Невозможное

      То и дело оглядываясь на дверь, Эмили связывала вещи в узелок. Смахивала слёзы, катящиеся из глаз, шмыгала носом – сердито и жалобно. С какой-то непонятной злостью скручивала в тугие валики пару платьев, лёгкий плащ, бельё... Переодеться в охотничий костюм, взять шляпу, повязку на лицо... Трость, пистолет. Патроны. Несколько пузырьков с кровью, пару флаконов противоядия... Что ещё? Как же трудно сосредоточиться…       За дверью послышался какой-то шорох. Эмили вскинулась, оглянулась и замерла, неудобно вывернув шею. Несколько долгих мгновений она со страхом и надеждой смотрела на дверь, ожидая, что в неё войдёт Ферн – и то ли нападёт на неё, то ли развеет страхи.       Ни того, ни другого не произошло. Шум за дверью стих, и девушка вернулась к сборам. Плотно уложив вещи в заплечный мешок, она осторожно поднялась на ноги, чтобы не свалиться от головокружения, и огляделась по сторонам.       Слёзы снова хлынули из глаз. Эта комната... Сколько счастливых часов они с Кори провели здесь! Они были настолько безрассудны и храбры, так сильно любили друг друга и так хотели сберечь эту любовь и друг друга, что осмелились создать островок счастья в самом сердце кошмара – в Соборном округе умирающего Ярнама.       А теперь ужас и безумие внешнего мира проникли сюда, и больше не живёт здесь счастье, и больше не будет покоя...       Всё закончилось. Время, украденное у проклятия Чумы Зверя, у бесконечной Охоты, у кровавой Луны, закончилось...       Давясь слезами, Эмили выбежала за дверь.       Прощание с Агатой будто зазубренными клинками вспороло сердце. Смотритель часовни плакал, тихонько охал и стонал, как больной ребёнок, и Эмили никак не могла заставить себя разомкнуть объятия, оставить старого друга одного, покинуть свой настоящий дом... Здесь она снова обрела жизнь. Здесь она почувствовала себя нужной – и это помогло вновь ощутить себя живой.       И вот пришла пора покидать дом... Снова.       – Ты справишься, девочка моя, – всхлипывая, бормотал Агата, поглаживая Эмили по спине костлявой рукой. – А потом... Ночь Охоты закончится, Красная Луна зайдёт, настанет рассвет... И ты вернёшься к нам. И всё станет как прежде. И даже лучше...       – Да, да, Агата, обязательно... – сдерживая слёзы, шептала девушка. – Всё так и будет. И даже лучше.              Странности начались уже с самого входа в Запретный лес. Ворота оказались открыты, пароль никто не спрашивал, за тяжёлыми створками обнаружился только сидящий в кресле давно иссохший мертвец. Эмили боязливо обошла его и двинулась по винтовой лестнице вниз – туда, откуда тянуло запахами сырой почвы и травы.       Дальше странности продолжились. Вопреки ожиданиям, лес не кишел чудовищами и обезумевшими людьми. Спускаясь по тропинке, идущей по краю обрыва, Эмили вслушивалась в звуки ночного леса – и не слышала ничего страшнее тихого шипения. Она знала, что в Запретном лесу полно змей, и шагала осторожно, внимательно глядя под ноги и по сторонам, высматривая движение в траве.       Лес рассекало несколько глубоких оврагов, через которые были переброшены мостики. Дорога вилась между глинистыми обрывами, из которых торчали извивающиеся корни деревьев, и Эмили опасливо вглядывалась в их переплетения, боясь не заметить змею.       Сжимая рукояти трости и пистолета, Эмили шла по давно не езженной, заросшей травой дороге. Сердце колотилось так, что, казалось, она не размеренно шагает, а бежит со всех ног, задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух. Руки вспотели, привычная трость вдруг стала казаться тяжёлой и громоздкой.       Дорога привела к разрушенным воротам, за которыми виднелись лачуги заброшенной, вымершей деревни. Эмили, двигаясь перебежками от дома к дому, почти миновала улицу... Как вдруг из заколоченного окна одной из лачуг, казалось, такой же заброшенной, как и остальные, раздался негромкий голос:       – О, ты – Охотница на чудовищ? Хвала небесам. Ты не осознаешь своей ценности. Но тем хуже... Ночь долгая, а чудовищам нет числа.       Эмили отскочила, подняв трость и пистолет и приготовившись защищаться.       – Не бойся, храбрая Охотница, – проговорил невидимый обитатель заброшенного дома с добродушной иронией. – Я – не чудовище, я не собираюсь нападать. Наоборот, я хотел бы помочь тебе. Что ты ищешь в этом погибельном лесу? Уж не дорогу ли в ещё более погибельный университет?       – П-простите, но я вам не доверяю, – сказала Эмили, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я не знаю вас и не знаю ваших намерений. Я не рискну принять помощь от незнакомца в таком месте.       – Похвально, весьма похвально, юная леди, – невидимый собеседник довольно хмыкнул. – Так и надо! В наше время излишнее доверие убивает вернее пули. А какую степень доверия считать в наше время излишней? Да любую, хе-хе... И тем не менее, я действительно не собираюсь причинять тебе вред. Ты ведь... На самом деле ты не Охотница, верно? Ты не видишь снов, ты не знакома с Куклой?       – Каких снов? С какой куклой? – пробормотала Эмили, медленно пятясь от заколоченного окна. Неужели там, в доме, – просто сумасшедший?..       – Неважно. Ох, юная леди, это совершенно неважно! – Странный обитатель лачуги вдруг разразился неприятным, визгливым смехом. – Раз ты не понимаешь, о чём я говорю... Тем лучше. Что ж, если тебе нужно в Бюргенверт, следуй тропинкой до заброшенной мельницы, там найдешь лифтовый механизм, а дальше... – За стеной завозились, зашуршали, и через некоторое время тот же голос, только будто бы слегка простуженный, закончил: – А дальше сама разберёшься, не маленькая. Чудовищ не бойся – незадолго до тебя тут проходил бравый Охотник, он расчистил тебе путь. Настоящий Охотник, из тех, кого хранит моё божество... – Собеседник хрипло кашлянул. – Ступай. Не трать время зря.       – Погодите... – Будто что-то кольнуло в сердце. Эмили невольно сделала шаг ближе к заколоченному окну. – Тот Охотник... А как он выглядел, не можете сказать?       – Как, как... – ворчливо отозвался голос из лачуги. – Для меня все Охотники одинаковы. Не разглядывал я его! Ну же, ступай, хватит болтать!       Эмили коротко кивнула невидимому собеседнику и зашагала в заваленный гнилыми досками проход между домами. Её догнал сдавленный шёпот, прервавшийся нездоровым смехом:       – О, Амигдала! О, Амигдала! О, пощади бедняжку... ха-ха-ха!..              В лесу за мельницей змей было больше, и выглядели они воистину устрашающе: некоторые клубки извивающихся змеиных тел, состоявшие, казалось, из сросшихся хвостами десятков пресмыкающихся, размером превосходили взрослого человека. Эмили обходила их стороной, прячась за деревьями, и не раз едва не наступила на клубки змей поменьше. С этими приходилось расправляться несколькими ударами трости.       Девушка продвигалась всё дальше в глубь отравленного леса, сама удивляясь собственной храбрости – или же безрассудству. Она ведь не была Охотницей, что бы там ни подумал этот странный обитатель заброшенной деревни. Да, она умела обращаться с тростью и пистолетом, но она никогда не проходила трансфузий, которые делали охотников такими сильными и выносливыми, обостряли их чувства...       Внезапная мысль выбила дыхание, как удар в солнечное сплетение. Эмили остановилась и огляделась по сторонам.       В лесу было темно. Конечно, кровавая Луна заливала открытые участки багровым светом, но он не слишком-то помогал отыскивать дорогу и видеть препятствия и опасных тварей под ногами – скорее наоборот: тени становились глубже, очертания искажались, и трудно было отличить реальные предметы от игры воспалённого воображения, подстёгнутого страхом.       А Эмили без труда ориентировалась в чаще, отличала извивающиеся змеиные тела от колышущихся ветвей, безошибочно находила тропинки в кромешной темноте под сомкнутыми кронами деревьев…       «Неужели это последствия всего лишь одной инъекции Древней Крови?..»       Вот теперь ей стало по-настоящему страшно. Девушка, закусив губу, согнулась и прижала к животу локти и предплечья, не выпуская оружия из рук. Нет, нет…       «Это не то, это не…»       Медленно и глубоко подышать. Унять сердцебиение. Глотнуть воды из фляжки на поясе. То или не то – какая теперь разница? Нужно двигаться дальше.       Спасать себя. Спасать своего ребёнка.       Ребёнка Кори, даже если он и не поверил бы в то, что это его ребёнок.       Эмили выпрямилась, опустила руки с оружием вдоль тела. На губах проступила жёсткая улыбка.       Что ж, пусть до этого времени она и не была Охотницей – теперь настало время стать ею. Другого пути нет.       «Древняя Кровь…»              Лес дышал сыростью и ядовитыми испарениями болот, стонал и бормотал шорохами, скрипами, свистом ветра в ветвях. Но, кроме змей, Эмили так и не встретила никаких враждебно настроенных обитателей. Лес пугал, но не нападал, будто испытывал новую Охотницу на храбрость… Перед решающим испытанием?       …Вымощенная грубо обтёсанными камнями дорожка вела куда-то вниз, к проходу между покосившимися исполинскими надгробиями. Эмили осторожно заглянула в затянутый лёгкой дымкой проход…       И едва успела отскочить, принимая боевую стойку. На неё неслись три чёрных тени – высокие худые фигуры в истрёпанных одеяниях с капюшонами. Первый воин почти достал её длинным изогнутым мечом, следующий за ним по пятам уже замахивался, обходя своего напарника…       – Благослови нас кровью…       Над небольшой площадкой, окружённой огромными надгробиями и уставленной могильными плитами поменьше, разнеслись нечеловеческие звуки. Эмили обмерла – звуки были настолько чужеродными, что, казалось, проскребли по мозгу через барабанные перепонки. И ещё сильнее сердце стиснуло холодом, когда девушка осознала, что эти звуки произнесла она сама…       «Похищение крови». Зов-приказ-благословение королевы птумеру, обращённый к подданным, рыцарям её крови, Хранителям Наследника Крови. Звуки нечеловеческого языка, безмолвной речи тех, кого люди вслед за несчастными птумеру стали именовать Великими Древними.       Как она смогла воспроизвести этот зов? Откуда он вообще взялся в её памяти?..       Но эти вопросы пришли позже. Сейчас же оцепеневшая от ужаса Эмили широко раскрытыми глазами смотрела на приближающихся к ней стражей королевы Ярнам – Теней, неведомо как очутившихся здесь, посреди Запретного леса, на кладбище нечеловеческого рода. Надписи на надгробиях давно стёрлись, и разобрать их было невозможно, но Эмили уже поняла, что они не были сделаны ни на одном из человеческих языков.       Первый из Теней, убрав в ножны саблю, остановился перед девушкой и коротко поприветствовал её наклоном головы. Эмили всмотрелась во тьму под капюшоном – и ничего не разглядела. Сзади к предводителю подошли второй и третий стражи-Тени; убрав оружие, они тоже коротко поклонились, затем опустили левые руки вдоль тел, а правые слаженно, будто по команде, подняли ладонями вперёд. Эмили вгляделась и увидела на бледной коже узких рук будто бы нарисованные запекшейся кровью символы: сияющий глаз с расходящимися от него лучами-ресницами…       «Благослови Дитя Крови, благословенна будь кровь Матери…»       Тройной шёпот на нечеловеческом языке морозом продрал по позвоночнику, не слышимый, а воспринимаемый нервными окончаниями, посылающими импульсы прямо в мозг. Эмили поёжилась и слегка поклонилась.       – Я скоро стану матерью, – сказала она, не рассчитывая на то, что Тени – птумериане по происхождению – поймут её. – Мои сородичи хотят забрать моего ребёнка. Так же, как забрали дитя у вашей королевы. Я ищу укрытие. Вы поможете мне?       Предводитель Теней кивнул, обернулся и указал тонкой рукой на каменную арку в дальнем конце кладбища. Его товарищи расступились, открывая девушке проход.       – Спасибо, – прошептала Эмили. – Мне очень жаль, что с вашей королевой случилось такое. Если бы я могла помочь… Поверьте, я сделала бы всё, что возможно.       Все трое снова поклонились, Эмили показалось – чуть ниже, чем до этого.              Предводитель Теней проводил нежданную гостью до арки, ведущей на территорию заброшенного университета. Эмили поднялась по каменным ступеням и обернулась. Страж-Тень стоял, сложив руки перед грудью и низко опустив голову.       – Ваша королева там? – тихо спросила девушка. Тень вскинулся, но снова наклонил голову, и Эмили только успела заметить две алые искры там, где у людей находятся глаза. Затем предводитель стражей медленно покачал головой – не отрицательно, а демонстрируя неуверенность.       – Вы сами не знаете, там ли она, – догадалась Эмили. – Вы ищете её, потому что не смогли выполнить свой долг? Вы здесь уже много веков, верно?       Короткий кивок.       – Вряд ли я могу помочь хоть чем-то, – печально сказала девушка. – Но… Просто знайте – мне очень жаль. Я не знаю, какой была ваша королева, злой или доброй, но… Никто, ни одна женщина в мире не заслуживает такого. Ну что ж… Прощайте. Я постараюсь что-то разузнать, и, если найду хоть какие-то следы вашей королевы, – она махнула рукой в проём арки, – обещаю, я вернусь и расскажу вам всё.       Она развернулась и шагнула под арку. Вдруг её плеча коснулась рука – и тут же отдёрнулась, будто её обладатель обжёгся о человеческое тело. Эмили изумлённо обернулась – и ахнула: Тень протягивал ей на раскрытой ладони небольшой пузырёк с тёмно-красной жидкостью.       – Что это?.. Кровь? – Эмили осторожно взяла пузырёк двумя пальцами и поднесла к глазам. В переливающейся за стеклом густой жидкости поблёскивали голубые искры, будто в крови растворилось звёздное небо. – Чья она? И что мне с ней делать?       – Чистая Кровь Рода, – прозвучал в сознании безмолвный ответ. – Пропуск.       – Пропуск? – растерянно переспросила Эмили. – Но куда? Кому её показывать?       Тень едва заметно покачал головой, развернулся и пошёл к ожидающим его товарищам.       – Что ж… Спасибо, – пробормотала Эмили, пряча пузырёк в отдельный кармашек поясной сумки. – Надеюсь, я сама пойму, как использовать эту кровь. Прощайте! – повысив голос, обратилась она к стражам и наконец решительно шагнула под арку.              Здание университета будто бы выпрыгнуло на незваную гостью из-под прикрытия деревьев и камней у дороги. Вот Эмили пробиралась по лесу, непохожему на обычный дикий лес единственно только мощёной тропинкой под ногами, – а вот она уже стоит на просторной террасе, выложенной искрошившимися, но всё ещё надёжными квадратными плитами, и, затаив дыхание, восхищённо разглядывает величественное здание, колыбель ярнамской науки – и ярнамского проклятия.       Главные ворота оказались распахнуты настежь, и Эмили сразу же прошла во внутренний двор, выходящий на набережную озера Лунного Отражения. Залюбовавшись серебристыми бликами на спокойной поверхности воды, она не сразу сообразила, что не так в этой умиротворяющей картине: луна, низко висящая в небе, была кроваво-красной и висела низко, как ей и полагалось в Ночь Охоты; а отражение её в воде озера было самым обычным, молочно-серебристым, мирным…       Пожав плечами, девушка направилась к дверям, ведущим в корпус университета, но раздавшиеся справа тихие звуки заставили её подобраться и замереть на месте, стиснув рукоять трости. От перил террасы с видом на озеро раздавались какие-то поскрипывания, постукивания и… Эмили застыла, вслушиваясь: так и есть. Тихие стоны.       Кто-то ранен! Возможно, кому-то нужна помощь!       Мигом забыв свой страх, девушка бросилась на звуки… и едва успела остановиться на верхней ступени террасы, разглядев, кто или что их издаёт. В углу у самых перил лежало, истекая желтоватой жидкостью, похожей на сукровицу, жуткое создание с огромной головой, усеянной десятками жёлтых глаз, с тонкими руками, похожими на лапки насекомого, и с недоразвитыми крыльями на спине. Эти крылья, неудобно подогнутые под тело, и издавали шуршание и постукивание, когда раненое существо пыталось расправить их.       Эмили, не раздумывая ни мгновения, подбежала и помогла уродливому обитателю университета принять более удобное положение. Многочисленные жёлтые глаза, помутневшие от боли, уставились на нежданную помощницу, как ей показалось, с испугом и недоверием… Но затем странное создание расслабилось и откинуло раздутую голову. Эмили услышала тихий прерывистый вздох. Существо умирало.       Быстро осмотрев раны, девушка тоже не сдержала горестного вздоха. Нанесены они были явно оружием Охотников, скорее всего, длинным мечом. Сердце сжала тоска: а не Кори ли побывал здесь?.. Эмили тряхнула головой: нечего тут выдумывать, многие Охотники пользуются клинками, изготовленными в мастерской Людвига, не только Ферн…       И раны эти клинки наносят обычно смертельные. Вот и сейчас, обречённо покачав головой, Эмили выпрямилась и опустила руки. Она ничем не могла помочь умирающему созданию, чей вид наводил на мысль, что, возможно, смерть для него – не самая горькая участь…       Эмили осторожно коснулась головы существа между россыпью глаз – будто щеки или лба умирающего человека, утешая и делясь теплом. Она слышала о «садах глаз» – учениках мастера Виллема, добровольно согласившихся участвовать в эксперименте по «выращиванию дополнительных глаз для мозга». Несчастные, знали ли они, на что соглашаются? Были ли они готовы?.. Эмили не могла считать их чудовищами, хотя не раз слышала, как её отец, Сэмюэль Лейтер, который когда-то давно имел тесные связи с Бюргенвертом, именовал их «проклятыми дураками, ради своих дурацких идей готовыми родную мать заживо сожрать». Она не верила в то, что учёные могли руководствоваться какими-то корыстными целями. Целью мастера Виллема было возвышение человечества до уровня богов без применения Древней Крови. Он и его ученики пошли по пути совершенствования себя, укрепления связи собственных глаз с мозгом. Они соглашались на это добровольно и, конечно же, были готовы к последствиям… Или не были?..       Но, если вспомнить Церковь Исцеления, возможную связь кровослужений с распространением Чумы Зверя… Если вспомнить викария Амелию…       Может быть, мастер Виллем всё же был прав?       Да, они были готовы. Они добровольно шли на риск.       «Эволюция без отваги станет погибелью нашей расы». Откуда в голове всплыла эта фраза?.. Эмили потёрла лоб. Что-то многовато на сегодня озарений. Язык птумеру, непонятные воспоминания-видения о словах, которых она не могла слышать или читать…       Задумавшаяся Эмили встряхнулась, когда лежащий перед ней бывший ученик мастера Виллема издал долгий прерывистый вздох. Тонкая рука с уродливо вытянутыми пальцами поднялась и опустилась на предплечье девушки. Жест благодарности? Или мольба о сострадании?.. У Эмили сжалось сердце. Она накрыла жуткую кисть «сада глаз» своей ладонью и слегка сжала. Умирающий медленно выдохнул – и грудная клетка будто бы ввалилась и больше не поднялась. Жёлтые глаза помутнели. Пальцы уродливой кисти судорожно напряглись – и расслабились. Эмили осторожно сняла со своего предплечья руку существа, отяжелевшую так, как бывает только у мертвецов. Всё было кончено.       – Да примут твою душу милосердные небеса… – прошептала девушка, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Почему-то ей было нестерпимо жаль это несчастное создание. Бывший учёный, сохранивший разум, жил все эти десятилетия в покинутом университете, осознавая, что все его жертвы, все усилия, все мучения не привели ни к чему… Кроме такой вот жуткой жизни и ужасной смерти. Что ж, он хотя бы умер не в одиночестве…       Уняв слёзы, Эмили поднялась на ноги и направилась к дверям корпуса. Створки распахнулись с громким скрипом, и девушка снова замерла на месте, вслушиваясь: жалобный вскрик потревоженного здания словно бы эхом повторил тихий человеческий стон.       Ещё раненый? Эмили буквально взлетела по скрипучей винтовой лестнице на второй ярус двухуровневого зала. По второму этажу шла галерея, уставленная книжными шкафами и какими-то приборами для астрономических наблюдений. Стон донёсся из угла за сундуком, задвинутым в угол между стеллажами. Эмили пробралась между стопками пыльных книг и вгляделась в темноту.       У подножия шкафа что-то белело. Это не «сад глаз», догадалась девушка, а человек в светлом одеянии – у служителей Белой Церкви какие-то подобные…       – О… Ещё одна… Охотница, – послышался из угла прерывистый голос. Женский. – Ты пришла завершить то, что не доделал твой товарищ? Что ж… Много сил тебе не потребуется. Давай…       – Я не Охотница, – пролепетала Эмили, отшатнувшись.       – Как это не Охотница? – Несмотря на то, что женщина говорила с трудом, ехидство в её голосе угадывалось без труда. – Если человек одет как Охотник, вооружён как Охотник, да ещё и пробился в университет мимо стражей королевы Ярнам, как его ещё назвать, если не Охотником, а?       – Это… Долго объяснять. – Эмили, совладав с собой, снова приблизилась и демонстративно опустила трость на пол, разглядев наконец лежащую женщину: залитые кровью белые одеяния, на глазах повязка, треугольный колпак валяется рядом. Хор?.. – Я не собираюсь вас убивать, наоборот… Я немного врач, я могу помочь… Если это ещё возможно.       – Вот как… – В голосе собеседницы прозвучало плохо скрываемое сомнение. – Это очень странно, но… Я не откажусь от помощи, я же не сумасшедшая. Если вправду можешь помочь… Буду очень благодарна. Ох… – Она помолчала, явно пережидая приступ боли, потом медленно выдохнула. – А если… Не получится… Я прошу тебя, будь милосердна к мастеру Виллему. Он и так настрадался… Если этот ненормальный не убил старика, конечно.       – Какой ненормальный? Что тут произошло? – Эмили опустилась на колени перед женщиной и сняла со спины заплечный мешок с припасами. Она задавала вопросы, а руки будто бы сами по себе выполняли привычную работу: разрезать окровавленную одежду, осмотреть раны, обработать, прикинуть, нужны ли швы…       – Ну, тот Охотник, который… А-а-а… Ничего, ничего, потерплю. Тот, который меня так отделал. Он решил, что убил меня… обшарил… А-а! Ох… Обшарил мои карманы и пошёл дальше. В лунарий, к мастеру Виллему. И не вернулся. Ох, боюсь…М-м-м…       – Всё, уже всё, – пробормотала Эмили, обрезая нить, которой зашивала рану. – Вы очень сильная. Многие мужчины, которым я накладывала швы, вопили и брыкались так, что мне приходилось звать на помощь, чтобы их кто-то подержал.       – Ну, у нас тут всегда было… Скажем так, не очень легко. – Женщина подняла руку и стянула с лица повязку. Эмили уставилась ей в лицо: немолодая, серые глаза обведены тёмными кругами, волосы то ли светлые, то ли совершенно седые. – Я привыкла к боли. А почему ты лечишь меня… Так, по старинке? У тебя нет крови?       – Есть... – Эмили растерялась. Она совершенно не была уверена в том, что этой странной женщине в одеяниях высших иерархов Церкви Исцеления следует рассказывать о её сомнениях насчёт целительной Древней Крови. – Просто я…       – Просто ты решила не тратить её на незнакомку, да ещё и, возможно, на врага. – Женщина устало прикрыла глаза. – Что ж… Понимаю.       – Нет, не в этом дело! – запротестовала Эмили. – Просто вы… Вы из Хора, верно? Вы ведь знаете, что творится в Ярнаме?       – А… – Женщина снова открыла глаза. – Вот ты о чём. Ты не хотела… Опасалась оказаться наедине со зверем. Боялась, что я обращусь в чудовище так же, как… Наш глава когда-то. Как Лоуренс.       – Н-ну… Примерно так, – пробормотала Эмили, пряча взгляд.       – Примерно? То есть дело всё-таки не в этом? А в чём же?       – Просто… – Эмили глубоко вздохнула и стиснула руки перед грудью. – Я… Не доверяю Древней Крови. Меня ни разу не лечили ею, я ни разу не проходила кровослужения. И, возможно, только благодаря этому я…       – Благодаря этому ты – до сих пор человек, – закончила за неё бывшая служительница Хора. – Что ж, понимаю тебя. О Идон всевидящий, я как никто понимаю тебя! – Она прерывисто вздохнула. – Я стольких коллег и друзей потеряла... Я вернулась сюда, надеясь, что мастер Виллем за эти годы нашёл хоть какие-то ответы… А нашла только… Нескольких бывших однокурсников, почти лишившихся рассудка от одиночества и отчаяния. Мастера Виллема, беспомощного, неподвижного… И мою малышку Ром… В таком состоянии… – Женщина прикрыла глаза и закусила губу. – Я помогала им чем могла. Ректор уже совершенно не способен позаботиться о себе. А Ром… Ей уже ничего и не требовалось. Она уже не принадлежит… Не принадлежала миру яви.       – Не принадлежала?..       – Да. Тот Охотник… Я знаю, зачем он явился. Кто-то сказал ему, что Ром охраняет врата в Кошмар. Кто-то, кому нужно, чтобы кошмар стал явью…       – А что делает… делала Ром на самом деле?       – Ром осталась вершить ритуал, сдерживающий Кровавую Луну. Только она одна могла… Скажи мне, добрая не-Охотница… Луна на небе… Она красная?       – Да, – прошептала Эмили, уже зная, что будет произнесено дальше.       Служительница закусила губу сильнее. Из уголка ее глаза к виску покатилась капелька, блеснувшая в свете факела.       – Это означает, что моя милая Ром погибла, – прошептала женщина. – И… Это означает, что миру пришёл конец. Кошмар вырвался в мир яви. Тот Охотник… Да, он не знал, что творит, он хотел спасти всех, но… Он погубил всех нас. Ярнаму конец. Всему нашему миру – всему тому, что мы знали и любили, теперь настанет конец.