На встречной полосе

*** Захлопнув дверь с такой силой, что та едва не слетела с петель, заплаканная Роза кинулась в ванную комнату. Набрав холодную воду в ладони, Роза умылась и посмотрела в зеркало. — Идиотка! — она просто выплюнула это обвинение своему же отражению. Давно ей не было так плохо. Больно и горько. Кажется, сегодня она совершила очередную ошибку. Или произошедшее больше похоже на катастрофу вселенского масштаба? Ну, по крайней мере лично для неё. Холодная вода приятно остудила пылающее лицо, и Роза, прежде чем закрыть кран, умылась ещё раз. Ей нужно было успокоиться и подумать. Она вышла из ванной уже на твёрдых ногах. Истерика схлынула, оставив после себя опустошённость. Но так даже лучше, правда. Роза устало добрела до большого кремового дивана и плюхнулась на него. Книги, недоеденная пицца в коробке, карточная колода, месячной давности номер "Ежедневного Пророка" — привычный, милый сердцу бардак. Она дома и в безопасности. Роза никогда не была трусихой. Хотя были вещи, которых она боялась до трясучки. Например, во время учёбы в Хогвартсе она до ужаса боялась увидеть разочарование на лицах родителей. Особенно на мамином. Но этот страх давно прошёл. К Мордреду условности! Она уже давно перестала обращать внимание на правила. Просто в какой-то момент она поняла, что жизнь — это не стройные формулы и даже не страницы книг. Жизнь — такая штука, что у любого выбьет почву из-под ног. И если хочешь жить по-настоящему, то прятаться от реальности за правилами — это не для тебя. Нужно переступать через правила и собственные предрассудки. Сильные не плачут, они сражаются. Это она усвоила от матери ещё в раннем детстве. И Роза всегда хотела быть сильной, независимой. Хотела стать кем-то большим, чем просто "золотая девочка героических родителей". Бойтесь своих желаний, они могут исполниться? Родители и даже бабушка, вот это был прогресс, смирились со всеми сумасбродствами от когда-то тихой и прилежной девочки. Порой Розе бывало совестно за то, что она заставляла родных о себе так переживать. Но в конце концов она пришла к простому выводу, что это её жизнь и решать лишь ей. Но о реакции родных на сегодняшнюю выходку Роза старалась даже не думать. Да, ей было больно, почти невыносимо. Но она всегда умела брать себя в руки. В конечном итоге у всех бывают грандиозные провалы в личной жизни. Она не первая и не последняя. Просто чувство, которому Роза давным-давно дала имя, всё ещё жило внутри неё. И оно, словно острая игла в сердце, напоминает о себе вечно не вовремя. Безнадёжная любовь — не лучший рецепт для хорошего настроения. Это она осознала давно. И нередко оправдывала собственную язвительность, а порой и грубость этим проклятым чувством. — Ты обязательно поймёшь, что он твой человек, — мама целует её куда-то в макушку. Этот разговор состоялся между ними лет семь или восемь назад. Тогда Роза впервые влюбилась и теперь даже не помнит ни лица, ни имени своей самой первой любви. Тогда она не знала, куда себя деть. Ведь это чувство совершенно не поддавалось логике, осмыслению и вычислению. И чертовски мешало сосредоточиться на действительно важных вещах. Например, на учёбе. Мама, стоило Розе вернуться домой на каникулы, каким-то образом поняла, что её мучит. Обмануть Гермиону Грейнджер-Уизли было практически невозможно. Хотя отец после стольких лет иногда всё-таки пытается это сделать. Как правило, безуспешно. Но он знает, что после очередного провала может рассчитывать на снисхождение. — Роуз, ты там? Она даже не пошевелилась, зная, что из камина в зелёном пламени торчит дурная голова Джеймса Поттера. И ведь она много раз просила его не коверкать её имя. Проклясть его, что ли? Нравоучение за наколдованные кроличьи уши на дорогом кузене её точно не ждёт. Родные только спасибо скажут, потому что Джейми без регулярной взбучки — просто невыносимая скотина. Вот, например, как сейчас, когда ломится сквозь её защиту с истинно поттеровским упрямством. А ведь должен понимать, что Роза никого не хочет видеть. * * * Если бы можно было вернуться в прошлое и изменить произошедшее, он бы с радостью это сделал. Гарри давно уже не страдал приступами самоедства и самобичевания — некогда стало. Оказывается, с исчезновением главного врага жизнь не заканчивается, как и проблемы. Иногда грызла тоска, но они с ней были старыми друзьями, сроднились уже, и Гарри научился в кратчайшие сроки приходить в себя. Слабостям в его жизни не место. Иначе всё закончится очень печально. Эта девочка... Подумать только, дочь Гермионы, чей ум неизменно его восхищал, и которая всегда была рядом. Дочь Рона, его лучшего друга. Понимающего и незаметно научившегося без лишнего шума дарить поддержу. Нет. Он не мог так поступить ни с Гермионой, ни с Роном... Ни с ней. Розой. Сентиментальность ему давно чужда, но принципы остались. Как и понимание, что то, что он делает неправильно. Ощущение влечения к яркой красивой девушке, которую он когда-то нянчил. К той, которая безжалостно заставляла Джейми учиться и прикрывала его шалости. Только вот та малышка выросла и какого-то Мордреда нашла в старом потасканном авроре что-то привлекательное. А упрямством природа и гены Розу не обделили. По крайней мере, осаду Гарри она проводила по всем правилам. С неожиданными контратаками. Сначала было забавно, даже смешно, ведь он считал чувства Розы детской блажью. А потом стало уже не очень смешно. Признаться Гермионе или Рону не хватало духу. Друг его убьёт на месте, а Гермиона вполне возможно придумает наказание похуже. Страх был вовсе не чужд Герою... У него было не так много близких людей, чтобы терять их. Кроме того, чувство вины надёжно замыкало уста. Гарри был не так уж равнодушен и холоден, каким хотел казаться. Его влекло к ней с почти неодолимой силой, и только доводы рассудка сдерживали это влечение. Он прекрасно понимал, что сломает хрупкую нежную бабочку. Такой ему представлялась Роза. Пускай она и считает себя достаточно сильной, чтобы быть рядом с ним. Но Гарри вот уже много лет никого не подпускал к себе близко. Никаких эмоциональных привязанностей. Зачем питать живущих внутри демонов? Гарри прекрасно знал, что он не умеет строить отношения. Даже любящая его Джинни не выдержала и в конце концов ушла. Он ей так и не простил сделанного перед разводом аборта. Он вспомнил её усталое лицо, чёрные круги под глазами и тихий голос без эмоций. — Гарри, с тобой невозможно жить. Я хочу разойтись тихо, — тонкие пальцы сжимают ткань мантии. — Джеймса сможешь видеть и забирать в любое время, когда захочешь, но сегодня мы уезжаем. Сказка о счастливой семье развалилась, едва начавшись. И он усвоил урок. Герои хороши во время войны, а в мирное время они не самая лучшая компания. Джинни умолчала о многом. О том, что её терзало во время их брака. Искренне веря, что он не поймёт, и ему всё равно, в общем-то. Они разошлись тихо, без скандала. Более-менее Гарри удавались две роли: Главного Аврора и родителя на полставки. По крайней мере, Джеймс всегда шёл к нему со своими победами, огорчениями, проблемами. Сын всегда тянулся к нему, не замечая того, что оттолкнуло от Гарри его мать. И эта крепкая связь с сыном держала его на плаву. Джейми давно уже не ребёнок, но бедокурить ему это не мешало. В дружбе сына с Розой Гарри видел отражение собственной истории — умная девочка и оболтус, которого она опекала. Хотя, по правде говоря, его сын был куда лучшим защитником для Розы, чем он в своё время для Гермионы. * * * Чудовища не исчезают в мгновение ока. Независимо от того, насколько мы хотим, чтобы это было так. Было принято думать, что она займётся "кабинетной" наукой, если уж матери в своё время не удалось это. Роза же предпочла проигнорировать всеобщие ожидания и найти то, что ей действительно интересно. Несмотря на самодисциплину и педантичность, за которые её бы ценили на "работе", она бы умерла со скуки, занимаясь каждый день одним и тем же. Гораздо увлекательней каждый раз сталкиваться с чем то новым, неизведанным. Невзирая на опасность. Выживать в их семье учили с пелёнок. В хорошем смысле этого слова. Стремление сделать мир лучше это прекрасно. Но он никогда не бывает достаточно безопасным. От этого в своё время при их воспитании отталкивалась мама. И Роза, если на то пошло, очень благодарна ей за это. Дай бабушке Молли волю, Роза бы выросла тепличной фиалкой. Бабушка просто не хотела никого больше терять, и её забота часто душила. Чёртов Поттер вывел её из равновесия в который раз. И Роза просто жаждала оказаться на работе. Где придётся отбросить эмоции и использовать только разум. Краткая передышка. Видимо, неправильная любовь так и не ставшей правильной девочки может приносить только головную боль, неудовлетворённость и страдания. Роза иногда хотела просто разлюбить, но чувства сильнее. И мало кто способен забыть вот так просто, по своему желанию. Ей с её характером скорее присуще сражаться, пока всё не выгорит до нетлеющих углей. Весть о том, что командировка пройдёт в Гренландии не наполнила её сердце особой радостью. Но хоть к чёрту на рога, только бы подальше от этого упрямого мудака. Джеймс, лучший друг, был внятно послан. Роза была не настроена на душеспасительные беседы или на выслушивания нытья. А зная Джеймса, с одинаковой вероятностью можно было услышать и то и другое. * * * Роза не спешила — инистый дракон был ещё той коварной тварью. Стать его ужином не входило в её планы. От ледяного ветра её спасала специальная одежда и чары. В общем-то, самым разумным было подождать, пока дракон вымотается и заляжет отдохнуть в одной из пещер. Тогда она сможет осмотреть этого злюку и даже подлечить. Для этого, собственно, её сюда и вызвали. Обычно на такие задания шли целой командой, но Роза предпочитала действовать в одиночку. Большая группа магов воспринимается ящерами, как угроза и огромный раздражитель. А Розе не хотелось калечить и так больную зверюшку ещё больше. Дракон спал, свернувшись калачиком. Или только делал вид, что спит. Хвост с острейшим шипом мирно лежал на земле, крылья подрагивали в такт ровному дыханию... Красавец-дракон так и манил, сияя, как голубой алмаз. Хотелось подойти поближе и полюбоваться. Но Роза не была так глупа, чтобы купиться на эту игру одного "актёра". Смотрители уверяли её, что инистый дракон — самый хитрый из всех их подопечных и прекрасно прижился в дикой природе. Даже несмотря на то, что вырос под присмотром людей. Он быстро отвоевал себе изрядный кусок территории, и с ним не связывались даже более крупные особи. Есть над чем подумать. Роза сначала поставила щиты, способные выдержать плевок ледяного пламени и удар хвоста. А потом высыпала на перчатку сонный порошок. Дракон по-прежнему делал вид, что спит, однако опытная Роза заметила, как сместилось его гибкое тело, готовясь к прыжку. Ну уж нет, красавчик! Порошок золотистым облачком окутал драконью морду, и через две минуты дерганья инистый дракон распластался в настоящем сне. Теперь можно работать. Хитрюга где-то получил пакостную рану и умудрился занести в неё заразу. Роза вычистила гной, и залила рану лечебным зельем, потом на всякий случай проверила внутренние органы и мышцы дракона. В целом инистый дракон был здоров. Непонятно, с чего работники заповедника, с их то опытом, так переполошились, что написали ей в Англию с просьбой приехать. Но с другой стороны инистые драконы находились на грани вымирания, и беспокойство смотрителей было легко этим объяснить. Работа и расстояние между ними помогли. Почти. Всё ещё больно и горько, но Роза более-менее успокоилась. И готова к новой попытке. Гарри Поттер, конечно, ещё тот баран упрямый... Но и ей тоже не занимать упрямства. Тем более, когда дело касается Гарри. Иногда на острой грани отчаянья Роза думала, насколько проще всё было бы, не будь она дочерью своих родителей. Тогда бы у Гарри не было столько поводов раз за разом говорить ей "нет". Трудно "переболеть" тем, что было в тебе большую часть сознательной жизни. Она просто любила его... И ведь Розе нелегко было принять свои чувства к человеку, который был намного старше, да ещё и являлся членом её семьи. Роза пробовала забыться с кем-то другим и была только противна сама себе. Никто на свете не был таким, как её Гарри. Ветреность ей всё же была чужда, и Роза вполне отдавала отчёт себе в своих душевных движениях. Трудно не заметить что-то столь сильное, из-за чего сердце почти рвётся на части. Тяжело видеть его с очередной пассией, следить за новым романом со страниц жёлтой прессы и с трудом сдерживаться, чтобы не закатить безобразный скандал. Но ведь он ничего ей не обещал, как ни печально было это признавать. Поэтому Роза терпела... Мило улыбалась на семейных встречах, ревела только украдкой и магией устраняла следы слёз. Она всё-таки гордая, а не очередная поттеровская пассия... * * * Гарри едва не запнулся о валяющуюся в тесном коридоре метлу с золотой насечкой на рукояти. Хьюго снова без спроса брал любимую гоночную модель сестры. Три велосипеда, подставка для обуви и какие-то непонятные коробки кое-как теснились в этом узком коридорчике. Рон каждый раз собирался убрать бардак, да руки всё не доходили. — Чего ты там застрял? Рон в домашней футболке с Пушками Педдл стоял в дверях. Судя по фиолетовым пятнам на пальцах, он только что вернулся из Вредилок. Только там можно было извозить руки такой стойкой краской, и только там вечно всё взрывалось в хаотичном порядке. Наверное, Джордж изобрёл что-то новенькое, и Гарри обязательно зайдёт к нему, когда будет свободная минута. — Твой сын снова не убрал метлу Розы, — Гарри вернул метлу на крепления на стене, ласково проведя по аккуратно подстриженным прутьям. — И она бы убила его, увидев свою драгоценную метлу на полу, — Рон ухмыльнулся, а затем уже улыбнулся мягко и радостно. — Она возвращается вечером. Каждый раз, когда она непонятно где с очередным чудищем, у меня сердце не на месте. И как только Гермиона это выдерживает так спокойно. Гарри вовсе не волновался за Розу. Совсем не волновался. И не думал о том, где она сейчас... Как и не делал этого раньше... Каждую мордредову командировку Розы... Рон и Гарри прошли через светлую гостиную прямиком на кухню. — Обедать будешь? Сегодня в меню: моя коронная яичница с беконом, помидорами и сыром, а на десерт — шоколадные кексы, которые вчера приготовила Гермиона. Если, конечно, Хьюго не умял их до нас... Гарри, что с тобой? Ты какой-то смурной сегодня. Что-то случилось на работе, да? — Нет, Рон, в Аврорате всё хорошо, — Гарри вымученно улыбнулся. — Я просто устал. До отпуска осталось две недели. Хочу уехать куда-нибудь подальше от людей и отдохнуть по-человечески. Подальше от людей, от ответственности и... мыслей о том, что хочу сделать с твоей дочерью. Конечно, последние слова Гарри оставил при себе. * * * За год до этих событий. Роза принципиально не напивалась, но Джеймс Поттер это Джеймс Поттер. Мало того, что он вытащил её на эту дурацкую вечеринку по случаю Хэллоуина, так он ещё и усвистал в неизвестные дали. Так что среди переменчивого света, музыки на грани оглушения и сотен танцующих тел его было не найти. И всё, что ей оставалось это бар и скучающий бармен. Роза поправила кружевную маску и улыбнулась. Атмосфера всеобщего безудержного веселья действовала и на неё — боль и обида уходили, сменяясь лёгкостью. Она его поцеловала... Прямо в губы, которые снились ночами. Просто в один момент Роза не выдержала очередной его нотации. И Гарри ей ответил. На секунду. На один невыносимо чувственный и краткий миг его твёрдые уста дрогнули, и он поцеловал её. А потом всё резко прекратилось. Гарри отпрянул от неё. Зелёные глаза полыхнули таким отчуждённым холодом, таким гневом, что Роза сжалась. От Гарри волнами расходилась ярость, и магия, готовая крушить всё вокруг. Всё-таки он чудовищно силён и отличался отменным самоконтролем. На её счастье. — Больше никогда, слышишь, никогда не делай так, Роза! Развернулся и ушёл, оставив её задыхаться от слёз в том чёртовом коридоре. Ей кое-как незаметно удалось проскользнуть к себе в комнату. Забраться в постель и сделать вид, что она уже спит, а на самом деле раз за разом касается своих губ пальцами в сладком неверии. И откуда в ней в тот момент было столько безрассудной смелости? Или глупости... Чего же больше? То, что она смотрит на красивого и доброго дядю Гарри как-то не так, Роза поняла в свои нежные пятнадцать лет. Девочкой она была умной — на зависть многим — и правильные выводы сделала верно. Физическая привлекательность играла свою роль, всё-таки "холостяк номер один" выглядел никак не на свой почтенный, как ей в то время казалось, возраст. В пятнадцать кажется, что все, кому больше тридцати уже старики... Но Роза всегда любила слушать, как он говорит, смеётся. А этот тёплый взгляд, от которого внутри всё обрывалось? На первую попытку признаться ей понадобилось очень много времени. Ждать пришлось до семнадцатилетия. Потому что она знала, что Гарри никогда не будет иметь никаких дел с несовершеннолетней. Роза запиналась, краснела и получила в ответ лишь так красившую его редкую улыбку и уверение, что эта блажь у неё скоро пройдёт, и она обязательно влюбится в сверстника. За ней настойчиво пытался ухаживать Скорпиус Малфой, по которому вздыхала добрая половина девчонок Хогвартса, а вторая половина сохла по Джеймсу Поттеру. Малфоя она, кстати, послала, не выбирая выражений. Несмотря на его сладкую мордашку и манеры "принца", он ей никогда не нравился. Каким бы положительным он ни пытался казаться, было в этом Скорпиусе что-то нехорошее. Роза не любила, когда ей пытались пудрить мозги. Предпочитала открытый текст, а не второй и третий смысл в одних и тех же словах. После четвёртого коктейля мир вообще начал лучиться добротой, несмотря на лёгкое головокружение. Роза легко согласилась потанцевать с обаятельным "демоном". Парень был наполовину обнажён. Кожаная жилетка давала прекрасный доступ к торсу, и Роза решила: чего терять время зря? Так что технически "демон" был не виноват. Ведь лапать его кубики она начала первой, ещё вовремя танца. И поцеловала его тоже первой. Потому что Поттер это Поттер... Но она не монашка, а от постоянного сексуального напряжения у кого угодно крыша поедет, если его не сбрасывать. Лучший друг, который мог помешать "грехопадению", уже сам где-то развлекался. Роза отвечала на далеко не невинные поцелуи и позволила прижать себя к стене в тёмном углу. Внезапно горячий и отзывчивый кавалер куда-то исчез.... Его буквально вырвали из её объятий. Роза гневно тряхнула головой и приготовилась задать Джейми трёпку за вмешательство в самый неподходящий момент. И так и замерла с разметавшими по обнажённым плечам волосами и открытым ртом. Потому что черноволосый, злой как сто тысяч чертей, мужчина в алой мантии точно не был её другом. Это был Гарри Поттер, который на языке "пальцев" объяснял что-то было возмущённому, но быстро увядшему под его взглядом кавалеру. — Пошёл вон. А ты идёшь со мной. Такой тон Гарри не предполагал даже возражений, но Розе только что обломали секс. И снова Гарри Поттер — так что её понесло. Что-то она его от многочисленных пассий не оттаскивает. Ему, значит, можно развлекаться, а ей, давно уже взрослой ведьме, нельзя. Воздух вокруг прогрелся и заискрился. — Никуда я с тобой не пойду! Естественно всё закончилось предсказуемо. Гарри выругался и забросил сопротивляющуюся Розу на крепкое плечо под одобрительный свист толпы. Дать магией отпор она не могла, не при маглах. А физически справиться с натренированным сотнями стычек, боев Поттером было невозможно... * * * — Умные девочки не проигрывают, если точно знают, чего хотят, — мама улыбается и ставит перед ней яркую жёлтую кружку с особенным чаем. Полезная и вкусная смесь трав, которую Гермиона Грейнджер-Уизли готовит только под настроение или перед серьёзным разговором. Непослушные рыжие волосы убраны в длинную косу, папина футболка на ней болтается. Роза в шоке, её всё-таки застали врасплох. И кто? Родная мать! Роза, как всегда, не учла в своих расчётах тот факт, что от мамы трудно что-либо скрыть. А ведь её реакции она опасается даже сильнее, чем папиной. Всё-таки папа легко загорается и так же быстро гаснет. Но вот мама... Тут варианты могут быть вплоть до того, что незадачливый и запретный предмет страсти Розы найдут по частям в разных мешках в Темзе. — Умной девочке стоит опасаться реакции родителей? И что будет с её избранником? Она всё-таки мамина дочь, поэтому игру в иносказания, дарующую ей иллюзию безопасности, поддерживает. — Моей нет, а за папу я не поручусь. Мама ободряюще сжимает похолодевшую ладонь Розы, а затем пытливо заглядывает в глаза. — У меня было время, чтобы разозлиться и смириться. И мечтать, что это у тебя со временем пройдёт... Нежная рука в неспешной ласке касается её лица. Мама остаётся спокойной и говорит всё тем же тоном абсолютной уверенности. — Гарри всё-таки не лучший выбор. Но я знаю тебя, Роза. Если ты решила, то переубеждать бесполезно. Все эти годы я надеялась, что для тебя это не по-настоящему. Но время показало, что мои надежны были напрасны. Я слишком сильно люблю тебя, чтобы потерять. И как ни странно, я слишком сильно люблю этого неубиваемого поганца, чтобы пойти и оторвать ему всё ценное. Облегчение, как прилив, как штормовая волна затапливает её, сносят все те запоры, за которыми Роза пряталась. Оказывается, очень тяжело день за днём скрывать, лгать, не договаривать. Роза смертельно устала от этой тайны, когда приходилось молчать, держать в себе то, что сильнее неё. * * * Он не такой идиот, каким может показаться со стороны... Поэтому он прекрасно понимает, что Роза злит его намеренно. Правда, это понимание вовсе не спасает от ярости, в которой можно утонуть. Гарри не хочет сделать ей больно, он вообще не хочет лишний раз вступать в конфликт. Потому что каждое их столкновение словно списано с зажёванной плёнки — его гнев, её азарт, а за ними следует взрыв. Роза никогда не отступает, упрямо бросает ему вызов раз за разом. Это не должно было его восхищать, но восхищает. Трудно, очень трудно оставаться беспристрастным с той, к которой тебя так сильно влечёт. Гарри ловит себя на желании пропустить её медно-рыжие длинные пряди сквозь пальцы. Он знает, что её любимый цветочный шампунь имеет очень стойкий запах... Знает, что это неприлично открытое изумрудно-зелёное платье надето специально, чтобы он заметил. Но всё равно любуется её трогательно обнажёнными ключицами. Легко догадаться, что этот черноволосый болван, с которым она пришла на приём, ещё один вызов ему. Роза улыбается ему своей нежной открытой улыбкой... Но Гарри знает или хочет верить, что знает, кому на самом деле предназначена эта улыбка. Несбыточные мечтания уже давно не для него. Он привык к разочарованиям. Тогда почему ему так больно? Ведь он хотел, чтобы она излечилась от своей привязанности к нему. Гарри с горькой иронией думает, что превратился в сумасшедшего скупца, который дрожит над каждой крошкой памяти. — Злишься? Гарри едва не стонет вслух. Конечно же, она пошла за ним. Без сомнений вошла вслед за ним в небольшую библиотеку, где он хотел побыть в одиночестве. Чтобы не испортить остальным праздник. Зачем огорчать друзей, сына? Его дурное настроение рано или поздно пройдёт. Гарри убедил бы себя, что так будет лучше всем. И Розе в первую очередь. Свет свечей золотит белоснежную кожу, огнём вспыхивает в волосах. А сама она полыхает — живое пламя, воплощённый и очень хрупкий вызов ему. Сам себе Гарри кажется состоящим из одних сплошных теней, уродливых пятен, глубоких отметин. Почти развалина на обочине жизни. Это если заглянуть глубже, чем мишура внешности. — Нет. Ложь легко срывается с губ, напоказ беспечное пожатие широкими плечами. В конце концов, Гарри хорошо освоил эту нехитрую науку лгать с самым честным видом. На краткий миг становится противно от самого себя. Но он в который раз повторяет себе, что это ради неё, ради Розы. Её розовые губы дрожат, она сжимает и разжимает кулаки. И в какую-то секунду срывается... Гарри перехватывает тонкие руки с привычной лёгкостью. — Хочешь ударить, не делай это так предсказуемо, — веско произносит он в её маленькое ушко и отшатывается, когда она гибкой лозой выворачивается и прижимается к нему. Роли изменились. Теперь он не охотник, а жертва. Жертва собственной неспособности себя контролировать. — Я люблю тебя, Гарри. Горячий шепот и быстрый поцелуй... Руки против воли смещаются на её талию. Роза — сама жизнь, свет, сам соблазн. В голове вакуум, абсолютная пустота, в которой Гарри счастлив. Он целен впервые за столько лет. Но в мире магии любые чудеса недолговечны. Он с трудом отстраняется. Отодвигает от себя тяжело дышащую Розу, у которой на лицо все признаки преступной страсти. Нет! Он не может с ней так поступить и точка. — Опять бросишь меня? Уйдёшь и будешь делать вид, что ничего не было? Если бы он только мог... Бравый Поттер тоже далеко не железный. Сложно воевать с собой. А ещё, когда рядом она, притяжение вовсе сбивает с ног. Всё-таки карма ещё та стерва — за годы, когда его сердце было холодно, и спокойно он расплачивается сегодняшней мукой. Гарри сжимает зубы. Какое сердце? Большей чуши он не мог придумать себе в оправдание. Он так занят самокопанием, что не замечает как в голубых глазах Розы рождается решимость. Она устала страдать, ещё больше устала быть отвергнутой. Решиться сложно, но можно, когда каждое расставание словно вынимает душу. Роза не думает, она просто действует... Приникнуть к нему, словно для поцелуя, и вырубить одним прикосновением. И не такому научишься путешествуя. Поттер чертовски тяжёлый, и Роза, шипя сквозь зубы, усаживает своего суженого в кресло. Хорошо, что на библиотеке мамы стоит полог тишины. И всё равно ей нужна помощь. Мама, скорее всего, обо всём догадается, но прикроет. Роза достает палочку и шепчет: — Экспекто Патронус. Джейми, ты мне срочно нужен в библиотеке. Друг вваливается в библиотеку через пару минут. И как по команде трезвеет, увидев собственного грозного папашу, дрыхнувшего сном младенца в кресле тёти Гермионы. Значит, родитель всё-таки довёл их нежную Розу до точки кипения. В том, что отец любит Розу, Джеймс не сомневался. И не имел ничего против как ни странно... Пусть лучше они будут счастливы вместе, чем несчастны порознь. Он был единственным балованным сыном, но умел любить. Просто пока Джеймсу не повезло встретить ту единственную. — Портал с тобой? Помогу отлеветировать его к заднему входу. Там активируешь и адье, "мачеха". Роза закатывает глаза — Джеймс как всегда. Она похищает его отца... Между прочим, целого Главного Аврора, а этому хоть бы что. Она ждёт шутовского благословения-напутствия и не дожидается. Времени не так много. Если их застукают, трудно будет объяснить, что они делают с Поттером-старшим. До заднего двора они добираются без проблем. И она наматывает на запястье Гарри цепочку нелегального портала. Либо получится, либо она загремит в Азкабан за похищение. * * * Его будит ни с чем не сравнимый рокот океана. Он точно не в Англии, даже воздух не тот. Очень тепло. Последнее, что Гарри помнит это нежные руки Розы. И тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы определить, что произошло. Ай да девочка! Хотя своё восхищение этим воистину гриффиндорским безрассудством он попытается запрятать поглубже. И он так легко попался. Расслабился, забыв о "постоянной бдительности". Что бы сказал Аластор? Гарри с трудом выбирается из низкой и очень широкой кровати. Что бы там ни применила "преступница", средство было убойным. Он обходит маленький домик и выходит на террасу. Пляж с золотым песком, лазурь океана, пальмы и... Роза, спокойно читающая какую-то книгу, на шезлонге под зонтиком. Пасторальная, твою мать, картинка... Он вообще-то ни чуточку не зол. Наверное, чувство парадоксального облегчения можно назвать деструктивным. Он снимает носки, ведь от туфель и пиджака его кое-кто уже избавил. Горячий песок приятно согревает ступни. — Не боишься последствий? Руки сами собой ложатся на её обнажённые плечи... Такие купальники нужно запретить законом. И хорошо, что на этом, судя по всему, острове они совершено одни. Ревность это такой зверь, которого трудно унять. Почему-то бить никого не хочется. Но если бы на неё сейчас кто-то пялился, то Гарри бы точно не сдержался. Он вообще несдержанный, плохо воспитанный тип с уголовными наклонностями. И как только в целые начальники Аврората взяли? — Устала бояться, — ответила Роза. Она смело смотрит ему в глаза, сжимая тонкими пальцами корешок своей книжки. И Гарри просто тает от нежности. Он наклоняется и целует её сладкие губы. Роза отвечает несмело, она так напряжена. Словно ждала чего-то другого... Но Гарри всегда был непредсказуемым. Да и что толку орать на неё? Такая умница всё продумала, и он не думает, что смог бы выбраться с острова раньше положенного срока. Так почему бы не насладиться жизнью? В кои-то веки противный голос того, что обычные люди именует "совестью" замолк, словно воды в рот набрал. Это точно к лучшему. Гарри как раз сейчас совсем не склонен кого-то слушать. Может показаться, что его решение это только спонтанные, дикие эмоции... Но это не совсем так. Сердцем он уже давно с ней. А телом... Ну, это можно быстро исправить. Гарри поднимает на руки своё рыжее солнце. Он задумывается, какие из драгоценностей рода Блэк ей подойдут? Гарри уже точно знает, осторожно опуская свою драгоценную ношу на постель, какое кольцо совсем скоро будет сиять светом чистейшего камня на её тонком пальчике. Хрупкие ладошки жаркой лаской проходятся по груди, стаскивают рубашку, и вся его выдержка летит туда же. Гарри с трудом отрывается от зацелованных, припухших губ. Он успел порвать безобразие, именуемое купальников, на два лоскутка. Белоснежная грудь, как для его ладони создана... Он обуздывает страсть. Роза заслужила чего-то получше торопливого траха. Она нежность, она любовь. И он будет любить её. Кожа словно бархат, она то сжимается в стыдливости, то приникает ближе. Глаза горят лихорадочным, сумасшедшим огнём. Огнём, в котором он сгорает каждую секунду. Влажная, жаркая и очень узкая... Первый толчок, и Роза замирает под ним. Гарри с удивлением замечает след боли на её лице. — Мне остановиться? Прямо сейчас Поттер проклинает себя за дурное благородство. Какое "остановиться", если он едва дышит? Это выше его сил. Но ещё хуже сделать ей больно... Он не простит себя никогда потом. — Я давно... Роза прячет лицо у него на плече. — Ты большой, а у меня давно никого не было, — она ещё теснее прижимается к нему. — Просто осторожней. И не останавливайся, — то ли просит, то ли приказывает она с так красившим её бесстыдством. И Гарри двигается ещё нежнее, пока не ощущает, что она вся расслабилась. Боль ушла и осталось только желание, страсть. Он шепчет ей что-то, что не смог бы сказать в другой момент. Всё-таки мужчины иногда редкие трусы... Но сейчас, когда они едины, в самом первобытном смысле, этот его шёпот всё равно что хриплое дыхание, всё равно что поцелуй. Глаза в глаза целую вечность. Гарри по-дурацки беззаботен и пьян любовью. Он сделал своей Розе предложение между первым и третьим разом. Нечего сомневаться в его мужских способностях в таком нагло-соблазнительном тоне. Ему сейчас даже грядущий разговор с Гермионой и Роном представляется лёгким делом. Если есть что-то в мире, за что стоит сражаться, так это любовь...