Адъютант

      Когда все ушли, беспокойство Шеллы подскочило в несколько раз. Множество мыслей об истинных причинах оставления бегали от самых спокойных, до абсурдных и катастрофических, тем самым мешая собраться и подумать рационально. Шелла нервничала, гадала и всё больше падала в собственные переживания, где её уже успели порядка десяти раз уволить, пять раз предать трибуналу и один раз — самый последний — адъютанта лишили всех почестей и мундира, и ей пришлось сначала добираться пешком до Дикого Пространства, после добираться до Неизведанных Регионов, на славную планету трукри. Вот уж, действительно, автостопом по Галактике.       Потому, когда в тишине кабинета раздалось: «Давайте пройдёмся, лейтенант Ут», Шелла потерянно уставилась на командующего, и смысл сказанного не сразу дошёл до неё. Гранд-адмирал поднялся, заложил руки позади и, обогнув стол, направился к длинному обзорному окну, чей иллюминатор не загораживали створки. Адъютант также поднялась, двинулась следом и, держась позади, не вспомнила — было ли открыто обзорное до этого или открылось сейчас. В любом случае обозначенное «пройдёмся» пока ограничилось проходом только до обзорного иллюминатора.       Траун молчал, тогда Шелла изучила то, что находилось снаружи. Буро-зеленый шар отворачивался от звезды, отчего один его косой край постепенно погружался в темноту. Там огни, какие обычно свидетельствовали о наличии крупных мегаполисов или городов, не горели. Их свет, порой, мог складываться на планетах в необычные фигуры и завихрения, а, порой, и отсутствовал вовсе. Так произошло и с Лоталом. Шелла предположила, что в той части мира не были развёрнуты заводы, образующие вокруг города целые отдельные города-поселения, следом глянула выше. Она выцепила образ скалистого спутника планеты и небольшой кусочек второго, какого не видно было с этого ракурса, и изучила орбиту.       На ней в строгой последовательности ютились спутники комплексного системного отслеживания «Око». Доработанные уже в годы Галактической Империи на Корусанте, они представляли собой полноценный комплекс наблюдения за метеоданными, катастрофами, геоизменениями и прочими особенностями планеты, поддержания покрытия сети ГолоНет, а также с военно-охранной стороны содержали функционал, способный отслеживать каналы передач. Несколько таких спутников способны устанавливать полноценный информационный кокон над выбранным сектором планеты, а если счёт выйдет на развёртывание более пятнадцати — Шелла насчитала порядка пяти в этой части — то они могли полностью нарушать работу местных соединений, отрезая от связи, ГолоНета и создавая полноценный информационный кокон. В мире технологий, подобные вещи серьёзно нарушали работу экономик отдельных планет, потому некоторые сенаторы до сих пор поднимали вопрос о ликвидации «Ока», либо о предоставлении военными публичных данных, почему и когда сеть была развёрнута в определённом регионе.       Смешно.       Военные полные отчёты не предоставляли и не начали предоставлять недовольным, главенствующая коалиция Сената, в процессе заседания, затыкала другую коалицию, и последние либо смирялись, либо отстранялись от должности представления. Шелла припомнила несколько скандалов, о которых новостные сводки писали крайне редко, либо ограничивались небольшой колонкой в два-три абзаца: где и когда был применён полный функционал «Ока», и почему.       — Вы собрали достаточно данных в ходе расследования, лейтенант Ут, — Шелла невольно дрогнула и смутилась — за разглядыванием впервые увиденной системы Лотал, она позабыла о присутствии рядом гранд-адмирала, — однако, ваша самоуверенность могла стоить вам жизни, если бы бластер лейтенант-коммандера Фицтера был переведён в режим стрельбы на поражение.       Не зная куда деть руки, адъютант сначала сжала их в кулаки, после всё же переместила за спину, где пальцами одной перехватила запястье другой, и выпрямилась. Траун продолжал, спрашивая:       — Почему вы не пришли ко мне с результатами расследования и предположениями о программе в кассовых холдерах?       Шелла потупила взгляд в нижнюю створку и немного помолчала, раздумывая, как лучше и лаконичнее ответить. Она припомнила события, предшествующие случившемуся на палубе тыла, и скривилась — в стоячем положении усталость от долгого затяжного дня чувствовалась явственнее. Хотелось спать, снять мундир, ставшие неудобными офицерские сапоги. «Но». Шелла глубоко вдохнула и решила отвечать так, как было на самом деле:       — Я посчитала, что их будет недостаточно, сэр, — призналась она. — Мне показалось, что стоило добыть что-то более стоящее.       Траун молчал, тогда Шелла, на вдохе, осмотрев шар Лотала, продолжила:       — Данные истории, добытые Боэаном с холдера, можно подделать, если только не проводить её через специальную банковскую или аудиторскую программу. Но на проверку через них ещё нужно получить разрешение. Заявления, дублированные Катом, это лишь сведения, написанные им же на листовом бумагозаменителе. Их можно подделать. А в то, что офицер где-то достал устройство печати на разрушителе, чтобы дублировать электронные документы на бумаге — мы тоже не сразу поверили, да и само устройство не… искали.       Шелла выдохнула медленнее, отцепила руки и, разводя их, сильней повернулась к начальству.       — А запись разговора с ним для безопасников могла показаться незначительной и подставной. Потому я посчитала, что только наличие самой программы будет уже достаточным доказательством.       Гранд-адмирал продолжал молчать, отчего адъютант угрюмо подумала, будто теперь он и уведённый лейтенант-коммандер поменялись местами в игре «молчанка». Шелла нахмурилась, вновь спрятала руки позади и постаралась отыскать сил. Тело протестовало против вертикального положения и одновременно мыслительных процессов.       — И всё же, вы отправили мне свой отчёт до того, как отправились на кадровую службу.       Шелла вернула внимание к Трауну и заметила на себе его изучающий взгляд. Её плечи поникли.       — Если позволите честно? — тише пробормотала она, заметила кивок и, и так преисполняемая стыдом, просипела:       — Я подумала, что в ночь, по бортовому времени, вы отдыхаете.       Траун слегка улыбнулся, поворачивая голову обратно к окну.       — И условным утром, вы бы перекрыли старый отчёт новым, — резюмировал он.       — Да, сэр.       Осмотрев пространство за пределами экрана, Траун обернулся:       — Любая информация достойна внимания и осмысления, — и направился обратно к столу, где привычно расположился в своём кресле.       Украдкой проследив за гранд-адмиралом, адъютант покривила губы и, поразмыслив, прикусила кончик языка. В мыслях она резюмировала: из-за одолевавшей её паники, она, скорее, замкнулась бы, как Фицтер, чем выпалила всё это практически на одном дыхании.       Стоя.       И будучи усталой.       Шелла, отошедшая от окна, замерла рядом со стулом и хмуро отозвалась:       — Но я же не могу по любому поводу бежать к вам с докладом.       В мыслях предстала эдакая картина, какая бывала разве что у них в Академии: несостоятельные курсанты, неспособные решать дела с другими курсантами или с инструкторами, писали жалобы либо коменданту, либо структуре сверхсектора при каждом удобном случае.       — По любому — нет, но, если это касается дела — и незначительная деталь может служить подсказкой.       В кабинете возникла недолгая пауза, во время которой Шелла вспомнила первый разговор с Трауном во время дачи приказа. Пребывая под гнётом, вызванным чувством вины и ответственности за ошибки, лейтенант повторила озвученную тогда начальством фразу:       — «Докладывать обо всех найденных неточностях». — Она вздохнула. — Виновата, сэр.       — Присаживайтесь. — Реплика о виноватости будто была опущена, а Шелла и не стала разбираться: намеренно, нет или за очередную очевидную оплошность, на этот раз более катастрофичную в виде неисполнения прямого приказа, ей только надлежит схлопотать по самые уши.       Адъютант присела на центральный стул по другую сторону от стола, и слегка ухватилась за края мундира, следом погладила пальцами ткань, краснея. Организм чуть перестал ныть, в голове прояснилось, хотя адъютант всё продолжала прикладывать усилия, чтобы подавлять, так и просящиеся, зевки.       Когда Траун потянулся в сторону, Шелла невольно замерла и цепко проследила за его действием. Но начальство всего лишь включило голограммы, с появлением которых стало чуточку уютнее: различные цвета, проецируемые проекторами, упали на тёмные уголки и создали причудливые переплетения оттенков от изваяний, фрагментов мозаик и картин. Отсветы скользили по решёткам конференц-кабинета и даже серые стены выкрасили в нечто не такое… мрачное.       Адъютант ещё балансировала на появившихся ощущениях странного паритета между хаосом и покоем, когда гранд-адмирал сцепил пальцы рук вместе и заговорил:       — Насколько мне известно, на планете Гафтикар…       Шелла напряглась.       — …рептилоидное племя маритов имело строгую последовательность обучения подрастающего поколения, которая соотносится с принципами уклада их жизни.       Шелла стиснула зубы, ощущая, как по коже прокатилась дрожь, и как она же сдавила горло в тисках. Глаза закололо, а жар отхлынул с лица. Спать резко перехотелось, зато всё внутреннее начало щетиниться от произнесённых слов. Адъютант медленно выпрямилась, опуская руками ткань униформы, и внимательно посмотрела на Трауна, пытаясь мысленно предположить — с какой именно целью он упоминал маритов.       — Принципы Доверия, Милосердия, Разума. — Траун сделал паузу, а Шелла поймала себя на том, как с привычки слегка сощурила глаза. Опомнившись, адъютант обвела взглядом конференц-кабинет и задержала свой несколько дольше на инсталляции ящериц позади. — Это то, что оставлено людьми, и я уверен — в сильно урезанном значении, и таком, какое удовлетворило правящую верхушку Гафтикара.       Шелла сглотнула. Внутри началась настоящая борьба: привитые за долгие годы ассимиляции, правила нормы и неформальные принципы схлестнулись с пластом, залегавшим намного ниже настроенного сверху. Так, сознание активно цитировало Военный Устав, который не рекомендовал (перевод: запрещал) возникать младшим офицерам, если их мнения, мягко говоря, не спрашивали, более того — перечить старшим по званию, которые, в случае Трауна, старше в несколько раз, а подсознание настаивало, что никакие догмы и правила Устава не стоят, если затронуто личное наследие и культура.       Моральный дисбаланс начал бить настолько сильно, что Шелла ощутила, будто ворот мундира сдавил горло, отчего она вновь сглотнула и потупила взгляд на руки, продолжая думать, думать и думать. Адъютант даже прикусила внутреннюю щёку, лишь бы таким образом заставить себя замолчать.       — Мне рассказать больше?       «Молчи. Просто молчи», — упёрто настаивала Шелла, ощущая, как сознание и мозг начали закипать от противоречивых пластов воспитания, подпитываемые паникой, усталостью и жуткой виной за проявленную недальновидность. Потому смолчать она, всё же, не смогла.       — Не стоит, сэр. — Глубокий вдох. — И их действительно не три. — Осело в тишине кабинета такими же тихими словами.       — И это даже не принципы, верно?       — Верно, — подтвердила Шелла, упирая взгляд в стол начальства. — Это — Пути становления, какие проходили мариты прежде, чем называть себя воинами. Но так было задолго до того, как мо… — адъютант помедлила и замолчала. Тогда слово вновь взял Траун, воспроизводя практически именно ту фразу, которая не далась младшей офицеру:       — Мариты прошли традиционный путь развития от примитивного уклада до информационно-звёздного и стали известны благодаря своим инженерным способностям и способностям к анализу и тактике.       Шелла дёрнула уголком губ: нет, в случае гранд-адмирала, фраза звучала даже лучше. Преодолевая внутренние противоречия, она лишь дополнила:       — Люди и вправду сильно урезали и затёрли наши традиции, когда установили диктатуру на Гафтикаре, — совсем тихо закончила Шелла и запоздало осознала, что, таки оговорилась.       Она медленно выдохнула, опуская плечи. К щекам снова возвращался жар стыда, как и начинали гореть уши, зато глубоко внутри вроде бы успокаивался целый пласт родного, от которого всегда веяло безопасностью, уютом, спокойствием и домом. Шелла, наконец, снова посмотрела на Трауна. Гранд-адмирала, казалось, не тронула ремарка, и адъютант подумала, что это хорошо, ведь обычно в таких ремарках уже спешили обвинить и вынести выговор. А у неё и так ошибок скопилось предостаточно.       Опасная мысль мелькнула в сознании. Она настолько не понравилась Шелле, что она поспешила задавить её и приказала даже не думать о постигшем её сравнении — между сидящими в кабинете была чёткая пропасть и не только из-за различий рас и званий.       — Расскажите подробнее, — попросил Траун.       Шелла нахмурилась.       — Зачем? — осторожно спросила она. — Я… я не совсем понимаю, для чего вам это знать.       — Вы — мой адъютант, лейтенант Ут. И ваше детское воспитание легло на плечи не людей, а именно маритов. Подобное наложило значительный отпечаток на ваше становление, потому мой интерес связан с желанием понять, чем вы руководствуетесь в действиях.       Адъютант призадумалась. Слова звучали логично, более того, чуть успокоившееся сознание подсказало — такие же правила действовали и в Миссии на пути открытия новых планет в Неизведанных Регионах: Империя не только собирала данные от экзотов, составляла и обновляла реестры сведений, но и рассказывала экзотам о себе. В основном, по заранее прописанным и тщательно выверенным скриптам. Шелла припомнила Соглашение о Неразглашении, в особенности авторов-составителей проекта Миссии, и вновь смутилась — в излишней осторожности, она снова упустила очевидное.       Однако, Шелла продолжила молчать, только на этот раз пауза потребовалась, чтобы вспомнить старые тексты из детства, какие она читала из едва сохранившихся книг кланов, или какие рассказывали малури — предводительницы маритов — на ежегодном собрании всех выживших собратьев и сестёр. Понемногу, ворот перестал сдавливать горло, а неудобство в форме показалось каким-то далёким. Губы дрогнули в улыбке от иронии — о своём народе она не говорила с Кадетского училища, не считая произошедшего у Префсбелта.       — Путей всего шесть: Принятия, Доверия, Лжи, Милосердия, Разума и Долга. Есть и седьмой — Путь Свободы. Но в нашей культуре, — на позабытый смысл скрытого под словом «нашей» кожа рук покрылась зябкими мурашками, — он зачастую знаменовал освобождение от земных тягостей.       — Иначе говоря — смерть.       Шелла кивнула.       — Существует строгая последовательность их достижения? — предположил Траун.       — Нет. — Адъютант качнула головой и, убедившись, что гранд-адмирал действительно интересовался не из желания использовать это против неё же, пояснила:       — В основе каждого пути лежит вера в силу Неба, Звёзд и стоящей над ними Вселенной, которая на протяжении всей жизни даёт своим детям уроки. Проходя их, либо игнорируя — каждый выносит что-то своё. Потому чёткого регламента никогда не было, ведь, нельзя предсказать, когда и какое испытание будет дано. — Шелла подавила рвущийся нервный смешок и задумалась. — Что насчёт каждого по отдельности… мне надо немного подумать, ибо наш язык не всегда имел аналогичных слов в общегалактическом.       Адъютант помедлила, подыскивая подходящие слова перевода, отчего в голове на мгновение наступил целый хаос: из синтетического строгого общегалактического и шипящего маритского. Сделать это оказалось сложно, но Шелла справилась и потому вернулась к пояснениям:       — Путь Принятия означает осознание собственного прошлого, хранение наследия и установление, что как Вселенная существует снаружи, так и она же существует внутри. — Шелла повела плечами, чувствуя некоторую неловкость — говорить о подобных, почти религиозных вещах, в кабинете гранд-адмирала флота, где главенствовали наука и технологии, было… странным. — Милосердие про то, что к врагам своим нужно проявлять… — она замялась, не уверенная, что сможет переложить слово с родного языка на общегалактический, — внимание. — Это показалось ей наиболее близким, но всё ещё недостаточным, однако, копаться дальше в словах-синонимах адъютант не стала. — Не причинять мучений, если нет необходимости и не творить зло ради зла. Защищать свой народ и проявлять милость к чужому народу, оказавшемуся втянутому в войну.       Шелла покосилась на Трауна и задумалась, вспоминая тексты и гадая, какую пару выбрать следующей. Буро-золотистые картинки воспоминаний обступили сознание и оставили позади сомнения, неловкость, только продолжали пылать привычно щёки.       — Доверие и Ложь стоят рядом. Почему?       Адъютант мягко улыбнулась, мысленно радуясь, что гранд-адмирал решил проблему выбора за неё, и с готовностью пояснила:       — Потому как оба постулата строятся на признании, что не всё во Вселенной зависит от наших действий и есть ситуации и люди, которые влияют на нас. Доверие предписывает, что когда ситуация скрыта от нашего понимания, мы вверяем свою жизнь и судьбу на власть Вселенной и тем, от кого она не закрыла свои истинные мотивы. — Шелла вдруг замолчала и поджала губы, когда подсознание услужливо напомнило: в раскрытом расследовании она пренебрегла этим путём, решив самостоятельно сунуться и пойти по опасной тропе погони за кассовым холдером. Вздохнув, она переключилась на следующий Путь:       — А Ложь — это понимание, что, как внутри нас содержится своя малая Вселенная, так такая же есть в другом существе. И там, где повлиять мы не можем в силу опыта, знаний, обстоятельств, мы должны гнуться и лгать, подстраиваясь под других и под новые условия, что мы не в силах пока изменить, но способны уменьшить их влияние и использовать на своё благо. — Адъютант, сцепив пальцы рук вместе, хмыкнула. — Как в сказании о марите, который благодаря лжи украл огонь у людей, дав слово оберегать его от дождя всю ночь.       — Либо изменить ситуацию, либо подстроиться, — резюмировал огромный пласт сказанного ею Траун.       — В некотором роде. — Шелла перебрала большими пальцами.       Она помолчала, доподлинно вспоминая трактаты последних Путей, когда Траун перехватил инициативу и предположил:       — Мариты не признавали расточительство. Скорее, последние Пути основаны на этом принципе.       — Всё верно, сэр. Когда как Разум призывал принимать с почтением добытое на охоте или позже строить дома и обиход по принципу рационализма, не растрачивая ресурсы без цели, Долг напоминал отдавать данное. Что взято — должно быть возвращено. В целом, — Шелла задумалась, — если кратко, то так.       Траун на этот раз замолчал надолго. Шелла вновь почувствовала себя неловко, молчаливо наблюдая за мыслительными процессами начальства, но встревать не стала — более того, сама использовала выдавшееся время, чтобы навести порядок в мыслях. Прежде всего адъютант попрятала обратно на глубинный пласт память о Родине, после успокоила разбушевавшийся пласт имперского воспитания, который со всем привычным скепсисом щетинился на разговоры о Вселенных, культуре, искусстве и экзотах. Шелла часто после выпуска из Академии ловила себя на том, что в подобном моральном противостоянии ей было очень сложно найти баланс. Это утихло на службе в Миссии, но теперь Траун вскрыл это снова, а намеренно или нет — Шелле только предстояло разобраться.       — Судьба вашего народа трагична, — наконец, заговорил Траун, задевая ещё одну личную мозоль Шеллы.       — К сожалению, — преодолевая дрожь в голосе, просипела она. — Сначала люди наняли нас на работу, после согнали в пустыни, где из тринадцати кланов осталось трое.       — Республика?       Шелла вдохнула глубже, моментально задавливая рвущиеся наружу диалектные острые слова, вертевшиеся на языке — к удивлению, и имперская сторона, и сторона маритов были полностью солидарны в том, что думать о Республике. Тщательно подбирая слова, адъютант ответила:       — Вспомнила тогда, когда в местном правительстве среди людей появились конфедераты. Тогда они обратили внимание на уничтожительный конфликт, использовали мой народ, чтобы сбалансировать силы, но… — Шелла помедлила, не решаясь копаться дальше в раскрытой ране. Тогда за неё закончил Траун:       — Когда планета вступила в Республику, и война перешла в другой сектор, люди постепенно забирали обратно своё, пользуясь отвлечённостью светил Сената. И пока не забрали всю власть окончательно.       — Угу, — на выдохе обозначила адъютант. — Вернее, верно, сэр, — поправилась тут же Шелла и скривилась от очевидной тавтологии. — Но, — она покачала головой, — таких историй на страницах много. Увы, не только мой народ пострадал. Многие расы были истреблены в конце Войн Клонов.       — Цена войны.       — А теперь — порядка.       Траун слегка прищурился.       — Объяснитесь.       «Не хочу», — Шелла нахмурилась, понимая, что переступила очевидную черту лояльности, какой обычно назывался перечень тем, на которые не рекомендовалось (перевод: категорически не рекомендовалось для сохранности жизни) говорить не только среди гражданских кругов, но более того военных. Однако, отступать поздно — вернуть ляпнутое она не сможет, а не отвечать при прямом запросе начальства тоже нельзя.       Адъютант с неуверенностью пояснила:       — Империя стала преемницей Республики, взяв на себя нерешённые обязательства и несостоятельность прошлого правительства. Вместе с властью, пришла необходимость установления порядка. Многие устали от войны, но были и те, кто хотел её продолжать. К сожалению, последних было, в некоторых секторах, больше. Потому даже я сама не уверена, кто, действительно, виноват в истреблении целых народов, свидетельства о которых, даже в датабанках, не всегда имеются.       Шелла перевела дыхание, вспоминая хронику первых годов Империи, какие ещё на страницах учебников истории прозвали «охраной Порядка», а курсанты называли их «кровавым маршем» из-за бесчисленных битв и подавлений, развернутых КОМПОНОП, Флотом, Армией и иными структурами по всей территории Империи и иногда за пределами.       — Но порядок был наведён, включая, всегда богатый на контрабандистов и работорговцев, Внешний сектор. — Адъютант, подумав, оправилась:       — Исключая Чёрное Солнце и Пространство Хаттов.       — Насколько мне известно, и в этом случае владения хаттов сузились до Нар-Шаадда и Татуина.       — Да… — отстранённо согласилась она. — Всё верно.       Шелла отвела взгляд и увидела картину, какая привлекла её внимание во время самого первого её визита в конференц-кабинет. Она присмотрелась к ней, разглядывая зелёные и малые крапинки бурого, следом припомнила планету Утапау, откуда был родом Боэан, вспомнила произошедшее на границах территорий Префсбелта и лекции инструкторов по тактике и стратегии, большая часть которых была рассмотрена на примере Войн Клонов и таких миссий по Охране и Установлению Порядка.       — Ваша Академия приятно удивляет тем, что её воспитанники более состоятельны в политических и фундаментальных вопросах общественности, — вдруг проговорил Траун, и Шелла повернула к нему голову.       — Наша Академия находится во Внешнем кольце, сэр. Это накладывает определённые как допущения, так и обязательства.       — Как, например, почти открытое высказывание критики касательно режима?       Шелла сдавленно кашлянула.       — Республиканского. Да, — подтвердила она.       Траун отступил, Шелла осторожно вдохнула, в тайне надеясь, что далее говорить на подобные скользкие темы не придётся. Адъютант, под давлением спустившегося на неё страха, осмотрела помещение конференц-кабинета — теперь голограммы и решётки не казались той мерой защищённости, что обеспечивает безопасность. Паника услужливо подсказала, что вполне возможно наличие устройств фиксации разговора, какие бывали в допросных, и начала играть на паранойе, мол, и весь этот разговор был лишь целью обличить адъютанта. «Но зачем?» — тут же парировала рациональная часть. Шелла Ут была обычным лейтенантом. И всё же…       Пока сознание совершенно не потерялось, во что верить, и что крылось на деле за разговором, Шелла спросила:       — Сэр, разрешите вопрос?       Траун, до этого пребывавший в задумчивости, обратил на неё внимание.       — Задавайте, лейтенант Ут.       Шелла вдохнула глубже.       — Кто, действительно, стоял за всем расхищением? И… Что будет с офицерами?       А вопросов-то оказалось два. Адъютант прикусила кончик языка, сетуя на себя же — но, не задать их она не могла. Её действительно тревожило то, что будет с офицерами. К счастью, если гранд-адмирал и обратил внимание на несоответствие количества вопросов, адъютант этого не заметила: ни в изменениях во внешности, ни в смене эмоций на лице. Хотя… что-то подсказывало Ут, что она в любом случае не сможет прочитать его эмоции. Только не с представителей расы чиссов.       — Ответственность за это лежит на бывшем начальнике кадрового ведомства, под чьим началом коммандер Зайтрелла и лейтенант-коммандер Фицтер служили на «Уравнителе», — пояснил Траун. — В рамках смены флагмана, он, с сохранением должности, перешёл на «Химеру», однако, позже был отстранён и возвращён на «Уравнитель», где агент Бек проводила поиски причин утечки.       Гранд-адмирал помедлил, а адъютант не рискнула вставлять слово, решив, что так нарушит общую логическую канву повествования, какая могла царить сейчас вокруг начальства.       — Зайтрелла была назначена новым начальником ведомства, её заместителем стал Фицтер. Однако, ситуация стала повторяться.       И, вот теперь, не сдержалась:       — Получается, у него остались сообщники?       — Как один из возможных вариантов. — Траун взял паузу. — Теперь лейтенант-коммандер будет переведён в другую структуру.       Шелла удивилась.       — Почему вас так это удивило?       Очевидно, удивилась слишком сильно, что аж навлекла дополнительный вопрос. Адъютант спешно сбавила наползшую спесь и, вспомнив происходивший допрос, тише обычного проговорила:       — Его высказывание, сэр.       — Полагаете, меня это задело?       — Я… а-м-м, — что-то определённое собрать не получилось, потому Шелла помолчала и заметила уже ставшую привычной полуулыбку на лице флотского начальства. И всё-таки, поборов усталость и неловкость, адъютант выдала короткое:       — Не уверена, — а мысленно добавила: «Если бы Траун цеплялся за каждое ксенофобное высказывание, вряд ли бы его карьера оказалась настолько быстрой и он бы дослужился до настолько высокого звания, выше которого стояли только Главнокомандующий и Император». Взгляд податливо скользнул по золотым пластинам и белому мундиру, и Шелла рассудила — вот уж точно вряд ли, но менять высказывание было поздно, к тому же Траун перехватил инициативу в разговоре:       — Это последствия его воспитания и давление среды, оказавшей на него доминантное влияние. За этим пластом, несомненно, стоят также примечательные способности к сбору данных, их анализу и руководству, что доказывает его проведённое расследование. Так что, я рассудил, что будет лучше подыскать ему среду, соответствующую раскрытию его способностей.       — И вы уже нашли такую? — полюбопытствовала Шелла.       — Полагаю, Третий или Одиннадцатый флот будут премного благодарны за передачу им квалифицированных кадровых офицеров.       Шелла так и не смогла подавить наползшую улыбку и, приметив сдержанный взгляд, пояснила:       — В Третьем постоянный бардак с документацией.       — Значит — Третий.       Короткое перебрасывание фраз показалось адъютанту каким-то странным, отчего она задержалась на испытанной эмоции и, зафиксировав её, пообещала себе подумать над её определением с более свежей головой. Улыбка с лица пропала, стоило Шелле припомнить структуру подчинённости в кадровой службе.       — Тогда в Седьмом открывается вакантная должность на нового заместителя.       — Верно. Быть может, у вас есть предложения?       «Спросила на свою голову!» — буркнула в мыслях Шелла и призадумалась, вспоминая увиденных офицеров, которые так и не стали для неё товарищами, в полном значении этого слова. Сознание подбросило каверзную ситуацию, произошедшую с одним, и над которой она много думала тогда перед сном.       — Лейтенант Фач.       — Офицер, оставлявший вам записки? — в голосе будто бы послышалась ирония, хотя Шелла списала это на притягивание несуществующих тональностей её уставшего сознания.       Она глянула на гранд-адмирала, ощущая себя более чем неловко — за две с половиной недели она так и не разгадала личность «канцелярского вредителя», и теперь с решением этой истории выходило несколько… забавно? Адъютант не была уверена.       Молчание затянулось.       — Он более чем упёртый и целеустремлённый, а ещё пестрит разнообразием. Записки были разных цветов, — отчего-то захотелось улыбаться, но Шелла кашлянула, сбивая себя с этого желания. — Но… — адъютант стала серьёзной, — он не может быть сообщником?       — Нет.       Шелла расслабилась.       — Лейтенант Фач уже несколько лет числится за «Химерой» в должности инспектора. Скорое расширение флотской единицы и лишение очереди на должность, следом назначение адъютанта в смежный с ним сектор ведения, слегка выбило его из колеи.       «Оу, я не знала, что у нас общая зона», — растерянно протянула про себя Шелла, скрепляя руки вместе. Она припомнила стычку с ним в кабине турболифта и отчего-то особенно задержалась на его словах, обращённых к коммандеру Зайтрелле. Делиться этим адъютант не стала, решив для начала разобраться самой и прежде всего — поставить точку в вопросе «канцелярского вредителя».       — Я подумаю над его кандидатурой, но, а что касается вас, лейтенант Ут…       Шелла напряглась, моментально теряя интерес ко всему на свете — для неё, на данный момент времени, существовал только конференц-кабинет и гранд-адмирал, который явно намеренно помедлил, прежде чем произнести либо то, о чём адъютант думала последние несколько часов, либо… другое?       — Завтра вы освобождаетесь от обязанностей инспектора и адъютанта.       Шелла сглотнула, крепче сжимая руки.       — Вам будет выписан увольнительный. Используйте его по своему усмотрению.       Младшая офицер, успевшая уже поддаться отчаянию и спланировать путь автостопом до Неизведанных, так и замерла, с осторожностью осматривая Трауна. Очень хотелось уточнить — верно ли она поняла, что должности продолжают сохраняться за ней, но тут же передумала и решила воспользоваться тем, что разговор, наконец, подходил к концу.       Потребность в отдыхе оказалась сильнее любопытства, к тому же в присланной увольнительной записке, какая выдавалась в случаях схода в увал вне графика, будут содержаться все искомые данные.       — После, мы обсудим с вами ваши дальнейшие обязанности…       Шелла выдохнула — должности сохраняются.       — …и одну из привезённых вами вещей.       «Рано обрадовалась»…       — Можете быть свободны, — поставил окончательную точку в их разговоре Траун.       — Благодарю, сэр, — проговорила Шелла, поднимаясь и не решившись допытываться, что же стояло за этим вот «одну из привезённых вами вещей».       Обойдя стул, она с трудом заставила себя сохранять прямое положение — тело заныло, голова налилась свинцом и хотелось только отдыха. Впрочем, когда двери позади захлопнулись, лейтенант упёрла руки в бока, выдохнула и сгорбилась, давая себе немного времени, чтобы собраться. Тогда-то усталость свалилась на неё огромным комом, который пришиб и будто выбил весь воздух из лёгких. Шелла, потянувшись к вороту, отцепила крючки, следом оправила мундир за края и всё-таки направилась прочь.       С другой стороны узкой приёмной послышался шум дверей, и лейтенант невольно подумала, что придётся вновь заставлять себя хотя бы выпрямить спину, а если это будет кто-то выше должности «лейтенант», то всё… заметит расстёгнутый ворот и — привет дисциплинарное взыскание за ненадлежащий вид формы.       Тревоги Шеллы, направившейся к выходу, не оправдались. В приёмную вошёл тот самый экзот, спасший её на складе. Вероятно, агенту Бек более не требовалось содействие… «А кто он?» — Шелла зависла на столь простом вопросе, только отошла чуть в сторону, чтобы оба не столкнулись в приёмной.       Когда экзот остался позади, адъютант поддалась любопытству, несмотря на усиленное негодование усталости. Собственно, на причуды последней, Шелла также списала своё полное отсутствие инстинкта самосохранения.       — Сэр? — позвала она, оборачиваясь и пряча руки позади.       Экзот замер и повернулся не сразу, отчего адъютант предположила, что, возможно, такое обращение было странным, а, может, неуместным, и тогда это уже Шелла нарушила принципы общения? Адъютант сглотнула, жалея, что в принципе пошла на эмоциональном поводу.       И всё-таки экзот медленно повернулся и уставился на адъютанта, которая, преодолевая дрожь в голосе, спросила:       — Как к вам лучше обращаться?       Глаза сузились, на лбу, исключая костный венец, появились морщины, будто существо нахмурилось. Шелла сглотнула. Молчание между ними затянулось, и тело снова начало ныть, напоминая о базовых потребностях, но адъютант понимала — начатый разговор необходимо закончить.       — Рукх приемлемо, — раздалось в тишине приёмной всё тем же низким рычащим голосом, от которого Шелла дрогнула, — адъютант, — добавил он, отворачиваясь.       Офицер скользнула взглядом по спине существа и раньше, чем успела бы сообразить, ляпнула:       — А меня Шелла Ут. Так… к слову.       Но эта реплика не получила отклика. Рукх продолжил путь к кабинету, а Шелла отвернулась и ушла, ощущая, как на плечи, помимо усталости и переживаний, свалилась большая неловкость. Уже будучи в коридоре, она от души обозвала себя «канцелярской дурилкой» и направилась на жилую палубу, на протяжении всего пути думая о том, что, быть может, не так оказался плох перевод на «Химеру» и гадая, что наступит после увольнительного дня…

Последовательность 1: Ранкоры в канцелярии — завершена