***
-…Ты покупал цветы? — переспрашивает Сокджин, услышав ответ Юнги на свой же вопрос о том, чем его пациент сегодня занимался. — Нет, говорю же, я только забирал цветы, — Мин раздражённо трёт переносицу и ёрзает в кресле, — Хосок попросил. Он не успевал сам заехать до закрытия цветочного, так что попросил меня, ведь знал, что я свободен. Джин кивает и утыкается в какие-то бумаги. Сегодня он кажется немного отстранённым, что, для него, достаточно непривычное состояние. — Как спал сегодня? — Если бы мне давали доллар… — За то, что тебя кто-то об этом спрашивает, то ты бы уже стал миллионером, — продолжает его фразу Джин, слегка улыбаясь, — Я помню. Если бы мне давали доллар каждый раз, когда ты так отвечаешь, то я бы был уже твоим работодателем-миллиардером, так что соизволь предоставить более подробный отчёт. — Да всё как обычно. Сокджин медленно кивает и снова склоняется над бумагами — они оба прекрасно знают, что «обычно» не значит хорошо, но доктор Ким, записав что-то, отрывается на секунду, чтобы всмотреться в лицо пациента. — Ну, выглядишь получше. По крайней мере, не так, будто не спал всю ночь и ещё две предыдущих. Юнги фыркает и кивает, Сокджин не приравнивает его «обычно» к плохо, и, быть может, в этом оказывается прав. — Действительно, — подтверждает Юнги, — Не спал только одну предыдущую. — Это прогресс, — если бы Сокджин не смотрел вниз, он бы точно закатил глаза, потому что знает, что Юнги просто шутит, — Значит, чуть уменьшим дозу снотворного, чтобы оградить тебя от привыкания. Будем делать это медленно, снижая с каждым разом, а потом, если никаких негативных побочных эффектов не будет обнаружено, переведу тебя на не такое сильное снотворное, если в нём всё ещё будет нужда. Юнги кивает бездумно и смотрит на настенные часы, висящие прямо за спиной Джина, ему уже нужно ехать к Хосоку, чтобы вручить цветы. — Если вдруг после уменьшения дозы почувствуешь, что перестал высыпаться или, что ещё более нежелательно, перестал чувствовать непосредственный эффект снотворного, тут же свяжись со мной. Твоя реакция может быть не совсем предсказуемой, сам понимаешь. — Хорошо. — Тогда, пожалуй, на сегодня всё, — Джин протягивает Юнги рецепт, вставая из-за стола, чтобы проводить его до двери, — Передавай Хосоку привет. — Передам. — О, и Юнги! — уже у самых дверей окликает его Сокджин, заставляя обернуться, — Если есть ещё что-то, что тебя беспокоит… — Нет, — поспешно обрывает его Юнги, — Сейчас уже ничего. Всё просто прекратилось. Это ведь хороший знак? Джин кивает и улыбается ему неискренне совершенно. Должно быть, они оба прекрасно знают, что он врёт.***
— Что это за цветы? — Те розовые в горшках? — переспрашивает Чеён, поправляя букет, заказанный Хосоком, чтобы убедиться, что всё в порядке. — Да. — Это азалия, — не отрываясь от букета, говорит девушка и хмурится, — Она красива, но не особо популярна среди покупателей. — Почему? — спрашивает Юнги, смотря на хрупкие розовые соцветия. — Из-за значения, — Чеён поднимает на него взгляд и снова улыбается, — Точнее из-за неоднозначности значения. Азалия — символ женственности и преданности, но при этом и символ печали и одиночества. Такие цветы дарят перед длительной разлукой, а это не самый приятный повод. Юнги кивает. Не самый приятный — это точно. Он отворачивается и старается не смотреть на задумавшуюся о чём-то девушку, отгоняя от себя мысли о том, что эта история — история о разлуке — уж точно не одна из тех, которую здесь редко можно услышать.***
Юнги входит в квартиру и вздрагивает от резкого перепада температуры: летний зной остаётся за порогом, переступив который, он чувствует арктический холод пустых комнат. Кажется, уходя днём, направляясь в цветочный магазин, он совсем забыл выключить кондиционер. Наступая на задники потрёпанных кед, Юнги заходит в квартиру, не обращая внимания на зажжённые на кухне настенные лампы, расположенные только с одной стороны прямо под навесными шкафами, хотя точно знает, как и в прошлые четыре раза, что сам он их не включал, а, значит, и забыть про это не мог однозначно. Мокрая футболка неприятно липнет к спине, и он морщится, аккуратно ставя на кухонный стол небольшой цветочный горшок, из которого неуверенно выглядывают розоватые лепестки, словно наблюдая за тем, как Юнги уходит в другую комнату, игнорируя приём прописанных таблеток. Лили мяукает откуда-то из спальни, и он вздрагивает от холода, машинально оглядываясь по сторонам. Кухонные лампы включены, а кондиционер выключен. Хотя Юнги почти уверен в том, что всё должно быть наоборот. Быть может, это как раз то, о чём стоит рассказать Сокджину?***
«моё воображение настолько разыгралось, что теперь я почти верю в то, что ты действительно делаешь это всё. включаешь светильники. выключаешь кондиционер. кормишь лили, когда я забываю. разве такое возможно? и самое главное, даже если очень хочется в это верить, разве я не должен убеждать себя в обратном?» «если всё это действительно так, как выглядит, то, быть может, я просто схожу с ума? или теряю память? это один из побочных эффектов? или проблема во мне самом?» «разлука — это ведь не прощание навсегда, не потеря, не забвение. и, хочется верить, что не безнадёжность. можно ли тогда сказать, что разлука — это надежда на встречу, пусть даже и после длительного расставания?»***
Навряд ли.