Поручик Градская

      Прошло несколько дней. Дарья не питала особых надежд на обещание Петра Федоровича, однако невольно подумывала над тем, что он собирался сделать. Она снова дала ему слово, но в этот раз их соглашение приняло более шуточный вид и далось княжне намного проще. Может потому что пребывала в смешанных чувствах огорчения и ожидания?.. Чего именно? Неужели... перемен? "Секрет" цесаревича был для нее чем-то эфемерным, недосягаемо-любопытным, призрачным, как мечта. Что ж, живя без надежды, надо скрашивать жизнь хотя бы воздушными замками, фантазиями, пока огонек жажды жить не угас... И Дарья с невольным трепетом относилась к этой искре, не давая ей кануть во мгле напрашивающейся безысходности.       Она боялась, что князь по прибытии домой возобновит оборвавшийся на балу разговор. Впрочем эта сцена больше походила на унизительную нотацию. Княжна и без того знала об отношении к ней отца, но тот задел ее вечно незаживающую рану, и усугубилось все присутствием Петра Федоровича. Стыд... Который молодой человек собственными усилиями и свел на "нет", ведя живую и увлекательную для них обоих беседу. Да еще и буквально уговорил набраться терпения... Для чего? И зачем вообще ему понадобилась она, бастардка с обрезанной фамилией? Он - наследник, в его распоряжении любая именитая фрейлина ее императорского величества, а Петр вцепился в нее, Дарью... Это настораживало княжну, немного пугало, но более всего приводило в крайнее возбуждение. Девушка чувствовала в Петре помимо прочего то тепло и подобие заботы, которой ей так не хватало. "Будь что будет!" - уставшая от этих бесплотных мыслей, она махнула рукой. - Хуже уж точно некуда, а получится ли лучше - не так важно..." Да и разве это ее забота? Наследник сам настоял, что обо всем позаботится лично. Не впервые Дарья пускала жизнь на самотек, но с таким доверием относилась к поручителю уж точно единственный раз за прожитые шестнадцать лет.       Утро у нее началось с крайнего удивления, вызванного погодой. Непривычно солнечно... Куда так внезапно подевался дождь, ветер, сырость? Будто кто-то запер их, стараясь не портить такой день... В голове у Дарьи настойчиво пульсировала мысль: "Что-то должно произойти." "Глупость какая, - перечила она сама себе. - С чего бы вдруг? Уж несколько дней ничего не меняется!" Но упрямый голос все твердил одно и то же, да так, что у княжны даже разболелась голова. Разумнее было подольше полежать в постели, но Градской срочно понадобилось себя хоть чем-то занять. Вскочив с перин, Дарья даже не стала дожидаться служанку - сама натянула на себя легкую рубашку, путаясь в летящей материи и рукавах, но едва она облегченно выдохнула, просунув в горловину взлохмаченную головуЮ к ней со стуком явилась одна их подчиненных девиц.       - Сударыня, князь велел одеваться и в скорейшем времени отправляться в путь. - она покорно опустила голову, сложив руки, и добавила: - Со всеми имеющимися вещами.       Последние слова служанки едва не выбили почву из-под ног у княжны. Это что значит? Белоградский все же избавляется от нее? Что ж, и куда ее упрячут? В монастырь? Тогда бы без вещей распорядился... В ссылку? Обратно в подмосковное имение? Дарья понимала, что ей страшно. Действия Николая Петровича были ей примерно ясны. Силы терпеть неугодную дочь кончились, и князь отсылает ее с глаз долой. Все до этого теплившиеся мысли о планах Петра начинали теряться и становились еще более призрачными, а беспокойство в душе лишь нарастало. "Думала, хуже быть не может, - с иронией думала княжна. - Получите и распишитесь, Дарья Николаевна!"       - И куда?.. - с твердостью в голосе попыталась уточнить девушка.       - О том не велено говорит. Его светлость изволили сами поставить вас в известность. - таков был ответ.       На душе на долю стало легче. Значит, ее участь - не такая уж и тайна. Что ж, даже если известия и будут плохи, то всяко это лучше, чем полное непонимание происходящего. Еще больше Дарья успокоилась, увидев в руках девицы платье. Видимо, место, куда ее посылают, - довольно прилично, раз уж ее не вырядили в подобие монашеской рясы. Одеваясь, княжна категорически отвергла кринолин. Вполне достаточно корсета и кучи нижних юбок с чулками, никто и не заметит. Волосы уложили быстро, к косметике княжна не притронулась, распорядившись паковать с остальными пожитками. Перед тем, как покинуть свою комнату, возможно навсегда, она бросила взгляд в зеркало. Дарья выглядела как сама холодность, если бы та была из плоти и крови. Всем существом она принимала все, что ей уготовано. Бледное лицо с едва заметными рубцами, темно-синее бархатное платье с серебром, темный же плащ и серые перчатки. И тут княжна вспомнила о чем-то крайне важном...       - Ваша светлость, вы вся изомнетесь! - охнула служанка, когда Градская бросилась под кровать, нащупывая что-то руками.       - Не беспокойтесь об этом! - бросила она в ответ и бережно отряхнула извлеченную треуголку.       Подарок Петра Федоровича. Что бы ни случилось, память о нем останется с Дарьей. Улыбнувшись, она надела головной убор. Вещица оказалась по случайности в цвет наряду, но даже без этого добавляла княжне сил и уверенности. На негнущихся ногах, но с гордо поднятой головой, девушка вышла из опочивальни. Последний раз...       Ее шаги эхом отталкивались от стен дома. Руки что было сил сжимали тяжелый подол платья, Градская нервно покусывала нижнюю губу. Волнение снова возросло, стоило услышать голоса внизу. Теперь уж точно ничего не изменить - за ней прибыли со стороны... Нутро ее похолодело, сжавшись, а живот заурчал от голода. Дарья ведь так и не завтракала. "Нашла о чем думать! - упрекнула она себя. - Судьба твоя решается, а ты о брюхе ненасытном беспокоишься..." Девушка ускорила шаг, не в силах больше терпеть неизвестность, и вскоре оказалась у последнего лестничного пролета. "Вот и все..." - отозвалось в голове. Градская вдохнула полной грудью, будто последний раз, и на миг зажмурилась. Она готова ко всему. Княжна примет любое решение отца, любой исход ее жизни...       Но едва она взглянула на обладателя чужого голоса, ее глаза едва не выкатились на лоб. Дарья моргнула несколько раз, не веря в увиденное. "Я сплю. Определенно, мне нужно проснуться," - с этой мыслью она пребольно ущипнула себя за руку. И ничего не поменялось. Внизу все так же стоял, вполоборота к ней, Николай Петрович, а рядом с ним, вытянувшись по струнке... Салтыков.       - Дарья, ты быстро, - обратился к ней отец, как-то странно хмурясь.       - Не могла заставлять вас долго ждать, князь, - и тут же обернулась к неожиданному гостю: - Здравствуйте, ваша светлость!       - Сударыня, - Салтыков склонил голову и щелкнул каблуками. - Позвольте представиться, - он заговорщически улыбнулся ей. - Камергер его высочества, князь Сергей Васильевич Салтыков, к вашим услугам!       "Петр Федорович..." - княжна смекнула сразу, как увидела недавнего знакомого. По телу разливалось приятное тепло, вытесняя страхи и волнения. Наследник сдержал слово, он... Что именно он намерен сделать? Немой вопрос застыл на приоткрытых устах, но ответ тут же был озвучен:       - Князь прибыл по распоряжению его высочества для сопровождения вас во дворец, - подал голос Белоградский и насупился больше прежнего.       "Не может быть... - подумала Дарья, не веря своему счастью. Нет, это все же сон, очень приятный сон... Но просыпаться ей не хотелось. Неужели она покинет этот осточертевший рассадник грубости? Княжна боялась представить: это она то - и во дворце? Даже не балу ей казалось диким присутствие в обители роскоши и первейших людей государства... А теперь она едет еще и с пожитками?.. Да это розыгрыш, жестокая шутка! Но доверие теплилось в ней, успокаивало и будоражило в тот же миг. Кровь закипала в жилах, а лицо растянулось в улыбке, пока градская все еще вопросительно глядела на Салтыкова. Тот незаметно подмигнул ей, и девушка наконец очнулась:       - И чем я удостоилась подобной чести со стороны его высочества?       Риторический вопрос. Дарья, конечно, так и не понимала интерес к ней Петра Федоровича, но отлично знала, что сейчас он выполняет свое обещание.Не поступил бы так беспросветный дурак и легкомысленный отрок, и в серьезности намерений наследника княжна повторно убеждалась. Ей предстоял долгий путь с волнительным и неоднозначным исходом, но Дарья без оглядки готова была ринуться вперед, оставляя позади все... Без привязанности и чувства тоски. Ее давнее тайное желание начинало дышать реальностью, приобретало четкость в своих чертах. Что-то ждало ее там, среди роскоши и новизны, что-то прекрасное и неизведанное. Княжна открыта новому, она с готовностью протягивает руки судьбе и ее добродетельному двигателю - Петру Федоровичу, наследнику империи, человеку, который удостоился ее доверия...       - Князь, не оставите нас на пару слов? - обратился вдруг Николай Петрович к Салтыкову, и тот кивнул, сказав напоследок:       - Буду ждать вас у экипажа, сударыня! - и вышел.       Оставшись наедине с Белоградским, Дарья не знала, куда деть свой взгляд, и просто уставилась на свои руки. Отец казался бы опечаленным разлукой, не знай его девушка так хорошо. Но ему выпал шанс избавиться от нерадивого дитяти, обузы, которую сам же и навязал на свою голову. Княжна уже ожидала с готовностью строгих наставлений, которые давал ей Николай Петрович раз за разом. Скорее бы он уже высказал все, что хотел, дабы девушка могла оставить позади и это место, и отца с его челядью, и ощущение собственной никчемности, неизменного своего спутника...       - Даша, я не знаю, чем ты разбудила к себе интерес наследника, - как-то слишком уж мягко начал он. - Но позволь дать тебе совет: будь начеку. Государственные милости притягательны и лестны, но при любой незначительной оплошности рассеиваются, как туман. Зная тебя, можно ожидать чего угодно, а потому прежде чем поступить опрометчиво, подумай о возможных последствиях       Дарья вздрогнула и подняла глаза на князя. На лбу у него пролегла складка, брови были угрюмо сведены, но лицо его, к неожиданности, пребывало в состоянии напряжения. В глазах читалось беспокойство, которого княжна никогда раньше не замечала, но вместо того, чтобы оттаять по отношению к Николаю Петровичу, она вдруг рассердилась. Это простое обращение, по-отечески трепетное "Даша" прозвучало будто не из его уст. Что на самом деле он чувствует? Волнение, страх, ответственность? Вполне возможно, вот только... Не за нее. Если Градская сделает что-то не так, в немилости прежде всего окажется он, отец. Даже если ребенок - бастард, ответственность за содеянное возляжет именно на родителя, не сумевшего вовремя наставить свое дитя. А Дарья больше не его обуза... Девушка чувствовала, как отрывается от гнезда, эдакий еще желторотый, но самоуверенный птенец. Она никогда не считала это место домом, а Белоградского - своей семьей, и потому, прощаясь, не теряла ничего важного. Не теряла, а оставляла неутешительный груз прошлого на пороге...       - Я приму к сведению ваши слова, князь, - холодно поклонилась Градская и усмехнулась, чуть прищурившись. - Да только туман в Петербурге не так то легко рассеивается, как вы думаете. Он плотнее, чем может показаться.       Николай Петрович тяжело вздохнул. Дочь не простила ему те "отклики", когда она всего то просила внимания, как любой ребенок, и не попытается даже этого сделать. И что хуже всего - он виноват в этом сам, и понял свою ошибку слишком поздно.       - Благодарю за заботу, ваша светлость! Прощайте!       Дарья вышла за дверь, более не оборачиваясь. Она не видела, как Белоградский перекрестил ее и отвернулся сам, неожиданно ссутулив могучие плечи. Да она и не желала этого видеть, стремясь как можно скорее покинуть это место. Раз и навсегда... Градская возвращала все безразличие, которое копилось в ней с малых лет, не задумываясь, правильно ли это. "Каждому воздастся!" - пронеслось в голове, но в следующий миг мысли прервал снова возникший будто из ниоткуда Салтыков.       - Прошу, сударыня, - он подал ей руку, помогая забраться в экипаж, и уже через несколько минут они тронулись с места.       За окном быстро бежали залитые солнцем дома. Обычно серые от сырости и тучного неба, теперь они сверкали, будто покрытые позолотой. Не иначе искусный мастер разбрызгал по городу сверкающую краску. Даже попадавшиеся парковые аллеи будто оживились, приосанились. В отражении будто сиявших строений зеленые посадки и сами казались настоящим богатством... Невольно вспомнилась нежная зелень Подмосковья в первую встречу Дарьи с Петром Федоровичем, и губы невольно растянулись в улыбке.       - Вы оживаете на глазах, ваша светлость, - сказал Салтыков, и княжна тут же подняла на него взгляд. - Улыбка вам к лицу, надеюсь, что буду видеть вас чаще в таком хорошем настроении!       - Уверяю вас в этом, Сергей Васильевич, - кивнула девушка. - Наверняка распоряжение его высочества ввело вас в замешательство. Так ведь?       - Лишь самую малость, сударыня, - Салтыков мотнул головой. - Не буду вдаваться в подробности, но ваше появление при дворе угадывалось с самого начала...       - Это когда меня наши ваши собаки, как дикую утку? - усмехнулась беззлобно Градская.       - Как прекрасного лебедя, княжна, - камергер едва утаил ответный смешок.       Любопытство не давало Дарье усидеть на месте. Она с жаром выспрашивала у приближенного к наследнику князя, какая роль ей отведена отныне при дворе. Но Салтыков оставался непреклонен, лишь неоднозначно пожимал плечами и удостаивал девушку только общими фразами. Довольно нескоро, но оставив, наконец, попытки допроса с пристрастием, княжна обреченно вздохнула и уставилась в окно. Она решила, что будет полезно ей умолкнуть и насладиться тем подъемом духа, который испытывала на протяжении всей поездки. В окно врывался ветер, и Дарья подставила ему лицо. Долгожданные перемены в жизни дышали этими свежими порывами, покрывая бледные щеки румянцем. Глаза блестели не то от набегавшей влаги, не то от переполнявшего возбуждения, а выбившиеся из-под треуголки пряди волос игриво маячили перед лицом. Вспоминая тот страх, который окутывал ее с головой, пока она собиралась, Градская и вовсе повеселела. Как смешно становится, когда оборачиваешься на былые переживания, да еще и в предвкушении ближайшего будущего, совершенно отличного от прежней рутины. Смехотворен был и Николай Петрович с его наставлениями. Экое актерство... Привычнее бы услышать от него угрозу или очередной набор унизительных прилагательных, но напоследок князь Белоградский решил поиграть в "любящего батюшку". Нужно было репетировать свою роль раньше, на это было дано ему целых шестнадцать лет... Но отец упустил эту возможность, и теперь все его попытки проявить хоть каплю заботы разбились в щепки о каменное недоверие дочери. Навсегда...       Мысли о призраках прошлого, ушедших в небытие, отошли на второй план, едва экипаж остановился около служебного подъезда дворца. Сопровождаемая камергером, Дарья уже не осматривалась, подобно загнанному зверю, как в день пышного императорского бала. Вскоре Салтыков перепоручил ее одной из фрейлин, а сам, откланявшись, отправился по своим делам. В первую секунду оставленная княжна растеряно проводила взглядом удаляющуюся фигуру Сергея Васильевича, но быстро взяла себя в руки и последовала за придворной дамой.       - Вам будет предоставлено место в покоях фрейлин государыни, - говорила ей девица, совсем еще молоденькая, как показалось Градской. - Впервые при дворе появляется некто в такой должности, как ваша...       - Прощу прощения, сударыня, - не выдержала Дарья. - Но не могли бы вы просветить меня, в чем она заключается?       Фрейлина убавила скорость шага, совсем немного не доходя до женской половины дворца, и в недоумении обернулась к девушке:       - Как, вы все еще не знаете?       - Мой сопровождающий настоял на том, чтобы я узнала об этом позже, - пожала плечами княжна. Дама смешливо фыркнула, поправив подол пышного пурпурного платья, и Градская почувствовала себя совсем глупой маленькой девочкой. "Поскорее бы привыкнуть и освоиться, - подумала она. - Хватит с меня насмешек..."       - Вы - первая и единственная фрейлина наследника, - пояснила, наконец, девица. - По настоянию его высочества. Личного.       Дарья ошеломленно схватила ртом воздух. Она, конечно, не знала, чего ожидать от принятого венценосными особами решения, но это... Даже в голову не приходило. Впрочем, свершилось именно так, как хотел Петр Федорович и сама княжна. Теперь их связь, пока неясная, окрепнет еще больше. Преграды, ранее отдалявшие их, устранены. Воистину, заслуги наследника достойны высшей степени благодарности. Княжна очередной раз попыталась уравновесить свои чувства, пообещав себе, что обязательно выспросит все у его высочества. Не вышло найти управу на Салтыкова, удастся на Петра Федоровича. "Самоуверенно, ваша светлость, весьма, - язвительная мысль на мгновение вызвала ухмылку, но выражение лица быстро переменилось на более беспристрастное.       Дарью мало интересовал отведенный угол в фрейлинских покоях. Она с деланым любопытством осматривала бело-бирюзовое убранство новых апартаментов, желая поскорее приступить к своим обязанностям, о которых и малейшего понятия не имела. Скорее всего они чем-то схожи с перечнем пунктов для фрейлин императрицы, но с небольшими поправками. Именно над эти и размышляла Дарья, лениво окидывая взглядом лепнину под потолком. Когда княжна очередной раз не удержала язык за зубами, то получила не более конкретный ответ, чем раньше, но довольно интригующий:       - Если вам не было доложено об этом ранее, то, значит, его высочество выказал желание самостоятельно поведать о сути вашей работы, - уклончиво заявила фрейлина.       Придворная дама с интересом разглядывала таинственную незнакомку. Не уродина, но и не писаная красавица. Держится с достоинством, но по молодости крайне любопытна. Ведет себя спокойно, однако где-то в ней прячется юношеский задор, еще не раскрытый. Если княжна не будет проявлять осторожность и усмирять свою любознательность, хотя бы первое время, то вскоре может обрасти проблемами, как розовый куст цветами, вот только благоухание от них будет не утешительным... Впрочем, нечего заглядывать наперед.       Фрейлина представила Дарье ее горничную и оставила наедине, дабы та отдохнула с дороги и привела себя в порядок. Едва шуршание юбок уходящей дамы затихло, Градская облегченно вздохнула. Нельзя было не заметить, как критично поглядывала на нее эта девица, и чувствовала от этого себя княжна неважно, будто под увеличительным стеклом. "Мы еще посмотрим, кто кого насквозь увидит!" - подумала Дарья, снимая плащ и отдавая его горничной.       - Его высочество распорядился проводить вас к нему на обед, как только вы прибудете... - пролепетала услужливая девушка, немногим старше самой княжны. - Только если ваша светлость заверит в полноте своих сил!       Непривычная забота вызвала в Градской новый всплеск теплоты в отношении Петра Федоровича. Его волнует, не устала ли она... Девушка улыбнулась горничной, которую по-простому звали Ксенией, и мягко сказала:       - Я ни капли не устала и готова тотчас же отправиться к его высочеству!       Ксения, видимо, тоже недавно оказалась на службе, потому как улыбнулась гостье с заметным облегчением. Поклонившись, она открыла перед новой госпожой дверь на выход. Дарья и в самом деле была полна сил, кроме того, имея несколько причин для немедленной встречи с наследником. Во-первых, ей нужно было выспросить, как он добился ее должности и уточнить свои обязанности. Во-вторых, Ксения обмолвилась про обед, а княжна уже начинала сердиться на свой голодный, жалобно завывающий желудок. Ну, и напоследок, она по-человечески привязалась к Петру Федоровичу и за несколько дней уже успела соскучиться, как за старым другом... Не дерни же ее черт такое высказать вслух при посторонних. Молва ждать не будет - разлетится в мгновение ока, и пикнуть не успеешь в свое оправдание.       Дарья вошла в последние распахнувшиеся перед ней двери и осмотрелась. Зал был обставлен подобно театру - сцена, всевозможные декорации, видимо, остались после спектакля, огромное количество мягких стульев и диванчиков с бархатной обивкой. Сразу становилось понятно, кто хозяин всего этого великолепия, и княжна мягко улыбнулась. Убранство дворцового "театра" было выполнено в теплых тонах, и девушке это место показалось гораздо уютнее ее комнаты в доме отца и даже того угла в фрейлинских покоях, что для нее выделили. Толком оглядеться Градская не успела, потому как навстречу ей уже шел Петр Федорович. Сердце ее замерло от волнения и ожидания, но с почтением поклониться девушка, все таки, не забыла.       - Дарья Николаевна, безумно рад! - молодой человек широко улыбался и развел руки в приветственном жесте, будто собирался ее обнять. - Я же обещал все устроить в лучшем виде! А вы боялись! - все же, как принято, он лишь сжал ее ладонь, спрятав с своих руках, и последние слова произнес заговорщически-тихо. "Одни заговоры и секреты с самого утра, куда бы деться!" - пронеслось в голове у Дарьи, но вслух она чуть обижено сказала:       - И ничего я не боялась! Просто не люблю обещать впустую, а тогда не была уверена...       - Во мне? - закончил наследник, внимательно посмотрев на княжну.       - В себе, ваше высочество! - поправила девушка, чуть вскинув брови.       - Ну и напрасно! Теперь бояться и волноваться за вас буду я! - сказал весело Петр и потащил новоиспеченную фрейлину к столу: - Пожалуйте-ка к обеду, ваша светлость!       Стол был небольшим, и разнообразие блюд не было очень богатым, но у голодной Дарьи и от этого едва не потекли слюнки. Глаза засияли при виде сочной утки с золотистой поджаристой кожицей. Княжна облизнула губы, совсем как кошка при виде сметаны, и села на отодвинутый для нее стул.       - Вы носите мой подарок? - заметил Петр, едва Градская устроилась за столом.       Дарья сразу же вспомнила, что так и не сняла синюю треуголку. Дотронувшись до нее руками, княжна невольно улыбнулась:       - Да, ваше высочество. Я успела привязаться к этой вещице.       - Рад, что угодил, - вид у наследника был ребячливо-довольный. - Не зря эта треуголка и у меня была самой любимой!       Девушку эти слова малость удивили. При первой же встрече не пожалеть любимую вещь? Вот так взять - и подарить незнакомой девице? Градская видела, что Петр был прост, не смотря на свое положение, добродушен и вовсе не жаден. Однако что-то ей подсказывало, что собственные вещи он дарил далеко не каждому... Княжна сняла головной убор - за столом, все же, надо соблюдать приличия, - и принялась за еду. Утка была божественной, но занять рот надолго не удалось. Любопытство с новой силой напомнило о себе, и Дарья прервала воцарившее безмолвие:       - Все утро хочу спросить, как вам удалось приставить меня ко двору, ваше высочество?       -Что ж, - Петр и сам не любил есть молча, хоть этого и требовала от него тетушка-императрица. - Скажу лишь, что надо уметь улучить момент. Поймать ее величество в минуту большой занятости... Тогда она позволит почти все, лишь бы я ее не отвлекал, а позже она и не обратит внимания на это. Есть дела и поважнее. Вина? - предложил наследник, подняв графин с рубиновой жидкостью.       - Нет, спасибо, я не пью... А в чем тогда заключаются мои обязанности в рамках присвоенной должности? - продолжала расспрашивать Дарья.       К оказанной ей чести она относилась с трепетом и серьезностью. Иначе ведь нельзя - при дворе каждый должен знать свое место, не смотря ни на какие рекомендации, пусть даже от самого Петра Федоровича. Княжна была готова ко всему. Этому ее научила жизнь со вспыльчивым отцом и непредсказуемыми учителями. Кроме того, она была уверена, что ничего непристойного от нее требовать не станут. Это же... Наследник, и он совсем не такой...       Петр вздохнул и посмотрел на фрейлину. Лицо ее приняло строгий и сдержанный вид, но глаза так и лучились любопытством и необъяснимым теплом. До этого жадно смотревшая на яства, теперь Дарья и думать забыла о еде, и в серебряной тарелке уже остывала утиная ножка. Видеть ее такой собранной было непривычно, как и первые минуты на императорском балу. Но Петр все понимал - ей нужно время, чтобы привыкнуть к новой обстановке, окружению, и уж он точно поможет ей расслабиться... Пусть даже от вина фрейлина отказалась.       - Дарья Николаевна, - молодой человек улыбнулся. - Я понимаю ваше замешательство, но... Единственная ваша обязанность, а точнее просьба к вам - просто быть со мной честной. Так, как вы это умеете. Такого человека, как вы, мне всегда не хватало, и я сделал вас своей фрейлиной потому что хочу, чтобы вы были рядом. Понимаете?       Княжна буквально чувствовала, как краснеет от волос до кончиков ногтей. Она прекрасно поняла, в чем нуждается Петр Федорович - в искренней дружбе. Одиночество в толпе, пусть и на фоне блистательной роскоши, стало пожирать его еще сильнее здесь, в России, по прежнему чужой для него стране. И Дарья еще в первую встречу приняла это. Впервые в жизни она, безродная девчонка, кому-то по-настоящему нужна. И с трепетом ощущала, насколько сильно сама нуждается в том тепле и заботе, которой намеревался ее окружить Петр.       - Значит, должность - простая формальность... Для государыни и придворных, верно? - уточнила она, склонив голову набок.       - Точно так, Дарья Николаевна, - ответил наследник. - Ваша проницательность несказанно радует!       - Благодарю! Вскоре, однако, это начнет вас раздражать, ваше высочество, - усмехнулась предостерегающе княжна. - Так что очень-то не радуйтесь!       - Поживем - увидим, ваша светлость! - отмахнулся Петр, смеясь, и отпил вина - судя по цвету жидкости, сильно разбавленного водой. - Вы ешьте, ешьте, нам предстоит еще обмен музыкальным опытом!       Тут Дарья вспомнила об обещании сыграть на флейте, и рука с вилкой дрогнула. Она оценивала свои способности к музицированию на начальном уровне, и теперь крайне не хотела позориться.       - Вы бы поберегли свой слух от моих талантов, Петр Федорович, - произнесла княжна.       - Уверен, вы себя недооцениваете, - возразил молодой человек. - В любом случае, как разбирающийся в музыке человек, я доведу вашу игру до совершенства! Еще на концерте дуэтом выступим, имейте ввиду!       - Это вы меня так пугаете? - Дарья вопросительно вскинула бровь.       - Предупреждаю, ваша светлость! - Петр подмигнул девушке и, отложив столовые приборы, спросил: - Ну, вижу, вы закончили? - и, получив утвердительный кивок, с готовностью хлопнул ладонями по коленкам и встал. - Тогда не будем откладывать!       "Ой, мамочки! - с досадой подумала Градская и незаметно сунула в рот последний кусочек мяса, который уже и не собиралась доедать. - Попутного ветра в мои музыкальные пальцы!.."