it's better with you

Погода осенью — это действительно что-то абсолютно странное, непредсказуемое и никому во всём мире неизвестное. На улице в эту пору происходит огромное количество невероятных ситуаций, сменяющих друг друга мимолетно, с огромной скоростью, стремительно развивающейся в течение всего времени года. После того, как на улице сияло и ещё по-летнему грело яркое солнце, прошло всего лишь несколько часов. Однако, как уже было сказано ранее, осень непредсказуема и таинственна, именно поэтому сейчас за окном было нечто совершенно иное, абсолютно не похожее на то, что было раньше. Мрачные тучи заполнили всё небо над городом и совершенно точно за его окрестностями, казалось, будто всё в один миг помрачнело и исчезло. Никакого просвета видно не было, а это лишь устрашало каждого, населяющего Гринсбург и его округ. Спустя несколько каких-то мгновений, послышались тихие стуки по подоконнику, которые с каждой секундой всё сильнее и сильнее усиливались. Начался проливной беспросветный дождь. Чего же ещё стоило ожидать от осени? Энн Ширли лежала на кровати, укутавшись в огромный тёплый плед, найденный ею в одном из шкафов дома. Она держала руки на голове, видимо, пытаясь облегчить этим боль, усталость и такое плохое вялое состояние. Всё началось с того, что ещё по дороге домой девочка заметила за собой жуткую сонливость, вялость и усталость, а что ещё хуже — по всему телу проносилась сильная боль, особенно сильно проявлявшаяся в голове. Она быстро дошла до дома и сразу же легла на кровать, оставляя попытки и мысли о том, как хорошо было бы сделать несколько заданий. В любом случае, всё как всегда. За окном дождь — дождь внутри Энн. Яркое солнце освещает весь город — внутри Энн светит лучезарное солнце. Уже некий обычай, привычка.

***

— Доброе утро, Диана. — тихо со скромной улыбкой произнёс Блайт после того, как подошёл ко второй парте первого ряда, где и занимала место девочка. — Ты не видела Энн? Её кажется нет в школе… — задумчиво продолжил он, поправив волосы за ухом. — Привет, нет, но кажется я знаю, что случилось… — грустно ответила та, поворачиваясь в сторону мальчика. — Вчера я переписывалась с Энн, она говорила, что очень плохо чувствует себя, надеялась, что за ночь всё пройдет, и она пойдёт в школу, но… — продолжила она. — Как видишь, её здесь нет. Я напишу ей немного позже, может она ещё спит… — заключила брюнетка, слегка поджав губы. — Ох, это плохо… — с искренней грустью в глазах сказал он. — Кстати, если ты переписываешься с Энн, может добавишь её в беседу? — подняв брови вверх, намекнул Гилберт. — Она всё-таки как никак наша одноклассница и должна быть такой же, как и все мы. Да и думаю, я не один так считаю… — Хорошо, надо не забыть. — лёгкой улыбкой поддержала диалог она и продолжила: — Мне так грустно за Энн… Она просто перешла к нам в класс, с чего все так на неё напали?! — действительно сурово воскликнула Барри. — Диана, ты же понимаешь, что Энн Ширли совсем не такая как наши некоторые одноклассники… Она другая: настоящая и доброжелательная. Я знаю её всего несколько дней, но уже успел заметить, что абсолютно всё она делает лишь в добром умысле. Это не похоже на людей в современном мире, ведь… — брюнет слегка смутился, заметив, что так много говорит о рыжеволосой. — Ты сама знаешь, сейчас не доброту и искренность ценят, а совсем иные вещи. — заключил он. — Абсолютно согласна, но я уверена, что в нашем мире ещё остались настоящие люди, честные, такие как Энн, такие как ты, я, несколько одноклассников, которые лишь сливаются со всеми. Понятное дело, что не каждый из них такой. Просто всем выгодно показывать себя жестоким и злым, вот и вся проблема. — заключила девочка после того как услышала звонок на урок, оповещающий всех учеников большой школы приступить к уроку, в данном случае к английскому языку. На уроке, стоит отметить, Диана не смогла целиком и полностью слушать учителя, ведь её то и дело преследовали мысли об Энн и Гилберте. Она совершенно не ожидала от мальчика такого количества слов и вопросов о своей подруге. Нет, это совсем не значит, что она считала мальчика плохим человеком, таким же как основная масса класса, это значит то, что она даже и представить себе не могла, что сможет сказать Гилберт Блайт об Энн. Но в итоге оказалось, что он поддерживает её подругу, поэтому брюнетка была счастлива, что круг людей, уважающих новенькую ученицу и по совместительству её лучшую, на данный момент, подругу, всё больше и больше увеличивается. Барри знала, что обязательно наступит такой момент, когда все в классе будут ценить и хорошо относиться к рыжеволосой, просто всему своё время. Пускай поздно, но даже Джози Пай в какой-то момент поймёт свою ошибку и исправится, а доброжелательная Ширли всё простит. Время придёт, нужно просто жить и ждать, когда всё изменится. А это, безусловно, случится. Джози Пай: Что… вы добавили её к нам в чат, но зачем? Диана Барри: чтобы ты спросила, Джози Билли Эндрюс: Нет сирьёзно Что за приколы Барри… Гилберт Блайт: Извини, Билли, но ты допустил ошибку… Серьёзно Билли Эндрюс: Иди поспи Блайт Джози Пай: Её даже нет в школе, откуда вы знаете, может она уже уехала обратно в свой канадский приют? Мне кажется там ей гораздо больше рады, чем здесь) Диана Барри: говори за себя, пожалуйста Джози Пай: А ну да, вы ж подружки… Диана Барри: Энн наша новая одноклассница, нравится вам это или нет… Она должна быть в этой беседе, чтобы получать хоть какую-то информацию, и не вам решать, кому можно здесь находиться, а кому нет. Хорошо? Джози Пай: Плохо))) Где она вообще?

Энн Ширли: я дома. и я болею, поэтому не намерена сейчас что-то выяснять. скажите только, что задали!

Джози Пай: Вау, неужели она умеет пользоваться телефоном… Диана Барри: по английскому третье упражнение, по географии заполнить карту Америки с подписями природных зон ещё по математике две задачи, вот фото: *фото* выздоравливай и скорее возвращайся в школу! ждём!!! Джози Пай: Ты одна наверное… Гилберт Блайт: Скорейшего выздоровления тебе, Энн!

Энн Ширли: спасибо вам большое!!!

В целом, всё было нормально, чего ещё стоило ожидать от Джози Пай, надменной, высокомерной и жестокой девочки, которая только и желала рыжеволосой как можно больше плохого. Как ни старалась не обращать на слова блондинки Ширли, особо ничего не получалось, потому что спустя несколько минут она сидела на подоконнике с грустными глазами, из которой выбегали маленькие слёзы, которые та легко и быстро смахивала рукой. — Всё хорошо! — воскликнула она, пытаясь улыбнуться сквозь слёзы. — Это всего лишь Джози Пай, пора бы привыкнуть… — продолжала она, но в мыслях было нечто иное: «Плачь, тебя все равно тут никто не увидит и не услышит. Лучше делать это здесь, чем снова в школе. Как хорошо, что про тот случай никто ничего не сказал, иначе это было бы просто ужасно». — Тук-тук-тук! — воскликнул звонкий и жизнерадостный голос Мариллы, входящей внутрь комнаты с длинным подносом, на котором стояла тарелка с горячим ароматным супом из чечевицы, хлеб и ещё одна небольшая тарелка с порезанными фруктами: домашними яблоками и грушами. — Я принесла тебе обед, Энн. — пояснила та, ставя поднос на рабочий стол девочки и подходя ближе к ней, стоящей спиной к двери и лицом к окну. В тот момент она еле успела смахнуть рукой слёзы, но Марилла не из тех людей, которых легко обмануть или провести, она всегда знает и чувствует истинные эмоции людей. — Что с тобой? — спросила она гораздо тише, обняв дочь. — Всё в порядке, Марилла. — спокойно и чётко пыталась произнести рыжеволосая, но волнение и тревожность всё же присутствовали в её речи. — Нет. Я вижу. — с небольшой строгостью промолвила мисс Катберт. — По правде, Марилла, я думаю, что этому не стоит предавать значения. Я вовсе и сама не должна предавать этой ситуации такое значение и я честно старалась так и сделать, но…у меня почему-то ничего не получилось. — на последних словах слёзы снова набежали и беспощадно посыпались из её глаз, стекая по щекам, усыпанными веснушками. Женщина в это время терпеливо стояла и слушала девочку, ведь искренне хотела узнать, что произошло. — В общем, это просто небольшая ситуация в школе, вот и всё. Я обиделась по какому-то пустяку, всё будет в порядке, я обещаю. — она улыбнулась, но слёзы не прекращали течь их её глаз. — Что в школе могло случиться? Ты ведь весь день была дома… — присев на край кровати, удивлённо спросила мать. — Мы переписывались. Сейчас всё хорошо, правда! — она вытерла рукой лицо от слёз, и, на удивление, они действительно перестали капать. — Я сейчас же успокоюсь, умоюсь, поем этот прекрасный и аппетитный на вид обед, и всё снова станет хорошо! Правда остаётся только вылечиться… — усмехнувшись, произнесла она, подходя ближе к Марилле: — Не переживай, со мной всё хорошо, а будет ещё лучше. — уверенно сказала рыжеволосая и пошла в ванную комнату, чтобы умыть лицо, успевшее от бледного из-за болезни стать красным от её слёз, но всё такое же живое и настоящее, полное веснушек и жизнерадостности, снова вернувшейся к девочке. — Ты большая молодец, Энн! Ты проделала огромный путь: отправилась на поезде в самостоятельное путешествие, очутилась в новом городе, новом доме и новой школе и осталась прежней, пускай и прошло всего несколько дней. Ты переехала, но остаёшься прежней рыжей девочкой с родными тебе жизнерадостностью, искренностью и силой. — она говорила это, улыбаясь и наблюдая за дочерью. — Оставайся такой же несмотря ни на что и ни на кого, потому что ты уже прекрасна, а люди лишь стремятся к одинаковому, но это совершенно не верно. — заключила мисс Катберт и вышла из комнаты, похлопав по плечу Ширли. Успокоиться после подобной ситуации оказалось не так сложно, как в начале показалось Энн. Она сходила в ванную комнату, умыла лицо ледяной водой, освежая и ободряя его, что несомненно произвело прекрасный эффект на него, и в этот день, да и в последующие, слёз на этом поистине прекрасном лице совсем не было. Вместо грустных эмоций его наполнили смешки после странных, но одновременно смешных шуток Мэттью, блеск в глазах после новых пройденных школьных тем, на которые, кстати, из-за болезни появилось ещё больше времени и, конечно же, улыбки. Улыбки сопровождали девочку всегда, с самого рождения. Она всегда находила чему радоваться, а иногда улыбалась назло всем трудностям и неудачам, ведь надеялась и верила, что это точно повысит её настроение. Понятно дело, простуда — это очень плохо, но на нашу героиню это повлияло только в лучшую сторону, по крайней мере это можно заметить по её поведению и настроению, которые теперь всегда были отличными и прекрасными. Несколько дней подряд она лежала в кровати, делала уроки, несмотря на упрёки Мариллы: «Тебе нужен отдых и много сна, ещё успеешь поучиться!», отдыхала и фантазировала. Всё-таки, такой своеобразный отдых помог рыжеволосой измениться и немного свыкнуться с новой жизнью. Сегодня был действительно прекрасный осенний день, напоминающий всем своим отражением любимое лето. Яркое жёлтое солнце освещало все дома и поля, улицы и леса, освещало прохожих, торопящихся на работу, и кошек, снующихся с одной улицы на другую. Лучезарное светило проходило сквозь окна и шторы внутрь домов, отчего каждому приходилось зажмуриваться, менять своё местоположение или туго задвигать жалюзи в ожидании смены погоды. Энн Ширли сидела на подоконнике своей комнаты с закрытыми глазами, наслаждаясь и словно набирая сил у солнца, которое, кажется, сейчас было предназначено только для неё одной. В руке находилась одна из самых важных книг по английской литературе, многие из которых зеленоглазая уже успела прочитать, найдя их на многочисленных бесконечных полках в доме Катбертов, а некоторые, одолжив у Дианы, которая почти каждый день во время больничного подруги после уроков заходила к ней в гости. В этот раз в её руках была книга Эрнеста Хемингуэя «Старик и море», заставившая девочку задуматься о многих важных вещах, снова начать фантазировать и мечтать. Стоит отметить тот факт, что за время нахождения дома, она успела написать несколько коротких историй принцессы Корделии, которая являлась хранительницей её дневника. Она знала черты характера и внешность вымышленной подруги, описывала все её действия и поступки, считала её идеалом и примером для подражания. Как-то раз рыжеволосая даже рассказала Барри об одном из своих любимом занятии — написании рассказов и историй, рассказала ей про Корделию, таинственный мир, моря и замки… Та удивилась воображению новой подруги, но очень сильно вдохновилась её мыслями и поддержала, поэтому спустя некоторое время они вместе стали писать разные забавные, интересные, а иногда и романтические истории. Из размышлений зеленоглазую вывел резкий стук в дверь, а спустя несколько мгновений крик Мариллы: «Энн, спустись, к тебе пришли!» Ширли совсем не удивилась, зная, что около получаса назад в школе закончились уроки, а значит это Диана, пришедшая попить чай и разобрать темы прошедших уроков. Это даже успело стать некой привычкой и традицией их дружбы. Конечно, после того, как та вернулась на учебу после болезни, это могло измениться, но такое произошло лишь в начале. Спустя какое-то время они почти каждый день заходили после занятий в гости к Катбертам или Барри, делали уроки, сочиняли истории или просто весело разговаривали обо всём на свете. Прекратив размышлять о самых разных вещах, девочка наконец-то вышла из комнаты и побежала вниз на лестнице, отчего стук её тапочек раздавался по всему дому, создавая некую суету и ожидание чего-то невероятного. — Диана, наконец… — запыхавшись, воскликнула она с небольшим смешком, а позже замерла на месте, пока багряный румянец покрывал её щеки и нос. Неловкое выражение замерло на лице и, кажется, не собиралось никуда уходить. В воздухе повисла неловкая тишина, которую прервал строгий, но спокойный голос. — Пойду собирать яблоки, ищи меня на улице. — нахмурив брови, серьёзно произнесла мисс Катберт, обращаясь к Энн и едва заметно бросив весьма заинтересованный и неожиданный взгляд на второго человека, присутствующего в прихожей. Кажется, увидеть его здесь не ожидал никто, даже тот, к кому этот гость пожаловал. — Добрый день, Энн! — с искренней улыбкой весело начал диалог он. Догадаться, кто же был на пороге, было совсем не трудно, однако рыжеволосая продолжала стоять на месте, совсем не осознавая, кто находится перед ней, ну или… — Может пустишь? — усмехнулся мальчику, прищуривая глаза. — А…Да, да, конечно! — громко сказала та, поднимая брови вверх, и показывая жестом «проходи», затем она тихо закрыла дверь и повернулась к брюнету, который замер на месте и совсем не понимал, что ему делать, хотя наверное должен бы, ведь это он пришёл сюда даже без приглашения. Гилберт Блайт. Даже если бы в её дом вошла сама Джози Пай, девочка бы не так сильно удивилась, как удивилась появлению здесь её темноволосого одноклассника, единственного из лиц мужского пола, с кем она поддерживала хоть какое-то хорошее общение в школе. По ней складывалось ощущение, будто та и вовсе забыла, кто такой Блайт и почему он вовсе пожаловал к ней, однако это было совсем не так. Мысли об одном из одноклассников, а к тому же хорошем однокласснике вызвали у зеленоглазой воспоминания о школе, которым было всего несколько дней, но та уже успела вычеркнуть плохие из них и занести в «корзину» своего мозга. Не скажешь такого о положительных воспоминаниях, которые также связаны со школой, которые также настигли её всего несколько дней назад. Вот её первый день в Гринсбурге. Рыжеволосая гуляет по парку, наблюдает за школой и совсем не подозревает о том, что произойдёт через несколько дней. Она уверена в том, что всё будет прекрасно, что она познакомится с прекрасными людьми, которые станут её друзьями. Она уверена в том, что будет учиться лучше всех и будет показывать лишь отличные результаты. Она уверена в том, что всё будет прекрасно, ведь Гринсбург — это так прекрасно… Если она здесь, то…наверное плохому в её жизни уже просто не осталось места, однако это максимально не было похожим на правду. В этом парке Ширли случайно наткнулась на Гилберта, её будущего одноклассника и одного из немногих, кто хорошо понимает её эмоции и переживания на данный момент. Казалось бы, просто случайная встреча, но только сейчас, стоя напротив этого же самого человека, она начала понимать всё происходящее. Он — первый, с кем она, пусть и не совсем правильно, познакомилась в Гринсбурге, и он здесь сейчас. Это ли не чудо? Человек до сих пор с ней, пусть и не так как Марилла и Меттью Катберты, её новые приёмные родители, которых она и вовсе уже посчитала родными, путсь и не так как её лучшая подруга Диана Барри, с которой девочка проводила столь много времени. Но он — другой. И он рядом. С первого дня — и до этого. И не важно, что будет завтра. Он здесь сейчас и тогда. Это важно. — Может ты хочешь чай? Мы с Мариллой пекли ароматный пирог из наших яблок… Кстати, я нигде не пробовала таких чудесных яблок, как у вас в Гринсбурге, они просто великолепны! — она выглядела нелепо, когда бродила вдоль прихожей, говоря на разные темы и пытаясь зайти на кухню, но после понимания того, что гость так и не ответил на вопрос, отпуская эту идею. — Если не хочешь, то могу предложить свежий, ещё горячий грибной суп, сваренный всего час назад… — зеленоглазая пыталась найти хоть что-то о чём можно было поговорить, нервничала и волновалась, пока не поняла, что элементарно не даёт Блайту ответить, после чего резко остановилась и замолчала. — Большое спасибо, я не голоден! — ответил он с такой же светлой и искренней улыбкой, озаряющей его лицо и делающей его ещё прекраснее. После некоторого молчания он продолжил: — Должен признаться, в тот день, когда ты была в школе последний раз, я, на самом деле, хотел позвать тебя немного прогуляться. — выпалил он с огромной скоростью, словно куда-то торопился. — Но я увидел на твоём лице усталость и желание отправиться поскорее домой, что подтвердили и твои слова, поэтому я решил прийти к тебе. Как ты чувствуешь себя, Энн? Справляешься с учёбой? — он говорил абсолютно серьёзно и честно, он действительно проявил внимание к новенькой в городе, отчего та мысленно удивилась, но внешне совсем не изменилась в лице. — На самом деле, я в порядке, мне уже гораздо лучше, поэтому думаю, что в ближайшие дни вернусь в школу. Знаю, вряд ли это кого-то обрадует, но…такова жизнь. — заключила она со сдержанной улыбкой. — Обрадует. Просто знай это. — тихо сказал брюнет со спокойным выражением лица, но позже продолжил, дабы пояснить: — Люди меняются, наши одноклассники, к удивлению, — не исключение, так что, возвращайся и покажи всем то, что ты не сдаёшься. Они оценят. Энн снова покрылась лёгким румянцем, а в голове и вовсе царил некий бардак после стольких слов голубоглазого. — Хорошо, я постараюсь. С учёбой всё гораздо лучше, чем было раньше, это меня радует. А вообще, спасибо тебе большое за то, что спрашиваешь, ведь…это делает только Диана, ну и, конечно же Катберты всегда спрашивают меня о моём состоянии. Мне приятно, что не все ждут моего отъезда или надеются на гибель от простуды… — усмехнулась та, после чего добавила: — Ты говорил, что хотел прогуляться со мной несколько дней назад… Думаю, я чувствую себя достаточно хорошо, чтобы выйти на улицу. — слегка неуверенно произнесла рыжеволосая и снова добавила уже громче, параллельно надевая на себя бежевое пальто и задвигая выбившиеся из косичек пряди волос за уши: — Тем более, ты видел какая там красота? Солнце разбудило меня слишком рано, но я даже рада этому, ведь у меня появилось время полюбоваться им в тишине… — она остановилась, понимая, что снова слишком много говорит. — Да, я видел эту красоту, Энн! — весело рассмеялся тот, выходя из дома Катбертов и вдыхая свежий воздух: — Я только что с улицы и тоже наслаждался этим ярким, возможно последним таким ярким в этом году солнцем. Оно чудесно, но…знаешь, я могу поделиться с тобой несколькими моими мыслями о солнце и… В общем, ты не против, если мы поговорим об этом? — с неуверенной надеждой спросил Гилберт. — Нет. То есть, конечно, я не против! — нелепо исправилась та. — Я люблю разговаривать обо всём на свете, так что…рассказывай всё, что захочешь! — Отлично. — тихо промолвил тот и начал длинный монолог. — Солнце. В этом слове шесть букв, одна из них и вовсе не произносится нами в устной речи. Мне кажется очень странным то, что такому великому объекту выделено так мало… И я сейчас не только про слово и про буквы. Я про само значение солнца, мало кто задумывается об этом, но думаю это имеет место быть… — говорил он, любуясь природой и бросая иногда взгляд в сторону Энн, идущей рядом с ним в сторону леса, который, кажется, уже начал окрашиваться в яркие тона. — Если бы не было солнца, то не было бы нас всех. Солнце — это же звезда, как только она взорвётся, жизнь на нашей планете Земля в миг оборвётся, и всё закончится. — сказал он твёрдо, что прозвучало слегка жестоко. — Люди никогда не говорят про значение солнца, но оно действительно огромно. Люди щурят глаза и хмурятся, говорят о том, как им надоели вечные знойные и жаркие дни, они плотно закрывают шторы и жалюзи, оставаясь в темноте и какой-то отчуждённости. Мне не нравится это. Мы не ценим то, что имеем. Мы не ценим солнце… — он ненадолго закончил свой действительно серьёзный и длинный разговор. Всё это время девочка внимательно слушала рассуждения брюнета и понимала, что он прав, что он довольно умён, она понимала, что согласна с ним и уже давно думала об этом. Солнце заслуживает гораздо большего, чем получает — вот истина. — А сейчас самый главный парадокс. — загадочно произнёс мальчик, поднимая брови вверх. — Мы не ценим солнце так, как должны, обвиняем его в чём-то, но…ты посмотри на него! — воскликнул он, поднимая голову вверх. — Посмотри! Оно светит. Светит очень ярко, показывая всем, на что способно, показывая всем себя таким, каким оно является. — заключил он, делая паузу, чтобы вся информация, имеющая в его мыслях огромный смысл устоялась в головах собеседников. — Нам нужно учиться у солнца: быть такими, какими есть, показывать всем свою истинную силу и могущество. Так делают настоящие честные люди, и это правда — многие их не любят, но несмотря на это, они остаются прежними, и такие же настоящие люди относятся к ним с уважением, они относятся к ним хорошо. — он закончил это и широко улыбнулся, поворачиваясь к рыжеволосой. — Я надеюсь, тебе не было скучно?! Та, в свою очередь, всё это время с огромным вниманием слушала монолог Блайта, осознавая и понимая всё, что он говорит. Было приятно, что рядом есть люди, думающие так же как и ты, разделяющие твоё мнение. Это очень радовало зеленоглазую. — Ты что, это было очень интересно и имело большой смысл. Правда. — она посмотрела на брюнета и также улыбнулась. — Я сопоставила солнце со многими реальными вещами и заметила ту самую связь, про которую ты говорил. Это просто невероятно. Они стояли посреди леса, полного желтеющих деревьев, огромного количества интересных птиц и животных, таинственных растений и трав. Только сейчас Энн поняла, что ни разу не была в лесу Гринсбурга, в то время как он оказался просто волшебным. Тогда она отметила это место в своей голове и пообещала себе вернуться сюда в одиночестве, поразмышлять и понаблюдать за разнообразным и чарующем миром природы. Они гуляли не очень долго, уже через час после выхода Ширли стояла на пороге дома и развязывала черные осенние ботинки, которые она надела в этом году первый раз. За обеденным столом сидела её лучшая подруга, улыбающаяся и какая-то странная. — Привет, Диана! — радостно воскликнула девочка. — Ты давно пришла? — с наигранным спокойствием в голосе, но очень весёлым лицом спросила она, на что её подруга лишь ещё сильнее улыбнулась, а после этого невольно рассмеялась. — Диана! Что с тобой? — на этот раз совершенно точно серьёзным голосом промолвила та. — Я пришла сразу же после того, как вы с Гилбертом Блайтом ушли в сторону леса. — снова улыбнулась Барри и продолжила говорить, пока Энн не начала рассказывать ей всякие сказки…: — Я хотела пойти домой, но мисс Катберт позвала меня зайти, она сказала, что ты скоро придешь. Так вот, ты пришла. И теперь у меня есть несколько вопросов. — подняв брови вверх, проговорила она. — Диана, я не понимаю. — тихо сказала та, присаживаясь на стул рядом, а затем взяла кружку с горячим чаем. — Просто послушай. — загадочно произнесла она, продолжая: — Я подозревала, что Гилберт не равнодушен к тебе ещё с того момента, как половину урока литературы вы провели вместе, когда ты расстроилась из-за Билли… — Что? — округлила глаза зеленоглазая, смотря прямо на лицо подруги. — Гилберт просто пришёл в гости, мы отправились на прогулку, потому что солнце было просто невероятно ярким, да и я не дышала свежим воздухом уже несколько дней… Не строй иллюзий, Диана, прошу. — говорила она, делая акцент на последнем слове. — Я в Гринсбурге меньше месяца, так что…все твои подозрения остаются лишь твоими подозрениями. — твёрдо заключила та, проговорив последнее слово по буквам. — Как хочешь… — задумчиво и несколько вяло произнесла брюнетка. — Просто, я должна сказать, что он действительно заинтересован тобой, я думала, что ты тоже… Это было бы весьма мило. — с надеждой в глазах продолжала она. — Нет. — отрезала девочка и встала со стула, направляясь в ванную, чтобы помыть руки. — Это он попросил меня добавить тебя в беседу. Это он спрашивал меня о твоём состоянии. Это он спрашивал меня о тебе. Он, а не кто-то другой, однако ты можешь думать другое… — всю эту фразу Барри произнесла очень тихо, зная, что подруга точно не услышит её, ведь находится в другой части дома… Но она услышала. И кажется, предала этому значение. Холодная вода освежала, бодрила и меняла. Именно поэтому Ширли умыла своё лицо и старательно пыталась думать обо всём угодно, только лишь не о нём, только лишь не дать понять Диане, что она услышала её слова. Она подумает о нём позже. Но не сейчас, сейчас это не будет иметь смысла. Но в голове был лишь один образ. Образ тёмных волнистых волос, раздуваемых сильным ветром, голубых больших глаз, похожие на две бездонные пропасти. Образ прекрасного, образ близкого, но далёкого. Его образ. И с этого дня он не покидал. Больше не покидал.