Богема

Маша поспешила открыть дверь, когда в неё требовательно затрезвонили. Она даже не стала смотреть в глазок или спрашивать, кто же там пришёл. Она знала. Платонов зашёл в квартиру и огляделся по сторонам. Коробки, чемоданы, сумки… Неужели правда уезжает? — Маш, это как понимать? — Растерянно спросил он. — Я дура! — Усмехнулась девушка и присела на краешек одной из коробок. — Ну, заявление, конечно, спорное, но всё-таки хотелось бы услышать всю историю целиком, — Олег прислонился к дверному косяку спиной, внимательно глядя на Машу. — Целиком? Ладно. Знаешь, я стольких в жизни людей перевидала. И плохих, и хороших, и плохих, которые кажутся хорошими… И вот в стенах кабинета я запросто научилась распознавать кто есть кто, а в жизни нет. Я столько раз ошибалась, столько раз сворачивала не туда, что просто устала от этого, правда. Каждый раз клялась, что это последняя попытка, но все не складывалось. А потом в моей жизни вдруг возник ты. Неожиданно, спонтанно и как-то… как-то не так, как я привыкла. Сначала ты меня раздражал своей прямотой и какой-то чрезмерной решительностью, а потом я внезапно разглядела в этом что-то такое, чего мне всегда не хватало. Понимаешь? Вот я и сама не могла долгое время понять. Но мне было так страшно дать шанс… Не тебе, нет, скорее себе. Хотя правильнее было бы сказать нам. Я хочу семью. Мне так неуютно возвращаться в пустой дом. Дети выросли, разъехались, ни с одним из мужей не сложилось, а мне так не хватает надёжного тыла, настоящего дома, а не слова. И я прекрасно осознавала, что это наш… — Мария усмехнулась и медленно покачала головой не веря, что действительно говорит об этом сейчас. Платонов слушал её, не смея перебить. Внезапная исповедь раскрывала ему Машу совершенно с неизведанной стороны. — Это же наш последний шанс на создание нормальной семьи! У обоих, понимаешь? У нас с тобой столько общих болевых точек из прошлого, что даже страшно подумать, что так бывает. Не зная друг о друге, мы фактически варились в одних проблемах. Я так долго тянула со всем потому, что не хотела ошибиться. Мне нужно было заверить себя, что ты именно та самая моя последняя любовь, а тебя в том, что твоя последняя любовь — это я. Мария несмело подошла к мужчине, обнимая его. Олег прижал её к себе в ответ, неторопливо поглаживая по спинке. — У тебя получилось, — едва слышно прошептал он, оставляя поцелуй на её макушке. — Просто знай, что я тебя люблю, — со всей серьёзностью сказала Маша, глядя ему в глаза. — Может, расскажешь, куда ты уезжаешь? Судя по количеству вещей ты собралась навсегда… — Да, — решительно ответила Маша и улыбнулась. — Потому что я, Швецова Марья Сергеевна, с этой минуты и на веки веков вверяю вам себя, свою жизнь и свою любовь. Цени, холь и лелей! Ну, а я постараюсь тоже не отставать. Ты ведь там ещё не передумал перевозить меня к себе и делать самой счастливой на свете? — Ты серьёзно? — Удивлённо отпрянул от девушки Платонов. — М-да… — Вот это реакция, — прыснула Мария. — Как-то… не очень радостно! — Ой, Маша! Платонов крепко обнял её, приподнимая над полом. В то, что она сказала пока не очень верилось, но тем не менее мужчина понимал, что именно произошло. — Так что, поехали? — Спросил он, ставя заливисто смеющуюся Швецову на пол. — А то вдруг ты передумаешь. — И не надейся! Не передумаю больше ни за что на свете. От меня теперь не отделаешься, Олеж!

***

По-настоящему семейная жизнь продолжалась у Марии и Олега уже целую неделю. Свалившееся на них как по мановению волшебной палочки затишье на работе позволяло им посвящать почти все свободное время друг другу и таким нужным обоим бытовым делам. — Слушай, а где у тебя хоть одна крышка от кастрюли, а? — Спросила Маша, проведя минут пять в тщетных поисках. — У нас, Маш, у нас, — усмехнулся он и открыл Швецовой дверцу шкафчика, который находился прямо перед её носом. — Ты что это, готовить решила? — Да! Смотри, как вкусно выглядит, — Маша продемонстрировала ему картинку из интернета с рецептом какого-то мудрёного блюда. Олег сначала промолчал, с недоверием глядя на то, что показывала ему Швецова. — Слушай, по-моему, как-то не очень! — Ой, — Мария наиграно закатила глаза. — Иди уже куда шёл, оставь кухню женщине! — Женщина, — рассмеялся он. — Мы вообще сегодня на день рождения к твоей крестнице идём, ты помнишь? Не зависни тут с кастрюлями. — Я все помню, — закивала Маша. — Подарок надо ещё зайти купить. — Я все помню, — повторил за ней Платонов и Маша укоризненно покачала головой. — Детский сад! Мужчина вышел из кухни, оставляя Марию наедине с кулинарным искусством. Он задумчиво перебрал вешалки с одеждой и, не найдя нужную вещь, крикнул. — Маш! — Что? — Так же громко прозвучал её ответ. Габариты квартиры, несомненно, позволяли дойти до Олега за считанные секунды, но Швецовой было никак не отвлечься от захватившей её готовки. — А ты рубашку вчера гладила… Где она? — Растеряно поинтересовался Платонов. — О-о, началось, — вполголоса произнесла Маша и уже громче добавила. — Глазки разуй и посмотри внимательно! — Смотрю, но не вижу, — пожаловался мужчина. — Тогда вызывай следователя и кинолога с собакой! Будем дело возбуждать, да? — С сарказмом спросила Мария. — Нашёл, нашёл, — заходя обратно на кухню успокоил Швецову мужчина. — Даже не пришлось кинологов вызывать. — Я горжусь тобой, — усмехнулась Маша. — А я люблю тебя!