Семейные посиделки.

Симферополь сидел на собрании по решению проблем Республики Крым при федеральном министре от Российской Федерации и мысленно желал Тавриде приобрести аллергию на алкоголь, табак и прочие радости жизни. По мнению Максима, регулярные прогулы Ярослава на всевозможных советах по делам его же земли и тотальный переезд сначала к Украине, а уже после и к России, это свинство. Тотальное свинство, потому как региональной столице не то что выездные поездки археологические отрубили, так ещё и виноградники свои пришлось забросить, так как губернаторы, очень уж патриотичные граждане и даже, мать его, мэры его же города и города брата, просто забросали парня работой. — Гори в гиене огненной! — наконец была разобрана последняя стопка документов, над которой Симферополь сидел уже полу вменяемый, под жарой в сорок градусов, держась за голову и уже минут как двадцать просто тупя в пустой стол перед собой. Нет, он вовсе не был против взять на себя заботу и о владениях брата, регулярно навещая как сам город, так и его квартиру. Конечно, война унесла его жизнь, разрушив дом, но Максим словно не хотел ничего бросать или отдавать, потому восстановил за собственные деньги дом, по крупицам собирая вещи брата и бережно храня их. Пожалуй, самым дорогим была фотография, где близнецы были вместе. На это его подговорил Севастополь, она чудом сохранилась, а благодаря современным технологиям, её удалось спасти, перенеся в электронный формат. От приятных воспоминаний вырвал политик, который принес Симферополю очередную стопку бумаг на подписание, после чего воплощение города подняло взгляд на человека, злобно пыхтя и зыркая на чинушу: — Я запихну эти документы Крыму в глотку, он охеренел! — вырвав листы из рук шокированного человека, вставая из-за стола и широким шагом направляясь к себе домой, выходя из здания городского управления. Сбор вещей был вполне себе быстрым, так как долго засиживаться, по примеру Крыма, у России Симферополь не мог. Покупка билета на ближайший рейс, по дороге в этот самый отремонтированный аэропорт: «Спасибо региональному финансированию» — мысленно проговорил он, рассматривая отреканструированое здание. Стильное и полностью обновлённое, с новыми терминалами, шикарным табло и редкими иностранцами, попавшими на полуостров окольными путями, но говорящими, что тут отличный отдых, радуя сердце Макса. Похоже, сегодня был удачный день, ибо воплощение города смог не только сбежать от бумажной работы и чиновников, но и найти ближайший рейс в Москву. Потому, всего час в зале ожидания, два с половиной часа в самом самолете и вуаля, ты в одной из самых прекрасных столиц мира. Сойдя с трапа самолета и пройдя в зону ведущую к выходу из аэропорта, тут же купил себе сим-карту, поскольку на полуострове до сих пор проблемы со связью. Получив доступ к связи, попросил девушку заказать ему такси: — Хорошо, сейчас наберу адрес, который вам нужен, — мило улыбаясь и показывая, какую цену выставило приложение за такую поездку. Заглянув в экран смартфона, посмотрел правильный ли адрес вбила и саму стоимость поездки до дома Брагинского: — Да, большое спасибо, — кокетливо улыбнулся Симферополь ей, подмигивая своими ярко зеленными глазами, видя как та начинает смущаться от его знаков внимания. — У вас, что ли, нет Яндекса или Убера, другого приложения? — тут же уточняет девушка, ведь акцента у парня нет, говорит он чисто и паспорт России у него, потому было очень странно, что вроде, человек то и свой, а про этот сервис дешёвого такси не знает. — Я из Крыма, у нас там с этим пока глухо, вроде открывают, а потом опять какая-то фигня, — пожал плечами, поворачиваясь в сторону выхода и замечая бутик с цветами и букетами для встречающих — Понятно… — проговорила девушка, чуть потупив взгляд и тут же оповещая, что такси подъехало — А вот и ваш транспорт, — произнесла она, заметив улыбку парня, который вышел из салона сотовой связи, заходя в цветочный и выбирая пышный букет кустовых роз, после выходя к водителю и садясь на заднее сидение автомобиля. Дорога к дому Брагинского заняла часа три, за которые сам Симферополь успел созвониться с управляющим виноградниками, узнавая, как там у них дела и не убила ли жара новые деревья, посаженные только в этом году. Подъехав к дому и расплатившись с водителем, вышел из машины, минуя калитку и дорожку в сад, подходя к крылечку и нажимая на звонок. Москва, сидевшая на кухне за столом со своей семьей, а также приехавшими Париж, Берлином и Бранденбургом в гости. Услышав звонок, столица закатила глаза, вызывая смешки у Изабель, которая заканчивала очередную, не очень смешную шутку про Берлин, сам же немец закатывал глаза, после отводя их чуть в сторону и отпивая чай из своей кружки, Гилберт отпускал ехидные комментарии, пока Василисе прошлось всё-таки встать со стула и открыть дверь, чтоб звонящий прекратил терроризировать дверной звонок. Вздыхая и стараясь выглядеть более спокойной, девушка подошла к двери, вздохнув и набрав воздуха в грудь: — Габриэль, если это ты… — не успела Москва открыть дверь и договорить, как её в руки тут же сунули большой букет, а сам пришедший чуть нагловато улыбался: — Обижаешь меня, о Великая Княжна! — усмехнулся Симферополь, в полуулыбке произнося эти слова и заходя в коридор, после чего ощущая, как Василиса вещается к нему на шею с объятиями. Одной рукой сжимая его, а второй держа букет роз. — Боже, как же давно тебя не было у нас! — восклицание Москвы донеслось до кухни, заставляя всех присутствующих замолчать и навострить уши, обдумывая, кого могла так радостно встречать Вася, и кто же так давно не был — Пойду поставлю в воду, а ты, давай быстрее, тебе же кофе? — сказав это, тут же ушла на кухню, рассматривая пышный букет и доставая вазу для него. Вышедший из ванной Фридрих замер в коридоре, смотря на воплощение возле двери, которое посмотревшись в зеркало и при этом снимая кожанку, повесив её на крючок, прошел мимо застывшего в оцепенении немца, при этом мелькнув в дверном проеме кухни, отчего европейские воплощения вместе с Гилбертом замерли в шоке. Питер осматривал этот парад статуй из музея мадам Тюссо, пока сам виновник их оцепенения не показался из ванной, садясь на предложенное Москвой место: — Я там вино привез, из моих личных запасов по случаю, — произнес Симферополь, смотря на явно не местные лица с прищуром, однако, и оцепеневшие тоже нашли за что зацепиться в фигуре парня. — Что за чертовщина? — произнес Гилберт, открывая и закрывая рот, так как в мыслях появился тот самый образ мертвого Севастополя. — Ты же умер? — произнес Бранденбург, проходя на своё место рядом с Берлином, который был в таком же шоке, но взгляд зацепился за татуировку на ключице парня, скрытую наполовину футболкой. — С чего бы мне быть мертвым, наши дорогие, светлоликие пар… — договорить не дал подзатыльник от Москвы, от чего Симферополь чуть не прикусил язык, тяжело вздохнув и поворачиваясь к недовольной старшей сестре, которая поставила перед ним кружку кофе — Вася? — обиженно произнес, снова поворачиваясь к гостям — Давай не будем напрягать обстановку, учитывая, как редко ты вообще бываешь с нами, Симферополь, — сделала акцент на имени парня, садясь рядом с ним и радуясь его приезду — Ты с раскопок? — Если ты считаешь бумажные завалы раскопками, то да, — отпил кофе, осматривая пеструю компанию за столом — Я так понимаю, без политики, верно? — вздохнул — Где, кстати, Таврида, я привез ему документы на подпись, — у Симферополя была привычка называть Ярослава бывшими историческими названиями, или по старому имени. — Поверить не могу, что у Севастополя был близнец…такое возможно среди воплощений городов? — проговорил Гилберт, смотря на приехавшего — И какого хрена я его раньше не видел, а вы все молчали и вообще не говорили о нём? — посмотрел на Питер с Москвой — Я его даже на поле боя не видел! — А я и не воевал, — спокойно и даже монотонно проговорил Симферополь, чуть поведя плечом, отчего его тату орнаментом, с элементами славянской свастики, стало видео всем, чем и напрягло немцев, ведь по сути, член семьи русского ни то что не служил, так ещё и на груди такой знак носит. Это же абсурд чистой воды, зная Россию. — А папочка не ругал за такой знак на груди? — ехидно проговорил Фридрих, прищуривая взгляд и смотря в зеленые глаза напротив, отчего-то проснулся интерес к этому парню. Такой заинтересованный взгляд не укрылся от остальных присутствующих, слегка настораживая семью Макса. — Я могу расписаться за него, — вставила своё слово Василиса, переманивая внимание Макса на себя, видя его уставший взгляд и чувствуя, что у них, как обычно, закончится всё большим скандалом, за которым последует исчезновение Симферополя из поля зрения остальных на долгие годы. Как это было во время похорон Всеволода. — О нет, я хочу лично заставить прочитать его каждый гребаный документ, — поднялась мрачная аура, словно Макс решил прибить Ярослава. Общую атмосферу отвлекло копошение в коридоре, и после, в проеме появился и сам Крым, тут же замечая Максима, который смотрел на него с очень ядовитым взглядом — Батя! — довольно протянул он, растягивая каждый слог, пропитывая его своим сарказмом, вставая из-за стола, поворачиваясь лицом к вошедшему. — Какая встреча, и твой «батя» — Брагинский, — прошел на кухню, беря свою кружку, засыпая туда пару ложек растворимого кофе и заливая кипятком, хотя бы в любви к кофе без сахара и молока они были похожи с ним — Неужели решил приползти из своих постоянных странствий и навестить семью? Остальные наблюдатели сразу ощутили как возрос градус напряжения между этими двумя, потому как, если покойный Севастополь был полностью увлечен флотом и Россией, то вот Максима приходилось возвращать и останавливать от самых различных выходок. Да и острый язык обоих не помогал ситуации. — Ну, могу же я навестить своих двух папочек, страстная связь которых породила на свет столь прекрасных, божьих созданий, как я и мой покойный брат, — с чувством собственной гордости и важности проговорил Симферополь, заставив подавиться чаем Гилберта, Фридриха, а Париж неверяще уставилась на Василису и Петра, первая лишь отводила взгляд, а второй пожимал плечами, мол, не причем. — Кха-кха, — подавился кофем Крым, смотря на довольного собой блондина с озорным взглядом. Мало того, что состояние крымчанина было, мягко говоря, на отметки ниже нуля, так ещё и Максим. Нет, Ярослав нормально к нему относился, но выходки этого парня, порой, могли сравниться только с закидонами самого Ивана. — Вот откуда у тебя такие садомитские мысли? — Не знаю, давно просто хотел узнать, кто из вас двоих был на сносях? — вновь выдал Макс, наблюдая за реакцией Ярослава с ухмылкой. — Ах ты, — в очередной раз подавившись воздухом, Крым покраснел от злости, и только потом заметил новые приблуды на теле города — …ты что со своим внешним видом опять сделал? — Ярослав заметил еще и три сережки в ухе в придачу к новой татуировке у Симферополя. На этот раз, это была славянская эстетика, до этого была цитата из корана на лопатке арабскими буквами, оставалось гадать, что будет дальше? Вздыхая от своего бессилия, словно ему приходилось до этого вагоны всю ночь разгружать, Крым посмотрел на такого же вымученного Макса, понимая, что сил нет: — Я так устал, что уже ничего не хочу тебе говорить, а отчитывать как маленького — тем более, — махнул рукой от бессилия перед этим упертым бараном. — А говорить ничего не надо, хотя бы изредко появляйся дома и решай, хотя бы, часть проблем, — Максим подошёл на шаг ближе и посмотрел на Крым решительным взглядом, доставая из сумку пачку документов и всучивая их Ярославу, а после, достал три бутылки — Две с вином и одна, вроде, виноградная водка, для Ивана, — после сел на место, смотря на столицу, которой только и оставалось, что вздыхать. — Паршивец… — устало выдохнул Крым, отворачиваясь к окну и стараясь смотреть куда угодно, но не на Максима. — Татарин, — огрызнулся в ответ Симферополь, почувствов тяжелые ладони России и привычный холод на своих плечах. Как обычно, Брагинский появляется весьма неожиданно и тихо: — Максим, перестать доставать Ярослава, он ещё не отошел от твоего увлечения всякими змеями, — тихо проговорил Иван, смотря на повернувшегося к нему Максима — Ты же меня понимаешь? — Да, понимаю, — засунув руки в карманы, разворачиваясь лицом к русскому, через плечо— Давно не виделись, и я опять всё проспустил…уход и возврат обратно домой, — нежно улыбнулся русскому — Я скучал по тебе.