь, у меня есть ты, а у Алеси только я. — Варюш, ты все равно не сможешь защитить её от нападок однокашников, как бы ни старалась. — Зато от нападок со стороны Райкова смогу, — твердо заявила я, откинувшись на спинку скамейки и сложа руки на груди. — Не сможешь, — промолвил без намека на улыбку Саша. Далее наш разговор прервался из-за того, что прозвенел звонок на следующий урок — английский. И, так как с Алом мы в разных группах, то я так и не смогла узнать, что он имел в виду.       После всех занятий я медленно брела домой, уставшая от сегодняшнего дня. Надо бы написать Алесе, спросить, как она и не собирается ли завтра прийти в школу. В любом случае она должна это сделать, как бы стыдно ей ни было.       Идти до дома было не так далеко, какие-то двадцать минут медленным шагом, а погода, на удивление, была солнечная, а подышать свежим воздухом я была не против. Но что-то сегодня явно идет не так. Доказательством этого была моя встреча со всей компанией Райкова. Самое отвратительное то, что мы встретились почти что около моего дома. С виду так и не скажешь, что они одни из уважаемых учеников в нашей школе, выглядят слишком просто. Чтобы не встретиться ни с кем из них взглядом, я смотрела себе под ноги, но, кажется, наоборот, это привлекло еще большее внимание. — Привет, Варь, — даже сквозь наушники услышала я мелодичный голос. Подняв голову, увидела, что рыжая остановилась рядом со мной и мягко улыбнулась. — Здравствуй, Яна, — ответила я и выдавила из себя нечто, напоминающее улыбку. Повисла неловкая пауза. Во-первых, это было очень странно, Райков и Янковский удивленно переводили взгляд с меня на Сокуренко. Во-вторых, мы с Яной не общались почти год. С чего она решила уделить мне свое внимание? — Как твои дела? — невзначай спросила девушка, переступая с ноги на ногу. — Лучше не бывает. Как сама? — Неплохо, — вздохнула Яна, понимая, что наш так называемый разговор заходит в смысловой тупик. А о чем вообще могут разговаривать люди, которые не общались год? И для чего она решила уделить мне свое драгоценное время? Эти два вопроса постоянно крутились в моей голове. — Рада была поговорить с тобой, — выдала полуулыбку я, засовывая наушники обратно в уши и собираясь уходить. — Взаимно, — вяло отозвалась девушка. Больше ничего не сказав, я быстрым шагом удалилась подальше от этой группы ребят. Какого черта она со мной заговорила?       Оказавшись дома, я переоделась и сразу же прошла в свою комнату. Как только голова оказалась на подушке, глаза автоматически закрылись, а вот дверца с надписью «Воспоминания» широко распахнулась. Словно видео, стоящее на повторе, одни и те же мысли вертелись в моей голове. Один и тот же вопрос мучил меня: Зачем Яна со мной заговорила?