***
— Как думаешь, он растает через неделю? — Хаиру тихо вздыхает, проводя пальцем по лестнице при выходе из подъезда и смахивая начавший таять на её теплой ладони снег. Тем более, на улице очень светло, и он точно успеет превратиться в мрачные лужицы по всему Токио. Коори слегка щурится от ярких солнечных лучей и прикрывает глаза. Ломать наивные иллюзии Хаиру совершенно не хочется, но она требует от него точного ответа… Или же нет? В любом случае, она уже не маленькая девочка. И должна прекрасно осознавать то, что снег в их климате долго не пролежит, а от теплой вселенской любви и подавно растает в её ладонях. — Надень перчатки, — уклоняясь от ответа на вопрос, Коори отдает ей свои, — у тебя руки холодные. — Не холоднее, чем у тебя. У него вроде и получилось её отвлечь. Коори знал Хаиру слишком хорошо. Видел на её лице не только натянутую улыбку вкупе с игривым блеском в глазах. Они через многое прошли вместе, научились жить с недостатками друг друга — смысл искать идеал, если его нет? Хаиру тоже знала его другую сторону — не такую привычно-отрешенную, не такую скептически настроенную. — Всё равно, — он сам натягивает черную перчатку на её руку; Хаиру улыбается уголками губ и искоса смотрит на Коори привычно-ласково. Если бы он её не знал так хорошо, то наверняка подумал бы, что она смущается. Но Хаиру не из тех, кто смущается и мило краснеет, стоит кому-то проявить о ней большую заботу, которую она сама проявить не в состоянии. Она всё ещё недовольно бросает взгляд на его руки, по прикосновениям легко определяя, что они не менее холодны, чем у неё. Заметив её взгляд, Коори отстраняется, продолжая идти по правую руку от неё и перешагивая через лужи и грязь, так и норовящую запачкать новые черные ботинки. — Я видела неподалёку магазин, в котором были красивые елочные игрушки, — почувствовав, что на неё начали падать капли серебристого дождя, Хаиру прервалась, открывая большой прозрачный зонт и подходя ближе к Коори, чтобы укрыть и его тоже, — судя по твоему лицу, ты о подобном даже не слышал, — беззлобно усмехается она. — Доверяю это дело тебе, потому что не разбираюсь в этой вашей красоте, — с такой же усмешкой произносит он, глядя на блестящие витрины. Действительно, немного необычные. Коори пытается рассмотреть какие-то украшения, прикидывает, что могло бы понравиться Хаиру — те розовые переливающиеся гирлянды? Набор серебристой мишуры? «Надо будет разобраться с этим к следующему празднику» — отстраненно наблюдая за тем, как Хаиру заинтересованно рассматривает другие украшения, подмечает он. Да, как бы не было неудобно и в какой-то мере стыдно это признавать, Коори не совсем понимал её стремление сделать окружающий мир как можно красивее. Но вникать во все это и просто видеть Хаиру счастливой доставляло незабываемое удовольствие. Главное то, что ей нравятся эти походы по магазинам, а ему нравится составлять ей компанию. — Коори, иди сюда! — Хаиру тянет его за руку к другому отделу. Он давно не видел такой радостный блеск в её розовых глазах, — это красиво, правда? — она осторожно берёт в руки переливающийся различными цветами огромный шар; Коори даже готов поклясться, что он где-то его видел. Наверное, в детстве. — Выглядит красиво, — признаётся он, причем, совершенно искренне. — Это так восхитительно, смотри, он может светить даже розовым и фиолетовым! — улыбка мгновенно спадает с лица Хаиру, словно она была наигранной, что так легко уступила место неловкой задумчивости, — тебе не нравится? Прямой вопрос, резкое, нисколько не щадящее осознавание этой темной реальности. Коори вновь чувствует своё бессилие — он слишком эгоист, который не может показать больше эмоций, чтобы убедить Хаиру в том, что это и ему доставляет удовольствие. Правда ведь доставляет. Но она, как любой человек, будет сомневаться в правдивости слов, если не увидит нужную отдачу на лице. В этот момент время словно замирает, рассыпается на мелкие-мелкие крупицы, оседающие на руках и придающие им какую-то тяжесть, не дающую прикоснуться к лицу Хаиру, нежно провести по щеке, поцеловать обветренные губы, сказать, что всё и правда хорошо, и ему так-то без разницы, куда идти, главное за ней. Коори едва находит в себе силы улыбнуться. Выходит не очень, зато искренне. Он никогда не умел нормально улыбаться. — С чего ты… — Я хотела, чтобы тебе это тоже принесло удовольствие, купить вещь, которая понравится нам обоим, — перебивая, продолжает Хаиру уже более настойчивым голосом, — если тебе не нравится, мы можем уйти отсюда… На её лице вновь появляется улыбка, натянутая специально для того, чтобы не выдать обиду и грусть. Коори прекрасно знает все её улыбки. Прекрасно знает её всю. — Ты неправильно поняла. Мне очень нравится проводить время с тобой. Даже если бы ты меня на Эверест потащила — я бы пошёл, — он прижимает её к себе, осторожными движениями поглаживая по голове, — я ничего не смыслю в украшениях и праздниках, но, если это доставляет удовольствие тебе, то и мне тоже. — Я понимаю, но у тебя было такое лицо, словно тебя насильно заставили выйти из дома. Хотя… — Хаиру всё ещё неловко усмехается, — почти так и было. — Не бери всерьёз, если бы не ты, я бы вообще не дышал свежим воздухом и в итоге умер бы от недостатка свежего воздуха, — констатирует Коори, отстраняясь и с тем же интересом рассматривая шар, — у нас с сестрой был такой же. Когда мы были маленькими. Хаиру заинтересованно всматривается в фиалковые глаза, ища ответ на свой немой вопрос. Так и не находит, решая задать его вслух, словно около них нет толпы людей, которые тоже ищут что-то, покупают красивые вещи и тут же испаряются в слепой толпе. — Так ты не против? — берёт его ладонь в свою, заставляя оступиться и почти вплотную прижаться к ней. Хаиру радостно смеётся своей невинной проделке, глядя на замешательство в глазах Коори, все еще не выпуская его руку Мягко улыбаясь ей в ответ, он всем своим видом показывает, что нет.***
Как итог трехчасового похода по магазинам — несколько упаковок с разноцветными елочными игрушками, так трепетно выбираемыми Хаиру и двухметровая искусственная ёлка, больно колящаяся своими ветками, словно настоящая. Коори смутно припоминает, что похожая стояла у них дома много-много лет назад, но у него самого никогда не было желания ловить новогоднее настроение и возиться с какими-то деревьями. Но это нравилось Хаиру. На фоне этого всë остальное значительно меркло и теряло какой-либо смысл. Хаиру нравилось рисовать портреты и пейзажи; ей нравилось слушать музыку в одних наушниках и до двух часов ночи пить чай, ведя непринужденные разговоры о жизни. Она словно жила в своём теплом и уютном мире, где никаким серым, мрачным тонам и тому, что не вписывалось в интерьер розово-белых красок, не было места. Коори теряет себя в беспросветной мгле столько, что прекращает вести отсчёт времени. И только с Хаиру, держа её за руку, заговаривая обо всем на свете, он чувствует себя действительно живым и свободным. Эфемерное чувство пропадает тогда, когда её не оказывается рядом — и они окончательно узаконивают свои отношения, чтобы более не разлучаться. У них великолепный тандем — она служит ему тем самым спасительным светом в конце тоннеля, он в конце-концов оказывается единственным, кто может заставить её пересмотреть свои решения и вовремя остановиться. Слияние их характеров — резкий контраст друг с другом, но в то же время и превосходное дополнение. Помогая Хаиру развешивать по гостиной гирлянды, поначалу режущие глаза яркими и переливающимися цветами, Коори думает, что не эти приготовления к празднику не такие уж и плохие. Они навевают далёкие-далëкие воспоминания из детства, которые должны были уже сто раз стереться из памяти под влиянием быстротечного времени, они заставляют становиться друг другу ещё чуточку роднее и ближе. (Скоро это точно войдет в их ежегодную традицию) — Признайся, тебе же это нравится, — исподлобья глядя на него, констатирует Хаиру, не без удовольствия наблюдая за замешательством, изображенным на лице Коори. Столько времени прошло, а он, наверное, никогда не привыкнет к столь внезапным и прямолинейным вопросам. — Конечно же нет, — в голосе звучит ярко выраженная фальшь. Хаиру победно усмехается, с легкостью выявляя её.***
— Помнишь, я хотела, чтобы выпал снег, а ты промолчал? Теперь взгляни на улицу! Мои желания всё-таки сбываются, хи-хи. Хаиру восторженно смотрит в окно. На прозрачное стекло опускаются прозрачные снежинки и тут же тают, но на земле вполне себе заметно оседают. Она приходит в неописуемый детский восторг и тянет Коори за руку, упрашивая скорее пойти на улицу. Обреченно окидывая взглядом светящиеся, наверное, всеми цветами радуги, гирлянды, которые он развешивал под аккомпанемент её любимых песен, ёлку, которую тоже тащить пришлось именно ему, наряженную в причудливую мишуру и разноцветные шары, половина которых успела перебиться, пока они тащили тяжёлые сумки домой, Коори проклинает этот снег, который ну никак не мог пойти пораньше. Хаиру по натуре своей — ребенок. Ребенок, который метается от одной игрушки к другой, не зная, какую выбрать. Коори кажется, что у него все слишком чётко разделено, и (почти) каждое действие предусмотрено. Можно же отойти от правил? Смех Хаиру искрится в воздухе ярче всех звёзд на небе и снежинок, клубящихся под фонарями. Она кидает в него только что слепленный снежок и получает ответный удар. Коори не замечает, когда начинает смеяться вместе с ней — наверное, тогда, когда приходится вновь переключаться на серьезный и наигранно-раздраженный тон, потому что Хаиру вечно забывает надевать перчатки, а руки, которыми она самозабвенно лепила снежки минуту назад, всё равно мерзнут. — Как ребёнок, — сокрушается он, своими жестами давая понять, что оставлять единственные на двоих перчатки у себя не планирует, а потому и надевает их на тонкие пальцы Хаиру. — Разве это плохо? — не выдерживает она, пристальным взглядом смотря прямо в глаза Коори. В её очах эмоции сменяют одни за другими, что ему кажется вполне реалистичной возможность головокружения, если так долго любоваться ими. — Не думаю. Хаиру ещё раз победно усмехается, заправляя выбившуюся из-под шапки прядь волос за ухо и привставая на носочки, обвивая руками его плечи. Она не хотела прикасаться к его губам, поэтому просто невесомо обнимала, слушая чужое сердцебиение. — Пойдем домой… Они медленно шагают по прямой дороге, освещаемой ночными фонарями. Пока идет снег, давно желанный ею привкус волшебства на губах точно не растает.