Снежный покров

      Сказочные вечера, проводимые в компании с Кадзу, надолго оставляли приятный, светлый отпечаток в сердце гейши. Всю жизнь её учили потакать мужчинам и ни в коем случае не обмолвиться лишним словом в их присутствии. Сдержанность и жёсткий контроль над своим поведением — вот всё олицетворение чайных церемоний, на которых присутствовала Мэй.       С синоби же всё по-другому. С ним ощущается свобода. Слова, проходящие через уста Мэй, никогда не заставляли её корить себя за столь явную эмоциональность. Их беседы, смех, улыбки, всё это не просто отчаянное лицемерие — это их искренность.       Разговоры могли плавно перетекать с темы на тему. Например, теперь кицунэ знает очень много о различных оружиях, которые Кадзу предпочитает использовать во время заданий. Мэй, в свою очередь, всегда рада поделиться своими познаниями о разных культурах или повседневности жизни гейши. — Нет, на самом деле причёски гейш отличаются от причёсок Майко. В начале пути я должны была использовать сложные украшения, и чтобы ничего не испортить, спать на такамакура*. — Не знал, а гейши? Встречал их пару раз. Волосы красиво собраны были. — Гейши носят специальные парики Кацура*, их причёски проще и выделяются тонкими украшениями. Кстати, даже сервировка чая входит именно в обязанности Майко, а не гейш.       Кадзу с особым вниманием смаковал каждое слово девушки, ему действительно было интересно послушать о деталях, которые прежде ему замечать не удавалось. Когда Мэй заговорила о чае, ниндзя встал и направился в сторону очага, поставил чайник. — Я заварю, сейчас. — Впопыхах девушка встала и направилась за пахучими травами, намереваясь сделать вкусный напиток, который синоби очень любил. Подошла, взяв с собой небольшую ёмкость. — Научи меня делать правильно. А то каждый раз так бежишь, суетишься. — немного пригнув голову с доброй улыбкой проговорил Кадзу.       Уже не скрывая своего смущения и румянца, который каждый раз предательски появлялся от его лукавого взгляда, Мэй подошла к мужчине и, сев на полностью согнутые колени рядом с Кадзу, начала рассказывать. — Это белый, вода должна закипеть совсем-совсем чуть-чуть. Как нас учили примерно до состояния, когда палец можно продержать без боли в жидкости 8 секунд.       Не церемонясь, Кадзу засунул палец в чайник, стоящий на огне и начал считать. — Один… два… три… с-с-с четыре…       Не уследившая за синоби, Мэй мигом оттолкнула его руку и с нескрываемым смехом начала дуть. Несмотря на всю забавность ситуации, она всё равно не хотела, чтобы ему было больно, поэтому пыталась приложить как можно больше невидимого «волшебства исцеления» — Пожалуйста… ну ты что, тебе же всё равно неприятно. Мы это на глаз уже делать умеем, примерно 2 минуты выждать и снимать, а ты пальцы обжигаешь.       В такие моменты всё равно, нёс ли он Мэй на плече, когда у самого в рёбрах была стрела; терпел ли невероятную боль при зашивании раны неумелыми руками кицунэ. Да, ожог по сравнению с этим — царапина, однако это неважно. — Заботливая, не больно, не переживай. Давай мы лучше продолжим чаепитие. — Кадзу обнял Мэй, чтобы та не задумывалась о таких «мелочах», по его мнению.       Их мастер-класс продолжался долго. Озорство синоби перестало пугать, и оставалось только лишь забавляться от его непринуждённости, восхищаться улыбкой, которая при общении с другими синоби появляется нечасто.       Их вечер был почти вечен. После удавшегося чаепития можно было начинать готовиться ко сну. Для Мэй больше не было преград оставаться у Кадзу на ночь, наоборот, так засыпать было даже легче. Полная безопасность рядом с любимым ниндзя. Тёплый плед на коленях и чай на столе Время, как воск, застывает, Мир замирает. Такамакура* — специальная подставка для волос для сна. Кацура* — парик для гейш